3
3
Как-то раз в субботу в начале 1990-х мой друг Ханс раздобыл два билета на футбольный матч между «Аяксом» и «Фейеноордом» на старом Олимпийском стадионе в Амстердаме. Это событие всегда было сопряжено с эмоциями толпы и даже насилием. Амстердам против Роттердама, столица против «крестьян», город искусств и культуры против города честных тружеников, бывший еврейский город Мокум против соли голландской земли. На подобных клише основано соперничество этих городов.
Поддержка футбольных болельщиков часто имеет этнические корни. Во многих европейских столицах – в Берлине, Будапеште, Лондоне, Вене – есть клубы, за которые когда-то болели евреи, и с этим наследием трудно расстаться, даже когда для него больше нет реальных оснований. До войны среди членов футбольного клуба «Аякс» было довольно много евреев, но большинство из них погибло. После войны за «Аякс» играло несколько футболистов-евреев, но не так много, чтобы это имело значение. Тем не менее так же, как в послевоенном Амстердаме было несколько мэров-евреев, среди владельцев «Аякса» были евреи, по крайней мере в течение какого-то времени. Фантом Мокума все еще витает над городом, и, как ни странно, на футбольном стадионе он получил новое право на жизнь.
После прово и первых критических дискуссий о холокосте в некоторых голландских кругах стало модно быть евреем. По крайней мере, до Октябрьской войны 1973 года многие восхищались Израилем. И израильтянам согревал сердца миф о храбрых голландцах, поддержавших евреев в самый трудный час, об отважных амстердамских рабочих, которые одни во всей оккупированной Европе объявили забастовку в знак протеста против депортации евреев. Забастовка действительно состоялась, в феврале 1941 года. Это вдохновляло, хотя и не принесло пользы. Спустя десятилетия, когда люди предпочитали вообще не думать о прошлом, это все еще высекало искру гордости.
Эта искра стала частью загадки великой команды «Аякс» 1970-х годов. Что-то в раскованности их игры, в размашистости их «тотального футбола» приписывалось мифу о Мокуме. Болельщики городов-соперников почувствовали это и стали называть «Аякс» «евреями» или даже «паршивыми евреями», «несчастными евреями», «грязными евреями». Подобные ругательства практически никак не связаны с происхождением или с войной. Если ты болельщик «еврейского клуба», то ты «еврей». Дальше – больше. Чем громче болельщики из Роттердама, Утрехта или Гааги кричали «Евреи!», тем чаще вспоминали о Мокуме, а следовательно, и об Израиле. В 1980-е годы болельщики «Аякса» приходили на стадион со звездами Давида и израильским флагом.
Когда мы с Хансом пришли на Олимпийский стадион, нам стало ясно, что произошла ужасная ошибка. Ханс был болельщиком «Аякса», но по какому-то недоразумению наши места оказались в центре сектора болельщиков «Фейеноорда». Это означало, что нам лучше не высовываться. У входа на стадион нарастало напряжение. Конные полицейские наводили порядок среди болельщиков с помощью дубинок. Тысячам мужчин, возбужденных от пива, которое они пили с раннего утра, пришлось протискиваться в одни-единственные узкие ворота. «Евреи проклятые!» – кричали они, направляясь к трибунам.
«Евреи проклятые!» – кричали они каждый раз, когда игрок «Аякса» касался мяча, даже если он был чернокожим суринамцем. «Чертов еврей!» – кричали они, когда белокурый рефери из северной провинции Фрисландия фиксировал нарушение правил игроком «Фейеноорда». А потом я впервые услышал зловещее шипение сотен, а может быть, тысяч смоченных пивом ртов. Я не мог понять, что это значит, пока Ханс не объяснил мне. Звук стал громче – звук вырывающегося из трубы газа. На стадионах в Будапеште игроков команды, принадлежавшей еврейскому бизнесмену, болельщики соперников приветствовали криком: «Поезда в Освенцим готовы!» На Олимпийском стадионе Амстердама болельщики оказались немного изобретательнее.