Великий корабел… Франции

29 октября 1932 года Франция ликовала. Со стапелей судоверфи «Пеноё» в Сен-Назере под восторженные крики 200-тысячной толпы на воду был спущен самый большой в мире пассажирский лайнер «Нормандия». На церемонии присутствовал сам президент республики, оркестр играл «Марсельезу», хлопали бутылки от шампанского. Высокие государственные награды получило руководство компании, построившей судно. Никто не обращал внимания на скромного мужчину средних лет, притулившегося в стороне. А это был русский инженер-кораблестроитель Владимир Юркевич, автор смелого проекта небывалого судна…

Такого судна, как «Нормандия», и впрямь в мире еще не было. Вес корпуса превышал 27 тыс тонн, длина 313 метров, ширина – 36, а скорость достигала 30 узлов – рекорд по тем временам. Всех поражала также небывалая роскошь лайнера, строительство которого обошлось французской казне в колоссальные деньги – 200 млн долларов. На «Нормандии» было 11 палуб, теннисные корты, сад с птицами, огромный бассейн, часовня, гараж на сто автомобилей и даже собачник, а обеденный салон был рассчитан на тысячу человек. При отделке кают не скупились на мрамор, шелка, золото и серебро. Это был настоящий «плавучий супер-город» для богатых. Благодаря ему Франция превзошла Англию, Германию и Италию, стала законодательницей морской моды и получила «Голубой бант Атлантики». Французские газеты писали об этом, захлебываясь от восторга. Но никто из них при этом не упоминал, что уникальный обтекаемый корпус лайнера, который позволил ему поставить рекорд скорости, был спроектирован русским Юркевичем, двигатели изготовлены по проекту другого инженера из России Арцеулова, а винты – инженером Харковичем. А что писать? Ведь все они были эмигрантами…

На берегах Невы

Владимир Юркевич родился в Москве в дворянской семье. Отец преподавал географию в престижной гимназии и был одним из основателей Российского географического общества. С детства юный Владимир грезил о море и кораблях, хорошо рисовал и увлекался математикой. Окончив гимназию с золотой медалью, он переехал на берега Невы – поступил на судостроительный факультет Петербургского политехнического института. А потом окончил еще последний курс Кронштадтского морского училища военного флота, стал поручиком и был готов проектировать корабли. «Нас учили на редкость хорошо!» – признавал он потом.

«Форма Юркевича»

Это было время, когда после поражения в войне с Японией 1905 года Россия разворачивала большую программу строительства мощных военных кораблей. Юркевич получил назначение на Балтийский судостроительный завод и принял участие в создании головного корабля первой серии российских линкоров-дредноутов – «Севастополь». Эти корабли по размерам, скорости и другим параметрам наголову опережали все иностранные проекты того времени. Вскоре Юркевич был назначен конструктором технического кораблестроительного бюро завода, где началась работа по созданию четырех громадных крейсеров серии «Измаил». Здесь он предложил революционное решение – новую, обтекаемую форму корпуса корабля. В таком виде он мог достигнуть скорости 28 узлов при меньшей мощности машин и меньшем потреблении топлива. Но это радикальное новшество использовано не было. Оно было запатентовано только в 1928 году в Германии и вошло в историю мирового судостроения как «форма Юркевича».

Крах надежд

Вскоре грянула война, а вслед за ней и революция. Начался полный развал стремительно развивавшейся до этого промышленности России. Заводы остановились, программа строительства крупных кораблей была отложена. В 1917 году корпус уникального крейсера «Измаил» разобрали, а в 1923 году правительство большевиков продало за копейки три других крейсера Германии. Юркевича отправили в Николаев, где в отделении Балтийского завода собирали подводные лодки. По дороге группа инженеров попала в руки банды анархистов и едва унесла ноги, а оказавшись в Николаеве, обнаружила, что он уже захвачен немцами. Гению русского судостроения не оставалось другого выбора, кроме эмиграции.

В Стамбуле, как и другим русским беженцам, Юркевичу пришлось хлебнуть лиха. Сначала дипломированный инженер работал грузчиком в порту, потом вместе с другими эмигрантами организовал автомастерскую для ремонта старых автомобилей. Через два года семья переехала во Францию. Юркевич блестяще знал французский язык, но там его диплом не признавали, и ему пришлось работать токарем на заводе «Рено». Так пришлось мыкаться почти шесть лет. В конце концов, его блестящие знания оценили и взяли консультантом в судостроительную компанию «Пеноё». Изголодавшийся по работе инженер начинает работать как одержимый, дни и ночи он проводит в конструкторском бюро. Там он вдруг с удивлением обнаружил, что в вопросах кораблестроения Россия до революции намного опережала Европу. «Европа еще не подошла к вопросам, которые наши учителя ставили нам в России», – записал Юркевич. Когда компания получила заказ на «Нормандию», Юркевич предложил свой революционный проект обтекаемого корпуса, уже испробованный в Петербурге на крейсерах. Два года ему понадобилось для того, чтобы убедить французов в его преимуществах. В конце концов, были построены модели 25 разных проектов, которые испытали в бассейне, и предложение Юркевича было признано лучшим!

За океаном

Слава гениального изобретателя росла, и его стали настойчиво приглашать за океан. На Европу надвигалась война, и Юркевич понимал, что в Америке с ее неограниченными возможностями он сможет реализовать свои проекты свободнее. Французы тоже засуетились и в 1937 году предложили ему гражданство, но он уже отправился за океан и открыл в Нью-Йорке техническую контору по судостроению. В 1939 году его семья окончательно перебралась в Соединенные Штаты. За годы работы в США Юркевич построил 42 судна. Он разработал уникальный проект «удешевленного» океанского лайнера на 8 тысяч пассажиров, который мог передвигаться с невероятной для тех времен скоростью 34 узла. Стоимость билета в нем составляла 50 долларов, что по тем временам могло составить конкуренцию авиаперевозкам. Однако осуществить этот новаторский замысел, увы, не удалось. Пришло время больших самолетов, и трансатлантические авиаперевозки стали более выгодными. Он работал консультантом Управления флотом США, и идеи русского кораблестроителя были заложены в проекты создания первых американских авианосцев.

«Рад, что я – русский!»

За океаном Юркевич ни на минуту не забывал о России. Когда Гитлер напал на СССР, он выступил в поддержку Красной армии, принимал активное участие в работе комитета по поддержке России, оказывал содействие советской закупочной комиссии в Вашингтоне. «Долг каждого русского помочь родине всем, чем можно, когда она подвергается смертельной опасности», – говорил он тогда. Был готов делать проекты кораблей для СССР, возглавлял объединение петербургских политехников в США. Заходя в советское посольство, Юркевич с гордостью заявлял: «Я рад, что я – русский!». Увы, на родине отношение к эмигранту было иным. На его имя в СССР было наложено табу. Упоминания о гениальном судостроителе не было в Большой советской энциклопедии, а газеты не писали о нем ни строчки до 1990-х гг. Юркевич умер 13 декабря 1964 года и был похоронен на кладбище русского монастыря в Ново-Дивееве в 40 км от Нью-Йорка. Весь его богатый архив в 1965 году вдова Ольга Всеволодовна передала, согласно завещанию мужа, в Москву.