Глава 2. Кто Вы, д-р Алексеев? Госпожа Нора. И снова Замятин…
Сколько времени Нора и Жорж были знакомы до того, как появились в селе Габарево, неизвестно: Нора никогда не говорила на эту тему, а доктор в своих рассказах противоречил сам себе…
Все, что можно было услышать от доктора, это — «мол, отец его был из бедных, служил у отца Госпожи Норы, который и помог сообразительному мальчику — так д-р Алексеев рассказывал о себе — получить образование». Благодаря этому человеку он и выучился на врача. Во время революции и гражданской войны больница, где он работал, переходила то к белым, то к красным, но, выполняя свой профессиональный долг, д-р Алексеев не обращал внимания «на цвет» пациентов — помогал всем…
Из немногословных рассказов доктора, которые остались в памяти сельчан Габарево, следует, что в 1918 году он работал в Одессе, занятой белогвардейцами. При окончательном отходе белых из города он решил покинуть Россию…
Нам этот рассказ уже знаком…
…В порту была страшная давка. Там, в этом безумном хаосе, как доктор Алексеев рассказывал в селе, он увидел Нору. С ней был какой-то мальчик. Девушка, плача, сказала, что это — ее двоюродный брат. Матери у обоих умерли давно, а вот отцов расстреляли красные, убили и ее сестер… Ей же чудом удалось бежать, при этом она смогла в последний момент взять с собой спрятанные отцовские деньги и драгоценности…
Помня, как многим он обязан семье Норы, особенно ее отцу, доктор Алексеев решил помочь девушке и ее кузену. Вместе они смогли добраться до Франции, где прожили несколько лет. Но со временем имевшиеся у них деньги кончились, все, что было ценного, пришлось продать. Оставшись без средств, беглецы голодали. Вот тогда и решили перебраться в Болгарию: и ближе к родине, к России, и, как люди поговаривали, там обосновалось много бывших белогвардейцев — как-никак «свои», соотечественники…
В Софии доктор Алексеев начал искать работу. Оказалось, что в области г. Стара-Загора была нехватка медицинских кадров. Объехав близлежащие села, он остановил свой выбор на Габарево. Ему приглянулись красивая природа этих мест и прекрасный климат, подходящий для Норы и Жоржа, больного туберкулезом.
…Трудно сказать, когда доктор Алексеев начал придерживаться именно этой версии: с самого их появления в этой местности или же после установления в Болгарии власти коммунистов, с сентября 1944 года… Но эта история — самая распространенная в селе Габарево.
Этот рассказ мне лично, автору данной повести и человеку, ведущему историческое следствие, известен и от моих родителей, которые непосредственно общались с доктором Алексеевым.
В настоящее время (на момент сбора материала и написания книги, — прим. ред.) были живы и некоторые современники доктора, в частности, агроном Тодор Гунчев, который считался его другом. Они с доктором часто ходили вдвоем в местность Корудере — над селом Габарево, в предгорьях Стара Планина, в поисках залежей каменной соли — такое у них было увлечение… Тодор Гунчев, хорошо знавший Алексеева, считал, что тот был высоконравственным человеком, и что все, что он говорил — истинная правда!
…Где-то в конце сороковых — начале пятидесятых годов доктор Алексеев близко сошелся с жившим в селе человеком по имени Дянко Мирчев. Они частенько засиживались до позднего вечера у того дома. Дочь Дянко, Радка, слышала, как доктор рассказывал несколько иную историю его встречи с Норой: «…Когда красные разбили медчасть, в которой служил доктор, он решил бежать из России, и ему удалось подняться на последний пароход, уплывавший из Одессы. Уже на борту он услышал, как люди кричали: «Есть тут врач?» Тогда он и увидел на палубе молодую женщину. Доктор оказал ей необходимую помощь — фактически спас ее. С тех пор они не расставались. Эта молодая дама и была Госпожа Нора…»
…Еще одна версия «знакомства» с Норой…
* * *
Явно, доктор Алексеев стал одной из главных фигур нашего расследования. Как помните, он появился раньше Госпожи Норы в Габарево, да и прожил там дольше, чем она… Если исходить из нашей версии, именно этот человек был в центре событий…
Мы решили узнать о нем подробнее…
Нами был сделан запрос в Государственный архив Смоленской области. Из ответа следовало, что такой человек действительно существовал: родителями Петра Александровича Алексеева были Александр Алексеевич Алексеев и Мария Петровна Волкова. Отец был унтер-офицером царской армии. Семья принадлежала к мещанскому сословию. Кумовьями родителей и крестными Петра были Андрей Михайлович Глотов — секретарь губернской управы и его супруга, из смоленских мещан. Все выше перечисленные — люди с достаточно высоким общественным положением…
Но таким образом версия доктора Алексеева о простонародном происхождении не соответствует действительности!
В справке есть также сведения, что у Петра были братья и сестры, а его мать прожила довольно долгую жизнь. В Габарево же он рассказывал, что «…был единственным ребенком в семье, и в 4 года остался без матери»…
Продолжим расследование на территории Болгарии.
У нас есть еще один человек, хорошо знавший доктора Алексеева. Это — эмигрант, из «белогвардейцев» — Симеон (вероятно, Семен, — прим. ред.) Васильевич Васильев. Он осел и жил в соседнем с Габарево селе — Турия. Там он женился, работал фельдшером. С доктором Алексеевым они считались большими друзьями. Его дочь, Надежда, в замужестве Ройлева, в сентябре 2004 года поделилась с нами своими воспоминаниями.
…Ее отец родился 13 мая 1891 года в селе Парамоново, Ростовской области. В России у него была перед переселением в Болгарию жена. Он постоянно переписывался со своими братьями. Надежда и ее муж связались с ее двоюродными сестрами, которые жили в г. Львов, на Украине, тогда СССР, даже ездили к ним в гости, а те приезжали в с. Турия. Донка Гарбалутова, подруга Н. Ройлевой, вспоминает, что одна из двоюродных сестер была очень похожа на Надежду, явно, что они были родственницами.
Сама же Н. Ройлева рассказала, что ее отец и доктор Алексеев были знакомы еще в России, где вместе учились в Киевском Медицинском институте, но д-р Алексеев успел его закончить до революции, а вот ее отец — нет. Надежда поделилась с нами, что у нее всегда было непреодолимое чувство, что ее отца и доктора Алексеева связывает некая тайна…
Ее отец скончался 24 июля 1964 года, а через несколько месяцев умер и доктор Алексеев. Но даже по прошествии стольких лет женщина продолжает утверждать, что у них была какая-то большая тайна…
На наш взгляд, то, что рассказывал о себе в селе Петр Алексеев — очень поверхностно: это лишь вершина «айсберга»…
Даже Госпожа Нора иногда, сама того не желая, невольно опровергала его не очень убедительную версию. Незадолго до смерти, уже не вставая с постели, она жаловалась Донке Русиновой на доктора Алексеева: мол, она так надеялась на него, что он поставит ее на ноги, вылечит, что она ему верила, а он не сдержал данного им слова, «…а ведь мама доверила меня ему»…
Вот тут и возникает вопрос, почему доктор Алексеев скрывал, при каких обстоятельствах и когда начались их с Норой взаимоотношения?
Скорее всего, это было связано с наличием той самой «тайны»…
Продолжая рассуждения в поддержку нашей гипотезы, мы логически приходим к выводу: совершенно понятно намерение императорской четы — отца и матери, чтобы об их детях заботился доверенный человек, надежный и квалифицированный врач.
Основным, можно сказать, «ключевым», моментом отношений между Норой и Алексеевым было их бракосочетание (венчание). Оно состоялось в доме Филиппа Бояджиева, вечером 26 сентября 1924 года, и венчал их поп Николай. Странным в этом «браке» было то, что он не являлся результатом любви, пусть даже родившейся только на почве взаимного уважения, заботы друг о друге, перенесенных вместе невзгод, — чего можно было бы ожидать после пережитого…
Ан нет!
По свидетельствам сельчан, они так и не стали «мужем и женой». Например, в январе 1953 года доктор Алексеев, в порыве откровенности, признался своей новой медсестре Надежде Томовой, что жена-то у него есть, да только он ни разу не был близок с ней…
Дабы не прослыть «деревенскими сплетниками», приведем только еще один пример: вышеупомянутый нами Тодор Гунчев, считавшийся самым близким другом доктора, вспоминал, что однажды, в компании общего приятеля, Цане Быкларова, они поднимались в горы посмотреть на красоты местности Корудере. По дороге вели нормальные «мужские» разговоры… Прямой — до бестактности — Цане обратился к Алексееву с вопросом: «Доктор, вот вроде Госпожа Нора тебе жена. Но ты вообще-то спал с ней?». На что Алексеев ответил тоже прямо: «Нет, друг. Она так высоко стоит — настолько выше меня, что это невозможно…»
Явно, брак был фиктивным. Зачем же он был нужен?
Предположение, что патриархально настроенные сельчане возмущались их внебрачным сожительством, что и послужило поводом для «оформления брака» — неубедительно.
Вряд ли это всерьез беспокоило Нору и Петра, да и сами местные жители в своем большинстве просто не обращали на это внимания. Следует отметить, что для села Габарево того времени было характерно наличие большого количества весьма интеллигентных, образованных людей, которые не были ханжами, рабами патриархальных нравов и порядков. Конечно, внебрачное сожительство все-таки вызывало к себе определенное внимание, но не было чем-то недопустимым, возмутительным. Хотя свой протест против него все-таки выразила митрополия области г. Стара-Загора…
Но привлекать к себе внимание доктор Алексеев и Госпожа Нора явно не хотели…
Кажется, в такой ситуации женитьба была делом необязательным, ведь доктор мог заботиться о Норе, не живя с ней под одной крышей, тем более — в одной комнате. Но вместо этого, простого, казалось бы, решения, они выбрали более сложное: фиктивный брак. Вероятным ответом на это решение может служить сказанное Госпожой Норой местной жительнице Нанке Георгиевой, что часто по ночам «…у нее опухают ноги, ей тяжело дышать, она встает, а потом ничего не помнит…»
Рассказывали, например, что доктор Алексеев оставлял с внешней стороны кровати Норы мокрую простынь… Скорее всего, у Норы был лунатизм. Как опытный врач, Алексеев знал, что, проснувшись внезапно в подобном состоянии, она может проговориться о чем-то, что скрыто глубоко в ее подсознании. Выдать тайну. Именно в связи с необходимостью сохранения тайны и был нужен круглосуточный контроль. Для оправдания последнего со стороны доктора был выбран такой вариант, как брак.
С течением времени у местных жителей создалось стойкое впечатление, что Алексеев должен был заботиться о Норе. При этом — не по причине чисто гуманных или сентиментальных соображений, а по обязанности, даже — будто выполняя приказ… Известно было, что вечерами он «заглядывал на огонек» то в один, то в другой дом к соседям в гости, но при этом никогда не задерживался позже 22 часов вечера. Радка, дочь Дянкова, вспоминала, что, уходя от них, доктор говорил, что Нора не ложиться спать, пока он не вернется домой.
Все жители вспоминают, что доктор Алексеев перенес смерть Норы исключительно тяжело. О ком он кручинился — о любимой жене, верном друге или о Госпоже, которой служил всю жизнь, — сказать трудно…
Руска Петрова рассказывает, что много раз видела его у могилы Норы — стоящего прямо, будто по стойке «смирно», руки «по швам», со слегка склоненной головой — как солдат почетного караула… Потом он садился на лавочку, брался за гитару — свою единственную спутницу, — и они будто плакали вместе…
* * *
Что же касается образа Госпожи Норы, то в селе сложилось совсем другое впечатление о ней.
Хоть она и вела себя приветливо по отношению к местным женщинам и детям, всегда чувствовалась «дистанция» между ними. В самой походке, во внешности Госпожи Норы было что-то величественное, и габаревцы шептались у нее за спиной: «Эта женщина царского роду…».
Замечали, что и с доктором Алексеевым она вела себя свысока. Порой казалось, что она чуть ли не ненавидела его, обзывая по-русски: «Ну, ты и сволочь!», зато особенное впечатление производило на соседей, когда они слышали от нее обращение к доктору: «Петрушка!» …Явно, эти «перемены» вызывались перепадами настроения. Но то, что всегда было заметно, так это факт, что при общении с Алексеевым Нора вела себя как госпожа. И, скорее всего, именно так оно и было. Поэтому и их брак носил фиктивный характер. Госпожа Нора не могла стать супругой человека, несопоставимо ниже ее по социальному положению. Это не допускалось моральными устоями царского двора…
Тем не менее, их связывало нечто исключительно важное. Например, по воспоминаниям Руски Петровой, праздник «Новый год» Госпожа Нора и доктор Алексеев отмечали всегда вместе. Собирались и их местные друзья. Наряжалась елка, зажигались свечи, и в полночь эта пара танцевала вальс: тихо, ни слова ни говоря…
«Это был какой-то особый их ритуал, воспоминание о чем-то…», — рассказывает Руска…
* * *
В конце этой части нашего повествования хотелось бы обратить внимание на еще один интересный факт.
По воспоминаниям агронома Тодора Гунчева, однажды доктор сказал, что он получил письмо из России: однокашник приглашал его на встречу выпускников. Но у Алексеева не было достаточно денег для поездки. Гунчев, как член сельскохозяйственного кооператива, сумел достать необходимую для этого сумму. Но доктор Алексеев так и не воспользовался ею, а в скором времени он серьезно заболел и умер…
Возникают вопросы: что же это за «однокашник», который объявился столько лет спустя, и в 80-летнем возрасте решил организовать встречу друзей-выпускников?
Откуда он вдруг узнал адрес Алексеева в Болгарии?
И если знал его раньше, почему до этого не писал ему?
И это «приглашение» остается в числе загадок без ответа, окружающих все, связанное с Алексеевым и Норой…
Попробуем взглянуть на данную ситуацию «масштабнее», сопоставив ее с другими известными нам — историческими — фактами.
…Не было ли это «приглашение» связано с тем, что в 1964 году в России были записаны воспоминания «живых» участников расстрела Романовых — Г. Никулина и И. Радзинского (историком Михаилом Медведевым — сыном участника расстрела М. Медведева, — прим. ред.)? Ведь и доктор Алексеев говорил о возможной своей поездке именно тогда — в 1964 году…
* * *
Мы решили с другого ракурса взглянуть на собранные сведения: вернемся к началу нашего повествования.
Петр Замятин…
Человек-загадка, с которого началось наше расследование…
В больнице г. Балчик он утверждал, что спас княжну Анастасию…
Но давайте, будучи максимально верными поставленной цели, разберемся, жил ли вообще такой человек в Балчике?
Чтобы проверить данное обстоятельство, в августе 1995 года мы отправились в этот город на черноморском побережье Болгарии. Подняли архивы уже не существующего промкомбината, которые хранились на предприятии «Элпром-Тармо». В старых ведомостях на получение зарплаты нам удалось найти имя рабочего:
Петр Ив. Замятин.
Оно присутствовало в документах за апрель, май, июнь и июль 1952 года, а также за январь, февраль и май 1953. В ведомостях 1954 года такого имени уже не встречалось. В графе «Семейное положение» было отмечено, что он женат. Должность обозначалась «свинопас». Его подпись о получении зарплаты свидетельствовала о том, что человек он был явно грамотный: после тщательно выведенной, рукописной, заглавной буквы «П» шел так же красиво оформленное начало фамилии — «Замят…», заканчивавшееся характерным для подписи росчерком…
Следует подчеркнуть факт, что остальные подписи в этих ведомостях, принадлежавшие также «неквалифицированным», как и он, рабочим предприятия, выглядели совершенно по-другому, выдавали людей действительно малограмотных…
Мы сделали ксерокопии этих документов, при этом узнали, что до нас ими никто не интересовался и не пользовался, и о Петре Замятине никто не спрашивал. Позднее, вместе с Петром Петровым — юношей, посвященным в «тайну» — и журналистами из города Каварна — Аидой Паникян и Дмитрием Апостоловым, мы попытались отыскать других людей с этой свинофермы, работавших в интересующий нас период. Но, к сожалению, большинства из них уже не были в живых, а оставшиеся не смогли предоставить нам необходимой информации…
Но мы знаем наверняка, что «русский» называл Петра Петрова «тезкой», то есть и его имя было — Петр. Фамилия человека, считаем, была Замятин, а не «поболгаренный» ее вариант — Замяткин, как запомнил это пятнадцатилетний юноша.
Определенно, можно сделать вывод, что такой человек — Петр Замятин — действительно существовал. И сведения о нем в отношении места и рода его работы совпали полностью с теми, что мы узнали от лежавшего с ним в больнице Петра Петрова. Это, в свою очередь, дает нам самые серьезные основания для заключения, что речь идет об одном и том же человеке.
Итак, мы знаем, что история, рассказанная нам Петром Петровым, представляет собой пересказ истории Петра Замятина…
Скорее всего, юноша не сумел абсолютно все запомнить в ней. Возможно, что и сам Замятин, рассказывая главное — факт спасения царских детей — не стремился к детальной точности событий, передавал лишь суть информации.
Но это не умаляет ее значения и истинности, тем более что сообщенное им объективно подтверждается сведениями из других независимых источников.