Глава 1. Эти странные «русские». Живая память габаревцев
Перенесемся в Болгарию…
Где-то в 1922–23 году, летом, во время традиционного ежегодного праздника односельчан («селски събор» — болг., прим. ред.) в с. Габарево появился незнакомец, русский. Никто не знал ни откуда он взялся, ни кто его привез в это село…
Поселился этот человек в доме стариков Ангела и Руски Бурмовых. Они дали ему комнату со скромной обстановкой, столовался он тоже у них.
В сельской администрации мужчина зарегистрировался как Петр Александрович Алексеев, родившийся в Смоленске 15.01.1884 года. Сказал, что по специальности он доктор, но соответствующих документов у него с собой не было. Сельский староста решил проверить его знания, привел к нему больного, диагноз которого был заведомо известен.
Алексеев профессионально осмотрел пациента, даже без инструментов, постучав пальцами по спине и груди, и заявил, что у того — выпотной плеврит. Так оно и было. Поверив, что перед ним настоящий врач, староста, на радостях, выделил деньги на покупку для его работы фонендоскопа и пульсометра…
Так началась скромная карьера «доктора без документов». Сельчане до сих пор рассказывают историю том, как русский доктор буквально спас пожилую женщину, мать Георгия Дянкова, у которой вся голова была покрыта незаживающими ранами, волосы выпали, она не вставала с постели много месяцев, так что все ждали со дня на день ее кончины, а прожила женщина до 92 лет!
Д-р Петр Алексиев
Говорят, что после этого случая в городе была организована специальная комиссия для проверки знаний «русского доктора», а результатом стало его официальное назначение на работу сельским лекарем в с. Габарево и в 14 соседних селах.
Коренные жители отзываются об Алексиеве (на свой лад переиначив его фамилию, — прим. авт.), не только как о хорошем специалисте, безошибочно ставившим диагноз, который подтверждали и столичные врачи, но и как о человеке безотказном, на которого можно было положиться и днем, и ночью, который покупал лекарства для бедных на свои деньги. Конечно же, все его любили и уважали, приглашая в дом, как дорогого гостя…
В компании, выпив ракии (болгарская водка, — прим. ред.), которую он «уважал», доктор брался за свою семиструнную гитару и пел русские романсы…
Умер Петр Алексеев («Алексиев») там же, в селе Габарево, 20 декабря 1964 года. На его могильной плите, установленной благодарными односельчанами, — фотография и простая надпись: «Д-р Петр Алексиев». И совершенно трогательный факт: на первом стуле в первом ряду в зале сельского клуба («читалище» — «клуб» по-болгарски, — прим. ред.) символично прикреплена табличка с его именем, в знак того, что это место — навсегда его…
Примерно через месяц после того, как доктор Алексеев поселился в Габарево, к нему приехала молодая женщина. Одета она была в легкое летнее платье и привезла с собой картины. Ее появление ничуть не удивило Петра. Складывалось впечатление, что он был предупрежден о ее приезде. И снова никто не знал, как она попала туда…
Молодая дама поселилась в комнате, которую снимал доктор, хотя по всему было видно, что они не были мужем и женой, да и любовниками тоже. В общинной администрации женщина зарегистрировалась под именем Элеоноры Альбертовны Крюгер, 24-х лет, уроженки Петербурга.
Своим поведением, манерами женщина быстро снискала расположение местных жителей, которые стали называть ее почтительно — «Госпожа Нора», как, между прочим, зовут и по сей день, спустя столько лет!
Внешне Госпожа Нора отличалась от всех своей гордой осанкой и красивой походкой. Была она стройная, высокого роста. Благородное происхождение было видно, как говорится, издалека. У нее была прекрасное образование: она владела французским, немецким, английским, итальянским языками и знала латынь. Удивляла своими знаниями по математике, истории и географии, бескорыстно помогала детям по этим предметам. А еще — по русскому языку…
Госпожа Нора
Госпожа Нора прекрасно играла на фортепиано, писала картины акварелью и маслом. Увлекалась театром, делала декорации к театральным постановкам, которые она же и ставила в сельском клубе. А как она великолепно вышивала гладью, украшая подушки, салфетки, скатерти русской белой и цветной вышивкой, обучая этому искусству девочек из села! Умела стряпать, особенно печь пироги, которыми щедро угощала детей, пришедших в гости. Очень любила животных, особенно собак, которые жили у нее и для которых на зиму она шила теплую одежку. До сих пор местные жители даже помнят их клички: Рекс, Тангра, Беба, Джимми, Джонни и Марон (кстати, из всех собачьих «имен» только «Тангра» является болгарским, — прим. авт.). Все ее собаки были породистыми, но сельчане в породах особенно не разбирались, да и откуда взялись животные в селе, не знали.
Госпожа Нора периодически получала посылки из Америки, Франции. Свои картины женщина отправляла, как вспоминают габаревцы, во Францию…
На досуге она много читала, много курила. Страницы ее книг во многих местах прожжены сигаретным пеплом. Употребляла она и опиум. Даже иногда, уставая во время многочасовых занятий с детьми, откалывала ногтем крошечный кусочек, и, положив его в рот, «заряжалась энергией»… Доктор Алексеев доставал для нее опиум где-то в районе города Петрич.
У Госпожи Норы была особая примета — на уровне шеи и правой щеки имелся шрам. Поэтому она предпочитала носить одежду с высоким воротом и шелковый шарф. Голос у нее тоже был необычный, говорила она несколько гортанно. Местные жители рассказывали, что голос у нее такой из-за пули, повредившей голосовые связки.
Женщина прожила в селе много лет, и умерла 20 июля 1954 года, как указано в документах при регистрации смерти, в возрасте 45 лет. Похоронили ее на старом сельском кладбище, которое в 1956 году было превращено в парк.
…Второй стул — почетное место — в зале клуба в с. Габарево символично отведен ей.
Прошло около двух месяцев после появления в селе Госпожи Норы, и вот к этой интересной паре присоединился еще один русский, Митрофан. Он тоже поселился в их комнате, начал заботиться о них, варил вкусный русский борщ — до его приезда готовила для них бабушка Руска.
Опять-таки никто из местных так и не понял, откуда взялся этот человек, и кто ему указал дом, где живут Госпожа Нора и доктор Алексеев. Но факт их старинного знакомства и близости был налицо. Спустя какое-то время все трое переселились в пустовавший в селе дом Шиневых, которые торговали розовым маслом и жили в г. Казанлык.
Переехали они поздней осенью. Сын соседки Анны Вылчевой, Марин, которому тогда было 10 лет, вспоминает, как произошло его знакомство с Госпожой Норой. Та, в накинутой на плечи шинели, собирала во дворе дома опавшие листья, чтобы разжечь печь. Мать мальчика дала ему вязанку дров и отправила к соседям. Нора в порыве благодарности обняла его и расцеловала. Соседи быстро подружились и сохранили теплые отношения на всю оставшуюся жизнь.
Митрофан недолго пробыл в селе, уехал так же неожиданно, как и появился, и больше никогда в Габарево не объявлялся. В скором времени хозяева решили продать дом, и «русским» пришлось снова переехать — теперь в дом Филиппа Бояджиева.
Георгий Павлович Жудин
Именно в этот период у них снова при неизвестных обстоятельствах появился еще один загадочный персонаж: молодой человек, тоже русский, зарегистрировавшийся в селе под именем Георгий Павлович Жудин. Местные жители стали называть его Жорж, как обращалась к нему Госпожа Нора. Все свидетельствовало о том, что все трое, проживавшие в одном доме, давно и хорошо знают друг друга и связывает их много общего.
О Жорже в принципе было известно очень немногое.
Это был высокий, худой молодой человек с бледным лицом и прической с пробором посредине. Его верхняя зимняя одежда была похожа на двубортный китель, с двумя рядами пуговиц сверху донизу. Ходил он в брюках-бриджах военного покроя и высоких ботинках. Летом он носил черную русскую рубаху с поясом. Обычно на прогулках его сопровождала собака. С людьми он особо не общался, к разговорам не стремился.
Жорж, согласно официальной информации, был болен туберкулезом. Это официальный диагноз, поставленный и записанный доктором Алексеевым. Умер он в 1930 году, в возрасте 30-ти лет, что также было зарегистрировано доктором. Похоронили его, как впоследствии и Госпожу Нору, на старом сельском кладбище.
* * *
После 1926 года Госпожа Нора, доктор Алексеев и Жорж проживали в так называемом доме Урумовых. Это был старый, построенный еще в 19 веке, довольно богатый дом. Двухэтажный, с деревянной лестницей, верандой, огражденной деревянными перилами. В этом доме и умер Жорж. И только в 1936 году доктор Алексеев и Госпожа Нора переехали оттуда — в этот раз на второй этаж новой, только что построенной амбулатории. Там в их распоряжении были две большие комнаты и широкий вестибюль. В северной комнате с двумя окнами, выходящими на восток, жила Госпожа Нора со своей собакой. Эта же комната служила и кухней, и помещением для занятий с учениками. Южная комната, окна которой выходили на ту же сторону, считалась гостиной. Здесь находился мольберт для рисования и пианино с портретом Пушкина над ним. В глубине большого вестибюля стояла кровать доктора Алексеева. Во дворе амбулатории Госпожа Нора разбила сад: посадила черешню, сливу, грушу. Это дерево — «Попова груша» — до сих пор живо, и плодоносит по сей день.
Почти в тот же период, когда в Габарево поселились Госпожа Нора и доктор Алексеев, там появились и остались жить и другие «русские»…
Одного из них звали Матвей, имя которого местные «перекроили» на болгарский лад: Матей Павлов Колишев (вероятно, Колышев. — прим. ред.). О нем известно только, что родом он был из села Николаевка, «Астриганска област» (думаем, Астраханской области. — прим. ред.). На надгробном памятнике, который сохранился в селе, дата его смерти и возраст: 13 декабря 1965 года, 65 лет.
Вторым был Яков Семенович Латвинов (Литвинов? — прим. ред.), о котором известно, что родился он в 1898 году в селе Петропавловское, Коломакского района, Харьковской области, а умер 31 января 1979 года в городе Казанлык в Болгарии.
Третий русский переселенец — Сергей Максимович Кузмич (Кузмин? — прим. ред.), на болгарский лад — Серги М. Кузманов. Судя по надписи на могиле, умер 13 марта 1960 года в Габарево. Как он рассказывал односельчанам, родился в г. Орел, в России.
Все они нанялись работать к разным хозяевам в селе. Но если первые двое часто меняли работу и вид деятельности, то Серги был постоянен — работа его всегда была связана с животноводством.
* * *
Рассказывая обо всех этих людях, сельчане вспоминают, что разница в положении и происхождении Госпожи Норы, доктора Алексеева и Жоржа по сравнению с Матвеем, Сергеем и Яковом была очевидной. Они считали, что сама Нора и Жорж — люди высшего общества, а доктор — их приближенный… Трое же работников для односельчан были простолюдинами…
Как бы ни расходились характеристики данных героев, всех их объединяло одно: таинственность.
Следует подчеркнуть, что во время монархии в Болгарии не было негативного отношения к белогвардейцам, скорее даже наоборот: местное население относилось дружелюбно к тем, кто был связан с Россией-освободительницей от турецкого ига.
Через Болгарию по общим данным прошло около 40 тысяч русских белоэмигрантов, немало из них осталось тут навсегда. Таинственность героев нашего расследования на фоне всеобщей «открытости» тысяч русских, нашедших свой новый дом здесь, кажется по крайней мере странной…
Начнем с Госпожи Норы, которая за всю свою многолетнюю жизнь в Габарево никогда почти не рассказывала ни о своем прошлом, ни о своем происхождении, ни о родных местах.
Лишь иногда, крайне редко, — «проговаривалась»…
С самого начала она объявила, что является польской графиней, и впоследствии повторяла это многократно.
Но мы знаем, что Госпожа Нора не говорила ни с кем и никогда по-польски и даже не демонстрировала своих элементарных знаний по этому языку, зато активно и часто бесплатно обучала детей русскому. Сердясь на доктора Алексеева, с которым она вела себя обычно надменно и говорила свысока, Нора порой употребляла «в сердцах» знакомые нам острые русские выражения…
Было еще много доказательств ее неразрывной связи с Россией, но никак не с Польшей…
Д-р Алексеев также слова не рассказывал — даже «за рюмкой» — о своих «отце-матери», «братьях-сестрах»… Никаких воспоминаний о родине. Работал, заботился о Норе и распевал под гитару русские романсы…
Рассмотрим Сергея, Матвея и Якова.
Информацией о своем происхождении и прошлой жизни они тоже никогда ни с кем не делились. А ведь эти люди много лет потом прожили и работали в Габарево, обзавелись там семьями…
Например, дети Матвея, который уже ушел в мир иной, рассказывают, что частенько пытались разговорить отца, просили рассказать о своем прошлом, даже написать в Россию — попробовать найти родственников, дать весточку о себе, что, мол, жив-здоров. Но тот категорически отказывался, и только когда смотрел передачи по телевидению о России, плакал… Людям, у которых Матвей работал по найму, он тоже никогда не говорил о своем прошлом. Например, жительница села Донка Бабинкова, у которой он трудился в хозяйстве, поделилась с нами, что и она его расспрашивала о родственниках, о России, но и перед ней он отмалчивался. Только иногда, выпив, уходил в хлев и там плакал, приговаривая «Мама, мама…».
Так и Яков, который нашел себе жену в ближайшем городе Казанлык. У него осталось два сына. Со временем те поняли, что никаких подробностей о происхождении отца им от него не узнать, и оставили эту тему…
О Сергее габаревцы вообще мало что помнят… Вроде ничего и не рассказывал о себе, лишь однажды обмолвился, что у него есть сестра. Уже будучи в возрасте, он женился на одинокой женщине, Лале Шипкалиевой. Детей у них не было.
Здесь мы считаем необходимым отметить, что автор данного исторического расследования, журналисты и все другие профессионалы, принимавшие в нем участие, переводчик и редакторы — вся наша «команда», живущая в Болгарии, знакомы лично с многими потомками белоэмигрантов из России: с уверенностью можем сказать, что подобной скрытости, таинственности, нежелания рассказывать о своем прошлом не было ни у кого из них!
А тут налицо — скуднейшая информация!
И это — многолетняя человеческая жизнь…
Один интересный факт все-таки удалось узнать: если Нора и Жорж не имели никаких контактов с «русской группой» Матвея, Сергея и Якова, то, по воспоминаниям той же Донки Бабинковой, доктор Алексеев время от времени встречался с ними. Они, будто «втихаря», собирались, выпивали понемногу, о чем-то подолгу тихонько разговаривали — почти шепчась. И в конце всегда пели русские песни…
* * *
Давайте немного отвлечемся от нашего расследования…
Мы бы хотели, чтобы читатель имел хотя бы поверхностное впечатление о месте, которое наши персонажи выбрали для своего проживания — как оказалось, на долгие годы…
Название села Габарево происходит от дерева «габър» (по-болгарски, «граб» по-русски. — прим. ред.). Оно окружено лесом. Находится в Южной Болгарии, к западу от г. Казанлык. С севера — голые, скалистые отроги гор Стара-Планина, а с юга село защищено вершинами Средна-Гора. Рядом — река Тунджа.
Очень красивая и живописная местность!
Габарево и доныне сохранило свой типично «болгарский» вид: уютные дома, дворики, много оформленных родничков для питья — «чешмички», которые помогают утолить жажду в любую жару. Чистейший горный воздух.
…Недаром доктор Алексеев, как вспоминают старожилы села, говорил, что Габарево, с его природной красотой и полезным для здоровья климатом, — место неповторимое!
* * *
…Много лет прошло с тех пор, когда в Габарево появились «русские», оставившие поистине неизгладимый след в сердцах и в памяти местных жителей. Явно их образы были настолько впечатляющими, настолько потрясли воображение сельчан — «от мала до велика» — что и на старости лет те, кто дожил до наших дней, рассказывают об этих людях подробно и с искренней любовью.
Их дети и внуки, живущие в наше время и слышавшие истории «о местных русских», говорят о них так, будто сами были знакомы с ними. А многие, которые в те далекие годы были еще детьми, сохранили свои воспоминания как самые яркие и светлые за всю свою жизнь…
И это — несмотря на факт, что «русские» почти не рассказывали о себе, о своем прошлом. Лишь порой, обмолвившись, будто на минутку «уносясь» куда-то, вдруг с уст их слетало какое-то откровение, некая подробность их прошлой жизни, в совершенно другом аспекте освещая их образы…
Что же это были за люди, которые настолько повлияли на воображение жителей болгарского села, что те, передавая из поколения в поколение, как легенду, рассказы о них, свято верят, что прикоснулись к великой Истории России: семье русского царя!
Давайте же прочтем строки воспоминаний хотя бы некоторых из них (далеко не всех) — ныне живущих и тех, кто уже ушел в мир иной, но все эти люди сочли своим долгом донести до нас память о тех, кого они искренне любили и чтили!
Вспоминает Мария Иванова Баракова:
Она родилась в 1912 году. У нее сохранились очень яркие и подробные воспоминания. Когда ей было 10 лет, в доме ее бабушки и дедушки, Руски и Ангела Бурмовых, в первый раз она увидела русского постояльца — доктора Алексеева. По ее словам, где-то через месяц к нему приехала молодая женщина, тоже русская. Она была одета в красивое бело-коричневое, в мелкую клетку, платье, и привезла с собой несколько нарисованных ею картин. Женщина много курила — девочка помнит, что сразу после приезда гостья первым делом присела и закурила. Через пару месяцев в селе появился еще один русский — Митрофан. Мужчина говорил Марии, что у него есть дочка, похожая на нее, был с ней ласков, гладил девочку по голове и угощал конфетами. Прошло немного времени, Митрофан уехал и больше не появлялся. Но вместо него к Госпоже Норе, как в селе называли молодую даму, и доктору Алексееву приехал молодой человек — Жорж. Запомнилось, что Жорж казался больным, был очень бледным — почти «прозрачным». Мария говорила, что в ее воспоминании осталось твердое убеждение, что Госпожа Нора очень любила Жоржа и относилась к нему как к близкому родственнику.
Георги Дянков Куруминков:
Родился он в 1913 году. Он был свидетелем приезда всех «русских». Помнит отчетливо, что Жорж ходил главным образом в кителе, похожем на военную форму.
Марин Илиев Вълчев:
1913 года рождения. Он рассказывал, что доктор Алексеев и Госпожа Нора приехали в село Габарево из города Казанлык, где они жили около месяца. Единственным их знакомым там был доктор Бензиман, который потом уехал во Францию. Он тоже, как считает рассказчик, был из белогвардейцев.
Лалка Илиева Вылева:
Родилась в 1919 году. То, что больше всего запомнилось ей, это факт, что Госпожа Нора была очень привязана к Жоржу, любила его всей душой, заботилась о нем. Когда он умер, она часто бывала на его могиле. До 1938 года, пока сама рассказчица жила в Габарево, Лалка почти всегда сопровождала Госпожу Нору на кладбище. Когда умерла и сама Госпожа Нора, ее похоронили рядом с Жоржем, на новом месте, с южной стороны от него.
Георгий Тодоров Георгиев:
Родился в 1924 году. Вырос практически на глазах Госпожи Норы. Она очень его любила. Мальчик часто бегал за покупками для «русских» соседей. Георгий помнит, что Нора, по его впечатлениям, «что-то» употребляла — вероятно, опиум… Помнит также, что Жорж умер в доме Урумовых.
Еще вспоминает, как Госпожа Нора рассказывала, что приехали они из России, на пароходе приплыли по Черному морю в Турцию, а оттуда — в Болгарию. Помнит, что женщина очень жаловалась на спину: мол, не может лежать прямо, надо подкладывать много подушек. Однажды она поделилась, что была ранена в грудь, перенесла серьезную операцию, и половина легких у нее удалена.
Павлина Иванова Благова:
Павлине, родившейся 1938 году, было 12–13 лет, когда она ходила к Госпоже Норе на занятия по русскому языку. Девочка заметила, что у учительницы, еще довольно молодой, были искусственные зубы. Еще она слышала, как Госпожа Нора, рассердившись, говорила доктору Алексееву: «Вот дурак!», а тот ей, потихоньку, бормоча себе под нос, отвечал: «А ты уж, польская графиня…»
Нанка Георгиева Найденова:
Тоже родилась в 1938 году. Ее воспоминания более отчетливы и эмоциональны: Госпожа Нора была прекрасным человеком, — рассказывает она, — просто излучала благородство!
Когда ее собака Джонни умерла, Госпожа Нора, которая в принципе любила собак, очень страдала, и даже похоронила ее во дворе амбулатории…
Она иногда получала посылки из Америки. Учительница — Госпожа Нора — иногда рассказывала детям, что пережила много мучений. Рассказывала о том, как они бежали из России, что она видела в поле людей с выколотыми глазами, отрезанными языками, зарытых по горло в землю… Но о своем собственном прошлом Госпожа Нора говорила неохотно, на вопросы отвечала немногословно. Но по всему ее поведению было видно, что она по-настоящему любила жизнь! Нора была женщиной со вкусом, всегда следила за собой. Например, щипцы для завивки челки, которую она всегда старательно оформляла, нагревала на керосиновой лампе.
С доктором Алексеевым они, по мнению Нанки, они не имели супружеских отношений. Нора даже спала в отдельной комнате, и явно считала себя человеком более высокого положения. В 1953 году Госпожа Нора серьезно заболела, а в 1954 уже не вставала с постели. Нанка нередко заставала ее плачущей, разжигала ей печь в холодную погоду…
Руска Тодорова Петрова:
1921 года рождения. По ее рассказам, когда «русские» поселились у ее бабушки Руски и деда Ангела, она была совсем крошкой — 9-ти месяцев от роду (что подтверждает время их появления — 1922 год, — прим. авт.). По воспоминаниям Руски, Госпожа Нора говорила, что она — польская графиня. Еще Руска помнит, что Нора очень любила Жоржа. Когда он умер, она посадила две сосны, по обе стороны его могилы.
Примечательно, что в детских воспоминаниях осталось, что доктор Алексеев, куда бы он ни ходил в течение дня, всегда возвращался домой до 10 часов вечера, никогда не оставляя Нору на ночь одну.
Лалка Трендафилова:
1924 года рождения, рассказывает, что однажды Госпожа Нора упомянула, что она полька, но в другом разговоре поделилась, что ранение получила, когда сходила с парохода, который плыл в Стамбул, что кто-то в нее стрелял…
Стефанка Стефанова Несторова:
Родилась в 1937 году. Воспоминаний немного, но отчетливо помнит, что у еще совсем молодой Госпожи Норы были искусственные зубы. Доктор, который их вставлял, был из Софии, но работал и в Габарево, был хорошим знакомым родителей Стефанки — доктор Димитр Грынчаров.
Христина Петрова:
1928 года рождения. Насколько она помнит, когда в Болгарию уже вошла Советская армия (1944 г. — прим. ред.) она застала доктора Алексеева и Госпожу Нору на заднем дворе амбулатории: они жгли какие-то бумаги. Госпожа Нора взглянула на нее и сказала: «Тинка, если бы ты знала, какие это важные сведения!»…