Глава 18 Addicted[104]

Писать о кокаине – все равно что его нюхать. Хочется все больше и больше информации, все больше и больше сведений, а те, что находишь, – такие лакомые, что без них просто невозможно обойтись. Ты подсел, стал addicted. Даже когда эти истории укладываются в уже знакомую тебе схему, они завораживают своими деталями. Они влезают тебе в голову, пока их не вытеснят оттуда следующие – невероятные, но правдивые. Привычная доза все растет и растет, и остается лишь надеяться, что дело не дойдет до ломки. Поэтому я продолжаю собирать их – больше, чем нужно, до тошноты, – и никак не могу остановиться. Как-то раз, задолго до поимки Чапо, в один из вечеров мне позвонили из Гватемалы: поступила информация, что Чапо убит в перестрелке. Одни источники подтверждают ее достоверность, другие считают, что это просто слухи. Не знаю, чему верить, – не в первый раз уже расходится ложная информация о ключевых фигурах наркотрафика. Для меня каждая такая новость – как слепящая вспышка. Как оглушительный удар под дых. Но почему эти голоса никому, кроме меня, не слышны? Чем глубже я спускаюсь по выбеленным кокаином кругам ада, тем больше замечаю, что люди о них не знают. Под большими городами течет река. Она зарождается в Южной Америке, протекает через Африку и разбегается ручейками повсюду. Мужчины и женщины гуляют по Корсо и парижским бульварам, назначают встречи на Таймс-сквер и, опустив голову, бредут по лондонским улицам. Они что, глухие? Как могут они выносить этот шум?

Вот, например, давняя история Грисельды, самой безжалостной наркобаронессы колумбийского преступного мира. С самого детства она усвоила, что мужчина – всего лишь средство, орудие, служащее для достижения все более амбициозных целей. Закономерная теория, если растит тебя мать-одиночка, забеременевшая от индейца-полукровки, Сеньора Бланко, у которого жила на содержании, и выброшенная на улицу сразу же после рождения малышки. Нищая, спившаяся, поруганная и отчаявшаяся мать Грисельды таскала дочь по вонючим улицам Медельина и заставляла просить милостыню. Неразлучная пара жалких побирушек, расстававшихся лишь тогда, когда мать ухитрялась забеременеть от очередного мужчины, подобранного бог знает где, и потом возвращалась с очередным прибавлением семейства – братиком или сестричкой. В Колумбии это годы Жестокости. Жестокость – в порядке вещей, и если хочешь выжить, надо быть таким же жестоким. Отряд бродящих по улице малышей обеспечивает хоть какой-то доход, но Грисельда, едва ей исполняется тринадцать, принимается торговать своим телом. Мужчины, с которыми она ложится в постель, – просто куски мяса, которые изливаются в ее тело и потом, кончив, платят ей ровно столько, чтобы можно было протянуть еще один день. На ее золотисто-янтарной коже растет коллекция синяков и царапин, укусов и шрамов, но они не беспокоят ее, не саднят – это всего лишь легкие отметины на толстой броне. Мужчина – это средство. Не более. В качестве подработки Грисельда осваивает ремесло карманника. У нее ловкие руки, и она взяла за правило не воровать у клиентов, потому что боится растерять их. Любовь для нее – это койка с несвежими простынями, на которой она лежит в ожидании, пока потное существо на ней сделает свое дело. Но как-то раз она знакомится с Карлосом. Очередной мужчина, один из многих, и Грисельда обращается с ним как обычно – с безразличием. Карлос – мелкий преступник из Медельина, умелый вор и карманник, а после того как началось его сотрудничество с Альберто Браво, еще и наркоторговец. Начинается долгая история ухаживания. Каждый день он приносит ей цветок, всякий раз разный. Она принимает его с напускной любезностью и почти тут же выбрасывает. Она никогда не смотрит ему в глаза, а он невозмутимо прочесывает всех флористов Медельина в поисках все новых сортов. Он учит ее разным хитростям, помогающим свести концы с концами, она делает вид, что не слушает, а сама тем временем мотает на ус. Борьба продолжается долго, но наконец упрямство и настойчивость Карлоса берет верх, и Грисельда капитулирует. Впервые в жизни мужчина показал ей, что связь – это не обязательно что-то мимолетное, что существует такая вещь, о которой она прежде не слышала: доверие. Они женятся, любят друг друга и строят грандиозные планы на будущее. Он знакомит ее с Альберто Браво и намекает, что настоящие деньги делают на торговле наркотиками. Она молода, но не дура и вступает в этот мир без долгих раздумий. К тому же с ней ее Карлос, который на все ее вопросы о том, будут ли они вместе всю жизнь, всякий раз отвечает “да”. Они переезжают в Нью-Йорк, в Квинс – район, где как раз начали укореняться колумбийцы, а рынок наркотиков цветет пышным цветом. Новая жизнь. Город, что никогда не спит, принимает Грисельду и Карлоса как королевскую чету. Бизнес идет в гору на всех парах, а Карлос по-прежнему твердит “да” на вопрос Грисельды: “Мы будем вместе всю жизнь?” Да. Да. Да. А потом жизнь решает, что пришло время сказать “нет”. У Карлоса обнаруживается цирроз печени, и он умирает в больнице. Грисельда не отходит от него до самого конца и, когда ее муж умирает, не чувствует ничего – как не чувствовала ничего, когда возвращалась домой после долгой рабочей ночи и подсчитывала перед зеркалом новые шрамы и укусы. Карлос нарушил их уговор: быть вместе всю жизнь. Карлос – такой же, как все мужчины. Мужчина – это средство. Этот силлогизм оживает в голове Грисельды с новой силой, и с этой минуты ее уже никто не остановит.

Она выходит за Альберто Браво, но когда тот уезжает по делам в Колумбию и какое-то время не дает о себе знать, взбешенная Грисельда приезжает к нему и убивает в перестрелке. К 1971 году у Грисельды в Соединенных Штатах своя сеть по сбыту наркотиков. За линией, соединяющей Нью-Йорк, Майами и Колумбию, будущее, и она это понимает. В Медельине у нее магазин нижнего белья, где она продает придуманные ею модели, которые надевает потом и на своих курьерш. По дороге из Колумбии в Штаты они провозят под платьем два кило кокаина. Впервые ее имя появляется в документах Управления по борьбе с наркотиками в 1973 году. Ее называют “новой угрозой для Соединенных Штатов”. Бизнес развивается, теперь она одна из крупнейших наркоторговцев Колумбии. И хотя она женщина, а это ощутимый недостаток в обществе, где слово “наркоторговец” существует только в мужском варианте, Грисельда доказывает своим коллегам и соотечественникам, что такая работа ей по плечу, и действует с внушающей ужас жесткостью. Слава коварной женщины без крупицы совести идет впереди нее.

В 1975 году в Нью-Йорке раскрыто крупное дело, где замешана и Грисельда, но несмотря на обвинения в наркоторговле, ей удается сбежать в Колумбию. К тому времени она уже скопила состояние в пятьсот миллионов долларов. Через несколько лет, когда уляжется шум, она вернется в Штаты, но теперь уже во Флориду. Там она собирает “Пистолерос” – собственное войско наемных убийц. Среди них и Пако Сепульведа, который перерезает жертвам глотку, а потом подвешивает вверх ногами: “Так трупы становятся легче, и их потом проще перевозить”.

Истории о ней множатся без удержу: наркоманка, ипохондрик, бисексуалка, любительница оргий, параноик и собирательница предметов роскоши. Наряду со слухами, которые лишь раздувают ее миф, Грисельда начинает обрастать и прозвищами: Крестная мама, Королева кокаина из Майами, Черная вдова. Говорят, что нескольким мужчинам, с которыми она спала, она перерезала глотку. Замужем она была четыре раза, и всякий раз – за наркоторговцами. Брак – это рычаг, с помощью которого можно приподняться в иерархии, и когда кто-то из мужей начинает ставить ей палки в колеса, она его заказывает. Так случилось с Дарио Сепульведой, который после развода пытался отсудить у нее сына, названного киношным именем Майкл Корлеоне, – за это его убили боевики Грисельды. Мужчина – это орудие. А устаревшее орудие выбрасывают.

Ее наркоимперия в Майами приносит Грисельде восемь миллионов долларов в месяц. Она играет одну из ключевых ролей в так называемой “кокаиновой войне” во Флориде, известной также как “война кокаиновых ковбоев”. Майами – это золотое дно, годовой оборот здесь, по приблизительным подсчетам, составляет десять миллиардов долларов.

В 1979 году Грисельда устраивает бойню в “Дэйдленде”, торговом центре округа Дэйд. Убиты два человека в магазине спиртных напитков: колумбийский наркоторговец Херман Панессо, имевший дела с организацией Грисельды, который и являлся целью налета, и его телохранитель. В семидесятые годы убийства были сугубо приватным делом. Да, были пытки, людей душили, калечили, отрубали голову. Но все это в порядке сведения счетов. Однако бойня в “Дэйдленде” становится началом длинной серии стычек в Майами, и бои теперь ведутся на глазах у всех, среди бела дня. Так называемый побочный ущерб больше не имеет значения. В людей теперь стреляют на улице, в торговых центрах, в магазинах, ресторанах, в переполненных заведениях в час пик. И большая часть убийств, совершенных в эти годы на юге Флориды, лежит на совести Грисельды.

Ее безжалостность вошла уже в легенду. О ней слагают истории, которые потом передаются из уст в уста.

Грисельда заходит в заведение для мужчин. На подмостках соблазнительно извиваются танцовщицы. Все головы поворачиваются в ее сторону. Женщина – и в подобном месте? Неслыханно. Да к тому же такая – немолодая, опустившаяся, с безумным взглядом. Она садится, заказывает выпивку, смотрит на раскачивающиеся над ней тела. Их длинные ноги чуть не задевают ее. Потом вдруг встает и открывает огонь. Одна за другой девушки валятся наземь. “Шлюхи! – орет она. – Шлюхи! Только и умеете, что задом крутить!” Для Грисельды эти женщины не заслуживают того, чтобы жить, они – ее идея фикс. Другая идея фикс – ходить на охоту по клубам. Потому что мужчин она выбирает себе сама и тот, кто ей откажет, – не жилец. Как-то раз ее внимание привлекает молодой парнишка, сидящий в паре столиков от нее. Грисельде он глянулся, она не спускает с него глаз. Тот отворачивается, но Грисельда не сдается. В конце концов парень идет в туалет, и Грисельда – за ним, но заходит в женский. И поднимает крик: “Помогите! Помогите!” Парень тут же примчался: вдруг этой странной тетке стало плохо? Грисельда поджидает его, голая ниже пояса. “Лижи!” – приказывает она, и парень отшатывается, пятится к двери, но Грисельда достает пистолет и повторяет: “Лижи!” И он покорно лижет, с приставленным к виску стволом.

Грисельда уже подсела на наркотики, она почти не выходит из спальни, за ней присматривает ее немецкая овчарка Гитлер. Наркотики и полиция – не единственные ее враги. Конкуренты при каждом удобном случае пытаются от нее избавиться. Ей всякий раз удается выкрутиться: однажды для того, чтобы сбить киллеров со следа, она даже инсценирует собственную смерть – отправляет из Штатов в Колумбию пустой гроб. Чтобы укрыться от бесконечных покушений, в 1984 году она переносит свою базу в Калифорнию, в Ирвайн, где живет со своим младшим сыном, Майклом Корлеоне. Но как раз в Ирвайне в феврале 1985 года ее арестовывает УБН по обвинению в торговле наркотиками. Ее сажают в тюрьму на десять лет, но даже из-за решетки она продолжает свое дело. Крестная мама покупает себе отсидку класса люкс. Отбывая срок, она параллельно разрабатывает новые проекты, вроде плана похищения Джона Фицджеральда Кеннеди-младшего, к счастью так и не осуществленного – эти сведения были вовремя перехвачены полицией. В тюрьме она принимает мужчин, получает духи и драгоценности.

Надавив на одного из ее доверенных людей, Хорхе Айялу по кличке Преподобный, который в 1993 году идет на сотрудничество со следствием, прокуратура Майями получает веские улики, позволяющие предъявить Грисельде обвинения в нескольких убийствах. Но поразительно – всякий раз ей словно помогает судьба. В 1998 году прокуратура Майами уже совсем готова ее прижать, но оказывается втянута в громкий скандал. Человека, давшего против нее показания, охраняют по программе защиты свидетелей. Но он так больше не может. Привычная жизнь, полная роскоши и наркотиков, теперь уже остается только в воспоминаниях, а вся эта дисциплина его убивает. Тогда он находит способ передать секретаршам прокуратуры крупную сумму денег. Ему не нужны ни информация, ни кокаин, ни план побега. Это плата за секс. Понятное дело, телефонный, но все-таки секс. Эта затея с пыхтением и стонами в трубке длится какое-то время, но потом подпольную горячую линию накрывают, и прокуратура оказывается дискредитирована. Этот скандал спасает Грисельду от неминуемого электрического стула. 6 июня 2004 года, после почти двадцати лет тюрьмы, ее освобождают и высылают в Колумбию.

3 сентября 2012 года. Грисельда, которой уже шестьдесят девять лет, вместе с подругой выходит из мясной лавки в Медельине. Двое киллеров на мотоцикле подъезжают и дважды стреляют ей в голову. Крестная мама скончалась через несколько часов в больнице, став жертвой той самой техники убийства – выстрел с мотоцикла, – которую сама же, как поговаривают, и импортировала в Майами.

Или вот взять историю другой женщины, на сей раз мексиканки – Сандры Авилы Бельтран, кокаиновой королевы. Из головы у меня не выходит фраза: “Жизнь – дерьмо”. Сандра этих слов терпеть не могла. А уж если их говорил кто-то из людей ее дяди – а то был, ни много ни мало, Крестный отец, Мигель Анхель Феликс Гальярдо, – то кровь бросалась Сандре в голову и стучала в висках. Рожденная в семье наркобаронов, выросшая при самом влиятельном из них, с младых ногтей впитавшая культуру мачизма – как могла она снести, когда те же самые люди, что перед дядей похвалялись победами над женщинами и зверской расправой с врагами, потом между собой говорят друг другу: “Жизнь – дерьмо”? Перед боссом – хвастуны, и трусы – за его спиной. И ничего страшного, если их слышит малышка Сандра – подумаешь, она ведь всего лишь женщина.

Порой воспитание – это та капля, что долбит камень. Медленно, но верно слова прихвостней Крестного отца пробивают свой путь в мыслях Сандры. И когда продолбленная ими дыра доходит до самого дна, ее уж не заткнуть обычной вспышкой злости. Надо искать другие ответы. Надо найти образ жизни, способный противостоять этой фатальной сентенции. Сандра делит весь мир на две части. С одной стороны – люди вроде дядиных шестерок. С другой – те, кто меняет мир и побеждает. Она принадлежит ко вторым по праву рождения – такое генетическое резюме, как у нее, подавляющему большинству наркоторговцев даже не снилось. Но она – женщина и носит в своем теле, как несмываемое клеймо, непригодность к командованию. Сиськи, пышные бедра, кругленькая попка. Этого не спрячешь, от этого не избавишься. Тогда сиськи, пышные бедра и кругленькая попка становятся оружием, которым учатся владеть, на которое делают ставку. Маникюр, волосы, туфельки, платья, духи – Сандре пригодится все, лишь бы ее женственность, ее чувственность, ее власть заиграли всеми красками. Ведь чем больше она будет женщиной, тем больше с ней будут считаться. Она вывернет наизнанку ту логику, с помощью которой ее пытались поработить, и покажет всем женщинам, что существует и другой способ жить.

Мужчины – это пешки, подразделяемые по степени полезности. Сандра крутит роман с двумя офицерами из Федеральной уголовной полиции, извечной кузницы кадров для наркоторговцев. Потом переключается на важных шишек из картеля Синалоа, таких как Самбада по кличке Майо и Игнасио “Начо” Коронель. И наконец срывает банк: становится невестой Хуана Диего Эспиносы Рамиреса по прозвищу Тигре. Диего – колумбийский наркобарон из картеля “Норте-дель-Валье” и племянник Дона Диего, знаменитого наркоторговца Диего Монтойи. Сандра – настоящая принцесса, постоянно выбирающая, с кем связаться, чтобы подпитаться властью и продвинуться по социальной лестнице. Связь с Тигре – это скачок в высшие сферы, позволяющий напрямую общаться с колумбийскими поставщиками. Так она, племянница Крестного отца, получает имя Рейна – Королева. Королева Тихоокеанского региона ставит себе на службу расхожие штампы. Женщины слабы, поэтому с ними нет смысла связываться, – для Рейны это означает свободу действий. Женщина не знает, как вести дела с мужчинами: Рейна вовсю пользуется замешательством эмиссаров картелей при виде красивой женщины с глубоким декольте.

Теперь все должны пасть перед ней ниц и воздать ей почести. Из своей роскошной штаб-квартиры в Гвадалахаре она координирует доставку грузов из Колумбии и отмывает доходы, растущие год от года. Все эти деньги нужны для реализации самого амбициозного из ее планов: дать женщинам власть. Женщины, считает Рейна, нуждаются в признании и уважении, и самое быстрое и надежное средство добиться этого – красота. Она вкладывает кокаиновые прибыли в клиники красоты: как роскошные, так и доступные, ведь у женщин любого достатка есть право иметь мужей и любовников, работу и достойное положение в обществе. Рейна инвестирует в материальное. В недвижимость и тела. В дома и сиськи. В виллы и ягодицы. В квартиры и гладкую кожу. Эта империя должна только разрастаться, выгрызая себе жизненное пространство. Восседая на своем троне, Рейна командует армией мужчин, которые могут продвинуться в иерархии лишь до определенного уровня, потому что на вершине безраздельно царит она – тихая королева, которая никогда не высовывается, не пачкает рук и не позволяет, чтобы ее имя мелькало в газетах или, хуже того, в полицейских сводках.

Но однажды все меняется. В порт Мансанильо на тихоокеанском побережье штата Колима только что прибыл очень важный груз. Десять тонн кокаина стоимостью более восьмидесяти миллионов долларов. Власти арестовывают груз и конфискуют кокаин. Впервые имя Рейны появляется в прессе. Теперь она – публичное лицо, и, видимо, неслучайно всего через несколько месяцев похищают ее единственного сына, шестнадцатилетнего Хосе Луиса Фуэнтеса Авилу, проживавшего в эксклюзивном районе Гвадалахары Пуэрта-де-Иерро, и требуют за его освобождение выкуп в пять миллионов долларов. Рейна впадает в панику. Единственный настоящий мужчина ее жизни – в руках безжалостных убийц, грозящих содрать с него кожу живьем. Она обращается в полицию. И это – серьезная ошибка, потому что теперь полиция прослушивает ее телефон и отслеживает все ее перемещения. Так и выясняется, что выкуп был уплачен непосредственно Майо Самбадой, потому что у Королевы кризис наличности после конфискации груза в порту Мансанильо.

И пока Рейна обнимает сына, вернувшегося к ней после семнадцатидневного плена, глава Федерального агентства расследований Хуан Карлос Вентура Муссонг заявляет, что располагает доказательствами того, что похищение было инсценировкой, призванной ослабить позиции Королевы. Разве похоже на правду, что вот так запросто можно похитить сына одного из самых могущественных боссов. Муссонг уверен, что ответственных за похищение надо искать среди самих же людей Рейны, жаждущих построить свой независимый микрокартель, а главное – избавиться от этой женщины. Подозрения главы агентства отнюдь не беспочвенны, но вскоре его убивают несколькими выстрелами в упор, когда он возвращается со встречи с другими руководителями федерального округа.

Могущество, вошедшее в плоть и кровь, не поколебать ничем, даже если заключить его в стенах женской исправительной колонии в Санта-Марта-Акатитла на окраине Мехико. Именно сюда попадает Королева Тихоокеанского региона после того, как полиция схватила ее прямо в роскошном тайском ресторане, в котором она обедала со своим спутником Тигре. Много лет она действовала инкогнито, под чужим именем. После похищения сына в ее жизни возникло много сложностей, но это не повод отказываться от баснословно дорогих деликатесов или последних коллекций Chanel. “Я домохозяйка и зарабатываю себе на жизнь продажей домов и одежды”. В тюрьме она продолжает делать то же, что и всегда: бороться за женскую эмансипацию. Она объясняет сокамерницам, что даже за решеткой нельзя пренебрегать внешним видом и стилем. “Потеряв тело – теряешь душу. Потеряв душу – теряешь власть. А потеряв власть, теряешь все”, – повторяет она новым соратницам и старается подавать им пример. Помимо заключенных, она заразила, похоже, и начальницу тюрьмы. Как-то раз застукали врачей, пытавшихся пронести в тюрьму несколько доз ботокса. Первой мыслью охраны было то, что средство предназначалось повернутой на красоте заключенной – Рейне и ее новым подругам. Ничего подобного: ботокс был для начальницы тюрьмы. Рейна и ее тоже убедила, что сексапильность – прежде всего. Она дефилирует по коридорам в больших темных очках, как у кинозвезды, и ни на что не жалуется: никаких нервных срывов, никаких истерик, ничто ее не возмущает, если не считать той бурды, что дают в тюрьме вместо обеда. Рейна посмеивается над своей бедой, а яростные взгляды достаются лишь тем, кто осмелится жаловаться ей на несправедливость мира. “Если жизнь такое дерьмо – измени ее!”

10 августа 2012 года. Сандра Авила Бельтран экстрадирована в Соединенные Штаты, где ей предъявляют обвинение в наркоторговле. Но в конце процесса появляются и другие обвинения, в том числе – что она снабдила деньгами своего спутника жизни Тигре, чтобы тот смог избежать ареста. Ее приговаривают к 70 месяцам заключения – почти весь этот срок она уже отсидела до этого в Мексике. После того как Рейна погашает остаток своего долга перед американским правосудием, ее депортируют в Мексику – а там немедленно переводят в тюрьму в штате Наярит. На родине Рейну сейчас ожидает новый процесс по обвинению в отмывании денег. Есть еще история про очень своеобразный рецепт.

“Тео привозил мне трупы. К его приезду у меня уже все было готово: баки, вода, пятьдесят кило каустической соды. И еще латексные перчатки и противогаз. Я наливал в баки двести литров воды, добавлял два мешка каустической соды и ставил на огонь. Когда смесь закипала, раздевал трупы и кидал их туда. Время варки – часов четырнадцать-пятнадцать. Бывает, что под конец процедуры остаются одни только зубы, но от них нетрудно избавиться”.

Автор этого рецепта – Сантьяго Меса Лопес, неслучайно прозванный Посолеро от слова “посоле”, как называется популярный мексиканский суп с тушеным мясом. Много лет Посолеро входил в список двадцати самых разыскиваемых преступников, составленный ФБР, и вот в январе 2009 года его арестовали. Он признался, что растворил триста трупов членов соперничающей группировки. Тихуанский картель платил ему шестьсот долларов в неделю. Поставлял трупы и расплачивался Теодоро Гарсия Сименталь, Тео, главарь одной кровавой банды, связанной с Тихуанским картелем.

“Но женщин – никогда. Только мужчин”, – уточнил Посолеро под конец допроса.

Истории, истории, истории – они не дают мне покоя. Истории о людях – жертвах и палачах. Истории, которые журналисты хотели бы поведать миру, но порой падают под их весом. Как Владимир Антуна Гарсия, превратившийся в призрак самого себя. Исхудавший, с преждевременно побелевшими висками и щетиной, которая отрастала уже за полдня. Он то набирал вес, то терял, тело пошло вразнос: две ножки-палочки и торчащий живот. На вид – типичный наркоман. Таковы последствия его работы, потому что Владимир умел рассказать и умел докопаться до сути, а это для такого места, как Дуранго[105], – нелегкое занятие. Он прополз вдоль худших сточных канав, куда стекаются истории – истории о дерьме и власти. Но потом случается так, что эти истории начинают грызть тебя изнутри, ты борешься с омерзением, и когда тебе больше нечего ему противопоставить – срываешься и принимаешься искать смысл где-нибудь еще. Виски и кокаин казались неплохим выходом. Но Владимир решил завязать, он хотел вернуть себе репутацию одного из лучших журналистов Дуранго. Он привел себя в пристойный вид и устроился убирать грязную посуду со столов в одной забегаловке в центре. Мальчик на побегушках. Так себе работенка, но только не для Владимира, который благодаря своим историям обнаружил, как шатки границы человеческого достоинства. Одновременно он искал возможность вернуться в журналистику. Но редакторы и слышать о нем не желали – больно уж ненадежен, больно уж дурная о нем слава. Когда-то он, конечно, был талантливым журналистом, но вдруг его снова застукают лицом в салате и с припудренными кокаином ноздрями? Для тех, кто хоть раз видел тебя пьяным и обдолбанным, ты навсегда останешься пьяницей и наркоманом. Однако появилась в Дуранго некая новая газета, El Tiempo, которую издавал Виктор Гарса Айяла. Газета переживала не лучшие времена, и, может быть, криминальные истории, до которых так охоча публика, смогут поправить дело. И вот Гарса решил принять Владимира на работу и поручить ему криминальную хронику, но на всякий случай отправил этот раздел на самую последнюю страницу, чтобы невзначай не запятнать приличные передовицы, которыми так дорожил. Так всегда и бывает. Если убит судья или кого-то взорвали в автомобиле, криминальной хронике отводят почетное место. В противном случае ее ссылают на задворки. Но для Владимира это было неважно – главное, что он снова мог писать, и писать о картелях, о “Сетас”. Избегая лишнего шума – по крайней мере поначалу. Но в один прекрасный момент газету в киосках начинают продавать перевернутой: последней страницей вверх. И продажи взлетают до небес.

Владимир был неутомим, он делал репортажи десятками, причем часть из них были эксклюзивом, полученным благодаря хорошим связям в армии и полиции. Чтобы оплатить обучение в университете для своего старшего сына, он начал подрабатывать в еще одной газете – La Voz de Durango.

Первый раз ему позвонили с угрозами прямо на мобильный, посреди ночи. Глухой, но вполне отчетливый голос произносит одно лишь слово: “Прекрати!” Жена делает вид, что спит, но она все слышала и молча впивается зубами в подушку. В последующие месяцы звонки раздаются все чаще – непременно ночью и непременно на мобильный. Всякий раз звучит одно, но выразительное слово: “Прекрати”. Иногда собеседники представляются членами “Сетас”. В редакцию начинают приходить открытки с тропическими пляжами и красивыми девушками, а на обороте, детским почерком, все тот же приказ: “Прекрати!”

“Это просто слова”, – отмахивался Владимир от этих угроз. И для него это действительно были просто слова. Он стал копать еще упорнее, нападая в своих статьях на коррумпированных полицейских штата Дуранго, открыто рассказал об угрозах в прессе и подал заявление в генеральную прокуратуру штата. Приподнять завесу тайны над криминальными организациями Мексики и назвать имена сообщников известных наркоторговцев стало его целью. В июле 2009 года он собрался с духом и поведал о ночных звонках в серии интервью для столичного журнала Buzos. Рассказал и о неудавшемся покушении на него, состоявшемся 28 апреля 2009 года, когда вооруженный мужчина выстрелил в него средь бела дня прямо посреди улицы, но промахнулся. Но когда речь заходит об угрозах, окружающие вечно норовят сказать, что ты преувеличиваешь, что ты параноик. Об угрозах и произошедшем покушении Владимир заявил в соответствующие органы, но те ничего по этому поводу не предприняли. Вместе с Эли-сео Барроном Эрнандесом он готовил материал о состоящих на жаловании у картелей полицейских. С Элисео поступили как обычно. Дождались, когда он вместе со всей семьей выйдет из дома, зверски избили его на глазах у жены и детей и увезли. А потом пустили ему пулю в голову. Его ошибкой стало то, что он сунул нос в тему полицейской коррупции. “Мы здесь, журналисты. Спросите у Элисео Баррона. Чапо и картель не прощают. Берегитесь, солдаты и журналисты”. Растяжки с этими словами Чапо Гусмана появились в день похорон Элисео на улицах Торреона. Взяли на себя ответственность по всем правилам, как заведено у террористов. Открытым текстом. И еще одно сообщение пришло через несколько часов в редакцию, где работал Владимир: “Этот сукин сын будет следующим”.

Владимир выходил из дома редко. Почти никогда. Писал у себя в берлоге. Некоторые его коллеги говорят, он смирился с мыслью, что его убьют: от правительства не было никакой помощи, следствия по поводу угроз проведено не было, и никакой защиты ему тоже не предложили. Не сказать, что он так уж этого боялся. Так бывает со всеми. Это не безумие, не подспудное стремление к самоубийству. Ты не ищешь смерти – ты же не идиот, – но знаешь, что она рядом.

Все случилось очень быстро, 2 ноября 2009 года. Похитили. Пытали. Убили.

Бесплодными оказались все усилия коллег, шокированных бездействием сил правопорядка: единственное, на что те оказались способны, – это объявить Владимира параноиком. Обычная техника диффамации. Не было следствия, и тем, что раскопал Владимир, никто не занимался. С тех пор традиция журналистских расследований в Дуранго прервалась – умерла вместе с Владимиром Антуной Гарсией.