III. Унификация всей общественной жизни

В условиях тоталитаризма понятие «унификация» сводится не просто к достижению единообразия общественной жизни в результате экономической стандартизации общества. Речь идет о такой унификации, которая устанавливает контроль фашистской партии над государством, а через государство и над всем гражданским обществом. Это такая политическая унификация, при которой фашистская партия распространяет свой контроль на те области гражданского общества, которые при традиционной буржуазной демократии свободны от контроля государства и политических партий: искусство, литература, вкусы людей, развлечения и т.п. вплоть до семейных отношений.

Унификация состоит в том, читаем мы в материалах Нюрнбергского процесса, что власть партии распространяется в целом на всю общественную и политическую жизнь. Партия руководит государством, партия руководит вооруженными силами, партия руководит всеми отдельными личностями в самом государстве. Партия уничтожает все институты и отдельных людей, не желающих принимать господство фюрера (84—570).

Процесс унификации начинается в чисто политической сфере с устранения всех органов самоуправления и федерализма. Полномочия переходят к центральной партийно-государственной власти, превращающей свой аппарат на местах в послушное орудие для выполнения всех приказов сверху.

Вальтер Фрик, первый министр внутренних дел в кабинете Гитлера, в своей статье, опубликованной в фашистском ежегоднике (1935 г.), говорит об унификации политического курса: «Взаимоотношения империи с отдельными провинциями были теперь организованы на совершенно новых принципах, дотоле неизвестных истории германского народа. Имперский кабинет получает неограниченную власть. Не только его правом, но и его долгом становится создать абсолютно унифицированное руководство и администрацию империи... Таким образом, германская империя стала унифицированным государством, и вся администрация в провинциях осуществляется только по приказу имперской власти или от ее имени. Границы провинции становятся только административными границами, они не охраняют более суверенитета этих провинций.

Со спокойной решительностью и при поддержке всего германского народа имперский кабинет посте пенно осуществляет исконное стремление всей германской нации — создание унифицированного национал-социалистского государства» (89—69).

Устранение местного самоуправления — первый шаг в политической унификации государственной власти — ясно прослеживается и в Италии. Итальянский фашизм застал в стране общинное самоуправление, введенное еще в 1888 году и ставшее уже традиционным, хотя оно и обладало всеми «слабыми сторонами» буржуазной демократии: преобладание партийных привязанностей и групповщины при выборе мэров, партийный карьеризм, пустословие и т.п.

Фашизм безошибочно воспользовался слабыми сторонами местного самоуправления, чтобы скомпрометировать его и противопоставить ему свою строго тоталитарную систему. Основными его аргументами были: а) автономия общин противопоставляет их центральной власти, в результате чего «община и государство выступают как враги» (112—79); б) это создает условия для систематических межпартийных баталий в общинах вокруг выбора мэра и других советников, что превращает сам выбор из средства в самоцель.

Иными словами, автономия мешает местной власти быть активной и оперативной, плодотворно работать может только «способный и честный государственный деятель (!), находящийся под непосредственным надзором и контролем государственной власти» (112—77).

Разумеется, фашизм смог ликвидировать местное самоуправление не потому, что убедил общины в преимуществах своей централистской концепции, а по тому, что успел установить повсеместно политическую монополию своей партии (уничтожив другие партии) и смог свободно диктовать свою волю. Законом от 4 февраля 1926 года он изменил метод отбора советников местных общин. Они не избирались всеми гражданами, имеющими право голоса, а подбирались префектом — преданным фашизму партийным чиновником. Одна треть советников назначалась им непосредственно, две трети, т.е. большинство, избирались экономическими организациями, профсоюзными и другими объединениями, за которыми соответствующий закон признавал статус избирателей на основании корпоративного принципа.

Так как префект и профсоюзы находились под непосредственным контролем фашистской партии, советники общин фактически избирались соответствующими подразделениями фашистской партии. С помощью закона от 4 февраля 1926 года фашистская партия — она же правительство (Муссолини) — уничтожила автономию общин, превратив их в подразделения центральной власти — правительства, парламента и палаты. Таким образом формировалось гомогенное фашистское государство, все звенья которого действовали точно и безотказно по воле партии. Добившись этого, партия продолжала унификацию всего гражданского общества. В циркуляре, направленном префектам, Муссолини довольно точно изложил мотивы унификации государственной власти: «Власть одна и едина. Если она не такова, наступает полное расстройство государства... то есть уничтожается важнейшая предпосылка для триумфа фашизма, который борется за то, чтобы придать прочность, авторитет государству, сделать его целостным и неуязвимым, каким и должно быть фашистское государство. После революции партия и ее организации становятся сознательным инструментом государства, олицетворяют его волю как в центре, так и на местах» (112—78).

Начавшись в политической области, унификация идет затем в двух направлениях: в духовной жизни общества и в экономике. Это происходит на основе организационных и идеологических принципов фашистской партии, поэтому мы должны рассмотреть ее структуру и принципы, что является ключом к пониманию тоталитарной унификации.