41. Хлорофилл и минералы

Около 16.00, в ожидании новостей с Луны, определяю содержание хлорофилла и минералов в океанской воде, пользуясь прибором, который сконструировал для нас У. Иген, научный сотрудник Геоастрофизического отдела «Граммена».

В океане хлорофилл сосредоточен в фитопланктоне и значение его очевидно. В зоне, куда проникает достаточно солнечного света, то есть до глубины 150–200 метров, фитопланктон подобно наземным растениям использует энергию солнца, чтобы из воды (этого сырья тут хватает) и содержащейся в ней углекислоты создавать сахара. Фитопланктон затем поедается микрозоопланктоном, а тот в свою очередь — обычным зоопланктоном, который, впрочем, тоже способен непосредственно потреблять фитопланктон. Планктон — основной корм таких рыб, как сельдь, а она является добычей рыб покрупнее, вроде скумбрии. Скумбрия поедается тунцами, тунцы входят в меню кашалотов. Однако природа не любит чересчур жестких границ, об этом свидетельствует и тот факт, что самое крупное животное на Земле — голубой кит (выше об этом говорилось) кормится зоопланктоном, в состав которого входят рачки, известные под именем криля.

Человек непосредственно не ест фитопланктона, как не ест он травы и сена.

Тонна травы позволяет получить 100 килограммов говядины, которые в конечном счете трансформируются всего лишь в килограмм веса человека. В море, по подсчетам океанологов, тонна фитопланктона дает 100 килограммов зоопланктона и соответственно 10 килограммов мелкой рыбы или килограмм крупной рыбы. Но из этого килограмма — пусть это будет лосось — только 10 процентов, то есть 100 граммов, непосредственно усваивается человеком, который ест рыбу. Поэтому, если говорить о расходовании природных ресурсов, в десять раз выгоднее есть сельдь, чем лосося.

…Но вернемся к прибору Игена, который определяет содержание хлорофилла в океанской воде и тем самым дает представление о количестве фитопланктона.

Установлено, что хлорофилл в ультрафиолетовом луче с длиной волны 3,660 ангстрем, или 0,366 микрона, флюорисцирует, а вернее, люминесцирует. Так вот, у нас снаружи мезоскафа укреплен светильник (даже два), дающий как раз такое излучение. Пронизав небольшой участок морской воды, луч попадает на фотоэлектрический элемент. Этот элемент реагирует по-разному в зависимости от процента хлорофилла в воде, который и вычисляют по показаниям специального вольтметра. А поскольку Гольфстрим вообще небогат фитопланктоном, всякие новые данные могут быть важными и полезными.

В том же приборе на фотоэлектрический элемент можно воздействовать излучением с длиной волны 2,537 ангстрем. Правда, хлорофилл на такой луч не реагирует, зато люминесцируют многие минералы, а значит, есть возможность получить ценные данные о составе воды океана и его минеральных ресурсах. Я собираюсь проводить соответствующие измерения три раза в день.

Наконец, предполагалось, что тот же прибор будет подсчитывать количество частиц с естественным свечением, иначе говоря, оценивать биолюминесценцию в Гольфстриме. К сожалению, коптометр не работал, так что придется подождать со сбором этих данных до другого раза.

В 16.20 поверхность наконец передает долгожданное сообщение:

— «Аполлон 11» сел на Луну.

И все. Будем надеяться, что посадка прошла успешно… Уж больно поверхность скупа на слова. А может быть, дело еще и в том, что радиосвязь судна с берегом оставляет желать лучшего.

В 16.36 новое сообщение от Брюса Соренсена:

— Два американца совершили посадку на Луну.

— Вас понял.

— Все.

Да, это все, что нам дано узнать сегодня и практически до конца дрейфа о самой грандиозной экспедиции, когда-либо осуществленной человеком.