3. Распад системы массовых официальных организаций

Вслед за фашистской партией распад охватывает систему официальных массовых организаций, которые остаются без политического руководства и контроля. Отделение фашистской партии от государства (и особенно его враждебное отношение к ней) ведет к быстрому разоблачению антирабочего характера «вертикальных профсоюзов». Пропадает весь идеологический гарнир, которым фашистская партия в течение десятилетий заботливо украшала «профсоюзное блюдо», дабы прикрыть подлинную природу и функции «вертикальных профсоюзов». Они тоже начинают отходить от государства и выступать против него.

Так осуществляется процесс, обратный тому, который протекал на этапе восходящего развития фашистского государства, когда оно, прибирая к рукам массовые организации, превращало их из орудия грудящихся в орудие против трудящихся. Теперь происходит обратное: отделяясь от буржуазного государства и противопоставляя себя ему, профсоюзы снова становятся орудием трудящихся против государства. Из резерва государства, использовавшего их для подавления своих противников, они превращаются в его врага, против которого оно вынуждено бросать вооруженную полицию и армию.

Этот процесс превращения во врага принимает разнообразные формы — от политических демонстраций и собраний до создания новых массовых организаций.

Основной, ярко выраженной тенденцией является отказ от прежних принципов официальных организаций, роспуск самих этих организаций и создание вместо них новых массовых объединений трудящихся и молодежи на демократических началах и на основе полной добровольности.

Студенты, например, массово бойкотируют СЭУ (Испанский университетский профсоюз), основанный в 1936 году Фалангой как обязательный профсоюз испанских студентов: власти зачисляли в его ряды каждого поступившего в университет. Неизменными требованиями студенческих демонстраций 1956-1957 годов стали: упразднить СЭУ и создать свободные профсоюзы, восстановить автономию университетов, вернуть гражданские и политические свободы и т.д. «К концу 1964 года выход факультетских студенческих организаций из СЭУ стал почти повсеместным явлением» (26—39). Поэтому в 60-е годы СЭУ не без основания называют «тонущим кораблем». Студенческие организации, покинувшие СЭУ, объединяются в Свободную ассамблею студентов, которая в ходе борьбы сформировалась стихийно как новая демократическая форма студенческого профсоюзного движения.

В начале 1965 года 4-я Свободная ассамблея студентов (предыдущие состоялись в 1956, 1962 и 1964-м) приняла заявление, в котором изложена программа нового студенческого движения: «1) профсоюзная свобода, понимаемая как создание автономного, демократического, представительного, свободного и независимого профсоюза, не подверженного никакому политическому или академическому насилию; 2) всеобщая амнистия для всех находящихся под следствием, в заключении или оштрафованных студентов; 3) свобода волеизъявления в университетах; 4) свобода ассоциаций в университетах; 5) солидарность с трудящимися, выступающими с теми же демократическими требованиями» (26—40 и 41).

27 февраля 1965 года на собрании в одной из аудиторий Мадридского университета 4-я Свободная ассамблея объявила себя «высшим представительным органом нового независимого, демократического студенческого профсоюзного движения» (26—41).

Впоследствии все демонстрации, забастовки и акции протеста проводятся под руководством соответствующей ассамблеи студентов. «2 марта 1965 года, в День студента, несколько тысяч студентов Мадрида по решению 4-й Свободной ассамблеи выходят на демонстрацию против репрессий и клеветнической кампании во франкистской печати. Перед зданием управления печати студенты рвут и топчут ногами официальные франкистские газеты. Против демонстрантов брошена вооруженная полиция.

...События продолжают развиваться. 22 и 23 марта в Барселоне созвано первое национальное координационное совещание представителей университетских округов Мадрида, Барселоны, Бильбао, Саламанки, Валенсии, Овьедо, Сарагосы, Вальядолида. Это делегаты высших учебных заведений, объявивших о своем выходе из СЭУ. Они принимают манифест, в котором говорится, что «для студентов СЭУ давно мертв», а также заявление о принципах — в нем подробно излагается организационная структура нового, свободного, независимого и демократического Национального профсоюза студентов. На барселонском совещании впервые слились воедино голоса свободных ассамблей, и этот мощный голос отразил всю широту и силу антифранкистских студенческих демонстраций.

Франкистскому правительству пришлось признать официально крах СЭУ. 2 апреля 1965 года Совет министров утвердил так называемый «постановляющий декрет о профессиональных ассоциациях студентов». Его цель — отменяя старое постыдное название и провозглашая формально выборность руководства студенческих сообществ сверху донизу, попытаться сохранить саму систему правительственного контроля над всей студенческой организацией (26—41 и 42).

Разумеется, свободные студенческие организации категорически отвергают правительственный декрет и фактически в испанском университете наряду с умирающим СЭУ действуют свободные, независимые демократические профсоюзы, выражающие интересы студентов.

Процесс создания Свободной ассамблеи студентов схож с процессом образования Рабочей профсоюзной оппозиции. Обе организации являются отрицанием «вертикальных профсоюзов» и существуют наряду с ними. Таким образом в системе массовых организаций возникает своеобразное «двоевластие». С одной стороны, официальные профсоюзы, силой навязываемые рабочим (как и студентам) государственной властью, с другой — «рабочие комиссии» в рамках государственных профсоюзов, которые выбирают сами рабочие. Рабочие комиссии выражают интересы рабочих и действуют от их имени, когда необходимо обойти навязанное руководство во время забастовок, бойкотов или политических демонстраций.

Отсюда и противоречивое положение рабочих комиссий. С точки зрения государства и его профсоюзной политики они нелегальны, власть преследует их. Но поскольку они руководят крупными забастовками, работодатели и власти вынуждены вести с ними переговоры, фактически признавая их подлинными представителями рабочего класса. Говоря о статусе рабочих комиссий 60-х годов, X. Гарсиа даст им точную характеристику: «Испанский пролетариат нашел удачное средство замены фашистских профсоюзов своими органами борьбы, заставившими признать себя «де-факто». Это было еще одно важное завоевание испанского рабочего класса. Благодаря рабочим комиссиям профсоюзная оппозиция, не став официально признанной, перестала быть и нелегальной» (20—453).

Сантьяго Каррильо, генеральный секретарь КПИ, в своей книге «После Франко — куда?» возлагает большие надежды на эти комиссии как организационное оружие рабочего класса для ликвидации корпоративной системы: «Вертикальные профсоюзы» в агонии. Своими комиссиями рабочий класс создает условия для создания единых, независимых, свободных и демократических профсоюзов, классовых профсоюзов, которые будут защищать его интересы, помогать в борьбе за построение общества без эксплуататоров и эксплуатируемых» (46—44).

Рабочая профсоюзная оппозиция доказала на практике, что она подлинный руководитель пролетариата, выразитель его интересов. Она взяла на себя руководство крупными забастовками в 1957, 1958, 1961, 1962 годах, вынудившими правительство вывести на улицы полицию и войска. Забастовка в 1962 году, начатая шахтерами Астурии, длилась почти два месяца, она заставила правительство повысить заработную плату, установить ее минимум для всех рабочих. Авторитет рабочей оппозиции на этом этапе настолько возрастает, что она действует фактически как представительный орган. В ноябре 1962 года представители рабочей оппозиции из Астурии, Мадрида, Каталонии, Басконии и Андалусии проводят нечто вроде национальной конференции, на которой обобщают опыт прошедших по всей стране забастовок и принимают целую программу, закрепляющую достигнутые позиции.

Смысл борьбы за превращение официальных профсоюзов из орудия государства в орудие трудящихся против государства лучше всего сформулирован в требованиях студентов пятнадцати факультетов Мадридского университета: «СЭУ до сих пор представлял правительство перед студентами. Мы хотим, чтобы наши профсоюзы представляли студентов перед правительством» (20—456 и 457).