Глава 12 Цари – завоеватели мира

“Амальфитана, Сардиния, Коста-дель-Соль, Тоскана, Мальта, Ибица. Вся Россия – здесь!” Это говорит человек, отлично знающий разницу между пронизывающим московским холодом и живительным солнцем итальянского побережья. Обычный русский, такой же, как все, – часть той толпы, что наводняет нашу страну, когда лето вынуждает достать купальники и средства после загара. Русские повсюду – стоит взглянуть на них, и автоматически срабатывает рефлекс: русские, русская мафия… Как будто любой русский при деньгах – уже преступник. Но “русская мафия” – явление насколько мощное, настолько и сложное, так сразу ее не поймешь и не узнаешь. Мы знаем ее по штампам, по общим местам, по рецидивистам, покрытым варварскими татуировками с головы до ног, по отставным боксерам со сломанным носом и брутальным бывшим спецназовцам, по шпане с бодяженной дурью и залитыми водкой глазами. Однако русская мафия – это совсем другое. Чтобы разобраться в ней, надо изучить влиятельные семьи, познать их могущество. Семьи, повязанные не кровью, а общими организационными интересами. И, как у любой семьи, у них есть фотоальбом, где собрано все: краски прошлого, лица дальней родни, моментальные снимки ключевых событий, памятные места.

Страницы “русской мафии” тоже можно листать, и я не раз брался перелистывать жизнь человека, известного как The Brainy Don – Мозговитый Босс. Его пример, как ничей другой, ясно показывает, что в наши дни не только невозможно повелевать, не стреляя, – точно так же немыслимо стрелять, не умея инвестировать. Именно его я пытаюсь понять, вникая в каждую мелочь, чтобы уяснить – прежде всего для самого себя, – как большой бизнес срастается с миром организованной преступности, и любой другой путь сейчас выглядит бессмысленным, проигрышным и практически невозможным. Мое стремление уцепиться за след граничит с одержимостью; сколько раз мне мерещилось, что я вижу его наяву – в баре на набережной или за столом в пьяной компании соратников. Наваждение. Но порой наваждению стоит поддаться, и я погружаюсь в историю. Передо мной – подборка фотографий главных действующих лиц, своего рода альбом, сложившийся за все эти годы; мне нужно отталкиваться от чего-то осязаемого. Мозговитый Босс. На мафиозо он не похож – похож на русского, это да, но в то же время мог бы сойти и за американца, за немца, испанца, венгра. На первый взгляд – просто тучный немолодой мужчина, но уже это – маска, идеальное жировое прикрытие. Поневоле думаешь, что в неповоротливом теле – неповоротливый ум. Такие люди безвредны. Безобидны. Ан нет, смотрите лучше. На самой знаменитой его фотографии он вертит в пухлых пальцах сигарету. Взгляд устремлен не в объектив, а куда-то поверх головы фотографа. Рубашка и жилет отличного кроя с трудом вмещают сто тридцать килограммов плоти, выпирающей так, что ткань бугрится и морщится. Сзади – камин, облицованный мраморной плиткой в один ряд, перед ним на столе ноутбук и изящные очки для чтения в тончайшей оправе. Завершают картину офисное кресло и прозрачная пепельница, по которой понятно, что сигарета у него в руке – не первая за день. Богатый и могущественный бизнесмен, глава множества компаний, ведущих деятельность в самых разнообразных отраслях. Человек властный, уверенный в себе и поглощенный работой. Ему надо дать указания тысячам сотрудников, подписать и сверить балансы, решить важные вопросы. Мозговитого Босса зовут Семен Юдкович Могилевич. 10 января 2011 года журнал Time поместил его на верхнюю строчку в первой десятке мафиозных боссов всех времен – выше Аль Капоне, Лаки Лучиано, Пабло Эскобара и Тото Риины. Американские и европейские спецслужбы считают его одним из ведущих мафиозных авторитетов, головой русского спрута, одним из опорных столпов организованной преступности.

Если проследить историю его жизни, можно понять, как так получается, что самые грязные преступления: убийства, рэкет, торговля наркотиками, оружием и секс-услугами – идеально сочетаются со злоупотреблениями в среде предпринимателей, политиков, финансистов. Но дело не только в этом. Наблюдение за безудержным взлетом Дона Семена, или Дона Севы, как его еще зовут, – это шанс получить моментальный снимок мира, где пали все границы, а все преступные элементы до единого слились в порыве к общей цели: максимальной прибыли.

Могилевич родился 30 июня 1946 года в Киеве, в семье украинских евреев, судя по всему довольно типичной для советского времени – не религиозной, в широком смысле слова буржуазной. Получив в Львовском университете, одном из старейших в Восточной Европе, диплом экономиста, он перебирается в Москву. Здесь он занимается организацией похорон. Ритуальные услуги – дело верное. Умирать будут всегда, и мафии всего мира прибирают к рукам похоронные бюро. Это отличный инструмент для отмывания денег и превосходный краеугольный камень в основании финансового благополучия. Мафии никогда не пренебрегают конкретикой. Материей. Земля, вода, бетон, больницы, смерть. В семидесятые Могилевич входит в преступную группировку, занимающуюся контрафактом, мелким мошенничеством и воровством. Мелочовка по сравнению с тем, что будет дальше, но улица – необходимый тренировочный полигон, если хочешь научиться командовать, выживать, приобретать сторонников. Он толчется в аэропортах и на вокзалах, меняет рубли на доллары, впаривает духи и сумочки дамам, желающим подражать западной моде, и “паленую” водку – их мужьям, верным русской традиции. Вскоре его арестуют за самое распространенное правонарушение: незаконные валютные операции. Он попадает в тюрьму два раза, общим сроком на семь лет. Для Могилевича это удача. В тюрьме он завязывает знакомства с некоторыми влиятельными криминальными авторитетами и эту дружбу пронесет потом через всю жизнь. Поворотный момент его преступной карьеры наступает, когда правительство СССР дает более чем ста пятидесяти тысячам советских евреев разрешение на эмиграцию в Израиль. Для еврейских семей начинается гонка на выживание. Они могут уехать, но отправляться надо немедленно: фамильные драгоценности, колье и серьги, передававшиеся из поколения в поколение, придется бросить. Могилевич понимает, что второй раз подобный случай не подвернется. Он берется за продажу имущества уезжающих евреев, обязуясь выслать вырученные средства по новому адресу владельцев. Многие ему верят и препоручают свое добро. Эти деньги никогда не дойдут до законных хозяев: накопленные сбережения станут финансовой основой его криминальной карьеры.

Вторая страница альбома, еще одна знаменитая фотография. Стоящий вполоборота мужчина смотрит в объектив с вызовом. Голый торс, на лице удивленное выражение: рот приоткрыт, почти бесцветные брови приподняты, глаза – как две сплющенных миндалины. Неуловимо азиатские черты лица, лоб от виска к виску бороздят глубокие морщины. Но больше всего в глаза бросаются две одинаковые татуировки на уровне ключиц: две восьмиконечные звезды с глазом в центре. Это знаки власти, авторитета. На фотографии – Вячеслав Кириллович Иваньков по прозвищу Япончик. Родился он в Грузии в 1940 году, но его родители, русские, вскоре перебираются в Москву. В 1982 году его арестуют за незаконное ношение огнестрельного оружия, грабеж и торговлю наркотиками и приговаривают к четырнадцати годам заключения в сибирской колонии. Тогда-то его и коронуют в воры в законе – в тот самый момент, когда режим, при котором они появились, вот-вот рухнет. Вор в законе – это криминальный авторитет, заслуживший, в соответствии с определенным кодексом, право командовать. Сидеть ему предстояло вплоть до 1995 года, но щупальца мафии пролезли повсюду: от политики до спорта, от правительственных органов до шоу-бизнеса. В 1990 году две известные фигуры – певец с репутацией русского Синатры и не менее опасными связями и бывший чемпион России по греко-римской борьбе, использующий ассоциацию ветеранов спорта в качестве прикрытия для мафиозной деятельности[90], – разворачивают целую кампанию, поддержанную многими персонажами из мира политики, культуры и спорта: Иваньков в полной мере искупил свою вину, и пора уже освободить его. Крепкую дружескую руку протянет в конце концов и Семен Могилевич, щедро подмазав ведущего дело судью и задействовав одно высокое должностное лицо. В 1991 году Япончик выходит из тюрьмы.

После падения железного занавеса Советский Союз разваливается. Меняется Россия, меняется и ее столица. Начинаются разборки между русскими и чеченцами. Кровь льется рекой, но виной тому больше экономические интересы, чем межнациональная рознь. Иваньков – вор старой закалки, предпочитающий делать все сам, и запачкать руки не боится. Он принимается устранять чеченцев и их партнеров одного за другим. Но простейшее правило состоит в том, что чем больше убиваешь, тем выше вероятность, что рано или поздно кто-нибудь отплатит тебе тем же. Мало того – вся эта резня и спровоцировавший ее бардак начинают раздражать верхушку русской мафии, которая принимает решение отправить Иванькова в США. Так можно одним выстрелом убить двух зайцев: получить относительное спокойствие дома и свой бизнес в Штатах. Теперь, когда границы открыты, это несложно. Достаточно запросить в посольстве США в Москве двухнедельную визу. Вячеслав Иваньков выезжает по своему настоящему паспорту как консультант кинокомпании, которая принадлежит русскому магнату, проживающему в Нью-Йорке много лет. Прошло чуть больше года с тех пор, как он покинул стены тюрьмы на родине, совсем недавно официально вернувшейся в лоно свободного мира. Советский Союз всего два с половиной месяца как распался.

В Нью-Йорке, куда прибывает Иваньков, все уже готово. Начиная с денег, которые Япончик тут же вкладывает в устроение своей новой жизни. За какие-то пятнадцать тысяч долларов он заключает фиктивный брак с русской певицей, имеющей вид на жительство в США. Он селится в районе Брайтон-Бич в Бруклине, куда начиная с семидесятых годов съезжаются толпы евреев-эмигрантов из СССР, из-за чего его прозвали “Маленькая Одесса”. Там есть и море, и пляжи, но сильно ошибется тот, кто представит себе этнический квартальчик со скрипками и балалайками. Главное, что вывезли на память о родине обитатели этих загаженных кирпичных коробок, – это мафия. Русская мафия.

На третьем фото в семейном альбоме – совсем другой район. Снимок сделан мастерски – фотографу удалось скрасить окружающее убожество за счет цветовой переклички между пламенеющим закатным небом и студеным прудом, плещущимся у подножия квартала. Но даже самый одаренный мастер бессилен против нагло вломившихся в кадр многоэтажек, загородивших весь горизонт. Они торчат на западной окраине Москвы, посреди огромного парка, перерезанного четырехполосной магистралью. Жалкие в своей попытке прикинуться офисными зданиями, своей безликой, подпорченной смогом белизной издалека они напоминают гигантский крольчатник. Это Солнцево – рабочий поселок, выстроенный по решению советских властей в 1938 году. У властей явно было чувство юмора. Какое там солнце – свет разбивается о бетонные коробки, и между ними безраздельно царит тень. Именно здесь зародилась солнцевская братва.

Пот и натужившиеся в схватке тела. Вот цвет солнцевской братвы и вот имя ее основателя: Сергей Михайлов, он же Михась, местный уроженец. Оставив позади мелкие подработки и такое же мелкое мошенничество, чудом избежав тюрьмы, в восьмидесятые Михась делает из своей любви к борьбе профессию и собирает под свои знамена всех, кто разделяет его страсть. Это первые шаги спортивного клуба? Или ядро будущего войска?

В те годы его арестовывают дважды: раз за вымогательство и второй раз за убийство владельца казино. Но из-за отсутствия доказательств оба раза оправдывают. Тем временем солнцевская братва, как окрестили отряд верных бойцов Михася, все разрастается. Пот и борьба. Жестокость и сила. Группировка притягивает себе подобных. Громил, головорезов, тех, кто готов на все. Чтобы устоять против прочих банд, надо объединяться: качай мышцы, если хочешь выжить. Создаются коалиции с другими группировками – например, с ореховской, – и всего за несколько лет солнцевская братва становится силой, способной распространить свое влияние за пределы района и наконец прибрать к рукам различные компании.

Основной бизнес – это “крышевание”, разросшееся в девяностые годы до масштабов, совершенно несопоставимых с итальянским “пиццо”. По данным ФБР, за право управлять собственными супермаркетами в России австрийская торговая сеть Julius Meinl вынуждена платить пятьдесят тысяч долларов в месяц. Coca Cola заявляет, что принципиально не платит рэкетирам, и на следующий день у ворот ее новой фабрики в Подмосковье появляются люди с автоматами и гранатометом – при налете тяжело ранены два охранника. Компания подала заявление в соответствующие органы, однако дело так и не было раскрыто. По данным Интерпола, вооруженным нападениям подверглись и такие международные корпорации, как IBM, Philip Morris и, что любопытно, Cadbury, Mars и Hershey’s – как будто деньги, выбитые с шоколадных фабрик, особенно сладки.

Русская мафия возникла благодаря тем, кому хватило ума и жестокости воспользоваться открывшимися возможностями, но также и потому, что за спиной у нее – долгая история сообществ и правил, способствующая захвату власти в условиях Большого Бардака. За годы плавания в сточных канавах преступного мира разных стран я окончательно убедился, что лишь одно неизменно порождает мафию: вакуум власти, слабое и прогнившее государство, противовесом которому становится организация, сулящая и олицетворяющая порядок. Сходство мафиозных структур из самых удаленных краев планеты порой просто поражает. Русские криминальные структуры прошли закалку сталинскими репрессиями, когда ГУЛАГ был забит тысячами бандитов и политических диссидентов. Именно там зародилось общество воров в законе, буквально за несколько лет взявшее под свой контроль лагеря всего СССР. Ничего общего с зарождением итальянских организаций, но главная черта, обеспечившая их выживание и преуспевание, все та же – правила. Правила приложимы ко множеству случаев, запечатлены в мифах и обычаях, выражаются в предписаниях, которые достойный член организации обязан соблюдать буквально, и устанавливают порядок вступления в ряды этой организации. Все регламентировано, все заключено в рамки правил. Честь и верность своим роднят вора в законе с каморристом, так же как и святость некоторых символических жестов, и отправление внутреннего правосудия. Похожи даже обряды, и не так уж важно, что в этих сообществах они происходят в разные моменты. Их объединяет то, что лежит в основе ритуала – переход из одного состояния в другое, – потому что общим является желание создать иную реальность, с иным, но не менее внятным кодексом правил. И каморрист, и вор в законе проходят крещение, их наказывают за ошибки и поощряют за достижения. Это параллельные жизни, которые нередко идут одним курсом. Сходным образом происходит эволюция нравов, адаптация к современности. Если когда-то вор в законе был аскетом, избегающим всех земных наслаждений и любых обязательств, вплоть до того, что татуировал себе колени в знак того, что никогда не преклонит их перед властями, то теперь роскошь и выпендреж вполне позволительны. Жить на Лазурном берегу уже не зазорно.

Русские боссы ходят в лейблах с головы до ног, от чемоданов до трусов, пользуются протекцией политиков, ведают назначением государственных чиновников и закатывают вечеринки мегагалактического размаха при полном невмешательстве полиции. Уровень организованности группировок растет: у каждого клана есть общак – общая касса, куда поступает определенный процент денег, полученных, например, путем грабежа и рэкета, которая идет на покрытие расходов воров, попавших в тюрьму, а также на взятки политикам и коррумпированным полицейским. К их услугам солдаты, армии адвокатов и самые ловкие брокеры.

При советском строе воры в законе работали бок о бок с элитой Советского Союза, а их влияние распространялось на все уровни госаппарата. В брежневские годы, пользуясь тяжелым застоем в социалистической экономике, они создали черный рынок впечатляющих масштабов – мафия готова была удовлетворить любые запросы всякого, кто мог себе это позволить. Спекуляцией занимались все – директора ресторанов и магазинов, верхушка государственных предприятий, партийные боссы и чиновники госаппарата. Любой товар, от еды до лекарств, имел хождение на черном рынке. Воры в законе добывали то, чего был лишен простой народ во имя социализма, и доставляли эти блага “загнивающего капитализма” на дом партийной верхушке. Так сложился альянс партийной номенклатуры и криминалитета, последствия чего невозможно будет переоценить.

Советский строй рухнул, оставив после себя вакуум – экономический, этический и социальный, который с готовностью принялась заполнять мафия. Целые поколения людей без работы, без денег, порой в буквальном смысле голодающих – русские криминальные структуры могли вербовать рабочую силу толпами. Военные, милиция и ветераны войны в Афганистане предлагали себя наперебой. Через свои банковские счета и связи бывшие сотрудники КГБ и советские аппаратчики спонсировали самые разные виды деятельности преступных группировок, вплоть до наркоторговли и торговли оружием. Переход к капитализму оказался не обеспечен ни законами, ни соответствующей инфраструктурой. Зато на стороне ОПГ были деньги, хищная хватка и способность внушать страх – кто мог им противостоять? Получив доступ к рынку, так называемые “новые русские” принялись обогащаться с головокружительной быстротой, посредством определенного “налога” обеспечивая своим предприятиям защиту от прочих группировок, а при необходимости также и некую помощь в решении вопросов с должниками и конкурентами. Мелкая рыбешка не смела и трепыхаться – среди рэкетиров был один тип, разгуливавший с ножницами и отрезанным пальцем: “Не будешь платить – и тебе отрежу”. Запад, до которого доходило лишь смутное эхо этой вакханалии, был погружен в свои проблемы и продолжал питать иллюзии. В итоге именно дотации Соединенных Штатов и стран Европы, выделявшиеся на развитие гражданского общества в бывшем СССР, косвенным образом позволили русской мафии нарастить жирок. Их давали преимущественно неправительственным организациям – из опасения, что иначе они попадут в карман к бывшим коммунистам и укрепят позиции старого режима и старой бюрократии. Но в результате немалые средства были перехвачены преступными группировками и так и не дошли до адресатов.

После вступления в силу нового банковского законодательства новые банки стали появляться как грибы. Мафиози уже не надо было подкупать верхушку прежних структур. При наличии денег, в которых они не испытывали недостатка, и какого-нибудь подставного лица можно было открыть свой банк. Туда пристраивали родню и друзей, в том числе недавно вышедших из тюрьмы. Существовал, в конце концов, грандиозный план приватизации, согласно которому каждому из граждан должна была достаться своя доля от предприятий советского хозяйства, от энергетических комплексов до московских гостиниц. Стоимость распределенных таким образом акций была незначительна для людей, наделенных деньгами и властью, но огромна для тех, кто не знал, как и на что протянуть до зарплаты. Бедолаги продавали их по цене даже ниже номинальной скупщикам, действовавшим в пользу элиты, в которую входили бывшие советские функционеры и мафиози. Между русской мафией и правительством надолго установилась симбиотическая связь: взятки устраивали всех, потому что всем надо было на что-то жить. Русская мафия была повсюду. Русская мафия стала Государством.

В 1993 году в одной только Москве членами преступных группировок было совершено тысяча четыреста убийств, не говоря уж о впечатляюще возросшем числе взрывов и похищений. Москву сравнивали с Чикаго двадцатых годов. Предприниматели, репортеры, семьи бандитов – никто не мог считать себя в безопасности. Шла война за контроль над фабриками, месторождениями, территорией. Компаниям и предприятиям приходилось идти на соглашение с преступным миром, просто чтобы не быть уничтоженными. По мнению бывшего агента ФБР Роберта Левинсона, занимавшегося в разное время италоамериканской, сицилийской, колумбийской и русской мафиями, последняя – самая жестокая. Есть, правда, одна отличительная черта: русские зачастую имеют диплом, говорят на многих языках, представляются инженерами, экономистами, учеными – в общем, “белыми воротничками”. Это образованные кровопийцы, и когда за границей начали это понимать, было уже слишком поздно. Мафия не только заполнила вакуум власти в России. Самые пугающие ее представители уже пересекли границы и на свой манер воплощают в жизнь идею нового мира.

“Смерть идет за тобой по пятам”, – любит повторять Сергей, один из ближайших соратников Могилевича. Сергей – мужчина невысокого росточка и неприметной наружности, одетый как оборванец, и потому без труда превращается в невидимку. Дон Семен презирает его, но при этом ему полезен, ведь неприкасаемыми становятся те, с кем не стоит связываться. С Сергеем не стоит. Весь город знает, что он ходит с чемоданчиком. Но мало кто знает, что там внутри. Сам Могилевич не говорит об этом никому, даже жене. Однажды Сергея похищает конкурент Могилевича – предприниматель, пытающийся перехватить у него подряды правительства Москвы. Сергей не сопротивляется и дает себя затащить в темный подвал безликой многоэтажки на московской окраине. Он не оправдывается, не умоляет его отпустить, не грозит гневом своего влиятельного покровителя. Он просто открывает чемоданчик – и на следующий день, все в том же мятом костюме, с тем же безучастно-отстраненным видом, стучится в дверь Могилевича. “Как тебе удалось?” – спрашивает его патрон и по такому случаю даже отрывает глаза и руки от ноутбука. Сергей подходит к столу, кладет на него чемоданчик. Клац-клац – и быстрым движением разворачивает его на сто восемьдесят градусов. Могилевич даже глазом не моргнул, увидев себя самого вместе с Сергеем в редкую минуту отдыха на Черном море. Он и не помнит, когда Сергей ухитрился сделать этот невинного вида пляжный снимок, гарантирующий фотографу, что на его голове теперь никто и волоска не тронет. Могилевич улыбается, закрывает чемоданчик и разворачивает его обратно.

Виной ли тому похищение Сергея или опасность, которой сам он подвергается в раздираемой войнами банд Москве, но Могилевич приходит к мысли, что лучше уехать. Денег у него в избытке, он накопил миллионы долларов, большую часть которых добыл самым опасным своим оружием – финансовой сметкой. Не успела перестройка дать зеленый свет частному предпринимательству, как он тут же основал компании, официально занимающиеся импортом-экспортом топлива и зарегистрированные на приличном удалении от шпилей кремлевских башен – на одном из офшорных островов в проливе Ла-Манш. Одна из компаний называется Arigon Ltd, другая —Arbat International. Последняя принадлежит Могилевичу лишь наполовину: вторая половина поделена между Япончиком и главами солнцевской группировки Михайловым и Авериным. Конвертировав крепкие дружеские связи в подписанные бумаги, Могилевич пакует чемоданы. В 1990 году он решает перебраться вместе с самыми доверенными своими людьми в Израиль. Это самое начало второй волны еврейской эмиграции из Советского Союза, она же вторая волна импорта мафиози – та первая, на которой нажился сам Могилевич, была в семидесятые. Тогда уезжали не только безобидные диссиденты, но и тысячи уголовников, от которых КГБ рад был избавиться. Многие из них направились в Соединенные Штаты, заселив там “Маленькую Одессу”, куда в 1992 году прибудет Иваньков, другие – разъехались по свету. Но связь между собой сохранили, так что получилась охватившая целый мир сеть – сеть, в которую Дону Семену и Япончику оставалось только встроиться, не теряя при этом контакта с русскими группировками.

Могилевич становится гражданином государства Израиль и завязывает отношения с набирающими силу русскими и израильскими кругами, которые чуют в нем талант к обращению со сложными механизмами международной финансовой системы. Его империя растет на доходах от незаконных видов деятельности: наркотики, оружие, проституция. Но еще и благодаря тому, что грязные деньги инвестируются в легальный бизнес – в дискотеки, в галереи искусств, разного рода фабрики и предприятия, включая международную службу кошерного кейтеринга. Согласно одному из документов ФБР, он владеет израильским банком с филиалами в Тель-Авиве, Москве и на Кипре, в котором отмываются деньги русских и колумбийских преступных группировок.

Но на Земле обетованной Дону Семену негде развернуться. Уже через год он женится на венгерке Каталин Папп, получает в придачу к украинскому, русскому и израильскому паспортам еще и венгерский и переезжает в Будапешт. Официально он коммерсант, продает пшеницу, на самом же деле – создает преступную организацию, носящую его имя, с двумя с половиной сотнями членов и иерархической структурой наподобие итальянских мафий, вплоть до того, что многие из участников – его родственники. Будапешт оказывается надежным убежищем, и под защитой коррумпированных политиков и полиции дела проворачиваются без особых помех. Могилевич сознает, что спокойствие имеет свою цену, и эта цена порой выражается не в деньгах.

В 1995 году два полковника Службы безопасности президента России тайно приезжают к нему в Венгрию, где, в целях предосторожности, их поджидает лишь один из израильских партнеров Могилевича, который и передает им требуемое: конфиденциальную информацию, предназначенную для использования во время предвыборной кампании. Слова ФБР красноречивей любой картинки: “Могилевич добивается расположения полиции, предоставив информацию о деятельности прочих российских преступных группировок и показав себя, таким образом, добросовестным лояльным гражданином”.

Есть на вооружении Дона Семена и другие уловки, позволяющие ему избегать проблем. Он никогда не участвует в рядовых операциях своей группировки, не пачкает рук – именно поэтому правоохранительным органам так трудно его прижать. Кроме того, он платит отставным венгерским полицейским, чтобы те держали его в курсе хода всех расследований, как-то его касающихся. Благодаря своим способностям менеджера и финансовой компетентности, чрезвычайно одаренным и вышколенным соратникам, а также применяемым им самым передовым технологиям Могилевич становится одним из наиболее влиятельных боссов в мире. Он даже обзаводится, ни много ни мало, частной армией, состоящей в основном из бывших спецназовцев и ветеранов войны в Афганистане, знаменитых своей жестокостью. В качестве прикрытия для своего бизнеса по оказанию секс-услуг он использует сеть ночных клубов Black and White, которыми владеет совместно с солнцевской группировкой, а также с уралмашевской – еще одной из серьезных российских ОПГ. В 1992 году Могилевич организует стратегическое совещание с крупнейшими русскими воротилами секс-индустрии в отеле Atrium в Будапеште и выступает с предложением: вложить четыре миллиона долларов, заработанных на проституции, в расширение сети клубов Black and White в Восточной Европе. Для работы в этих клубах Дон Семен вербует девушек из бывшего Советского Союза и находит им фиктивную легальную работу. За их охрану и защиту отвечает группа телохранителей. Бизнес дает доход – девушки красивы и приносят хорошие деньги. Тогда же Могилевич налаживает контакт с латиноамериканскими картелями; его девушки идеально подходят на роль пушеров. Они обнимают богатых мужчин Востока и Запада, раздевают их и ублажают. И Дон Семен, которого зовут еще и Папа, и впрямь чувствует себя отцом. Для него торговля женским телом – нечто вроде благотворительности: девушки не достанутся каким-нибудь алкоголикам и, возможно, смогут отложить денег на будущее.

Но иногда Папе доводится и прогневаться. Другой русский, Николай Широков, соперничает с ним за рынок проституции в Будапеште и без своих шестерок нигде не появляется. Но у него есть слабое место. Женщины для него – не только бизнес, он падок на них чрезвычайно. Остается найти профессионалку высокого класса и сногсшибательной красоты – подсунуть ему под нос кусочек слишком лакомый, чтобы он сразу отдал его клиентам, и ждать, пока она укажет цель. В конце 1993 года Могилевич наносит удар. В Будапеште устранены Широков и два его телохранителя. Так закончилась конкуренция в дунайской столице.

Однако Могилевич не любит прибегать к столь жестким средствам и с удовольствием уступает эту работу кому-нибудь из своих союзников. Мозговитый Босс скорее игрок. Едва начинает трещать Берлинская стена, он уходит в игру с головой, меняя рубли на твердую валюту – немецкую марку.

В 1994 году Могилевичу удается проникнуть в Инкомбанк, колосс российской банковской системы, имеющий счета в крупнейших банках мира [Bank of New York, Bank of China, UBS и Deutsche Bank), и получить над ним контроль. Это дает ему прямой доступ к мировой финансовой системе и позволяет без проблем отмывать доходы от незаконной деятельности. В 1998 году Инкомбанк будет ликвидирован по причине некорректного поведения его руководства, нарушения банковского законодательства и неисполнения обязательств перед кредиторами. Бизнес набирает обороты, и на Могилевича начинают заводить дела в разных частях света, от России до Канады. Но вор в законе отмывает документы не хуже, чем деньги. Сева Могилевич, Семен Юдкович Палагнюк, Семен Юкович Телеш, Симеон Могилевич, Шимон Макелвич, Шимон Махельвич, Сергей Юрьевич Шнайдер и попросту Дон Сева – это призрак, вездесущий и с ироническим складом ума.

Как в случае с подделкой яиц Фаберже.

В начале 1995 года – как обычно, в партнерстве с солнцевскими – Могилевич приобретает ювелирные магазины в Москве и Будапеште, чтобы под их прикрытием торговать драгоценностями, антиквариатом и предметами искусства, похищенными из российских церквей и музеев, в том числе из санкт-петербургского Эрмитажа. Но проект в целом куда более амбициозен и замысловат: предполагается задействовать самый титулованный аукционный дом в мире, Sotheby's. Могилевич с партнерами покупают промышленное здание на задворках Будапешта и заполняют его самым современным оборудованием для реставрации старинных ювелирных изделий и оправки драгоценных камней. Могилевич перед ангаром, сложив руки на круглящемся животе, наблюдает за монтажом. Теперь надо найти мастеров, готовых вложить свой талант в воссоздание самых знаменитых ювелирных яиц в мире – работы Фаберже. Дон Семен поднимает свои связи и буквально за неделю находит двух русских скульпторов с мировым именем. Обещает им кучу денег и плотную занятость. Конечно, ближайшие несколько месяцев им предстоит провести в цеху под Будапештом, но это все же лучше того, что они могут найти на родине. Оригиналы яиц Фаберже поступают на реставрацию на будапештскую фабрику со всего бывшего Советского Союза, от музеев и частных коллекционеров, а два скульптора изготавливают безупречные копии, которые отправляются назад в Россию. Тем временем подлинные яйца по различным каналам добираются до Лондона, где аукционисты Sotheby's пускают их с молотка, ведать не ведая, что представляют собой последнее звено цепи, отвечающей за исполнение плана сколь хитроумного, столь и преступного.

Могилевичу всегда удавались мошенничества, в том числе и грандиозные по размаху: стоит лишь вспомнить, как он обокрал на миллиарды долларов казну сразу трех государств Центральной Европы – Чехии, Венгрии и Словакии, продавая там бензин под видом горючего для отопления и таким образом уклоняясь от уплаты драконовских налогов, которыми облагается в этих странах автомобильное топливо. Вместо казны деньги пополнили карманы Дона Севы и его организации. Когда один замешанный в этом деле венгерский мафиозо начинает сотрудничать со следствием и упоминает Дона Севу, ответ следует недвусмысленный. В самом центре Будапешта взрывается начиненный взрывчаткой автомобиль – убиты сам предатель, его адвокат и двое прохожих, около двадцати человек ранены, облюбованная туристами улочка выглядит словно после боя. Это недвусмысленное предупреждение, беспрецедентное в своей бездумной жестокости, всколыхнуло общественное мнение. Ходят слухи, что это дело рук каких-то русских, но ни слова о степенном бизнесмене весом в центнер с лишним.

Могилевич остается в Будапеште даже после смерти жены, произошедшей в 1994 году. Как для любого русского мафиози, одной из основных статей его дохода была торговля оружием. Но в этот момент Дон Семен делает сенсационный ход. Он получает лицензию на легальную куплю-продажу оружия и через подконтрольную ему венгерскую оружейную фабрику Army Co-Op приобретает еще два предприятия: Magnex 2000, выпускающую магниты, и Digep General Machine Works – приватизированную государственную фабрику, производящую снаряды, минометы и стрелковое оружие. Под его контроль фактически переходит вся военная промышленность Венгрии. Он продает оружие в Афганистан, Ирак, Пакистан. Поставляет в Иран краденую боевую технику со складов Восточной Германии на суммы, исчисляемые миллионами долларов. Могилевич – оружейный барон.

Еще одно фото из русского альбома. Иваньков, Япончик, заметно постарел. Появились залысины, в волосах и бороде пробивается седина, он чуть горбится. Япончик прибавил несколько килограммов и выглядит утомленным. Но глаза – две щелки, которым он обязан прозвищем, – все те же. И тонированные очки не в силах скрыть горящую в них ярость. Пока Могилевич ворочает делами, он тоже времени зря не теряет. Благодаря своим связям, репутации и опыту он наладил трансконтинентальную преступную сеть, чья сфера деятельности – торговля оружием, азартные игры, проституция, рэкет, мошенничество и отмывание денег, причем методы применяются более продвинутые и изощренные, чем те, к которым привыкли русские в Нью-Йорке. Он завязал отношения с итальянской мафией и колумбийскими наркокартелями. Чтобы обеспечить себе охрану и внушительную огневую мощь, он обзавелся собственной армией в три сотни человек, по большей части ветеранов войны в Афганистане. За короткое время он взял под контроль нью-йоркскую мафию русских евреев, превратив кучку местечковых рэкетиров в многомиллиардное криминальное предприятие. И гангстеры из старой гвардии, в страхе перед ним и перед его репутацией, вынуждены с этим смириться. По мнению американского правительства, это самый влиятельный русский мафиозо в Соединенных Штатах. Это он расширяет бизнес русской мафии в Майами, где предоставляет картелю Кали героин и услуги по отмывке денег в обмен на кокаин, который затем переправляет в Россию. Бывший Советский Союз начинает ощущать потребность в белом порошке, и Япончик хочет заполучить этот рынок. Ради этого он не останавливается ни перед чем. До тех пор кокаином в России занимались два криминальных авторитета: грузинский вор в законе Валерий “Глобус” Длугач и Сергей “Сильвестр” Тимофеев. Глобус стал первопроходцем импорта наркотиков в Москву, Сильвестр, после краткой интерлюдии в солнцевской группировке, уже сотрудничает с Иваньковым. Япончику нужны их доли рынка, и он не собирается отступать. Поначалу он пытается просто внушить Глобусу и Сильвестру, что с этих пор вся торговля кокаином переходит в его, Япончика, руки. Но в конце концов ему придется убить их обоих: Глобуса завалят на выходе из одного из московских клубов, Сильвестр же взлетит на воздух, заводя мотор в своей машине.

Конкуренции больше нет, Иваньков победил. Его деятельность вскоре привлекает внимание ФБР, до тех пор занимавшегося в основном италоамериканской мафией и пока не особо готового иметь дело с русскими. В 1995 году Иваньков занят рэкетом – иначе говоря, “собирает долги” на сумму в три с половиной миллиона долларов. Два русских бизнесмена с неясным прошлым, работавшие на Уолл-стрит, Александр Волков и Владимир Волошин, основали в Нью-Йорке инвестиционную компанию Summit International, в которую в частности вложил деньги московский банк “Чара” – те самые три с половиной миллиона долларов. Но инвестиционная компания Волкова и Волошина – не что иное, как гигантская финансовая пирамида: вкладчикам, большую часть которых составляют русские эмигранты, они обещают сто двадцать процентов годовых, но на самом деле вместо инвестиций спускают деньги на женщин, путешествия по миру и казино. Когда президент банка “Чара” просит вернуть вложенные средства, эти двое отказываются. Тогда за дело берется Иваньков, к которому московский банк обращается за помощью. В июне Япончик вместе с парой подручных похищает незадачливых трейдеров из бара нью-йоркского отеля Hilton и отвозит в русский ресторан “Тройка” в Нью-Джерси. Если они не подпишут бумаги с обязательством вернуть три с половиной миллиона, угрожает он, то живыми из ресторана не выйдут. Тем ничего не остается, как подписать и таким образом спасти свою шкуру. Япончик опять победил – ну, или так он считает, не зная, что, оказавшись на свободе, пострадавшие обратятся в ФБР. Через несколько дней, на рассвете 8 июня 1995 года, Иванькова арестуют на Брайтон-Бич в постели его любовницы. В тот же день были задержаны множество людей из группировки Япончика, в том числе и его правая рука. Даже в наручниках, окруженный агентами ФБР, Япончик бравирует своей дерзостью и нахальством. Он орет, пинается, матерится. Бросается угрозами и эффектными фразами: “Своих врагов я ем на ужин!”

За вымогательство его приговаривают к девяти годам и восьми месяцам заключения в федеральной тюрьме Дуйсбурга, штат Пенсильвания. Уже через четыре года становится очевидно, что для такого, как Япончик, эти стены не помеха: он не только беспрепятственно достает себе наркотики, но и, по данным ФБР, отдает приказы оставшимся на воле подельникам. Иванькова переводят в исправительное учреждение строгого режима в Алленвуде.

Приблизительно в то же время, когда в Соединенных Штатах арестовывают Иванькова, правоохранительные органы Старого Света тоже начинают прикладывать усилия к обузданию безудержной экспансии выходцев из России. Вечером 31 мая 1995 года в пражский ресторан U Holubu на закрытую вечеринку нескончаемым потоком стекается народ. Никто не обращает внимания, что рядом с рестораном припаркованы два здоровенных фургона-рефрижератора. Чисто белые, без единой надписи, и любой, кто присмотрится повнимательнее, сразу заметит, что покрышки новые, без следов износа. Видимо, гости слишком торопятся войти. Сегодня здесь чествуют друга, и приглашенный русский артист развлекает публику вовсю. Несколькими часами ранее в оперативном центре спецподразделения чешской полиции по борьбе с организованной преступностью из уст одного дотошного сотрудника прозвучала несколько экстравагантная идея.

– Мне понадобятся два фургона-рефрижератора. И поскорее.

– А можно узнать, для чего?

– Чистка. Очень серьезная.

Несмотря на то, что финансовое положение подразделения оставляет желать лучшего, предложение принимается. И вот сотрудник берется за дело и звонит своему двоюродному брату, дилеру по продаже автофургонов. Тем временем в ресторане шоу уже началось. Двести человек развязно хохочут над шуткой юмориста, и тот покидает сцену под гром аплодисментов. За ним должна выступать русская певица. В ожидании ее выхода гости оживленно болтают. Звучат бесчисленные тосты, звенят бокалы. Вдруг свет в зале гаснет и наступает тишина. Лучи прожекторов высвечивают падающие сверху канаты, и вот кто-то уже потирает руки, предвкушая выступление соблазнительных акробаток. Но первым на сцену спускается дюжий спецназовец. Вскинув автомат, он обводит взглядом партер и замирает с раскрытым ртом: зал битком набит крутыми ребятами. Придя в себя и дождавшись появления коллег, он орет во всю глотку: “Не двигаться!” – хотя уже не сомневается, что в следующий миг в ресторане начнется бойня. Но в ответ – ни выстрела, ни слова, никто даже бровью не повел. Арестованные покидают заведение стройными рядами, все так же молча. Среди них – и девушки из клуба Black and White. Лишь тогда кто-то замечает эти огромные рефрижераторы, сияющие ослепительной белизной в свете полной луны. Погрузившись по машинам, сотрудники подразделения по борьбе с организованной преступностью выдыхают с облегчением. Задержаны главари солнцевской группировки и прочие значительные фигуры русской мафии – все без оружия, и потому их отпустят на следующее утро. Но нет Могилевича. “Мой самолет опоздал”, – объясняет он в одном интервью с невозмутимостью моржа. Журналист, не растерявшись, интересуется, ложились ли девушки из его клубов в постель с клиентами. Могилевич смотрит на него, как на малолетнего придурка: “Там не было постелей. Только столики. Это такое заведение, где стоят”.

Мозговитый Босс безнаказанно орудует на Украине, в Великобритании, Израиле, России, Европе и Соединенных Штатах, сохраняя крепкие связи с преступными организациями в Новой Зеландии, Японии, Латинской Америке и Пакистане. Под полным его контролем находится московский международный аэропорт Шереметьево. Бизнес Дона не знает границ: согласно докладу ФБР, один из его заместителей в Лос-Анджелесе даже обсуждал с двумя русскими из Нью-Йорка, связанными с семьей Дженовезе, совместный план по захоронению американских токсичных медицинских отходов на Украине, в районе Чернобыля, – предполагалось, что местные власти за взятку проведут дезактивацию. Не знает границ и фантазия Дона. В 1997 году к нему в руки попадает несколько тонн обогащенного урана – по всей видимости, один из подарочков, оставшихся после падения Берлинской стены. Склады ломятся от оружия, надо только успеть первым прибрать его к рукам. Мозговитый Босс организует встречу на термальном курорте Карловы Вары – он обожает это место. По другую сторону стола – покупатели, достойные господа с Ближнего Востока. Все, казалось бы, идет гладко, но дело срывается из-за вмешательства чешских властей.

В докладе ФБР от 1998 года говорится, что деятельность Дона Семена в Соединенных Штатах заключается в основном в отмывании денег. Также установлено, что вместе с солнцевской группировкой он имеет долю в компании YBM Magnex International со штаб-квартирой в Пенсильвании и отделениями в Венгрии и Великобритании, официально выпускающей магниты для промышленного использования. Среди крупнейших держателей акций компании, оцениваемой в миллиард долларов и котирующейся на фондовой бирже Торонто, фигурируют две женщины по имени Людмила – это жены Сергея Михайлова и Виктора Аверина, двух главарей московской братвы. Как обнаружили Могилевич и его соратники, деятельность канадской биржи не слишком жестко регламентируется, а значит, котирующаяся на ней фирма станет идеальным прикрытием для вывода и сокрытия теневых капиталов русской мафии на североамериканских рынках. Всего за два года стоимость одной акции YBM Magnex поднялась с нескольких центов до двадцати с лишним долларов. На бумаге инвесторы зарабатывали огромные деньги, так что фирма даже была включена в фондовый индекс как одна из трехсот крупнейших компаний, торгующихся на бирже в Торонто. Однако в мае 1998 года ФБР наносит визит в офис YBM в Ньютоне, штат Пенсильвания, и конфискует все: жесткий диск, факс, счета и накладные. Акции обваливаются в считаные часы. Могилевича обвиняют в мошенничестве, жертвой которого стали американские и канадские инвесторы. На самом деле компания вела дела с подставной фирмой, “пустышкой в пустышке”, оболочкой без содержания, используемой лишь для прокручивания денег. Сам вид штаб-квартиры YBM в Ньютоне лишь подтвердил подозрения правоохранительных органов: не может офис компании, имеющей годовой оборот в двадцать миллионов долларов и более ста пятидесяти сотрудников, располагаться в скромном флигеле бывшей школы. Эта гигантская махинация обошлась инвесторам в сто пятьдесят с лишним миллионов долларов.

Миллионы долларов поступали в YBM Magnex от компании Arigon Ltd, занимавшейся среди прочего продажей топлива государственным железным дорогам Украины. Могилевич в отличных отношениях как с министром энергетики Украины, так и вообще с энергетическими компаниями своей родины. Вдобавок именно компании Arigon принадлежал пражский клуб Могилевича Black and White. Как выяснилось в ходе операции “Меч”, проведенной британской Национальной службой уголовных расследований, Arigon – офшорная компания, зарегистрированная на одном из островов Ла-Манша, – была операционным центром финансовой империи Могилевича. Механизм, по словам следователей, выглядит так: грязные деньги Могилевича и других главарей русской мафии, заработанные на незаконных операциях в Восточной Европе, стекаются в фирмы вроде Arbat International (принадлежала Япончику, Могилевичу и солнцевским), а оттуда их переводят в Arigon, иногда пропуская через компании Могилевича в Будапеште. Arigon же со своих банковских счетов в Стокгольме, Лондоне, Нью-Йорке и Женеве отправляет переводы разбросанным по всему миру подставным фирмам, в том числе компаниям в Лос-Анджелесе и Сан-Диего, зарегистрированным на имя доверенных лиц Могилевича. Через Arigon отмытые деньги поступают на легальный рынок и могут быть использованы в других проектах. Благодаря операции “Меч” мы знаем, что из тридцати с лишним миллионов фунтов стерлингов, поступивших в лондонские банки, два миллиона были положены в Royal Bank of Scotland. Они предназначались компании Arigon, что, предположительно, указывало на их российское происхождение. Но в итоге операция “Меч” так ничем и не закончилась, поскольку российская полиция не смогла или не захотела предоставить Скотланд-Ярду доказательств того, что эти деньги были получены незаконным путем. Обвинение в отмывании денег развалилось само собой, однако в самый последний момент Могилевича ждал сюрприз. Представляю себе, с каким удивлением он вскоре после этих событий распечатал конверт из Министерства внутренних дел и прочитал, что его присутствие в Великобритании теперь нежелательно.

По мере того как бизнес Могилевича ширится, отделения и филиалы Arigon открываются по всему миру. Прага, Будапешт, Соединенные Штаты, Канада – все это эффективнейшие прачечные для отстирывания грязных денег.

– Почему вы открыли компанию на Нормандских островах? – спросили у Могилевича в одном интервью.

– Просто это единственные острова, которые я знал. Когда мы в школе проходили по географии все остальное, я болел.

История русской мафии – это история людей, сумевших извлечь выгоду из перемен, наставших после падения коммунизма. Людей, пустившихся в плавание по морю девяностых без руля и без ветрил. Таких как Тарзан. Крупного сложения, длинные волосы, взгляд прямой. На лежащей передо мной фотографии энергия из него так и брызжет – сразу видно, что прозвище дано не зря, хотя эпизод, к которому оно относится, произошел несколькими годами ранее. Еще подростком он на спор спрыгнул с пятого этажа дома, где жил с родителями, в семидесятые годы эмигрировавшими в Израиль с Украины. Остался жив, но с того дня Людвиг Файнберг становится Тарзаном.

В Израиле он проходит службу на флоте, но, несмотря на все желание, роста метр восемьдесят шесть и накачанных мышц еще недостаточно, чтобы сдать экзамен на офицерское звание, о котором он так мечтал.

В 1980 году он переезжает в Восточный Берлин. Там ему по знакомству могут сделать медицинский диплом, способный обмануть кого угодно. Тарзан довольствуется дипломом зубного техника, но для того, чтобы делать протезы и вставные челюсти, одной бумажки мало, так что его увольняют из семи стоматологических клиник поочередно. Тут уж Тарзану только и остается, что присоединиться к соотечественникам-мафиози, и он избирает для себя стезю мошенничества и контрафакта. Затем переезжает в Бруклин, где открывает салон видеопроката на Брайтон-Бич. Там же он женится на девушке – “потомственной воровке”, как говорят в России: ее дедушка в России был вором в законе, и первый муж – тоже. Там же, в Штатах, Тарзан помогает своему другу детства Грише Ройзису по кличке Людоед, владельцу нескольких магазинов мебели, которые на самом деле служат прикрытием для международной торговли героином, идущей при участии италоамериканских семейств Гамбино и Дженовезе.

Тогда же заводит себе друзей среди больших шишек из семейства Коломбо. Но когда ситуация на Брайтон-Бич становится слишком мутной, а многих из его друзей убивают, Тарзан решает уйти. В 1990 году он переезжает в Майами – второй по числу русских мафиози город Америки. Там с семидесятых годов русские таксисты тесно связаны с кругами, занимающимися рэкетом, наркоторговлей, азартными играми, сутенерством, сбытом краденых драгоценностей и банковскими аферами. Во Флориде Тарзан запускает сразу несколько проектов, в том числе стрип-клуб Porky's, слоган которого – “Get lost in the land of love" (“Затеряйся в стране любви”). На самом деле любовь там в дефиците: иные записи с камер наблюдения, установленных ФБР на крыше здания напротив, увековечили Тарзана, избивающего танцовщиц прямо у здания клуба. Одну из них он даже швырнул на землю и заставил есть гравий.

Танцовщицы не получают фиксированной платы, они живут на чаевые и комиссию от продажи напитков, размер которой неуклонно сокращается. Тарзан даже хвалится, что ему достаточно ткнуть пальцем в фото любой модели из любого журнала для взрослых, как тут же ей позвонит агент, доставит ему в клуб и он ее “затрахает до потери пульса”.

Между питьем водки и стриптизом в Porky's проходят встречи между русскими братками и колумбийскими наркобаронами или их посредниками. Среди многочисленных друзей Тарзана – такие персонажи, как Фернандо Бирбрагер, колумбиец, поддерживающий отличные отношения как с картелем Кали, для которого он в начале восьмидесятых отмыл более пятидесяти миллионов долларов, так и с Пабло Эскобаром, которому он покупал яхты и спортивные автомобили. Или Хуан Альмейда, один из главных поставщиков колумбийского кокаина во Флориду; с колумбийскими наркокартелями он поддерживает связь через салон проката машин класса люкс в Майами и прочие заведения, выполняющие роль прикрытия. Альмейда и Тарзан вместе наслаждаются жизнью на борту своих яхт, а иногда за обедом вдруг ни с того ни с сего срываются вертолетом в Мексику, в Канкун, – скушать тарелочку mariscos[91].

Женщины, деньги, успех – у Тарзана есть все, но его зовет море, которое со времен одесского детства олицетворяет для него бескрайние просторы, безграничные возможности. Его до сих пор терзает, что его не приняли в морское училище. Что ж, если море его не хочет, он возьмет его силой. План прост: достать для колумбийских наркодельцов советскую подлодку класса “Танго”[92]. Тарзан – большой поклонник этой старой модели. Он изучал историю ее создания и знает, что усовершенствования в нее внесены впечатляющие: повышенная огневая мощь, способность действовать в открытом океане. Разумеется, со временем и эти сверхсовременные когда-то субмарины устарели. Но Тарзан в них влюблен, а сердцу не прикажешь. Беда в том, что он отчаянный болтун и фанфарон. В один прекрасный день его друг Гриша Ройзис сводит его в “Бабушке” (еще один ресторан Тарзана в Майами) с Александром Ясевичем, торговцем оружием и героином, а на самом деле – тайным агентом УБН. Тарзан не подозревает, что с Управлением сотрудничает и его друг. После пары блюд и нескольких рюмок водки он уже выкладывает им, какие у него связи в Колумбии и какие дела он проворачивает с наркобаронами – в том числе и про подлодку.

Через некоторое время Ройзис по прозвищу Людоед станет палочкой-выручалочкой для молодых безденежных итальянских пар. Под Неаполем, куда он переедет после периода своего сотрудничества с УБН, Ройзис откроет мебельный магазин, сила которого – более чем низкие цены. Кухонные стенки и гостиные на любой кошелек. Очередь из юных влюбленных, решившихся на великий шаг, будет стоять даже на улице, и обставляя свое будущее семейное гнездышко, они, сами того не зная, будут помогать отмывать грязные деньги Людоеда, который, с одной стороны, заключает соглашения с итальянской мафией, а с другой – продолжает сотрудничать с УБН. Людоеду всегда нравился запах дерева – до такой степени, что даже кабинет свой он обустроит вплотную к месту выгрузки товара, где привезенные им с собой русские день и ночь таскают мебель и бытовую технику. Он даже стол себе закажет из нескольких листов простой фанеры. Всех, кто с ним сталкивался, завораживает одна его привычка: любовно проводить ладонью по деревянной поверхности, а потом подносить пальцы к носу. Самым верным своим людям он говорит, что этот пьянящий запах напоминает ему детство. Еще одно любимое его занятие – притеснять работающих в Италии честных соотечественников. Многие русские предприниматели вынуждены будут отстегивать ему из своих доходов, пока наконец итальянской полиции не удастся проследить перемещения Людоеда и арестовать его в Болонье по обвинению в создании мафиозной организации.

Но вернемся к истории с подводной лодкой. Адвокат Тарзана утверждает, что его клиент – просто выдумщик, обожающий потрепаться о том, чего на самом деле сделать не в состоянии. Для следствия же это стало лишним доказательством укрепления связей между организованной преступностью бывшего Советского Союза и колумбийскими наркодельцами: колумбийцы поставляют русским кокаин, который те везут в Европу на продажу, а русские в обмен обеспечивают колумбийцев оружием и отмывают для них наркодоллары, прокручивая их в основном между Майами, Нью-Йорком и Пуэрто-Рико. Деятельность Тарзана внесла решающий вклад в образование союза между русской мафией и колумбийскими картелями. И хотя проект с подлодкой так и не был претворен в жизнь, многие другие в то же время были успешно доведены до конца. Как, например, перевозка ста кило кокаина в ящиках с сушеными креветками, направлявшихся из Эквадора в Санкт-Петербург, или покупка партии советских военных вертолетов Ми-8, о которых так мечтал Хуан Альмейда: с помощью Тарзана он приобрел их по скромной цене в миллион долларов за штуку. “На них будут летать люди Эскобара, – якобы рассказывал всем Тарзан, – нам даже пришлось распотрошить салон, убрать сиденья и найти тысячу разных способов запихать туда побольше наркотиков”.

Преступная деятельность Тарзана во Флориде не ограничивалась клубом Porky's. Ему принадлежали бескрайние поля конопли в Эверглейдс[93], посреди которых была даже оборудована взлетно-посадочная полоса для самолетов, груженных ямайской марихуаной.

Тарзану были предъявлены тридцать различных пунктов обвинения, в том числе соучастие в преступной деятельности, торговля оружием и интернет-мошенничество. За это ему грозило пожизненное заключение, однако он предпочел пойти на сделку с американским правосудием. В обмен на показания против Альмейды и сведения о некоторых ключевых фигурах русской мафии все обвинения, кроме обвинения в рэкете, были сняты. В итоге ему дали всего тридцать три месяца, по окончании которых он был выслан в Израиль. У него оставалось всего лишь несколько сотен долларов – бледная тень былого состояния, сколоченного за почти двадцать лет жизни в Америки.

Вскоре после освобождения он заявил в интервью телеканалу History Channel, снимавшему документальный фильм про русскую мафию: “Мы ищем себе возможности, ищем капиталы, делать деньги – это у нас в крови, и порой нас не заботит, на чем мы их делаем”.

История Тарзана – лишь верхушка айсберга, обнажающая растущий интерес русской мафии к наркоторговле. До своего распада Советский Союз занимал в цепочке сбыта и потребления наркотиков самое что ни на есть маргинальное место. Однако в годы перехода к демократии спрос на наркотики в России значительно возрос. Более того, феноменальная скорость этого роста, особенно среди молодежи, ошеломляет. В Западной Европе героин из-за его сравнительно доступной цены неизменно ассоциировался с личностями, отвергнутыми социумом. В России же его стала употреблять молодежь любого социального положения, необязательно бедные и неимущие. Эта волна неудержимым потоком захлестнула рынок, раздвинув его границы до самых отдаленных уголков страны. Расширился и ассортимент наркотиков: к услугам российских потребителей, желающих забыть о проблемах или закайфовать, оказались любые вещества, доступные их американским или европейским сверстникам.

В советское время большая часть имевшихся в стране наркотиков представляла собой производные конопли и опия местного производства, нелегально попадавшие с фармацевтических производств на черный рынок наркотических веществ. Мало того – в некоторых частях страны единственным способом забалдеть было вдыхание паров токсичных веществ вроде клея, ацетона или бензина. Как вариант, использовались мощные обезболивающие средства с галлюциногенным эффектом. После падения режима в страну стали просачиваться импортные наркотики, цены постепенно снижались, и в конце концов сюда пришли такие чисто западные вещества, как экстази и кокаин. Круг приверженцев последнего, по крайней мере поначалу, ограничивался теми, кто мог позволить себе выложить за него три средних месячных зарплаты. Этот наплыв наркоты попал на благодатную почву, и не последнюю роль здесь сыграл распад соседних государств. Войны, границы нараспашку, толпы незаконных мигрантов, неспособных найти себе работу в рамках легальной экономики. Для многих из них – как это бывает во всем мире – распространение наркоты будет единственным способом заработать на жизнь. Но решающим толчком стало открытие каналов поставок из Западного полушария: сперва из Соединенных Штатов и Канады, затем – из Латинской Америки и Карибского региона. Та часть света сильно нуждалась в оружии, а Россия могла предложить широкий выбор советской военной техники. Та часть света предлагала огромное количество наркотиков и настоятельную потребность в отмывании денег, а в России был немалый спрос на наркотические вещества и широчайший выбор путей легализации грязных капиталов. Сделка состоялась. Поначалу это было просто встречное движение, симметричный обмен через океан: криминальные кланы бывшей советской империи богатели и крепли на продаже советских арсеналов, а картели Центральной и Южной Америки – на продаже белого порошка. Но деловые контакты с наркобаронами и экспоненциальный рост прибылей, влекущий за собой все большую потребность в отмывании и дальнейшей инвестиции капиталов, укрепили возникшую связь. В Латинской Америке и особенно на Карибах русские обнаружили такую же слабость государственной власти, как и та, что в свое время способствовала укреплению русской мафии: коррупция, повсеместное беззаконие, пористая банковская система, продажные судьи. К этому стоит добавить легкость, с которой, благодаря сговорчивости властей, русские боссы могли получить местное гражданство.

При помощи русских группировок южноамериканцы получили менее рискованные схемы и методы отмывания грязных денег, и за эти услуги они отдавали им до тридцати процентов от доходов. Проституция, рэкет, кабальное кредитование, похищение людей, всякого рода мошенничество, изготовление контрафактной продукции, детская порнография и кражи автомобилей также оказались излюбленными сферами русских мафиози в Латинской Америке. Солнцевская, измайловская, подольская, тамбовская и мазуткинская группировки чувствуют себя в Мексике как дома – равно как и мафиозные образования из бывших стран советского блока: Польши, Литвы, Румынии, Албании, Грузии, Армении, Хорватии, Сербии и Чечни.

Мультимиллиардер Могилевич был объявлен персоной нон грата в Венгрии, Великобритании, Чехии и других западных странах. Но этого решения недостаточно, чтобы разрушить структуру, которую ему удалось создать вместе со своими подельниками за немногие, но решающие годы бесконтрольной свободы. Мало что меняет тот факт, что он вернулся в Россию – как вернулся и Япончик, который, выйдя из тюрьмы в Штатах, был экстрадирован на родину в качестве обвиняемого по делу об убийстве двух турок, совершенном накануне его отъезда в Америку. Однако по окончании суда, оправдавшего его за отсутствием доказательств, Иваньков сможет погрузиться в привычную московскую жизнь – все свидетели как один заявили, что видят эти раскосые глаза впервые в жизни. Потом о нем долго ничего не было слышно – вплоть до июля 2009 года, когда на выходе из тайского ресторана его застрелил киллер. То была очередная вспышка междоусобной войны, и на сей раз ему не удалось выйти сухим из воды. На заупокойную службу на кладбище, во избежание возмездия со стороны соперничающих группировок оцепленном силами правопорядка, пришло около тысячи человек. На могилу возложили венки от “братвы” всего бывшего Советского Союза, от Грузии до Казахстана, а отдать последние почести собрату, одному из последних главарей старой гвардии, съехались воры со всей страны. Не было лишь Могилевича, который, выйдя на свободу незадолго до этого, возможно, предпочел держаться подальше от старых друзей.

Почему после стольких лет практически полной безнаказанности, позволявшей ему даже давать интервью Би-би-си, Могилевича в 2008 году арестуют за уклонение от уплаты налогов, осуществленное с помощью сети магазинов парфюмерии и косметики, остается загадкой. Возможно, это своего рода невольная шутка, отражение типично русского чувства юмора с его склонностью к гротеску и абсурду – как в романе Николая Гоголя, где коллежский советник Чичиков проворачивает жутковатого вида аферу, скупая “мертвые души”, то есть крепостных, которые хоть и отошли к праотцам, но еще не вычеркнуты из ревизии. Видимо, в тот день, когда в школе проходили это ключевое произведение русской литературы, маленький Семен усвоил урок твердо, как никогда. На сей раз предмет злой иронии – “мировой жандарм”, то бишь американцы, сумевшие, как известно, поймать Аль Капоне как раз на неуплате налогов. В 2009 году ФБР вносит Могилевича в свой список десяти самых разыскиваемых преступников мира, наряду с киллерами мексиканских картелей, педофилами и массовыми убийцами. И хотя над Могилевичем висят и более тяжкие обвинения, например создание преступной организации, но главный упор делается на аферу с YBM Magnex. Не так важно, на чем его прижать, главное – получить пункт обвинения, который не рассыплется в ходе судебного разбирательства. Этот метод, обкатанный еще во времена Чикаго, неизменно дает результаты, поскольку беспощадный уклад штатовских тюрем для некоторых хуже смерти: распад колумбийских наркокартелей начался после того, как наркобаронов стали экстрадировать в США. И вот Могилевич содержится под стражей в Москве, но между США и Россией нет соглашения об экстрадиции.

В итоге его выпускают под залог – пусть хоть раз он заплатит что-то открыто и по закону. Кроме того, пресс-секретарь МВД заявляет, что предъявленное обвинение не столь тяжко, чтобы продлевать срок пребывания под стражей. Спустя еще пару лет судьи и вовсе решают просто-напросто снять с него все обвинения. Зачем же тогда Семена Могилевича продержали полтора года в московской тюрьме? Домыслы гуляют самые разные. Самая рискованная версия касается разногласий между Украиной и Россией по поводу поставок газа, где, помимо “Газпрома” и “Нафтогаза Украины”, замешана и третья компания, зарегистрированная в Швейцарии: “РосУкрЭнерго”, пятьдесят процентов которой принадлежит все тому же “Газпрому”, а вторая половина – украинскому олигарху Дмитрию Фирташу. “РосУкрЭнерго” стала тем самым козырем, что помог положить конец обострению отношений между двумя странами в 2006 году, когда дело дошло до перекрытия на короткий срок газопровода между Россией и Украиной, что нанесло серьезный ущерб остальной Европе, получавшей газ через украинские коммуникации. “РосУкр Энерго” платит запрошенную “Газпромом” цену и перепродает газ украинской компании, а баланс сводит за счет того, что параллельно торгует более дешевым туркменским газом, а главное – имеет лицензию на продажу газа на мировом рынке по свободным ценам. В 2008 году Юлия Тимошенко, сыгравшая не последнюю роль в Оранжевой революции и получившая в итоге пост премьер-министра, вступает в противостояние с Владимиром Путиным. Одна из целей Тимошенко – и по этому вопросу она не желает идти на уступки – это исключение “РосУкрЭнерго” из цепочки поставок газа, поскольку никаких посредников между “Газпромом” и “Нафтогазом” не требуется. Но кризис еще не достиг своей высшей точки. В начале января 2009 года в связи с задолженностью украинской энергетической компании перед “Газпромом” и “РосУкрЭнерго” Россия вновь прекращает поставки газа на Украину и резко сокращает объем поставок в Европу, угрожая поставить экономику целого континента на колени и оставить его жителей среди зимы без тепла. В Словакии объявляется чрезвычайное положение. Как бы там ни было, кризис затягивается на две с лишним недели и начинает вызывать серьезное беспокойство даже у тех стран, которым удалось заткнуть брешь за счет других каналов поставки. В Москве идут все более напряженные переговоры, в которых принимают участие даже представители верхушки Евросоюза, – и вот наконец 17 января премьер-министры Украины и России заключают соглашение сроком на десять лет, предусматривающее, в частности, ликвидацию “РосУкрЭнерго”. Но именно за эти, вырванные с таким трудом договоренности Юлию Тимошенко в 2011 году будут судить и приговорят к семи годам заключения за злоупотребление служебным положением – украинский парламент декриминализирует эту статью в феврале 2014 года. При этом бывший президент Янукович – свергнутый в ходе народного восстания, известного под названием Евромайдан – обойдя Тимошенко на выборах 2010 года, позаботился о том, чтобы начать выплату многомиллиардной неустойки за нарушение условий контракта, причитающейся “РосУкрЭнерго” согласно решению суда.

Дон Семен сидит за решеткой все то время, пока русско-украинская война за газ проходит через самые острые свои фазы. Но какая здесь связь? Юлия Тимошенко уже заявляла в 2006 году в интервью телеканалу Би-би-си: “У нас нет никаких сомнений в том, что за «РосУкрЭнерго» стоит Могилевич”. Среди множества обвиняющих голосов, годами сотрясающих воздух, ее голос – один из самых значимых, но никто его не слышит, пока в поле зрения западной публики не попадает некий документ. Речь об одном из секретных файлов, опубликованных WikiLeaks, – депеше, отправленной американским послом Уильямом Тейлором из Киева 10 декабря 2008 года. В ней говорится о встрече с украинским олигархом Дмитрием Фирташем, совладельцем “РосУкрЭнерго”, который ставит посла в известность о том, что Тимошенко намерена ликвидировать его компанию из соображений личной выгоды и политической конъюнктуры – ради этого она даже готова пойти на уступки Путину, усилив тем самым его позиции в Европе. Но далее, словно пытаясь заранее вырвать из рук противника оружие, грозящее ему дискредитацией, газовый магнат добавляет еще кое-что. “Он признал свои связи с такой фигурой российской организованной преступности, как Семен Могилевич, заявив, что помощь Могилевича требовалась ему для вхождения в бизнес. Он категорически заявил, что за время построения своей бизнес-империи не совершил ни одного преступления, и утверждал, что иностранцы до сих пор не понимают, какая анархия царила на Украине после распада Советского Союза”. Существует и другая депеша, отправленная еще до этой встречи, в которой предполагалось наличие связи между Фирташем и Могилевичем, поскольку оба принимали участие в одних и тех же офшорных компаниях и пользовались услугами одного адвоката. В подобной связи ранее была замечена предыдущая газовая компания-посредник, Eural Trans Gas. Но этот же адвокат подает в суд на газету Guardian, когда та публикует обнародованные Джулианом Ассанжем документы, снабдив их статьей под заголовком “WikiLeaks нашел связь между боссами русской мафии и поставками газа в ЕС”. В опровержении, которое лондонская газета вынуждена опубликовать 9 декабря 2010 года, “чтобы прояснить возможное недопонимание или неверный перевод сказанного на встрече с послом”, Фирташ отрицает наличие каких-либо отношений с Могилевичем, выходящих за рамки обычного знакомства.

Поставки газа – это вопрос, затрагивающий жизненные интересы целого континента. Прибыль “РосУкрЭнерго” только за 2005–2006 годы составила более полутора миллиардов долларов, из которых почти половина осела в карманах Фирташа и его партнеров, кем бы они ни были. Какое отношение имеет природный газ к кокаину? На первый взгляд никакого. Не считая основного фактора: зависимости. Кокаин вызывает зависимость, а газу, без которого мы замерзнем в своих домах, не требуется даже этого. Бизнес тех, кто зарабатывает реальные деньги – деньги, которые можно пощупать, понюхать, взвесить, – всегда в основе своей опирается на неотложные нужды. Даже Мозговитый Босс, мастер махинаций и финансовых пирамид, понимает это прекрасно.

Спецагенту и инспектору ФБР Питеру Коуэнховену поручили ответить на вопрос телеканала: почему ФБР поместило Могилевича в десятку самых опасных преступников, раз уж он не убийца и не серийный маньяк-психопат?

“У него есть доступ ко всему, – поясняет он лаконично. – Он одним телефонным звонком, одним распоряжением может повлиять на мировую экономику”.