Глава 5. К истокам расследования. Персона К. П. Жудин. Брат и сестра
Начиная наше расследование, мы не знали, каковы будут его результаты, куда оно нас заведет… Но силы нам придавало то, что многие люди, наши современники, даже став уже вполне пожилыми, сохранили ярчайшие воспоминания о «русских», которых они встретили на своем жизненном пути!
Эти встречи и воспоминания прошли через всю их жизнь как светоч, не стерлись и не затерялись во Времени…
Например, начав с воспоминаний Петра Петрова, который рассказал нам о Петре Замятине и его великой тайне, мы вышли на первоначальный «источник» информации, который, на наш взгляд, представляется исключительно интересным и значительным для того, чтобы понять, как ничто не проходит бесследно в Истории…
С чего же все началось? Обратимся «к истокам» нашей версии… Кому первому и в связи с чем пришло в голову, что жившие в селе Габарево «русские» — не просто эмигранты, бежавшие в свое время из России?
…В 1943 году родившийся в Габарево Николай Ганев учился на юриста в университете в Берлине. Там он познакомился с австрийкой Шарлоттой Карл Зиецковски, с которой они потом поженились и приехали жить в его родное село. Здесь Шарлотта сближается с семьей сельского священника Христо Няголова. Через них знакомится с Госпожой Норой. В связи с разводом, в 1948 году Шарлотта переезжает в г. Калофер, в 18 км от Габарево. У нее складываются дружеские отношения с заведующей музеем известного болгарского поэта-революционера Христо Ботева — Василкой Кертевой, женщиной высокообразованной и весьма интеллигентной. Шарлота поделилась с приятельницей, что в Габарево живут очень интересные «русские» и что на нее произвела особое впечатление Госпожа Нора. Женщины едут в село, чтобы познакомиться с ней… Между ними возникает взаимная симпатия, и Василка Кертева становится частой гостей Норы…
Примерно в эти годы она, в качестве директора музея, поехала в Советской Союз, чтобы собрать сведения о пребывании в России поэта Христо Ботева. В одном из музеев ее внимание привлекла фотография царской семьи. Лицо одной из дочерей Николая II — Анастасии, стоящей справа от отца — показалось ей очень знакомым, она была уверена, что точно видела его где-то…
После недолгих размышлений женщина поняла, что это — Нора! Сходство было таким сильным, что Василка, вернувшись в Болгарию, тут же связалась с Шарлоттой, и они вместе отправились в Габарево, к Норе.
…После встречи с Норой Василка уверенно заявила подруге: «Знаешь, кто такая Госпожа Нора?! Она — дочь Николая II, Анастасия!»
Шарлота не могла не поделиться этой информацией с близкими ей людьми — семьей священника. При разговоре присутствовала его дочь Мария, которой в то время было лет тринадцать. Девочка с огромным интересом слушала захватывающую историю, в ее памяти запечатались слова Василки Кертевой…
Прошли годы, и вот в 1993 году Мария прочитала в болгарских газетах, что при раскопках захоронения царской семьи под Екатеринбургом в массовой могиле не были обнаружены останки младшей дочери царя Анастасии и его сына Алексея… Тогда Мария вспомнила рассказ Шарлоты… Димитр Няголов, брат Марии, врач по профессии и писатель по призванию, написал по воспоминаниям всей их семьи письмо в газету «Новости недели», выходившей в г. Казанлык. Они высказывали предположение, что жившие в Габарево «русские» — Элеонора Альбертовна, то есть Госпожа Нора, как ее звали в селе, и Георгий Павлович, Жорж, — это, вероятнее всего, — царские дети Анастасия и Алексей!
* * *
Собирая информацию по нашей версии, мы старались разыскать любые доступные свидетельства живших и ныне живущих людей, знавших Нору и ее окружение лично, а также косвенно.
Таким косвенным свидетельством является, например, информация в статье, вышедшей в газете «Чирпанские новости», № 20 за 1998 год. В ней один из жителей г. Чирпан, Петр Попдимитров, рассказывал о своем знакомстве с русским эмигрантом Александром, также жившим в городе, которого там прозвали Сашо-Руснак. Было это в 1959 году. «Русский» работал в местном театре, а Петр Попдимитров увлекался художественной самодеятельностью, поэтому много времени проводил в городском клубе. Александр познакомил Петра со своей женой, часто водил его к себе домой, они подолгу вели задушевные разговоры на самые разные темы, при этом, как вспоминал потом Попдимитров, у него создалось впечатление, что «русский» намеренно сближался с ним и будто проверял его, что он за человек…
Постепенно между ними установились дружеские отношения, и бай Сашо («бай» — уважительное обращение к старшему по возрасту мужчине в Болгарии, — прим. ред.) сказал Петру, что уже хорошо узнал его, а к тому же и отец у него священник, что тоже дает основание для доверия — так вот, он хотел бы доверить Петру «очень важную тайну», имеющую «историческое значение»… Бай Сашо, мол, не должен был уносить тайну с собой в могилу, но сказать ее, по его словам, он мог только там, где «у стен нет ушей», и морально Петр должен был подготовиться к настоящему «потрясению»… Все было обставлено так, что казалось, «русский» готовит молодого человека в заговорщики…
Когда Петр купил машину, бай Сашо попросил его отвести их с женой в Габарево — он, мол, потом уточнит, когда и зачем… Там они вроде собирались встретиться со своими знакомыми по поводу какой-то панихиды… «Кажется, в Габарево в связи с этим должен был приехать кто-то из России», — такое впечатление создалось тогда у Попдимитрова…
Это происходило в 1967 году.
Поскольку из газетной статьи невозможно было понять, состоялась ли та встреча, приезжал ли на нее кто-то из России, мы решили увидеться лично с Петром Попдимитровым, что и сделали в 2000 году, в г. Чирпан.
Он поделился с нами воспоминанием: бай Сашо рассказывал ему, что в селе Габарево находились две «важные для русских могилы, и что там, на кладбище, в присутствии гостя из России, он откроет Петру тайну, кто же в них захоронен»… Но продолжения эта история, к сожалению, не имела: в Габарево они так и не поехали — видимо, человек из России не приехал… Потом Попдимитров женился, уехал из Чирпана, встречи с бай Сашо прекратились, и великая тайна так и осталась для Петра за семью печатями…
Дополним к этому рассказу только описание «русского» бай Саши: это был высокий, стройный — особенно для своих восьмидесяти лет — человек. А самому Попдимитрову в то время было всего двадцать… Огромная разница в возрасте для «друзей», но он был так близок к разгадке!
Выскажем гипотезу, которая напрашивается после этого рассказа: письмо, которое получил доктор Алексеев в 1964 году, и ожидание «гостя из России», о котором упоминал бай Сашо-Руснак, — это звенья одной цепи…
Можно предположить, что кто-то из живших в Габарево «русских» — вероятнее всего, Митрофан — сумел добраться до России и сообщить о месте проживания и погребения царских детей…
* * *
В ходе нашего расследования нам удалось попасть еще на одно имя «русского», который появлялся в то время в Габарево.
Роль этого человека в нашей истории весьма интересна и, думаем, значительна.
Итак, в 1928 году к Норе и доктору Алексееву приехал «гость», который остановился у них в доме. Соседям он был представлен под именем Константин Павлович Жудин, из чего некоторые из сельчан — например, поделившийся с нами воспоминаниями Марин Вылчев — сделали вывод, что этот человек был братом Жоржа — Георгия Павловича Жудина. Но так считали не все в селе.
Константин прожил в Габарево немного-немало несколько месяцев. Затем он уехал в Софию и устроился на работу во французское посольство, но продолжал поддерживать постоянные контакты с Габарево: сблизился с друзьями Норы — семьей Вылчевых, и даже кумовал вместе с Норой на свадьбе их дочери Лалки в 1939 году.
Приезжал ли он на похороны Жоржа, а потом и Норы — сведений собрать не удалось. Но хотелось бы узнать, кто же был этот человек, и какую задачу он выполнял?
…Несомненно, первые годы после революции и гражданской войны в России и за ее рубежами оставалось много людей, уверенных в том, что Советская власть долго не продержится, что восстановление монархии вполне реально. Посему связь со спасшимися царскими детьми и, в первую очередь, с наследником российского престола Алексеем, должна была быть постоянной.
Итак, по нашей версии установлено, что в 1920 году Петр Замятин вместе со спасшимися цесаревичем и княжной покидает на последнем пароходе Одессу. Казалось бы, что он «своевольничает», нарушая приказ царя устроиться вместе с ними на хуторе, на своей малой родине… Но там, как вы помните, «дядя» Петра предупредил его об опасности и «посоветовал» уехать из России. Конечно, служащий царю верой и правдой Замятин не мог сам нарушить приказ, поэтому логично предположить, что «совет дяди» и был новым приказом — из «центра»…
Когда беглецы окончательно устроились в Габарево, надо было сообщить в Россию об их новом месте пребывания. Человек, тоже из «русских», живший в селе под именем Митрофан — как мы полагаем, выполнявший роль «курьера» в этой операции — вдруг исчез из Габарево… Это наводит на мысль, что он-то и отправился с информацией о том, где теперь находятся царские дети, в Россию…
Проанализируем этот факт в другом аспекте — международном.
Оставшиеся в живых родственники Романовых и примкнувшая к ним часть русского дворянства, покинувшая Россию, не могли до конца быть спокойными за судьбу потомков последнего русского царя. Большевики вполне могли бы отыскать их и уничтожить, как это случилось, например, с Троцким, которого «меч революции» — в конкретном случае, топор — настиг даже в Мексике… Поэтому необходимо было надежно защитить их и иметь постоянную связь с ними.
Как известно, элита русской белоэмиграции «осела», в основном, во Франции. Именно в посольство этой страны устроился на работу Константин Жудин, получивший благодаря данному факту дипломатический иммунитет и возможность свободного передвижения по Болгарии, в том числе, — постоянной связи с царскими детьми…
Франция потребовала от Советской власти и права неприкосновенности личности по отношению к детям Николая II, если они окажутся живы. И, полагаем, хотя подобная «забота и осведомленность» французской стороны неприятно поразила «Советы», они пошли на выполнение требований гарантий. Ведь отказ, с одной стороны, привел бы к обострению внешнеполитических отношений молодой республики, и, с другой, — помешал бы осуществлению операции «Анна Андерсон», в результате которой предполагалось заполучить находившиеся в зарубежных банках огромные средства бывшего царя…
По этой же причине и вся информация, связанная с расстрелом царской семьи, как и все подробности вышеуказанной операции оставались глубоко засекречены. Существуют данные, что в 1928 году И. В. Сталин, на предложение Я. Юровского широко «отпраздновать» десятилетие расстрела царской семьи, резко приказал «эту тему зарыть, по данному вопросу ничего не писать и не говорить!»
В таком свете событий становится ясно, почему в 1936 году Нора решилась посетить Германию, даже остаться там на несколько месяцев, и почему она спокойно ездила в Софию, где гуляла по центру города и снималась на фоне памятника Царю-Освободителю Александру II…
Кстати, и несколько прояснившийся образ Константина Павловича Жудина лишний раз доказывает наше предположение, кем же, в сущности, были Жорж и Нора…
* * *
Теперь мы тщательнее рассмотрим вопрос о том, кем приходились друг другу Нора и Жорж: это имеет особое значение для подтверждения нашей версии о выживших царских детях.
Все жители села с самого приезда «русских» в Габарево считали, ничуть не сомневаясь в этом, Нору и Жоржа братом и сестрой.
Руска Петрова и Мария Баракова вспоминали, насколько сильно Госпожа Нора была привязана к Жоржу, как любила его и как постоянно заботилась о нем. Лалка Вылчева говорила, что когда он умер, Госпожа Нора погрузилась в глубокий траур, всегда ходила в черном платке, который завязывала по-русски под подбородком. И во всем остальном вела себя так, как при потере самого близкого человека…
Нора до конца своих дней старательно ухаживала за могилой Жоржа. Донка Русинова рассказывала, как они каждой весной, даже уже в 50-х годах, вместе с ней сажали цветы на его могиле, и что Госпожа Нора просила потом похоронить ее рядом с ним.
По христианскому обычаю она и была похоронена справа от Жоржа…
Случалось, что Нора, страдавшая сомнамбулизмом, по ночам приходила на могилу Жоржа, и там просыпалась. Об этом нам рассказала Нанка Георгиева, с которой поделилась сама Нора.
С медицинской точки зрения это вполне объяснимо: сильное эмоциональное, но тщательно скрываемое стремление, «живущее» наяву, может реализовываться в состоянии сна у «лунатика». Доктор Райна Цветкова, психиатр, утверждает, что, вероятно, такое «стремление» — быть как можно ближе к Жоржу — не всегда осуществимое в реальной жизни, но сохранившееся на долгие годы — а в случае Норы речь идет о сроке более чем в двадцать лет! — свидетельствует о сильнейшей эмоциональной и духовной связи с человеком…
Подтверждает этот факт и еще одна история.
Ее нам рассказала Гюлмсер Фетова, проживавшая много лет в Израиле. Родом она из села Габарево. Вернувшись в Болгарию, женщина поделилась с нами своими воспоминаниями. Мать Г. Фетовой дружила с Госпожой Норой, часто с ней общалась. Та подарила приятельнице красивый перстень — золотой, с большим камнем. Сама Гюлмсер в детстве нередко встречала Нору, ходила к ней на уроки французского языка, носила «гостинцы» от матери: масло, яйца, домашний хлеб… Помнит, что в комнате у Госпожи Норы висел портрет молодого человека, и та говорила девочке, что это ее брат, который давно умер… Иногда, глядя на него, Нора вздыхала: «Мой маленький Жоржик, где же ты сейчас? Умер от голода…». И как-то рассказала, что последние месяцы жизни организм Жоржа отказывался принимать пищу, и все, что он ел, вызывало рвоту… Он угасал с каждым днем…
Фактически, в беседах с Г. Фетовой и ее матерью Нора призналась, что Жорж был ее братом.
Но есть и другие доказательства нашего вывода.
Человеческая жизнь, от рождения до смерти, проходит в обществе, и проследить за ней можно как по воспоминаниям родственников и знакомых, так и по документам — в частности, по записям в Актах о рождении, смерти, браке. Обычно каждый такой документ имеет регистрационный номер, записанное событие, дату и место.
В свидетельстве о смерти записывают имя покойника (по паспорту), дату и время, причину смерти, дату рождения, возраст, семейное положение, национальность, гражданство, данные о родителях — живых или уже почивших. Также регистрируется, каким образом был установлен факт смерти человека. В конце указывается лицо, от которого получены сведения об умершем.
Все русские эмигранты, проживавшие в Габарево, как и положено, были зарегистрированы в администрации села. В архивах сохранились документы об их смерти.
Первым скончался Георгий Павлович Жудин, о чем составлено свидетельство о смерти № 17 от 28 декабря 1930 года. Возраст усопшего, как указано, — 30 лет, национальность — русский, гражданство — российское. Местом рождения назван город Екатеринодар (так город назывался до 1920 года, ныне — Краснодар, — прим. ред.). Родители — Павел Стефанович, 68 лет, и Александра Сергеевна, 60 лет, оба живы. Их местожительство не указано. Причина смерти Г. П. Жудина — туберкулез. Данные предоставил доктор Петр Алексеев.
Однако в этом свидетельстве бросается в глаза несоответствие указанного возраста Георгия Павловича — тридцать лет, что означало бы, что он родился в 1900 году, — с возрастом Норы. Все в Габарево знали наверняка, что Жорж был моложе ее. Это было заметно даже чисто внешне. Кроме того, если родители Жоржа были живы на тот момент, нам кажется странным, что место их проживания не указано, и, явно, им не сообщили о смерти сына.
Обратимся к документам Норы.
Она умерла спустя двадцать четыре после Жоржа. Это засвидетельствовано в документе за № 17 от 20 июля 1954 года, где отмечено, что Элеонора Альбертовна Алексеева родилась в 1908 году, 9 октября, то есть, выходило, что она на восемь лет моложе Жоржа?! Но продолжим: ее возраст на момент смерти — 45 лет. Причина смерти — порок сердца. Гражданка Болгарии. Первоначально в графе «национальность» стояло «русская», но потом слово зачеркнуто, и тем же почерком написано «полька». Родители — Альберт и Мария Крюгер, их местожительство и факт нахождения в живых, как отмечено в записи, неизвестны. Данные предоставил доктор Петр Алексеев.
Анализируя данное свидетельство, мы реально видим, что заполнявший его чиновник, Стою Шаренков, зная, что Нора — русская, так и записал. Но, очевидно, по настоянию доктора Алексеева, продолжавшего утверждать, что у Норы польские корни, служащий внес соответствующие исправления.
Дата рождения Норы — вообще отдельная тема…
Если бы она родилась в 1908 году, как выходит из записи, то на момент ее прибытия в Габарево ей было бы… 14 лет! Все жители в один голос заявляли, что девушке Норе было по меньшей мере двадцать — даже двадцать два, когда она появилась в селе.
Далее: 26 сентября 1924 года, когда она пошла под венец с доктором Алексеевым, согласно свидетельству о смерти, ей было… 16 лет! Но в таком случае священнослужитель отказал бы «молодым» в бракосочетании! А в церковных книгах возраст Норы записан «25 лет», что значительно больше похоже на правду. Также отмечено, что она уже состояла до того в браке и является вдовой…
Кстати, а вот в церковных архивах указывается возраст ее смерти — 55 лет.
Какой же «путаник» доктор Алексеев!
Зачем он дает заведомо неверные сведения о Норе?
Возникает подозрение, что данные, которые он предоставил для выписки свидетельства о ее смерти, вероятнее всего, относились к женщине, имя которой Нора взяла.
И еще: в данных об их родителях доктор называет совершенно разных людей, хотя всем, кто много лет бок о бок жил с Норой и Жоржем в Габарево, было абсолютно ясно, что они — брат и сестра. Факт, который мы подтвердили в ходе нашего расследования.
Что ж — конспирация продолжается…
Итак, можно ли вообще расплести сеть давно осуществленной тайной операции? В наше время наука может очень многое.
Говорят, что со временем все тайное становится явным.
Не пришло ли время расставить точки над «i» в истории, как мы полагаем, спасшихся царских наследников? Живших, как убеждает нас наше расследование, в Болгарии княжны Анастасии и царевича Алексея…
Эксгумация и анализ останков могли бы дать ответ на происхождение этих людей и их принадлежность (или нет) к роду царя Николая II.