3.9. Утопический коммунизм — реакция средневекового сознания на новые времена

Гуманистический индивидуализм провозгласил автономию индивидуума от общины, и тем самым покончил с уравниловкой. В догуманистическую эпоху быть богатым можно было только людям благородного происхождения. Согласно же гуманистическим представлениям, любой человек имел право стремиться к богатству. По новым представлениям, достижение успеха в делах переставало быть пощечиной окружающим, остающимся в бедности. Наоборот, нашлись теоретики, которые оправдали такой индивидуализм, показав, что стремление к личной выгоде в конце концов идет на пользу всему обществу. Такой образ мысли породил экономическую систему, получившую название «капитализм». Капитализм периода первоначального накопления капиталов далеко не сразу принес обещанную теоретиками пользу всему обществу. В течение нескольких поколений продолжалось ужасающее обнищание масс и нечеловеческие условия труда на фабриках. Массы людей — и вчерашние крестьяне, и вчерашние феодалы — помимо своей воли оказались в мире, совершенно чуждом для людей со средневековым мышлением. И они стали предлагать чисто средневековые решения новых проблем. Все их решения, в сущности, сводились к отмене гуманистического индивидуализма и к возврату к средневековому коллективизму и уравниловке. В лучшем случае, они сохраняли лишь часть гуманистического наследия, беря из него равенство, но отказываясь от свободы. Согласно сочинявшимся ими прожектам, индивидуум снова должен быть поставлен под жесткий контроль со стороны общества, которое должно диктовать ему что, как и когда он должен делать вплоть до того, на ком ему жениться. Подобные теории получили общее название «утопический коммунизм». По сути, утопический коммунизм был реакцией средневекового сознания на наступающие новые времена, попыткой представить уже подзабытое и идеализированное средневековье как «золотой век» человечества, т. е. сугубо реакционным явлением, противостоящим прогрессу, логике и тенденциям развития человечества.

Если бы такое общество удалось построить, технический прогресс был бы ему совсем не нужен. В капиталистическом обществе собственник вынужден внедрять в производство идеи изобретателей из страха, что его конкуренты внедрят эти идеи раньше, и он отстанет в конкурентной борьбе. Если при этом потребуется повысить уровень эксплуатации рабочих — тем хуже для рабочих. В утопической коммуне всякое изобретение вначале оценивалось бы с точки зрения немедленного улучшения качества жизни, с точки зрения затрат труда и немедленного выигрыша от них. И если бы выяснилось, что то или иное изобретение потребует вкалывать до седьмого пота, чтобы получить какую-то вещицу, может быть и полезную, но без которой раньше более или менее успешно обходились, то такое изобретение было бы немедленно отвергнуто. А вкалывать бы наверняка пришлось, учитывая крайне низкий уровень автоматизации в начале 19-го века. Как это не прискорбно признать, без жестокой капиталистической эксплуатации начала 19го века, инфраструктура необходимая для перехода к автоматизации в 20-м веке не могла бы быть создана. Осуществление утопического коммунизма при низком уровне автоматизации привело бы к полной остановке прогресса, к вечному застою на техническом уровне средневековья.

Утопический коммунизм был вовсе не так утопичен как принято считать — на самом деле многие первобытные племена жили и живут подобным образом на протяжении тысячелетий, не зная эксплуатации человека человеком, но не зная и технического прогресса. Такие общества не располагают достаточными ресурсами, чтобы дать своим членам свободу, и эта несвобода вечна — нет технического прогресса, значит нет и «светлого будущего». Утопический коммунизм — это тупиковая ветвь в эволюции цивилизации, поскольку он не обеспечивает технического прогресса.