Мятеж чехословацкого корпуса

ГЛАВНУЮ роль в развитии Гражданской войны сыграл мятеж чехословацкого корпуса, без которого чистая иностранная интервенция и даже внутренняя вооружённая оппозиция быстро провалились бы. Численностью более сорока тысяч (указывается число и в шестьдесят тысяч!) человек, хорошо вооружённый и экипированный, сколоченный, этот корпус после падения царизма Временным правительством лишь укреплялся, имея в командовании ряд русских офицеров во главе с генералами В.Н. Шокоровым и М.К. Дитерихсом.

На чехов, как на основную антисоветскую силу внутри России, смотрели сразу после Октября 1917 года многие. Так, генерал-«корниловец» М.В. Алексеев, один из крупнейших «белых» лидеров, писал 8 ноября 1917 года из Новочеркасска генералу М.К. Дитерихсу:

«Прежде всего нужно направить всё что можно под благовидными предлогами с фронта… все чехословацкие полки, которые охотно свяжут свою судьбу с деятелями спасения России… Если вы можете оказать содействие под тем или иным предлогом, то положите прочное начало созданию здесь реальной силы».

Цитата любопытна вдвойне…

С одной стороны, она показывает, насколько «искренними» в «радении» о судьбах России были «белые» генералы. Ради уничтожения большевиков Алексеев был готов оголить фронт против немцев, снимая с него боеспособные чехословацкие полки. Чехи, правда, на Украине особо в бои с немцами не ввязывались, но порой огрызались, и это по тем временам было фактором немаловажным.

В то же время оценка Алексеева показывает, насколько слабыми были на рубеже 1917–1918 годов антисоветские силы сами по себе, если генерал видел основу боевого костяка «Белого движения» не в русских добровольцах, а в «чехословаках». Не случайным, значит, был крах Каледина.

Пожалуй, не случайным оказалось и то, что на Дону был сформирован Чехословацкий инженерный батальон, который принял участие в Первом Кубанском (Ледяном) походе, и 130 чехов были награждены орденами и медалями. Это косвенно наводит опять-таки на «американский след», поскольку Америку интересовало состояние экономики Юга России, в частности железных дорог, к которым США проявляли особый интерес не только в России, но и в послевоенной Германии, беря германские железные дороги под свой контроль.

В источниках говорится, правда, что чехи в Добровольческой армии к Национальной Раде (Совету) Масарика отношения не имели и прибыли в Новочеркасск из 8-й армии Юго-Западного фронта, которой ранее командовал Корнилов. Однако вряд ли чехи-антибольшевики, находившиеся тогда в России, не координировались из одного центра – формально национального, а фактически выполняющего директивы Соединённых Штатов Америки.

Вильсон манил чехов собственной государственностью, и, забегая вперёд, напомню, что после Первой мировой войны Америка действительно создала единую Чехословацкую республику. Этот государственный «новодел» был впервые развален незадолго до Второй мировой войны Гитлером на два государства: Имперский протекторат Богемия и Моравия и Словакия. Второй раз Чехословакию на Чехию и Словакию развалили чех Гавел и его американские патроны уже в «угаре» горбачёвской «катастройки».

Любопытное свидетельство по теме содержится в совместном «психологическом исследовании» психолога Зигмунда Фрейда и близкого к Вильсону политика Уильяма Буллита «Томас Вудро Вильсон. 28-й президент США» (оно было написано в 1930-е годы, но опубликовано лишь в 1967 году). Направляясь на «мирную» Версальскую конференцию, Вильсон заявил о намерении отдать австрийскую Богемию чехам. Когда его спросили, а как быть с тремя миллионами богемских немцев, Вильсон ответил: «Три миллиона немцев в Богемии?! Любопытно! Масарик никогда не говорил мне об этом!». В одной короткой фразе соединилось сразу многое: и нравственный облик Масарика, и образовательный уровень Вильсона, и направленность мировой политики мировой имущей элиты. Ведь три с лишним миллиона судетских (богемских) немцев и впрямь были переданы союзниками в Версале под власть чехов, что стало одной из политических «мин» под мирную будущность Европы. Иными словами, чехи сыграли в ХХ веке роль исторических провокаторов дважды – второй раз между мировыми войнами, а первый раз – в России в 1918 году.

Посвятивший бело-чехам большую статью в журнале «Вопросы истории» Леонид Григорьевич Прайсман, профессор Иерусалимского университета, писал (см. «ВИ», № 5, 2012, с. 81), что отправить корпус на Дон к Корнилову и Каледину в начале 1918 года якобы не удалось из-за желания Масарика «сохранить силы для борьбы с Германией и Австро-Венгрией, а не для участия в гражданской войне в России».

Прайсман, конечно, наводит тень на ясный день: калединский мятеж был всего лишь первой пробой сил после Октябрьской революции и бросать на чашу весов контрреволюции такой весомый аргумент, как чехи, Америке торопиться не следовало. К тому же сама авантюра Каледина быстро рухнула – чехи на Дон просто не успели бы. Лишь в марте 1918 года они передислоцировались в глубь Европейской части России. Масарик же после последней инспекции корпуса 7 марта выехал в США за инструкциями, куда приехал 29 апреля 1918 года. Вскоре он встретился с президентом Вильсоном.

А 2 мая 1918 года Верховный совет Антанты принял решение использовать чехов в качестве авангарда своих интервенционистских сил на русском Севере и в Сибири. Оперативное руководство подготовкой мятежа вели французы, поскольку корпус уже числился частью французской армии. Основную же идейную и финансовую поддержку обеспечивали – без афиширования – американцы. Примерные цифры финансирования были следующими: Франция выделяла 11 миллионов франков, Англия – 80 тысяч фунтов, а США – 12 миллионов долларов. Доллар стоил тогда примерно пятую часть фунта и пять франков. Другими словами, почти все деньги чехословацкий корпус получил из Вашингтона. Говорит сам за себя и тот факт, что к организации бело-чешского мятежа был причастен Ксенофонт Каламатиано, который позднее участвовал и в координации военных действий чехов в России.

Тут надо знать, что Российский филиал Чехословацкого национального совета, который образовался в апреле 1917 года в Киеве на съезде представителей чехословацких организаций в России, был националистическим лишь по риторике речей, а на самом деле контролировался Америкой.

Знакомый читателю американский профессор Харпер признавался, что он «часто встречался с Томасом Масариком, прибывшим из Англии (куда он бежал из Праги), чтобы организовать из военнопленных чехов чешские части». Имеются в виду их встречи в России.

Председатель Чехословацкого национального совета и его Российского филиала профессор Томаш Гарриг Масарик (1850–1937) представлял собой фигуру любопытную. Как и остальные чешские буржуазные «национальные лидеры» – видный масон, убеждённый антикоммунист и антисоветчик, президент Чехословакии в 1918–1935 годах, Масарик всегда был агентом влияния Запада в славянском мире. Причём ориентировался он внешне на европейских «патронов», а в действительности опирался на поддержку США. Маскировалось это – достаточно умело – псевдоприверженностью к «славянофильству», и нередко биографы-«лакировщики» Масарика о его связях с США и в США даже не упоминают (в доме повешенного о верёвке не говорят). Но, как умный политический агент США, подготовке «чешского» запала для российской Гражданской войны Масарик отдал немало сил.

Харпер писал о чехах: «Эти войска должны были помочь (?! – С.К.) новой России и потом двинуться из России на освобождение и восстановление чешского государства».

Во имя последней цели чешский корпус и одного выстрела не сделал, а вот новой России принёс кровавые беды. Достаточно напомнить, что чехи продолжали воевать в России, участвуя в Гражданской войне на стороне интервентов, и в 1919 году, уже после того, как Первая мировая война закончилась и «освобождать чешское государство» необходимости не было, тем более – за многие тысячи километров от него. Один этот факт – очевидный настолько же, насколько и замалчиваемый – полностью разоблачает бело-чешский корпус как орудие контрреволюции и интервенции.

«Вдохновлял» чехов Масарик, а им руководила Америка. Любопытные сведения сообщает в своей книге «Адмирал Колчак и суд истории» вполне лояльный к Колчаку современный историк С.В. Дроков. 18 января 1919 года редактор чешской ежедневной газеты New Yorkske Listy Славомир Кратохвил сообщал сенатору Ли Оверману:

«Масарик не может самостоятельно решить славянскую проблему в Европе, потому что он также весьма зависим. Он окружён… исключительно евреями, враждовавшими с поляками и югославами, а большевики расценивают его как предателя из дела, направляя свой удар против него по антисемитской линии… вся карьера президента Масарика… зиждется на еврейских деньгах… Масарик слетел бы с поста, а чехословаки переполнились бы большевизмом, если бы другой деятель, доктор Крамар (Крамарж. – С.К.), очень популярный среди славян, не был выдвинут на передний план. Доктор Крамар теперь чехословацкий премьер-министр и с доктором Бенешем, другим чехословаком, участвует на Мирной конференции (Парижской. – С.К.). Доктор Бенеш – человек Масарика и представляет франко-итальянскую группу международного еврейского капитала».

Кого представлял сам Масарик понять нетрудно уже из того факта, что сын Масарика был женат на дочери Чарльза Крейна Флоренс, урождённой Крейн. Но переплетение интересов различных наднациональных групп не конфликтовало с общей идеей затягивания кризиса в России всеми мерами, и использование чехов, в ближайшем будущем бело-чехов, для этой цели устраивало всех.

ОФИЦИАЛЬНО корпус с 9 января 1918 года входил в состав уже не русской, а французской армии, и была достигнута договорённость с Москвой о его эвакуации через Владивосток. К принятию для чехов именно этого странного и опасного для РСФСР маршрута был прямо причастен Троцкий, в котором есть основания предполагать доверенного англосаксонского агента влияния в руководстве Советской России. Недаром ведь лучший друг Америки Павел Милюков в свою бытность министром иностранных дел Временного правительства настоял перед англичанами на пропуске Троцкого в Россию после Февральского переворота…

Впрочем, это ответвление темы заслуживает отдельного анализа, поэтому просто сообщу, что на совещании в Челябинске 14 мая 1918 года с участием командования корпуса, представителей Антанты и правых эсеров был окончательно уточнён и принят план мятежа, а 25 мая 1918 года при согласовании действий с американским генеральным консулом в Иркутске Гаррисом и находившимся во Владивостоке генералом Пулем чехи подняли мятеж по всему маршруту движения. И позднее даже американский советолог Ричард Пайпс признавал, что «чешский легион был в Сибири, безусловно, самым сильным военным формированием».

Советская власть была свергнута почти одновременно в Мариинске, Челябинске, Новониколаевске (Новосибирске), Пензе, Сызрани, Казани, Томске, Омске, Самаре, Златоусте, Иркутске, Владивостоке… Растянувшись от Поволжья до владивостокской бухты Золотой Рог, войска чехословацкого корпуса стали «запалом» большой российской гражданской войны на огромной территории.

3 августа 1918 года государственный департамент США обнародовал ноту:

«По мнению правительства Соединённых Штатов… военная интервенция в России скорее всего усугубит существующие прискорбные беспорядки, чем ликвидирует их, и скорее нанесёт вред России, чем поможет ей выйти из бедственного положения…

При существующей обстановке… военные действия допустимы только для защиты в меру возможного чехословаков… а также для содействия усилиям в области борьбы за самоуправление и самооборону, когда русские сами пожелают принять помощь.

Поэтому правительство Соединённых Штатов предложило правительству Японии совместно направить войска в количестве нескольких тысяч человек, во Владивосток с тем, чтобы они действовали как единое целое… и японское правительство приняло это предложение. Предпринимая этот шаг, правительство Соединённых Штатов желает заявить народу России самым открытым и торжественным образом, что оно не намерено нарушать политического суверенитета России, вмешиваться в её внутренние дела, даже местного характера… и что предпринимаемые нами меры преследуют единственную цель оказать такую помощь, которая может быть приемлема для русского народа… Имеется в виду, что японское правительство даст аналогичные гарантии».

Вместо комментария к ноте госдепа США от 3 августа 1918 года напомню, что на момент обнародования ноты на русском Севере уже находилось около 5 тысяч американских «миротворцев» (не считая 8 тысяч англичан, 1 300 итальянцев, 1 200 сербов и 700 французов), а американский крейсер «Олимпия» вошёл в Мурманский порт ещё 24 мая 1918 года.

29 июня 1918 года пятнадцать тысяч бело-чехов, «содействуя усилиям в области борьбы за самоуправление и самооборону», произвели во Владивостоке антисоветский переворот и поставили у власти эсеро-меньшевистскую думу. Председатель Владивостокского Совета К.А. Суханов и другие члены Совета были расстреляны. И началась делёжка русского Дальнего Востока…

Когда в Сибири установилась диктатура Колчака, чехи стали одной из сильных его опор, хотя отношения колчаковцев и бело-чехов назвать гармоничными было сложно. Похоже, чехи играли в период колчаковщины роль своего рода контролёров при Колчаке и проводника интересов США. Вряд ли случайно то, что, когда Колчак окончательно провалился, «сдали» его именно чехи. И «сдали» явно по указанию эмиссаров Вашингтона, разочаровавшегося в своей креатуре.

ЖЕЛАЮЩИХ выдать чёрное за белое, а точнее – грязное за белое, имея в виду иностранную интервенцию в России, хватало всегда. Ричард Пайпс, заслуженный (вот уж что да, то да!) профессор Гарвардского университета в США считается крупнейшим специалистом по России. И вот что писал он в 2009 году в февральском номере журнала «Вопросы истории» (с.54–55):

«Немало научного вздора написано о союзной интервенции в России не только советскими, но и западными историками. Существует масса книг с такими вводящими в заблуждение заголовками или подзаголовками, как „Британская интервенция в России“, „Необъявленная война Америки, или Неудавшийся крестовый поход“, авторы которых стремились доказать, что США и Великобритания размещали военные силы на территории России для того, чтобы сбросить советский режим…

Высадка союзных войск на российской территории в 1918 году имела целью открытие Восточного фронта, а не свержение большевистского режима…

Аналогичная роль отводилась и японским формированиям…».

Заявлять подобное можно лишь в расчёте на полных невежд и социальных идиотов. Причём Пайпс не мог не знать, что для «открытия Восточного фронта» против немцев в России не было нужды в появлении на российских землях ни англосаксов, ни японцев. Открыть «Восточный фронт» «союзники» и США могли при содействии самого Ленина, о чём уже говорилось и ещё будет сказано.

Интересно сопоставить заявление Пайпса от 2009 года с заявлением от 2012 года профессора из Израиля Леонида Прайсмана. Описывая действия бело-чехов, даже Прайсман не отрицает, что «помимо большевиков, чехов и словаков был ещё один участник событий – союзные державы».

Прайсман задаётся вопросом: какова их роль в восстании? А затем разводит руками: «Один из самых запутанных вопросов, до сих пор остающийся неизвестной страницей истории Гражданской войны, – это вопрос о роли союзных держав в ней: немалую роль они сыграли и в мятеже Чехословацкого корпуса…».

Израильский профессор здесь действует по пословице: «И я – не я, и лошадь не моя, и я – не извозчик»… Во-первых, вопрос о роли союзных держав в развязывании Гражданской войны в России давно ясен, как оконное стекло у хорошей хозяйки после генеральной уборки. Намеренно запутан, но логически распутывается лишь вопрос о ведущей роли в событиях в России не англо-французов, а американцев.

Во-вторых, сказать: «…немалую роль» – ничего не сказать. Именно США вкупе с «союзниками» сделали чехов даже не катализатором (катализатор лишь усиливает идущую реакцию) и даже, пожалуй, не «запалом» Гражданской войны… Бело-чехи в начатой Гражданской войне стали её главным, на первых порах, материальным движителем. Причём основную роль идейного инициатора играли Соединённые Штаты, действовавшие через своих агентов вроде Масарика.

А далее профессор Прайсман, проводя «пайпсовскую» линию на затемнение исторической истины, утверждает, что чехи якобы «рвались на поля сражений во Франции», но «почему-то» остались в России и приняли участие в Гражданской войне.

«Что произошло на Востоке России и в мире, изменившее первоначальные планы солдат и офицеров Чехословацкого корпуса? – вопрошает Прайсман и сам же на свой вопрос отвечает: – Видимо, основная причина изменения планов чехов заключается в том, что неожиданное (! – С.К.) для союзников восстание Чехословацкого корпуса закончилось ещё более неожиданным успехом. Перед союзниками встал вопрос, где могут принести больше пользы две чехословацкие дивизии: на полях сражений во Франции, где они мало что прибавят к сотням французских, английских, американских, канадских, австралийских дивизий, или в России, где можно открыть новый антигерманский (? – С.К.) фронт…».

Затем следовал поразительный вывод:

«Одно очевидно (?! – С.К.): представители Франции и других союзных держав не агитировали чехов и словаков выступить против большевиков. Но когда они увидели, что это выступление произошло и Советская власть с лёгкостью свергнута от Волги до Тихого океана, они решили воспользоваться (? – С.К.) этим восстанием, чтобы воссоздать Восточный фронт (? – С.К.)».

Заявлять подобное можно тоже лишь в расчёте на исторических невежд и социальных идиотов… Надо же этакое отчебучить: воссоздавать антигерманский фронт в Поволжье и в Сибири – якобы против вооружённых «орд» германских и австрийских военнопленных!

В годы Гражданской войны в различных частях и формированиях Красной армии служило до 300 тысяч интернационалистов, в том числе бывших военнопленных, которых к 1917 году насчитывалось в России более двух миллионов. В ходе революционных событий массы военнопленных возвращались на родину, но немалая часть решала принять участие в событиях на стороне большевиков. Однако интернационалисты – даже в составе отдельных интернациональных формирований – воевали как бойцы РККА, а не австрийской и германской армий.

Правдой в последней цитате из Прайсмана является одно: ни французы, ни англичане, ни американцы действительно не агитировали чехов выступить против большевиков – это успешно проделали агенты США и «союзников» во главе с Масариком и Бенешом. А разыграть «чешскую» «карту» «союзникам» пришлось потому, что к весне 1918 года стало ясно: большевики укрепляются, намерены перейти к мирному восстановлению экономики, к социальному строительству, и будут всё более завоёвывать поддержку населения. Одновременно обнаружилось, что антисоветские чисто российские силы разобщены и на самостоятельное успешное выступление не способны.

Чехов же – можно ли в том сегодня сомневаться? – ещё Временное правительство явно по указанию Антанты и США формировало как потенциально контрреволюционную силу. После Октября 1917 года эту силу и было решено использовать для разгрома большевизма и свержения Советской власти в России. И почти забавно, что тот же профессор Прайсман, простодушно разоблачая «союзников» и себя, сообщал (см. «ВИ», № 6, 2012 г., с.57):

«2 июля 1918 года Верховный военный совет в Версале принял решение об интервенции. Руководители союзных держав объясняли чешским политическим деятелям, что самый быстрый и надёжный путь для создания независимой Чехословакии пролегает через поля сражений в России».

Написано откровенно: чехов соблазняли «независимостью» Чехословакии, прямо заявляя им, что ценой должно стать подавление ими большевизма.