1 октября, 2009, четверг.

1 октября, 2009, четверг.

Уж чего-чего, а группе, в которой я занимаюсь, не откажешь в молчаливости. Иногда вопросами и замечаниями лектору не дают слово сказать. Народ собрали со всей России. Все деканы, профессора, доценты, минимум кандидаты наук. Вопросы иногда бывают и странноватые, но в каком-то смысле люди хотели бы выговориться, привыкшие только говорить и внушать своим студентам, хотели бы и сами быть по-человечески услышанными. Постепенно мысль, что вот дали деньги, министерство их непродуктивно тратит, сменяется мыслью о целесообразности этой взрослой учебы. Здесь не только новое в профессии, которой мы все занимаемся, но и неизведанное. Наблюдая, с каким энтузиазмом не самые молодые дядьки и стареющие тетки ездят на экскурсии, разговаривают об экскурсии в Новгород и Петергоф, о походах в театр, я понимаю, что эта так называемая учеба дает такую необходимую в нашей работе подпитку. Как же так, думаю я порой, коллеги дожили до преклонных лет, не видя еще Эрмитажа и не побывав в Петергофе! Мне, конечно, тоже хотелось бы поездить по местам моей молодости, но, во-первых, я все время разговариваю с Валерием Сергеевичем, который оказался очень занятным собеседником, значит, время даром не трачу, а во-вторых, недописанный дневник. У Модестова до нашей встречи в институте многолетняя работа в Министерстве культуры. Там он дослужился до начальника Управления. Работа переводчика, потом одного из руководителей издательства «Художественная литература». А сколько он знает о наших деятелях искусств и партийной элите. Слушая его, я порой сокрушаюсь: какие бы можно было написать сочинения по следам его устных рассказов!

Утром замечательно поели в гостинице. Здесь накрывают шведский стол по вполне европейским стандартам. Напротив гостиницы через площадь и через дорогу начинается Смольный. Сегодня попытались обойти его с левой стороны. Сразу же наткнулись на большое, вписанное непосредственно в его монастырскую ограду, здание. Так я и не определил, для чего оно использовалось раньше, зато теперь просто разбухло от обилия каких-то бюрократических служб. Возле просторной двери на стенах я насчитал около 20 вывесок разных комитетов и областных управлений. Естественно, опять возникла мысль о тотальной бюрократизации страны.

Сегодня опять лекция – Ник. Александровича Пруэль, он доктор социологии и «руководитель программы «Вопросы модернизации высшего образования в России в условиях перехода к стандартам нового поколения». Не самый ли он главный враг? На сей раз это о новой инициативе, которая нас, наверное, ждет в будущем. О разработке так называемого ГИФО. Насколько я понимаю, наши реформаторы, не устающие реформировать, постоянно ищут возможностей облегчить бремя бюджета от социальных нагрузок. Государственное индивидуальное финансирование образования – это и есть то самое ГИФО. Индивидуальное финансирование по идее должно идти за студентом и зависеть от того, как он закончит школу. Оно идет рука об руку с ЕГЭ. Энтузиастами этой разработки, кажется, опять стали, как и разработчики математически-прагматических принципов ЕГЭ, неутомимые энтузиасты Высшей Школы Экономики. Если школьник во время сдачи ЕГЭ получил, скажем, 400 баллов, он получает почти полную сумму финансирования своего образования, а если «на тройки» где-то на 150– 200 баллов, то ему бесплатное высшее образование закрыто. Чем меньше баллов, тем больше родительских денег.

Вся эта система закрыта еще и флером демократической демагогии. Победители всех олимпиад федерального уровня тоже входят в высшее образование без своих кровных. Наши преподаватели по поводу ЕГЭ рассказывают разные истории и приводят примеры, как, скажем, ребенок, прилично знающий иностранный язык, не сдает тестов, потому что его не натаскали, а просто научили писать и читать на иностранном языке. Говорили о том, что большинству родителей полная система специальных репетиторов-«натаскивателей» не по карману. Здесь же гуляет почти анекдот о ЕГЭ, «обеспеченном» родителями: один экзамен за 50 тысяч рублей, а три за 150 тысяч – торговая скидка. Практически общественные фонды потребления перераспределяются в пользу власти или людей богатых.

Тут я грустно размышлял, что новый порядок лишает молодых людей лишнего шанса вырваться из своей социальной клетки. Здесь любопытно привести опыт Сорбонны куда берут почти всех, а уже потом начинается студенческая конкуренция. А она в вузах Франции очень жесткая. Например, в признанном вузе ее элиты – Школе политических наук есть такое правило: если студент даже проболел свыше двадцати дней, то его оставляют на второй год. Как там считается, студент уже не может восполнить пробела в образовании, догнать своих сверстников.

Затем лектор остановился на трех системах финансирования вузов в мире. Договорная – она зависит, в принципе, от политической воли партии, управляющей государством. Это МГУ и особый статус семидесятилетнего В. А. Садовничего. В основном это система развивающихся стран. Система финансирования по затратам и результатам и так называемая чилийская система, где главную роль играет само студенчество.

Студенческий обед в факультетской столовой в подвале Смольного монастыря, в той его части, где воспитывались девушки-мещанки. Обед очень неплохой, стоил около 200 рублей. Ел солянку – вечером будет изжога. Плавать на катере по каналам я не решился и отправился в гостиницу.

2 октября, пятница. В невероятном возбуждении в два часа дня пишу этот текст на маленьком компьютере. Потом перенесу в большой. Утром я так хорошо, как только у нас начались занятия, принялся вести свои записи. Сначала о вчерашнем дне, о чувстве свободы, которое у меня появляется в этом городе, о самом городе с его радостями и дождями. Мне здесь все время видится время Елизаветы Петровны и Екатерины. Но как же возникло такое чудо? Каким образом был построен такой грандиозный город? Сколько же кровушки выпил он со всей империи? Этот город, конечно, в первую очередь молодых по возрасту людей. Старые люди просто замерзают под этими вечно моросящими дождями.

В перерывах между лекциями я специально выхожу из нашей вполне академической и современной аудитории на втором этаже в это чудо Растрелли, в огромный коридор, над которым висят еще и кудрявые балконы.

Приблизительно так я писал, а потом куда-то не туда ткнул пальцем, и на маленьком компьютере все размагнитилось. Да пропади пропадом эти мои лирические записи, но два часа я старательно записывал доклады наших слушателей, а там было много наивно-интересного. День сегодня начался с этих небольших докладов, о взглядах слушателей на наше вечное реформирование образования. Теперь приходится, во время довольно скучных разговоров ученой дамы-доцента, рассказывающей известные вещи о жизни современных университетов, все это восстанавливать. В названии ее лекции есть слово «стратегия».

У нас в аудитории собрались очень разные люди, говорливые, активные. Утром они сидят на лекциях, а потом бегают по музеям. Передышка в гонках, когда мы снова почувствовали себя почти молодыми.

Теперь несколько мыслей и соображений, которые высказали коллеги. Сведения можно получить не только об их работе и специальности, но и о нечто большем – о нашей жизни. За рассказами, конечно, просвечивается один герой, и имя ему – русский чиновник.

Остроумный Валерий Сергеевич всем давно дал свои клички, под ними я и вывожу эти суждения.

Бухгалтер. Здесь лишь сугубо формальные данные. В нашей стране бухгалтеры не совершают ошибок лишь в 14 процентах случаев. Они ошибаются в исчислении единого социального налога в 43% случаев. Когда они исчисляют налог на доходы, то их погрешности составляют 38%, а вот при исчислении налога на прибыль – лишь 23%. Количество наших бухгалтеров в стране сопоставимо с армией, и даже не нашей, а китайской, и превышает ее в три раза. В войсках Китая 2, 3 миллиона человек, а в российской бухгалтерии 7, 2 миллиона счетных работников.

Замечательно, может быть, лучше всех говорил Калмык. Как и бухгалтер, он доктор наук и большая умница. По его мнению, двухуровневое образование в регионах может привести к непоправимым последствиям. Стараясь снизить нагрузку на бюджет, чиновники могут создать такое положение, что магистратура, госзаказ на магистров осядет в Москве и крупных городах, а провинция останется лишь с бакалавриатом. В этом случае провинциальные университеты начнут мелеть. Бакалавры, неполное или специфическое образование не пользуются авторитетом при приеме на работу. Университеты в регионах – это еще и ретрансляторы русского языка. Понижение авторитета местного университета оттянет учащихся в центр. В условиях, например, Калмыкии произойдет немедленное замещение исламскими специалистами. К сожалению, очень много мыслей и точных формулировок я растерял.

Физкультурник. О растерянности перед новшествами в постановке образования и в новых правилах. Это приблизительно то же, что и у нас в институте, когда по-настоящему талантливые люди должны уступать свои места отличницам. У физкультурников, которые по принципу природного начала очень близки к нам, чемпион страны и Олимпийских игр может не попасть в институт, потому что у него не хватит одного балла по сочинению. Но и стандарты организованы так, что чемпион, скажем, по борьбе четыре года будет заниматься плаванием и легкой атлетикой и лишь на четвертом или пятом году приступит наконец-то к борьбе.

После перерыва началась лекция, о которой я уже писал и где прозвучало словечко «стратегия». Здесь возникла формулировка, с которой мне трудно согласиться, но которая, тем не менее, справедлива. Образование становится экономическим. Внутри университетов возникли формы, привычные для бизнеса. Все это на фоне уменьшения господдержки.

Я очень внимательно все слушал, прозвучала масса иностранных слов и калек, правда, заметил, что любимое слово нашего преподавателя, когда она говорила о вузах, это вполне российское слово выживание. В самом конце кто-то из ребят спросил, что вот вы, дескать, так много говорите о стратегии развития университетского образования, а какова стратегия высшего образования в России? И тут выяснилось, что подобной стратегии на протяженное время у минобраза просто нет.

Все-таки дочитываю работы на конкурс «Пенне». На сей раз это роман «Голые и немые» Алексея Позина. Роман читаю уже несколько дней и все не могу выяснить отношение к нему. С одной стороны, он «мой» – «в новом романе автор предпринимает попытку проанализировать процесс возрождения самосознания, после «эксперимента», совершенного в ХХ веке в нашей стране». Любопытно, что в конце предисловия редактора употреблено слово, которое я считаю почти своей собственностью: «Роман «Голые и немые» – не имитация». Но, с другой стороны, все это как-то очень обнажено. За «художественностью» стоит рациональное «обличительство», а этого проза не приемлет. Она выдерживает прямые ходы, но не хитрость с читателем.

Что-то в этой истории бывших советских диссидентов и советских же руководителей мною неприемлемо. Это и отчасти вязкий язык, и некоторое искусственное противопоставление персонажей. А надо ли мне здесь, как члену жюри, отчитываться? Ну, не нравится, и все! Почти как и все произведения быстрой литературы, роман начинается «с дороги». Я запрещаю это делать своим студентам. Газик наматывает на свои колеса серую ленту шоссе. Я даже не могу понять, на чьей стороне Позин. Все эти описания цековских приемов и ситуаций уже не воспринимаются, в них все же нет красочного, как в ритуалах дворцовых. Партийный начальник, его преуспевающий внук, учащий деда, жены, любовницы с оттенком красок Сергея Минаева – все это уже разошлось по телесериалам. Сам диссидент почему-то очень похож на Леню Бородина.

Вечером долго переговаривались с дорогим Модестовым. Валерий Сергеевич прекрасный рассказчик. Он долго в молодости работал вместе с заместителем министра культуры Барабашем, был его помощником, и арсенал его историй о деятелях нашей культуры бесконечен. Еще два дня назад Валер. Сергеевич дал мне свой небольшой очерк о партийной легенде истории нашей культуры Шауро. Очерк печатала дама, которая делает единственный в России частный журнал «Планета красота». Я тоже в нем когда-то печатался. Вот там и был помещен этот очерк.

Валер. Серг. этого Шауро особенно не ругает. Он описывает, как тот, встречаясь, скажем, с художником, раскладывал на своем служебном столе альбомы с репродукциями, а артисты Большого театра заходили к нему в кабинет в тот момент, когда бывший учитель, ставший чуть ли не последней инстанцией в области отечественной культуры, весь в слезах «дослушивает» кантату Гайдна. Кстати, Валер. Серг. сказал мне, что современная молодежь уже плохо воспринимает даже прозу тридцатых годов, такую, как проза Ильфа и Петрова, с их коммуналками и общественным бытом.

3 октября, суббота. Вечером включил телевизор на одну или две минуты позже начала «Новостей» и прослушал самое начало выводов государственной комиссии по аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. В конце тома выводов комиссии список лиц, как считает комиссия, причастных к аварии. Здесь и бывший министр энергетики, и зам. РАО, и даже сам Чубайс. Для советских «тактичных» расследований это беспрецедентно. Председатель комиссии перед телевизионными камерами сказал, что авария произошла не потому, что какие-то «шпильки», на которых держался агрегат, устали, а потому что их довели до этой усталости.

Также телевидение, которое здесь в Питере я смотрю редко, сообщило, что «продолжается скандал вокруг Большого театра». Мэр Лужков, под надзор которого перешло это строительство и ремонт, объявил, что и генподрядчик и генразработчик находятся сейчас на последней границе доверия, и Москва откажется от их услуг.

Утром два лектора, И. М Григорьев и Ю. Б. Васенев, которые расскажут о так называемом Компетентном подходе в новых образовательных стандартах З-го поколения. Принцип используется при разработке основных образовательных программ. Здесь много игр, презентаций, эксперты со стороны – это у бакалавров. У магистров еще хлеще. Компетентность предполагает оценку работодателем способность применять специалистом (выпускником вуза) так наз. ЗУНов, приобретенных специалистом ранее. Интерактивная среда. Это все должно занимать 20-30 процентов времени. Несколько ограничивается лекционная работа. По возможности все дублируется через Интернет. При этом не должна возникать ситуация, чтобы студенты были перегружены. Как полагают разработчики, все это инновационные, т. е. новые методы. Мне это было смешно слышать, потому что эти методы у нас в институте главенствуют.

В деле стандартов своя история, но, возможно, я чего-то недопонял. Каждый стандарт был разработан, и стоил он 1 700 тыс. рублей. Всего таких «маточных» стандартов было 70 штук, но тут вышел новый федеральный закон, и многое пришлось переделывать. Лекторы своеобразно отзывались и о министерстве и о скоростях, на которых там работают специалисты.

Что же в этих стандартах? По мнению лектора, здесь вместо слов «готов», «умеет», «может» слишком много «должен». Много говорилось о навыках, т. н. ЗУНах, о которых я писал выше, – знаниях, умении, навыках. Но, что меня отчаянно смущает, отчаянный прагматизм этих высказываний. Переписываю из материалов, которые нам показали на компьютере.

«Миссия магистерской программы: подготовка по магистерской программе менеджеров высшей квалификации мирового уровня для быстрорастущей российских и международных компаний в сфере высоких технологий, обладающих сильными аналитическими и лидерскими качествами и навыками командной работы, которые позволят…»

Дошлые провинциалы задавали неудобные вопросики: «Сейчас 7% вузов имеют свою магистратуру, а на что в дальнейшем провинциальным вузам ориентироваться: будет ли магистратура у них или нет?» Другими словами, речь идет о судьбе интеллигенции, а не только боевых менеджеров в провинции.

Потом стали говорить о составлении учебных планов, аккредитации, лицензировании и других бумагах. Мне, к счастью, уже никогда с этими бумагами не придется иметь дело. Три четверти глубокомысленных разговоров я не понимал, но уяснил, что дальше, на основе стандартов, вузы должны будут разрабатывать свои стандарты.

Интересными оказались в первую очередь лекторы. Один из них – физик по образованию, ставший администратором и теоретиком в области учебных планов и стандартов. Говорил интересно, многое цитирует на память, по памяти же называет номера приказов и даты. Даже с каким-то щегольством. Все слова полны значения, произносятся как бы с большой буквы. Вот так иногда в административную деятельность уходят талант и жизнь.

После занятий ходили с Валер. Сергеевичем обедать в китайский ресторанчик, а потом затарились продуктами для ужинов, которые, конечно, лучше бы отдать врагу. Вечером Валер. Сергеевич опять навестил меня, чтобы напомнить еще фразу из телевизора. Будто бы было сказано: «Нужны не только хорошие менеджеры, но и хорошие инженеры».

4 октября, воскресенье. Вчерашний вечер закончился тем, что часов в десять, когда мы с Валер. Сергеевичем смотрели какой-то американский фильм по телевидению, пришел наш Бухгалтер. Раскроем псевдонимы – на самом деле это Александр Кизилов. Ему всего-то 42 года, он доктор и профессор из университета Ростова-на-Дону. С ним пришел егоприятель Стасик, тоже экономист, доцент. В Ленинграде находится тоже на каких-то курсах. Все, чтобы слишком не умничали, учатся. Их приход был обставлен подносом с графинчиком коньяка, чайником с уже заваренным чаем и, соответственно, чашками. Ребятам скучно, и они жаждут интеллектуального общения. Коньяк я не пил, но зато слушал.

Саша, например, интересно рассказывал, как его учительница в шестом классе поведала об истории отношений Пушкина и Керн. Учительница, кажется, много лет преподавала в колонии и по поводу знаковой любви поэта и его соседки по Михайловскому сочинила свою историю. Если бы я был чуть юнее, я бы написал рассказ. Ребята ушли благородно и довольно рано, а я как раз из-за выпитого чая и накатывающейся бессонницы принялся читать в «Октябре» рассказы Бориса Евсеева«Мясо в цене».

Утром, несмотря на звонок по телефону В. С. Модестова, еле проснулся, еле оделся и собрался, а после завтрака снова лег в постель и еще два часа поспал. Погода чудовищно мрачная. Над зданием Акционерного банка России, на который выходят окна моего номера, низкие тучи, асфальт мокрый. Ехать в Гатчину, как предполагал раньше, сил никаких не было, зато дочитал великолепные рассказы Евсеева. Это довольно традиционная русская манера подробного, как бы от смутного лица рассказчика, повествования. И герой здесь русский, маленький, несчастный, плохо приспособившийся к светским требованиям новой России, которая у меня за окном. Евсеев – человек, видимо, немолодой, потому что среди рассказов есть еще один о детстве, где попадаются реалии шестидесятых годов. Есть и хороший рассказ о гастарбайтере, парне из Боснии. Здесь, кроме всей подобающей пошлой русской обыденщины окраин и пригородов, живет и прекрасный, истовый мотив христианской веры. Вот тебе и журнал «Октябрь»! Вот тебе и Ира Барметова!

5 октября, понедельник. У Валерия Сергеевича есть невероятная, но совершенно детская особенность: едва заканчивается лекция, он немедленно срывается с места и летит в столовую. Или во время лекции, когда я что-то записываю, у него возникает какая-то попутная мысль, он начинает что-то мне говорить, делиться своей новой идеей и требовать реакции. В этот момент я начинаю нервничать, что-то нажимаю не то в компьютере, и в результате текст, над которым я мучаюсь последний час, размагничен. Это уже второй раз!

Одним словом, вечером пытаюсь восстановить, но знаю, многое навеки потеряно. Тем не менее сначала хочу поделиться своими «школьными» впечатлениями. Наши преподаватели делятся на две группы. Первая приходит на занятия современно, с компьютером, на котором записана «презентация». Нам эту презентацию демонстрируют. Вторая группа, как правило, без галстуков, в расстегнутых воротничках рубашек и без компьютера. Те, кто без компьютера, говорят интереснее, вольнее и ярче. Сегодня был Александр Иванович Куропятник с лекцией о переходе факультета социологии на новые государственные образовательные стандарты. «Новые конфигурации подготовки бакалавров и магистров». Было невероятно интересно, потому что говорилось в применении к образованию вообще. Здесь, как в хорошей лекции, наиболее интересным был сам лектор с его рефлексией, взглядом, глубоким пониманием психологии студента и велением времени

Запомнилось слово сопряженность. Это то, что постоянно присутствует в наших программах, которые год за годом повторяют одно и то же. Студент может изучать это по нескольку раз. В момент, когда лектор развертывал свой тезис и заговорил о студенте, возникла реплика, суть которой сводилась к тому, что абитуриент иногда даже не понимает, на какую специальность он поступает. Тут мне потребуется сделать отступление. Дело в том, что еще раньше я высказал свой старый тезис. Институту часто приходится заполнять лакуны, оставленные средней школой. Тут же было сказано и о том, что часто у учителей нет должной страсти и внутренней заразительности, а порой и должной эрудиции. И вот во время перерыва ко мне подошел один представитель педвуза и посетовал: чего же, дескать, вы, Сергей Николаевич, так нападаете на учителей и педагогическое образование? И вот, когда прозвучала эта реплика, я с места, подразумевая своего недавнего собеседника, сказал, что учитель должен не стращать студента жизнью и науськивать его на «нужную» и доходную специальность, а заниматься его душою, внушать, что он должен прислушаться к тому, что он хочет и с чем может прожить жизнь. Вот тогда «недоросль» и сделает необходимый и точный для себя выбор.

Неоднократно лектор говорил о позиции прежнего министра Филиппова, бывшего ректора университета им. Мориса Тореза. Здесь не только, видимо, оппозиция к министру нынешнему, но действительно Филиппов видел образование изнутри.

Днем встречался с Димой Каралисом и его спутником, писателем Мих. Серг. Нахмансоном. М. С. писатель-фантаст, успешный. Пишет под псевдонимом Ахманов. Говорили о неких литературных курсах, которые возникли в Ленинграде. Подарил Диме толстый том «Дрофы». Вечером Дима позвонил мне, оторваться не может. Мих. Серг. предоставил интересный аналитический материал о литературных курсах в Москве и Ленинграде.

До свидания с Димой ходил вместе с Валер. Сергеевичем на улицу Зодчего Росси. Впервые обратил внимание на то, что знакомая улица совершенно по-другому смотрится со стороны реки. Показывали улицу Бухгалтеру. Ленинград – это вечная и неразгаданная сокровищница личных открытий. Вечером по телевизору, как всегда по понедельникам, шла передача Архангельского. Здесь по случаю Дня учителя блистали близкие ему люди – Жорж Нива и Владимир Новиков. Говорили о русском языке. Было интересно. Среди прочего Архангельский сказал, что разработчик и вдохновитель ЕГЭ в России уже считает, что тестовую систему экзамена по литературе и русскому языку следует снова сменить на сочинение. Конечно, это происходит под давлением общественного мнения.

6 октября, вторник. Лег поздно, потому что долго возился с маленьким компьютером. Потом начал читать книгу Еремея Парнова«Рок и ужас», утром дочитывал. Прочел по два рассказа из каждого раздела. Увлекательное чтение для юношества, информативное и добротное. Каждый рассказ кончается неким приступом ужаса, смертью и неким вмешательством в сюжет потусторонних сил. Все в рамке действительной жизни. Здесь сегодняшние геологи, исторические личности: от «кровавого барона» Унгерна до маршала Рокоссовского. Проза вмещает легенды майя и историографию буддизма. Все увлекательно, но в моем возрасте – ощущение уже ранее прочитанного, смутно вспоминаемого, с юности забытого. Культурологический аспект. Но все это еще снабжено и стихами Эдгара По, Верлена, даже самого автора, не слишком ли много подпорок?

После вчерашнего долгого гуляния по городу болит правая нога. Тем не менее твердо решил, что вместе с Валерием Сергеевичем поеду на станцию метро «Ломоносовская». Там магазин при знаменитом Фарфоровом заводе.

После завтрака – ставшая традиционной беседа с Вал. Серг. Иногда от его рассказов, – он в искусстве знает почти всех, – я просто валюсь от смеха. Но мы договорились: ничего из его рассказов я в дневник не беру.

Болонский процесс не дремлет. Сегодняшняя лекция уже о «международном приложении к диплому». Должны быть сведения об университете или институте, загрузке студента, продолжительности обучения, его характере – дневное, заочное, перечислены все экзамены, включая курсовые и диссертацию, степень, присвоенное звание «на языке системы». Европейцы любят обстоятельность, а современный режим – все знать о человеке. В дипломе проставляется даже возможность обучения в аспирантуре – может или нет? Так сказать, клеймо на всю жизнь. Но и это не все, по возможности должны быть приведены источники, из которых можно получить дополнительные сведения об образовании в стране, а также сведения о национальной системе образования. Самое для меня интересное и, пожалуй, положительное – это две степени в показателе «отлично». Мне кажется, – это справедливо. «Отлично» одного подчас разнится от «отлично» другого. Со времени, кажется, и мы перейдем к европейской системе обозначения оценок, по буквам. И здесь есть жесткий, почти солдатский регламент. Тройка – если студент отвечает на все вопросы «обязательного» уровня.

Вводится особая, присущая западной системе, форма отчетности. Это модульная система. Основная единица здесь – так называемые «кредиты». Я услышал об этих «кредитах», когда С. П. преподавал в американском университете. Тогда же, когда мне растолковывали, этого не понял. По словам лектора, содержание кредита сравнимо с потребительской корзиной, куда набросали и лекции, и «курсовики», и лабораторные работы. Есть трактовка термина: от слова аккредитация. Например, в семестре 30 кредитов. На одну дисциплину 2 кредита, на другую один. Насколько я понял, ряд дисциплин надо вписывать в один модуль. У предыдущего лектора Григорьева мысль такая: забудьте часы, – это как бы вес знаний.

Разговоры лектора все время прерывались вопросами и маленькими дискуссиями. Здесь особенно не чинятся, все свои. Дальше разговоры пошли об экзаменах, здесь тоже могут возникнуть новшества. Европейская система предполагает письменный экзамен. Один из слушателей, преподаватель педвуза, высказал вполне разумную мысль, что, при всем прочем, студенту надо «выговориться». Но тут, оказывается, есть и другой мотив. Он озвучен уже лектором в качестве примера. В Ленинграде на юрфаке, дескать, стремятся вести экзамены в письменной форме – это позволяет легче отбиться от студентов, которые готовы судиться с преподавателем из-за оценки. Такие случаи, оказывается, особенно у юристов, встречаются.

На вторую лекцию пришел декан факультета социологии. Он тоже был без компьютера. Первый вопрос, который ему задали: чем, по его мнению, необходимо заниматься в вузе – обучением студентов или наукой? Я сразу спросил у любознательного: а вы представляете себе в вузе профессора, который не занимается наукой?

Декан все рассказывал с точки зрения видения факультета. Начал с закона о двух вузах, который сейчас проходит через Думу. Это особые деньги, диплом собственного образца, собственные образовательные стандарты. Ректора назначает президент России. На всякий случай я не завел разговора о вузовском самоуправлении и о том, как этот закон будет обходить вопрос о возрасте ректора.

Первое, с чего, собственно, начал декан – это ЕГЭ. Результаты будут видны во время сессии. Существуют, по мнению декана, некоторые мифы, запущенные средствами массовой информации, например, мифы об инвалидах-льготниках. Их на факультете в этом году было не больше, чем обычно. А у нас в институте, особенно в процентном отношении к бюджетным местам, много больше, чем обычно. Речь, естественно, пошла о «ложных» инвалидах. В связи с новшествами на факультетах «почистили специальности»: их стало меньше – это уже в целом об университете. Декан-социолог еще и проректор по науке. В вузе, кстати, нет инженерных специальностей. Я думаю, что именно поэтому так безболезненно питерцы переходят на два уровня. Правда, есть медицинский факультет, но здесь на выпуске – специалисты. На остальных факультетах все уже определено: бакалавр – магистр.

Ура, мы сдали противнику русскую, лучшую в мире систему образования! Вот что значит особые деньги и особый закон.

Уже второй раз на наших лекциях вспоминают, что в рамках университета раньше существовал ряд научно-исследовательских институтов. «Были институты, переступив порог которого, человек становился невыездным ». Все это оказалось в перестройку разрушено. В связи с этим я вспомнил название одной из остановок троллейбуса, идущего от Московского вокзала, от площади Восстания к Смольному: «Сквер Галины Старовойтовой», – выкрикивает кондуктор. Здесь в общественном транспорте кондукторы, а в метро действуют металлические жетоны. Вернемся к недавним преобразованиям университета. Раньше гордились физиками, химиками, астрофизиками. Гордиться перестали, гордимся футбольными командами и яхтами. Есть административный резон: Агентство по образованию финансирует не науку, а образование. Естественно, университет постарался как-то спасти то, без чего страна не могла жить, хотя, как я полагаю, здания этих институтов, наверное, кому-то хотелось приватизировать, а оборудование сдать на металлолом. Институты снова вошли в систему факультетов. Через двадцать лет после начала перестройки «все поняли, что нельзя без науки». Сейчас деньги на науку вроде бы появляются.

Когда речь зашла о финансировании и платном обучении, я напомнил точку зрения творческих вузов: когда доля платных студентов, т. е. взятых с дефицитом знаний и способностей, превышает 25% процентов от общего состава, то уровень всего коллектива резко понижается. Факультет от всех заработанных денег отчисляет 17% в общий университетский фонд.

После обеда все же поковылял на «Ломоносовскую». Когда шел от метро к заводу, вспомнил из ранее прочитанного, что иду по территории когда-то фарфорового кладбища. В середине бывшего кладбища стоит туалет. Для меня всегда важно было «протопать» географию города, кажется, я его начал воспринимать как родной и померенный ногами.

Выставка на заводе меня поразила своим редким качеством. Смотреть эти чашки, сервизы, статуэтки можно бесконечно. Мой любимый гоголевский сюжет – фигурки персонажей «Ревизора» и «Мертвых душ» – здесь стоят в два раза дороже, чем на Невском. Говорят, это связано с многочисленными подделками. Буквально потрясли фигурки по рисункам Шемякина к балету «Щелкунчик». Но цены фантастические – до 200 тысяч рублей. Если приеду как-нибудь в Ленинград с деньгами и здоровым, кое-что здесь обязательно куплю. Хороши фигурки по рисункам Бакста и фигурка Анны Ахматовой. Здесь же «новые», хотя и уменьшенные копии, «революционного фарфора».

Валерий Сергеевич купил себе четыре уцененных тарелки.

7 октября, среда. Проснулся довольно рано и самозабвенно стал дочитывать книгу Еремея Парнова. Здесь совершенно невероятная по интересу третья, почти сплошь русская, часть. Знакомые все лица: и Анна Ахматова с Ольгой Судейкиной, и мои старые знакомцы – Михаил Кузмин и Вяч. Князев. Здесь же и некоторые другие «бродячие» сюжеты. Они, словно экспонаты из петровской кунсткамеры, разгуливают или просто вольные стрелки российской истории. Увлекательные, чудные подробности, развенчанные легенды. Есть даже очерк о смерти Моцарта. Читаю все, как любознательный человек, с жадностью, но ощущение прежнее – почте все ранее в тех или иных формах читано.

На курсах сегодня сначала лекция Ю. Б. Васенева. Это о переходе к стандартам нового поколения. Все конспектирую на своем маленьком компьютере, все время возникают замечательные подробности.

Общие требования нового стандарта – обращено внимание на активизацию самостоятельной работы студентов. На Западе 20% всего учебного поля занимают лекция, а 40% самостоятельная работа. У нас последняя цифра значительно скромнее.

Повышение уровня самостоятельной работы студентов требует новой организации учебного процесса. Здесь я вспомнил о С. П. Он, конечно, мой ученик, и побывавшие у него на семинаре мои студенты рассказывают, что у него та же модель проведения занятий. Но я давно заметил, что он все время и значительно чаще, чем я, дает разнообразные задания, общается постоянно со студентами по компьютеру. Я на своем текущем семинаре это делаю меньше. Правда, «здесь расширяется и становится более важной научно-методическая работа преподавателя… « Вот эту работу я, пожалуй, веду активнее всех на кафедре.

Следующее требует определенной честности, в первую очередь, перед самим собой. Преподаватель должен понять, вписывается ли он в систему, не устарел ли? Все предыдущее относится к семинару в творческом вузе.

Требования к программе. Если в разных курсах есть повторы материала у различных преподавателей, их надо выделять, аргументировать или уничтожать.

Дисциплинарные компетенции –организационное новшество нового стандарта – это мне почти понятно. И абсолютно понятно, «что вуз должен гарантировать, что каждый принятый на работу новый сотрудник будет обладать определенным уровнем компетенции». Это относится к начальству.

Преподаватель по европейской квалификации назван основным ресурсом – этот ресурс, следовательно, должен иметь время для повышения своей квалификации, как станок или машина – время для ремонта или профилактики. Я об этом думаю всегда, когда слышу о якобы низкой занятости мастеров. Все это относится и к повышению научного знания. Есть данные, что прибыль от человеческого капитала выше, чем от вложения денег в станки и машины.

По магистратуре. Здесь надо обязательно проводить семинары, а не пускать все на самотек, приглашать к магистрам экспертов со стороны. Руководитель магистерской программы должен быть доктором. Если магистром руководит не доктор, «а молодой перспективный доцент, то решение об этом должно приниматься на Ученом совете».

Еще одно немаловажное обстоятельство: требование от вузов гарантий в подготовке специалистов. Все не так обворожительно просто и здесь. Оказывается, рейтинг МГУ по некоторым позициям – в конце первой сотни; по некоторым позициям Петербургский университет – в конце четвертой сотни мировых вузов. Это знаменитое, еще недавно лучшее в мире высшее образование!

Еще одно модное слово инновация – способ организации творческой деятельности как учащегося, так и педагога, ориентированный на использования активных методов обучения.

Вслушиваясь во все это, я постоянно ощущаю попытку заставить всю нашу Высшую школу работать по законам и методам, по которым уже давно работает наш институт, по крайней мере, кафедра творчества с ее индивидуализированной методикой.

С невероятной трудностью в записи столкнулся в начале второй лекции. Ее читает Дм. Владиславов Иванов. «Качество обучения в формате 4+2: профессия или вторая грамотность». Но начал профессор лекцию с тезисов предыдущей, на ней я не был. На всякий случай привожу ее название: «Высшее образование в контексте глобализации и виртуализации общества» Я не успевал, потому фиксировал лишь отдельные фразы, действовавшие на меня, как вспышки. Ряд существующих сейчас, живущих почти без реального содержания слоганов. Но, считает лектор, значительно важнее коммуникация, чем знание. Каждый год знания якобы удваиваются. Это означает, что удваивается число файлов. Экономика сегодня основана в первую очередь на знании – на маркетинге и на рекламе. Знания как полезная сила менее важны, важен доступ к информации. Виртуализация – это манипулирование действительностью. Реальность не исчезает, а виртуализируется. Эффект от этого процесса – материален. Стоит не плохая вещь, а дорогой, модный бренд. Можно, оказывается, виртаулизировать и образование. В коммерческой рекламе часто используется слово революция. Виртуализированные деньги – это доступ к кредитам. Кризис – показатель этого процесса. В искусстве виртуализируется не само произведение искусства, а устанавливается мода на него. Виртуализируется и самое искусство, но получается вполне реальный результат – деньги. Виртуализация термина школа , вместо нее множественность стилей. Вот почему так популярны мастер-классы. Виртуализируется экспертиза, лучше не разбор, а система рейтингов. Публика создает оценки, а не эксперты, здесь видимость демократического процесса. Цифровые оценки не создают подлинности. Но не коммерция виртуализирует жизнь, а жизнь виртуализируется. Начинается конкуренция образами, попросту «гламур».

Гламур-капитализм (термин Д. В. Иванова). На эту тему у лектора вышла книга. Хорошо бы ее увидеть.

Три признака, по Д. Иванову, гламура: 1. Яркость, легкость, броскость. Важна не проблема, а ее решение. 2. Бескомпромиссный оптимизм. 3. Утонченная стервозность, отторжение социальности. Уходит от несогласия. Соответственно здесь возникает целая гламур-наука. Ее тезисы: не убеждать, а очаровывать, делать все агрессивное красивым. Модность и безапелляционность – это знамена. Это позволяет избавиться от химер, нажитых человечеством: от полезности и адекватности.

Актуальность, истинность и практическая значимость – это то, что являлось критериями в прошлой жизни. Изменился режим создания истины. Истина должна быть красивой. В связи с этим высказывание Гуссерля: «Истина одна, независимо от того, созерцают ее люди, боги, ангелы или чудовища».

Есть «гламур-наука» и «гламур-образование». Учиться пять лет для современного студента слишком долго. Студент на втором или третьем курсе уже нашел работу. Базовые, фундаментальные ценности его уже не интересуют. Диплома бакалавра ему уже вполне достаточно. В этом смысле наши реформы образования, против которой выступает университетское сообщество, вполне логичны. Наше образование невероятно изменилось. Оно перестало быть элитарным, каким было еще 100 лет назад высшее образование. Тогда его имело лишь около 2% населения, сейчас – 25%. Это как бы вторая грамотность. Студент пришел не за знанием, а за этими самыми новыми принципами грамотности. Их немного – английский язык и компьютер. Из вуза человек выходит, как из школы – вуз дает ему возможность не пропасть на рынке труда, не грузить шпалы. Раньше высшее образование – это некоторая гарантия карьеры. Человек приобретал элитарный культурный капитал.

Кто-то из слушателей привел пример объявления о приеме на работу. На фоне понижения общего уровня преподавания, в отдельных случаях оно опустилось до плинтуса. «Выпускникам – имярек таких-то вузов – услуги не предлагать».

Сейчас у вузов сложная задача. С одной стороны, они по-прежнему должны готовить «элиту», но также и «людей», пришедших за элементарной грамотностью.

Попутно: двойственное отношение к чиновнику: вор и дурак, а если он знакомый и свой, то «полезный и честный человек».

Четыре типа вузов, существующие, по мнению лектора, и сейчас.

1. Классический университет. Готовит «мандаринов». Это как в древнем Китае, когда претендент на высшую должность должен был разбираться в классической поэзии. Ну, уж если в этом разбирается, то с управлением-то справится!

2. Технический университет. По аналогии, готовит генеральных конструкторов.

3. «Современный университет». Выпускники – специалисты, которые хорошо и полно информированы в своей области. Менеджеры.

4 . «Бизнес-школа». Выпускники – знакомы с современными модными решениями и умеют их формулировать и решать. Топ-менеджеры.

Чему учат? – содержание обучающегося процесса. Кого учат? Кто учит? В ответах на эти вопросы и роль современного преподавателя. Когда-то маститый и вальяжный, много знающий профессор студенту-бакалавру не нужен.

Ни один из типов вузов не возобладает, образование никогда не сможет угнаться за быстро меняющимся рынком. Разница в типах вузов в знаниях: фундаментальных или инструментальных. Такая градация для образования удобна. На формальное решение рынка – формальный ответ.

Еще раз об образовательных стандартах – это все же стандарты. Здесь мы формулируем то, что для нас, преподавателей, не требует формулировки. Что же такое новое в стандарте 3-го поколения – модуль?

Модули– это то, что позволяет заставить студента работать.

Модуль – тематический блок, привязанный к компетенции. Оптимальное количество модулей 2-3. Раньше, до революции, экзамен можно было сдать профессору в любое время. Сдача проходила в форме неторопливой беседы, которая могла происходить несколько часов. Вопросы, список тем – это все советское время, а время движется вперед.

Модуль – это учебный материал, задания для самостоятельной работы, средства контроля и оценки. Качество модуля: законченность, функциональность, связанность с учебным планом.

Рейтинговая система – инструмент управления курсом. Рейтинговая система, хочет ли этого современный преподаватель или нет, все равно просачивается в образование. Мы должны, говорит лектор, детей учить тому, с чем они встретятся в жизни. С формированием личности мы столкнемся лишь в магистратуре, пока это бакалавриат, рейтинг – явление стимулирующее…

Рейтинг – по-своему, в соответствии с успеваемостью, своеобразно выстраивает студентов. У лектора на компьютере, в закрытом для всех, кроме его студентов, режиме осенью выстраиваются два списка: «розовый» и «черный». В середине семестра по результатам выполнения заданий, посещения, участия в дискуссиях: «бледно-розовый», «серый» и «черный». Заканчивается курс: «золотой» – зачет; «черный» – можно не приходить, «двойка».

Любопытна и система оценок при курсовых работах. «Верхняя пятерка», «средняя пятерка», «нижняя пятерка». По аналогии с системой, принятой на Западе, это: «а», «а+» «а-«, « б+». И здесь я вспомнил нашу защиту дипломов. Какие разные у нас эти пятерки и четверки! Помню, как неравноценны были наши «отлично», когда мы их поставили все при защите дипломных работ весною прошлого года у Руслана Киреева.

Здесь я сказал, что трудность с новым стандартом заключается в первую очередь в неясности терминологии: компетенция, компетентность, модуль.

Во время занятий раздался звонок из Москвы: снимается фильм об Ирине Архиповой, смогу ли участвовать?

После занятий, несмотря на дождь, я обошел по периметру весь монастырский двор, разглядывая архитектурные детали на соборе и окружающих его зданиях.

Вечером по телевидению несколько раз показывали встречу

В. В. Путина с писателями и то, как наша Дума борется с коррупцией. В последнем сюжете участвовали и Нургалиев, и Чайка, и Бастрыкин. Нургалиев говорил о процентах снижения взяток и коррупции в его ведомстве. Браво! Генеральный прокурор – естественно, не называя фамилий, одна стая – о некоем заместителе министра, который возглавлял, находясь на посту, коммерческое предприятие с ограниченной ответственностью, где этот заместитель министра был единственным акционером. Прокуратура «вмешалась», начальник исправился. Из-за чего-то оправдывался и Бастрыкин, когда въедливый Хинштейн задал ему нескромный вопрос.

На встрече с В. В. я приметил «своих», литинститутских: Олесю Николаеву и Алексея Варламова. В принципе, все балансы были соблюдены. Кроме Битова и Кабакова, присутствовали еще и Лукьянов с Устиновым и Поляковым. Полякова показали, когда он дарил Путину стопку своих книг – думаю, это собрание сочинений. Распутин говорил о толстых журналах и о том, что и «левые» и «правые» потеряли в подписке. Путин обещал помочь журналам. Путин же, в руках которого вся статистика, сказал, что 40% наших сограждан в этом году вообще не держали в руках книги. Обнародовал также и хорошо известную новость: 80% издательской продукции – в Москве и Петербурге. Бедная провинция живет без книжного богатства. Но ведь она еще живет и без денег!

Последняя новость, которую я выудил с экрана: генерала Шаманова предупредили о неполном служебном соответствии. Генерал послал спецназ на завод своего зятя, когда там собирались проводить какие-то нежелательные для зятя по кличке «Гора» процедуры. Формулу Путина, произнесенную на встрече с писателями, что «не все в жизни зависит от рыночных отношений», я оставляю без комментариев, как для нашей страны и времени – романтическую.

8 октября, четверг. Вечером накануне почувствовал себя плохо. Для меня всегда важно узнать, почему? А все очень просто: не вытерпел и, несмотря на легкий дождь, пошел вдоль всего внутреннего периметра монастыря. Мне всегда важно осмотреть те места, где я живу. Конечно, хочется побродить по городу, по Петроградской стороне, но и нога болит все больше и больше. Подгоняет и примитивная логика: а удастся ли еще раз побывать в Ленинграде, сколько еще отпущено? Но вот пока ходил, любовался вечным «воображением» Растрелли, а ветер пронзительный чуть шевелил дубами за внешним каре монастыря, видимо, тогда и простудился.

Уже в гостинице вымылся под горячим душем, выпил терафлю, таблетку арбидола и, не раздеваясь от усталости, заснул. Но зато проснулся чуть ли не в пять утра и принялся дочитывать одну из повестей Маргариты Хемлин из конкурсной книжки «Живая очередь».

Даже во сне помнил то желание читать и читать, узнать дальше, на котором меня сморил вчера сон. К вечеру прочел две большие повести. Вот тут мне и стало ясно, как легкомысленно я расставил в списке приоритеты. Теперь, когда приеду, позвоню Мише и внесу коррективы.