Приложение 5. Тексты для «Фонтанки»

Почем сегодня дети?

Недавно ехал «Сапсаном» из Москвы домой в Питер и обнаружил в кармане кресла прелюбопытный сборник от имени госпожи Матвиенко под названием «Новейшая история Санкт-Петербурга: 2003–2011 гг.». Понятно, что, листая этот толстый отчет, добропорядочные граждане призваны ронять скупую слезу, осознавая, что «тетя Валя» уже не с петербуржцами.

Я, признаюсь, начал листать книжицу от нечего делать, а потом даже полез за калькулятором – цифры оказались настолько сладкими, что удержаться от соблазна разделить расходы из рубрики «ремонт дорог» на количество отремонтированных квадратных метров этих дорог просто не смог. В общем, я в упоении делил и умножал, благо авторы в подобострастном запале вывалили цифр более чем достаточно, пока не понял, что аллилуйя в книге поют не власти, а инвестору.

Именно ему, дорогому, посвящены первые, вторые и прочие страницы отчета. Именно за ним гоняются главы регионов, под него кроятся жилищные, лесные, водные и прочие кодексы. Под него переделываются генеральные планы развития городов, образовательные программы в вузах и ПТУ.

Мы меняем мир под инвестиционные планы разбогатевшего западного партера и отчитываемся о проделанной работе не количеством счастливых людей и не качеством этого человеческого счастья, а объемом привлеченных в бюджет инвестиций. Поэтому жилых домов за 8 лет в Питере построено более 7000 штук, а школ и детских садиков – 58 и 34 соответственно. Инвестор не обязан думать о садиках и школах, он владелец выкупленной земли и делает на ней все, что считает нужным.

Например, строит коттеджный поселок. Домов так на 1000. Потом создает на своей земле управляющую компанию или дачное некоммерческое партнерство, пресекая любую возможность передать земли общего пользования в управление этим самым владельцам 1000 домов, назначает плату за коммунальные услуги и дальше устанавливает всю полноту феодальной власти на своей частной земле – не хочешь платить за содержание охраны, в поселок не въедешь. И кто вообще сказал, что есть генеральный план развития поселка и здесь должен быть магазин? Хочу – пророю на месте внутрипоселковых дорог озеро, а здесь поставлю химический мини-заводик. Это моя частная собственность, моя земля, я же ваши 6 соток не трогаю?

Если перенести ситуацию в город, то представьте дом, где квартиры принадлежат собственникам, а лифты, лестницы, двери в подъезд остаются в собственности застройщика. Не понравилась ему девушка с 3 этажа – он хлоп, обрушивает ей лестничный проем или замуровывает лифтовую.

Инвестиционный беспредел? Он самый. Регионы конкурируют друг с другом за право посадить выгодного инвестора на свою землю. И как-то забывают наши боссы, что от инвестора бывает много мусора, пробок и болезней. Может быть, я плохо разбираюсь в деле привлечения денег в бюджет, но, по-моему, проблема со всеми видами пластиковой тары и упаковки, которую производят в большом количестве товарищи из пищевой промышленности, проблема с пробками и загазованностью воздуха, которая на совести в том числе производителей автотранспорта, проблема заболеваний и лечения легких, вызванных курением, – все эти вещи не покрываются привлеченными в бюджет инвестициями и являются исключительно головной болью местных властей и местных жителей.

Я не инвестор-ненавистник. Но мне кажется, что в погоне за ним мы начинаем путать инвестора с благотворителем. Инвестор не мать родная, чтобы думать о высоком типа «экологического разнообразия» и «благоприятного социально-экономического климата». Он пришел денег заработать и надеется, что здесь у него это выйдет дешевле, чем у себя или где-либо еще. И пусть его брендбуки и корпоративные мануалы пестрят на каждой странице приличными и человечными лозунгами – он как японец, который не сорит исключительно на территории своей страны, все остальное не считается.

А мы, как обычно, дерем с себя последнее, чтобы гостя встретить как родного и спихнуть своих детей с лавки – чтобы было куда возложить царственную задницу. Инвестора нужно ставить в рамки, чтобы дома строил с социальным обременением, учитывал интересы завтрашнего дня, а не только своего кармана.

И не надо громких слов про свободу предпринимательства и невмешательство в дела частной собственности – в соответствии с законами рынка у нас из детского садика на «Ваське» 90 детей на улицу выгоняют, и решить эту проблему можно только двумя способами – по совести и вертикально. Вы за что проголосуете?

Призрак коммунизма

Сидели мы недавно как приличные люди за чашечкой кофе и спорили с одним моим знакомым о будущем коммунизма. Товарищ настаивал, что в ближайшем будущем нас ждет коммунистический ренессанс, ибо приближается осень 2017 года – сто лет как грохнула пушка на «Авроре» и матрос Железняк объявил о безоговорочной победе Петросовета над Учредительным собранием. И это повод свалить из страны, потому что хоть бомба в одну дыру два раза не падает, но это Питер и кто знает, чего еще найдет наша интеллигенция в паршивых книжках бородатого Маркса, который сидел на шее Энгельса: ты, кстати, в курсе этого прикола, нас парили в школе, что они соавторы, а не заказчик и клиент, – в общем, я тебя предупредил.

И пока он излагал свою теорию нового революционного коллапса, где гастарбайтеры выступают в роли люмпен-пролетариата и звучат призывы «яхты – народу», «имения – крестьянам», «Собчак – в паранджу!», я вдруг понял, что друг мой прав.

Мы плавно скатились к дореволюционному состоянию общества и радостно воспроизвели буржуев, мещан, помещиков, понаехавших крепостных, бурлаков, казнокрадов и столоначальников. Резиденции вполне могут сойти за царские дворцы, вместо мостов и телеграфа можно обесточить ТЭЦ и перерезать кабель правительственной связи – тем более что по канализациям, чердакам и подвалам давно не ступает нога белого человека. И даже копия «Вех» и «Современника» у нас появилась, и наши толстые «умные журналы» также претендуют на выплеск интеллигентского пара и пропаганду управляемых смыслов, то есть на формирование мировоззрения элиты.

Единственная проблема заключается в людях. Боюсь, что время выхода на баррикады навеки утеряно. Максимум, на что мы сегодня способны, – это бросать дерьмом из-за угла друг в друга и мерзко хихихать, как Бивис (или это был Бадхет?). А когда совсем припрет – написать отчаянный пост в блоге и призвать Навального на помощь. Чтобы «он пришел и со своими юристами разобрался» (цитирую статью из сегодняшней «Новой»). И тоже написал об этом в блоге. Чтобы на его пост в блоге возмутились другие блоггеры. И так до бесконечности. Без баррикад. Без призывов к бунту. От нашего столика вашему.

Не то чтобы я грустил по поводу неожиданного миролюбия наших граждан. Но не надо самим себя самими себя пугать. Как маленьких детей серым волком. Мы похожи на преуспевающего бизнесмена, который вдруг решил отомстить нахалу, хлопнувшему по упругой попке его спутницу. Который будет смешно дрыгать ногами, изображая Чака Норриса. Хотя, скорее всего, он даст команду «фас» своим телохранителям, чтобы те показали, в чем сила, брат.

Римская империя пала, когда наемники побратались с варварами. Мужчина, отправляющий вместо себя на бой другого мужчину, как правило, лишается женщины. Печально, что его это не пугает. Вас много, а я один!

Назад в обезьяну

В школе я всегда мучился с русским языком. Знание падежей, наклонений, разницы между совершенным и несовершенным видом с тех пор вызывает восхищение и служит поводом для начисления процентов к зарплате – за тяжелое школьное детство и упорность в достижении цели.

Говорят, что английский намного легче. И в плане «говорить», и в плане «писать». Хотя даже это обстоятельство не спасло международный язык от гонений со стороны властей одного американского штата. Там руководство решило, что рукописный английский детям не нужен. Главное – шустро пальцами шевелить по клавиатуре. Решило и чистописание отменило.

Первого сентября в школах Москвы вместо традиционного «Урока мира» в первом классе был проведен урок «Переход от циферной школы к цифровой», где место бумаги и ручек заняли iPad, а родителей обрадовали, что отныне преподавание будет в ногу со временем – без ручек и учебников.

И событие это прошло обыденно, тихо и незаметно. В сторону Фурсенко не полетели гнилые помидоры, и он не был вызван в Кремль, и не было разгневанных родителей и угроз использовать «суд Линча». Хотя отмена рукописного выведения корявых букв – вещь пострашнее лишней «России в мире» в новых образовательных стандартах и введения обязательного тихого часа в группах продленного дня.

По факту, переход с аналогового на цифровое воспроизведение мира – начало очень серьезной деградации человека. Он перестает быть создателем чего-то из ничего и становится заведомо и тотально зависимым от тех наборов инструментов, которые доступны в данный момент.

Цена протеста

Вчера я стал оппозиционером. За 5000 рублей. В ДК им. Горького давали творческий вечер проекта «Гражданин поэт».

Как приличный фанатик, пошел слушать Ефремова и смотреть на Быкова с толпой друзей. В итоге ими же и был оплеван. Пир сатирического духа оказался коммерческим аттракционом: гениальный Васильев превратил слова «амфора», «тандем», «коррупция» в золотую монету. Оппозиция пользовалась успехом, и зал на 1500 посадочных мест был полон. Замечу в скобках, что самая скромная цена на билет начиналась с 4200 рублей, а парковка перед ДК была полна автомобилями от «порше» и выше.

На месте Васильева я бы успех закрепил и пустил на продажу не только оппозицию стихотворную, но и оппозицию уличную. Тем более что «стратегам 31» давно требуется объединяющая идея или хотя бы подход – а так бы делили прибыль от продажи билетов на троих и, глядишь, позволили бы себе нанять Светлану Фокину в качестве режиссера-постановщика, не все же «Алым парусам» тысячные толпы собирать.

Вообще, оппозицию можно сделать таким же ключевым элементом в целевой программе развития туризма, как и революция. Я вот не понимаю, почему сувенирные «военные» фаллосы (как от группы «Война») должны продаваться хуже, чем Че Гевара, буденовка и пионерский значок.

И неважно вовсе, что Че на живот натягивают люди, чьи жизненные принципы образуют стойкий перпендикуляр с проповедями команданте, а оппозиция в ДК пользуется популярностью у тех, кто активно сотрудничает (работает, делает карьеру), мечтает о (зависит от) и (или) всем хорошим обязан «амфоре», «коррупции», «тандему», «полтавченко».

Айболит

Подвозил на днях свою знакомую с маленьким ребенком. Чтобы мальчику было интереснее, поставили аудиокнигу – слушали историю про доктора Айболита, который, как мы все помним, был настолько добрым, что помчался в Африку, несмотря на московскую прописку, отсутствие личного транспорта и туманные перспективы.

Чуковский оказался поэтом честным и не стал обманывать детей сказками о добром докторе – специалисте по человеческим болезням. И когда мы с разными знакомыми спорим о принципах новейшей врачебной этики, и они мне приводят в качестве примера хрестоматийного Айболита, я всегда указываю на плохое знание матчасти – Айболит был ветеринаром и любить людей был не обязан. Что и сохранило его образ незамутненным до настоящего времени.

В отношении остальных врачей мы мучаемся. Мифическое восприятие мира требует возводить представителей этой специальности в ранг «единственно честных», «непродажных», «настоящих профессионалов», стойко стоящих на передовой борьбы за наше здоровье, где бедный и богатый одинаково равны в своем праве на жизнь. Реальность другая.

Ругать врача в коридоре больницы и требовать для него же повышения заработной платы во время публичных выступлений – обычная практика. Недавно сестра рассказывала, что в одном маленьком городе, где живет ее подруга, женщины устроили молчаливый протест против сотрудниц единственной в городе женской консультации. На каждую вторую проблему, возникающую во время беременности, врачи советовали сделать аборт: зачем, мол, мучаешься, давай вытащим все, вы еще одного сделаете, делов-то? Дамы после таких «советов» выходили в шоковом состоянии – ибо эти мудрые предложения делались и тем, у кого получилось сделать ребенка после нескольких попыток ЭКО. В городе поползли слухи, что врачи заключили сделку с одной косметической фирмой, куда и сдают то, что наскребают во время аборта.

Я никогда не поверю, что повышение зарплаты решит вопрос врачебной нечистоплотности. Медсестры с одинаковой ненавистью выносят горшки за лежачими больными вне зависимости, платим мы им «на карман» 500 рублей за день или нет. Врачи с одинаковым равнодушием строчат диагнозы непонятным почерком, редко затрудняя себя осмотром и тем более общением с пациентом.

Мы заложники людей, живущих по принципу «вас много, а я одна». И наше желание одновременно быть хорошим (жалеть «бедных врачей» прилюдно) и здоровым (давать денег в частном порядке, понимая что «бедный врач» за просто так любить тебя не собирается) служит отличным удобрением для процветания врачебного и околоврачебного быдла.

О политической физкультуре

В начале июня иранским футболисткам засчитали техническое поражение за рекламу религиозных атрибутов во время спортивных состязаний – девушки вышли на поле в хиджабах.

В конце прошлой недели известная журналистка одного из питерских интернет-изданий отказалась встать во время исполнения гимна Российской Федерации во время конференции регионального отделения партии «ЕДИНАЯ РОССИЯ». В ответ на просьбу «мутного единоросса» журналистка ответила, что никому ничего не обязана, в том числе слушать гимн стоя.

Я был свидетелем этой истории и видел, как «мутный единоросс» впал в идеологический ступор. И мне было искренне жаль коллегу – оказаться в техническом поражении, то есть попасться на язык известной Саше Г. уже неприятно, идейный журналист сегодня редкость (и в силу своей исключительности бьет он наотмашь и без оглядки на реальные факты), а попросить Александру встать, когда она принципиально хочет сидеть, и сесть, когда она принципиально хочет стоять, – это быть растерзанным в клочья в сотнях перепостов в ЖЖ.

Ведь ты посмел замахнуться на «святое» – на удачно подобранный женский протест, когда вызывать полицию стыдно и глупо, спорить бесполезно и за слова призвать ответить нет никакой возможности – не открытое же письмо печатать, в самом деле.

Поэтому Саша не встает и не садится. И точно следует заветам великого Маклуэна – из канала передачи сообщения сама становится сообщением, событием, героем собственного репортажа. Наверное, в оппозиции все средства хороши. И продуманная принципиальность идет в зачет борьбы с кровавым режимом :-). Только вот восприятие протеста, его ценность раз от раза (от сидения к стоянию) тускнеет. Мы привыкаем к крикам «волки-волки!», и «стратегия 31» собирает все меньше зрителей.

Принцип мозаичного восприятия мира, когда за секунду картинка меняется несколько раз, требует постоянного усиления сигнала. Вот Прохоров фишку понял, и поэтому дойти до кульминации ему не пришлось – кто знает, какие тезисы и форматы борьбы могли бы стать реальностью, если бы экс-лидер «Правого дела» приступил бы к выборам со знанием дела.

Порочная практика

Обычно я не обращаю внимания на «статус», который устанавливают друзья друзей в социальных сетях. Но здесь люди не констатировали свое хорошее настроение и не делились тонким замечанием. Женщина кричала о помощи – директор одного из московских детских домов не давала добро на усыновление трехлетнего мальчишки, к которому приемные родители успели прикипеть всей душой.

Мы списались. Оснований для отказа нет, все документы в норме. И даже не вымогательство денег и не типичное женское «не хочу, потому что не хочу». Просто директор детского дома стоит перед вопросом, слезинка чьего ребенка должна стать залогом семейного счастья?

Детские дома получают деньги по количеству находящихся в них детских душ. Чем больше детей остались без родителей, тем жирнее в их тарелках щи. Отдавать детей в приемные семьи – значит лишить детский дом финансирования, а воспитателей – работы. Иными словами, успешное усыновление – прямой путь на биржу для безработных. И редкий директор готов забывать о своих в погоне за благополучием чужих.

Когда я дошел до этого места в нашей переписке, я был готов охарактеризовать подобных руководителей понятными непечатными терминами. Однако моя собеседница показала статистику возврата – детей сдают обратно в детские дома, как джинсы, не подошедшие по размеру. Пропорция «усыновили: вернули» выглядит примерно так же, как «поженились: развелись». Вторых почти всегда больше. И вся бумажная волокита, на которую жалуются будущие приемные родители, – это попытка извлечь судьбу детей из зоны «импульсной покупки», где, как правило, около кассы располагаются шоколадки, жевательные резинки, одноразовые бритвы в расчете на наше неожиданное внимание и интерес к упаковке.

Система финансирования детских домов порочна. Система возврата детей порочна. Порочна система «продвижения» детей потенциальным усыновителям через специальные «ознакомительные» сайты, сильно смахивающие на продажу элитных щенков. Порочно производство третьих детей, поставленное «на поток» в неблагополучных семьях. Опыт Чеченской Республики, где нет детских домов, потому что детей забирают родственники, но при этом родные зачастую не могут разобраться, где мои, а где соседские; мода на йоркширских терьеров и комнатных собачек в качестве удобной альтернативы ребенку – порочны.

Не менее порочен экспорт детей за границу, когда вместо мамы и папы ребенка ждут однополые «родитель № 1» и «родитель № 2», – он порочен даже на фоне аргументации «лучше странная семья, чем никакая».

Женщины рулят

Сегодня очередной раз убедился в ложности тезиса Ленина, что истинная демократия – это когда кухарка и чернорабочий могут управлять государством.

И дело не в том, что первый национальный лидер откровенно лукавил и говорил не о власти народа, а о «„правильном 44, строжайше упорядоченном распределении» – хлеба, молока, квартир. Главное, что кухарки судят о человеке по одежке и мыслят в пределах «как бы чего не вышло».

Вспомнить про кухарок и Ленина пришлось после очередной «депутатской байки» – мою знакомую попросили решить проблему, типичную для многих владельцев загородных домов и участков в одном из районов Ленинградской области – когда ты покупаешь коттедж в надежде на комфортную жизнь, а получаешь скворечник без коммунальных услуг и права регистрации. И некому предъявить претензии – застройщик уж далек, поселком рулит самовольно назначенная застройщиком управляющая компания под лозунгом «деньги давай!», а местная власть прикрывается дырками в законе, позволяющими ей оставаться «хатой с краю» и не вмешиваться в дела частной собственности.

Депутат месяц добивалась приема у главы района (после разговоров с пострадавшими собственниками и волостным начальством). Говорит, что он неплохой мужик, только вот персонал у него странный. На просьбы об организации встречи секретарши заявили помощнику, что единственный приемный день – понедельник и он расписан до конца месяца. И вообще, кто она такая? Депутат, которую назначили в марте? Да плевать мы хотели на такого депутата! Не знаем и знать не желаем. Глава для вас всегда занят. Нет его. Уже уехал. Еще не приехал. У губернатора. Болен. Опять занят. Вы прислали депутатский запрос и просите назначить встречу – можно, но через месяц. Потому что приемный день – один раз в неделю. Я вам не хамлю, это вы превышаете свои должностные полномочия, настаивая на встрече с Главой. Он наш, а не ваш. Он делает все, что мы говорим. А говорим мало. Зачем человека зря беспокоить всякими народными проблемами и депутатскими запросами. Он, кстати, до нас не дошел. Вы отправляли факс три раза? Смените факс, он у вас не работает.

Свита правит королем, как кухарка государством. Не пущщать! Не беспокоить! Мы лучше знаем, как лучше. Возьмите еще пирожок. Не болейте. Берегите себя. Мы все за вас сделаем. Породим ненависть у лояльных людей. Сделаем из вас посмешище – к радости губернатора Валерия Сердюкова. Приятно же, когда накануне выборов в дачных поселках начинаются стихийные митинги протеста. А список возглавляет президент – ему будет тоже приятно, тем более что Ленинградская область совсем рядом с Питером, и говорят, что были планы по их объединению. А вы, Глава, продолжайте отдавать им, надоедливым визитерам, визитки с мобильным номером, на который отвечаем мы, ваши преданные работники. Мы знаем как ответить, как правильно отрубить надежду на помощь. Вы не переживайте, мы все для вас сделаем. Карьеру угробим, с губернатором поссорим. Это ведь – от любви. И ненарочно.

Депутатские байки

Одна из моих знакомых – депутат Госдумы. Я давно ее подбиваю написать мемуары о том, что происходит в стенах этого заведения, вдали от городского шума и зорких журналистских глаз, тем более что рассказывать она умеет.

«По диагонали от моего кабинета находится кабинет Геннадия Гудкова, видного борца за социальную справедливость (член партии „Справедливая Россия“). И статус борца товарищ Гудков отрабатывает в поте лица – каждую неделю я встречаю у его кабинета телекамеру, на которую мой коллега эмоционально обличает власть и ее кровавых приспешников.

Кроме СМИ Геннадий Гудков любит говорить в микрофон. Со стороны непрофессионалы могут сказать, что борец сотрясает понапрасну воздух, – но Геннадий Гудков знает, что все слова в зале пленарных заседаний стенографируются и, будучи произнесенными даже при полном равнодушии присутствующих коллег, являются веским аргументом для общения со своими избирателями.

Чаще всего по телевизору и в микрофон Геннадий Гудков борется с мигалками и зарвавшимися чиновниками. Он требует отменить спецсигналы, экономить на служебных машинах и уважать простого гражданина.

Как человека слова и истинного борца с кровавым режимом, на служебной автостоянке Геннадия Гудкова ждет пролетарский Audi Q7 со спецсигналом, которым борец разгоняет сотрудников ДПС, пытающихся дурацкими словами о превышении скорости и злоупотреблении полномочиями отвлечь депутата от служения народу.

Я была бы рада не знать всех этих подробностей про господина Геннадия Гудкова и верить, что он человек дела, а не мастер красного слова. Но вот вчера его окружили сотрудники ФСО за курение в неположенном месте на нашем 13 этаже. Неприятно, когда оруэлловская „Animal Farm“ оказывается у тебя в коридоре по диагонали :-) )».

Единороссовский апокриф

По Сети гуляет очередной ролик про «партию жуликов и воров» и про то, как «партия всех обманула». За основу, естественно, взят веселый текст непринятого манифеста «Единой России» образца 2002 года, где, напомню, партия обещает разбудить спящего медведя и совершить русское чудо, превратить Кавказ в туристическую Мекку в 2008 году и показать всему миру кузькину мать за 15 лет. Как и 9 лет назад, этот набор заявлений вызывает массу эмоций у неподготовленного читателя, поэтому каждый «продвинутый» оппозиционный политик очень любит приводить цитаты из сей «программы» в качестве иллюстрации «завиральной» сущности партии. И это правда, что никогда больше из недр «Единой России» не выходил текст, столь блестяще построенный по принципам многообещающего советского агитпропа, хотя и далеко отстающий от креатива «творческих марксистов», самые одиозные из которых – и это без шуток – давно являются муниципальными депутатами и ныне торжественно влились в ряды кандидатов в депутаты в ЗакСа в списке справроссов. Вот лишь некоторые из высказываний:

Про образование

«Поколения отцов и дедов, и мы, кто вырос в СССР, хорошо знаем славную боевую биографию Фиделя. Но сегодняшние ребятишки, хотя и любят Фиделя интуитивно, за добрые глаза и бороду, как у волшебника, мало знают о нем. Поэтому коммунисты Петербурга и Ленобласти обращаются в Министерство образования РФ с требованием ввести в курс программы для старшеклассников подробную биографию Героя Советского Союза, верного друга России Фиделя Кастро Рус.

Про историю и религию

О Сталине: «Мы обратимся к РПЦ с требованием канонизировать собирателя русских земель, победителя иноземцев, создателя великого социального минимума, подвижника и отца народов. Если провластная РПЦ откажет в этом назревшем решении, появится – и не без участия патриотических сил – появится внутри РПЦ течение обновления, народная православная церковь, социально ориентированная, нетерпимая к роскоши и показной набожности чиновников. Она канонизирует великого Сталина, и это будет лишь первый шаг союза национально-освободительного движения и народного православия. В конце 2l века иконки с образом святого Иосифа Сталина появятся в каждом православном доме».

Я думаю, что по умению создавать литературные фантазии на идеологические темы представители первого набора высокопоставленных единороссов (ротация которых совершилась на 100 %) сильно уступают действующим депутатам из числа самых справедливых коммунистов – при всей общности подхода к эпатированию публики.

Дайте, дайте мне несвободы!

СМИ публикуют фотографии бастующих студентов по всему миру. Иногда кажется, что они реагируют как наши блоггеры на любое высказывание от автора-единоросса: что бы ты ни делал, все плохо. Априори. Без права на защиту. Но я не об этом. В Японии, Британии, США молодежь выступает «против социального неравенства». На самом деле студенты не хотят быть должниками. Пару лет назад в питерском Политехническом институте (по-моему, это было именно там, хотя не уверен) проводился занятный социологический опрос: спрашивали, «какие события могли бы вывести вас (студентов) на баррикады». Ответы были разные, но там точно не фигурировал пункт «испорченная кредитная история».

Общество в Америке, при всем своем либерализме, свободе, «американской мечте», во многих деталях до крайности похоже на поздний СССР. В расчете на американский вариант «распределения» студенты берут кредит на образование, поступают по нужной им специальности с практически стопроцентной уверенностью, что по окончании учебы пойдут по этой специальности работать и эти кредиты отдадут. И вдруг система дает сбой: кредит взят, учеба закончена, а рабочего места нет. На нет, понятно, и денег на возврат кредита нет. А это клеймо на всю жизнь, показатель неблагонадежности и повод отказать на предложение руки и сердца. В общем, быть на плохом банковском счету – это более чем серьезно.

И студенты захватывают Уолл-стрит. Потому что с дипломом «экономист» тебе в пиаре будут не рады. Плюс ты посягаешь на права дипломированных пиарщиков иметь работу по специальности. Это судебная тяжба, расходы. Поэтому сиди на улице и позируй для СМИ. Nothing personal. Help yourself. Good luck.

Хороший повод вспомнить добрым словом нашу систему образования и правовой нигилизм работодателей. И социальную политику государства, которую так любят критиковать все те, кто слева и справа, но которая есть, – и отсутствие массовых голодовок, выступлений шахтеров и студенческих бунтов тому аргумент. В 90-х требовали «отменить государство как институт». Заокеанские товарищи требуют как раз обратного – большей несвободы в форме усиления государственного патернализма по отношению к социуму.

Правда всегда одна?

20-летняя «кисочка», сидевшая за рулем дорогой машины с ворованными номерами, добытыми для нее другом из ГИБДД, сбила на нерегулируемом пешеходном переходе 3-летнюю девочку, которую тащила через дорогу нерадивая мамаша на каблуках и при этом не смотрела по сторонам. Примерно так выглядит трагедия, случившаяся на днях в Брянске, глазами пользователей Интернета.

Гибель человек на дороге ужасна. Гибель ребенка, спровоцированная действиями взрослых людей, поддается описанию только восклицательными и вопросительными знаками. Именно так реагируют пользователи Сети. Девочка – единственная безвинная жертва страшного сплетения обстоятельств. Все остальные – виновны, и к черту презумпцию невиновности и ссылки на возможные выводы и решения суда.

Подобные истории, увы, происходят во всех городах и областях вне зависимости от того, представитель какой партии сидит за рулем автомобиля или организовывает нашу жизнь на местах. От судьбы не застрахован ни единоросс, ни коммунист, ни представитель партии «Яблоко». Мы совершаем поступки, потому что в нашей личной системе координат они значатся под знаком «хорошо» или «плохо», «мне это можно» или «мне этого делать нельзя». У каждого из нас есть своя правда – и наличие этих разных правд и демонстрирует печальная история в Брянске. За годы, прошедшие с развала СССР, у нас по-прежнему богатый всегда виноват, женщина всегда дура, а система – всегда гнилая. Правда, которая всегда одна и о которой знал фараон Тутанхамон, остается сакральным знанием египетского владыки и к России отношения не имеет. И даже «мементо мори» не способно нас объединить.

Время уезжать – из Европы

Пару недель назад всей семьей, по скайпу, останавливали сестру. Она была на грани срыва, собиралась бросить учебу в одном из университетов Страсбурга и вернуться домой в Питер. Все, что раньше было таким привлекательным и недосягаемым, мгновенно оказалось враждебным и ненужным. И волшебное предложение о годе учебы во втором универе Франции с возможностью получения второго, европейского (!) диплома превратилось в существовании «белой вороны» в стае «европейских друзей».

Вся история приключилось из-за того, что сестре очень понравилось учиться. День сдачи экзамена по одному предмету пришелся на первый день занятий по другому предмету. Сестра появилась на новом курсе через 6 часов после начала. Ей сказали, что мест нет, ибо студенты уже разбились на мини-группы для учебы на курсе, менять что-либо преподаватель не готов и пусть сестра сама впишется в какую-нибудь группу, если, конечно, такая группа найдется.

С начала учебы во Франции прошло примерно полгода. За это время сестра не раз выручала своих сокурсников и деньгами, и советами. Это было такое студенческое братство с тусовками, посиделками, слезами и радостью. Ни одна мини-группа на новом предмете (то есть те самые друзья, с которыми так много пережито) сестру в свой состав не приняла. Предмет для сестры остался недосягаемым, потому что у европейцев так принято – каждый сам за себя и хоть убейся ап стену. Еще одна важная ремарка – сестре едва стукнуло 20 лет, а тамошним студентам исполнилось 25–30. И они до сих пор определяются, чем им хочется заниматься по жизни.

Олю с трудом остановили. Она продолжает учебу во Франции. А я вот думаю, что всем тем, у кого «отъездное настроение», нужно изо всех сил помогать уехать. Потому что эти люди обязательно вернутся домой, и цены им не будет.

Дела семейные

Я человек советский. Был рожден в СССР, там же вырос, поэтому от некоторых максим в голове избавляюсь до сих пор. Например, от понимания семьи как «ячейки общества».

В Советском Союзе (ранние ленинские годы не берем – там творился ад) мы четко знали, что семья – это некий базовый элемент социума. И нужна она именно для общества и во имя общества. На практике, если поднять архивные документы уже хрущевской поры, образ семьи был жестко фиксирован в пропаганде, и семьи реальные обязаны были этому образу соответствовать как внешне, так и внутренне.

Жить не в доме, а в квартире. Отец семейства – не бизнесмен, а инженер, мастер цеха или простой рабочий. Дети ходят в детский сад, потом в школу, техникум или вуз. Мать ведет хозяйство по рекомендованным книгам в соответствии с требованиями советской гигиены (никогда такие издания в руки не попадали? Чудное чтение, когда понимаешь, что это не твоя реальность). В общем, картинка типичного американского пуританства made in USSR.

Понятно, что семья при помощи государства должна была производить типичного советского человека. Тоже этакого пролетария-пуританина. Но уже в поздние советские годы с пуританством капитально не заладилось. Отовсюду поползла так называемая «амораловка». Почему? Версий выдвигается великое множество. Неоправданные ожидания бесконечного строительства коммунизма. Безбожие. Исключительно «публичная нравственность» пуританства, когда нельзя, но в узком кругу можно.

Семья – институт очень шаткий. Особенно в материалистической парадигме ценностей. Потому что семья – это ответственность, это постоянная жизнь с другим человеком под одной крышей, это разграничение прав, обязанностей и личного пространства. Это дети, в конце концов. Адети – это траты денег, нервов, здоровья (повторю, что мы говорим о материалистической парадигме). В общем, если у семьи нет некоей высшей, извините за пафос, сакральной цели, то семья как институт становится чем-то убыточным и лишним.

В Советском Союзе за публичный отказ от семейной жизни можно было схлопотать общественное порицание, чреватое вполне себе материальными проблемами. Ну помните, все эти «товарищеские суды» и т. д. Потому семья как ячейка общества, как минимум, в позднем СССР существовала хотя бы на «пинковой тяге».

Потом СССР закончился. И институт советской семьи закончился вместе с государством. Про то, что с семьями творилось в девяностые, я думаю, подробно излагать не нужно. Большинство видело эту катастрофу лично, а то и прочувствовало на собственном горьком опыте. А вот дальше начинаются очень интересные вещи. Новое Российское государство вдруг осознало, что население сокращается.

И тогда в газетах появились аргументы, что так нам и надо, ибо нечего плодить нищету. Ибо дети – это ад кромешный, кухонное рабство и постоянная нехватка денег. А в телевизоре стали много говорить радетели семейственности (вот интересно, у них свои-то дети есть?) и рассказывать, как это прекрасно, легко и приятно с двумя детьми и материнским капиталом жить полной грудью. Понятным образом, ни одна из этих картинок не соответствует действительности. Хотя материнский капитал – это все равно неплохо, и гораздо лучше, чем раньше, когда его не было.

Зачем пить 4 ноября?

Каждый год, с начала моего похода в политику, в день 4 ноября мне обязательно задают вопрос, какого хрена и что мы сегодня, собственно, празднуем. Что, мол, «7 ноября – красный день календаря, с этим все было понятно, совершилась Великая Октябрьская революция, пролетариат скинул с себя оковы самодержавия, и началась новая эра в жизни российского народа».

В течение 89 лет в СССР со всей пропагандистской помпой отмечалось начало Гражданской войны, когда нормой жизни стала ненависть по признаку «достаток» и «профессия». В лексиконе появилось емкое слово «буржуй», которое возглавило огромный синонимический ряд и стало оправданием большинства мерзких поступков по отношению к более удачливому (до 1917 года) соотечественнику.

7 ноября мы отмечали в частности: предательство Корнилова, трусливость Керенского, не оставившие следов в истории поступки защитников Временного правительства.

7 ноября было «пиром кровавого духа» – слово Маркса отозвалось в душе товарища Ульянова-Ленина целой бурей положительных эмоций, что вылилось в огромную кучу статей и прокламаций. Балтийский флот был покорен этим самым словом, и нерадивые с точки зрения «устаревшей морали» поступки этим словом оправдывались и поощрялись.

7 ноября мы праздновали позорный Брест-Литовский мир. С тех пор герои Первой мировой словно пропали из нашей истории. Как позже из нее пропали многие герои Великой Отечественной (кто-то был выселен за пределы 101 км от Москвы, «чтобы не портить своими ранами и увечьями облик столицы», кто-то сгинул в сталинских лагерях), а еще герои Афганистана, Вьетнама и Кубы. Всех войн новейшего времени, из которых Красная армия не могла выйти победителем.

День народного единства мы вспоминаем всего 6 лет. Это даже не капля в историческом море, это мимолетная эмоция – особенно на фоне достойного палеозоя и мезозоя, откуда вроде как ведется начало происхождения всего живого на земле.

Несколько слов о коммунистической халяве

В курсантские годы я любил заниматься «ловлей халявы»: открываешь форточку, размахиваешь зачеткой одной рукой, гребешь шваброй другой и умоляешь «халява, прилетай!!!». Мой старший сын, хоть и не признается, но зачеткой тоже в форточке размахивал. Думаю, что младший этот опыт у него обязательно переймет.

Я сильно удивился, когда понял, что любимейшему занятию населения нашей страны практически не посвящено серьезных научных трудов. Исследование студентов МИФИ, где за «единицу халявы» принимается «один Малевич», не в счет.

Между тем жажда бесплатного сыра атрофирует страх (критическое мышление) перед мышеловкой. И это, пожалуй, самое разрушительное наследство, которое нам досталось от деятелей советской власти.

Одурманенные запахом халявы и ритуальностью фраз, советские люди не заметили, как из цели, ценности превратились в средство, которое всегда бросают ради достижения других целей. Как свобода духа и самовыражения переросла в обязательный насильственный коммунизм, где одиночество стало роскошью.

В СССР Перельман, наверное, мог бы без проблем решить задачу Пуанкаро, но вряд ли он смог бы отказаться от пристального внимания со стороны заинтересованных органов, членства в КПСС, освидетельствования в психушке или эмиграции. Сегодня Перельман – чудик, гений, странный чувак, который предпочитает управлять Вселенной, а не миллионным счетом в банке, и это – свободный выбор свободного человека, живущего в свободной стране.

Халява в обмен на духовную свободу. Участь дров в огне «мировой революции» в обмен на субъектность и право быть непохожим на уравненную серость. Сытость в обмен на счастье. Бедность не порок, а повод для гордости. Убийство буржуя – геройство и доблесть в категориях новой морали. Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Желательно на московских стройках. Гастарбайтер – новый гегемон! Мы ваш, мы новый мир построим. В лучших традициях, завещанных нам Французской революцией и методикой Герцена: пока вы на баррикадах, мы не собираемся менять наш комфортный образ жизни. Наше дело – говорить, ваше – погибать ради наших новых руководящих постов и портфелей.

Верю, что время слабых конечно

На днях уборщица в детском магазине в Купчино накинулась на даму с коляской с криками: «Вон сколько грязи навезла! На улице коляску оставлять надо! Не ценишь труд уборщицы, конечно, вся сама в золоте, а еще мать! Чему ты будешь ребенка учить?» Мать с ребенком из магазина ушла, потому что она нормальный человек.

Потому что вызывать менеджера зала, чтобы напомнить о принятых во всем цивилизованном мире правилах общения с клиентами, требовать жалобную книгу, писать на имя руководителя филиала о том, что «мама с ребенком – это лучшее, что может произойти с городом, когда в нем больше половины жителей состоит из людей старшего поколения, и очень странно, что в ваш конкретный магазин не ведет пандус, и коляску приходится тащить по 8 ступенькам вверх, а потом по 8 ступенькам вниз, а справа от вас находится итальянский ресторан, и туда протянут пандус, а слева от вас находится банк, и туда тоже подведен пандус, а к вашим дверям ведут только те 8 ступенек, поэтому, прошу вас, расскажите о логике вашего бизнеса и зачем вы им вообще занимаетесь, если мама с коляской – это зло, от которого надо избавляться, и даже ваши уборщицы не скрывают этого отношения?», а потом ставить копию к себе в блог на «Фонтанке» или в ЖЖ, – все это ненормально с точки зрения обыкновенной мамы с ребенком. Поэтому она уходит, уборщица срывает злость на следующей маме с коляской, и ступеньки по-прежнему возвышаются между двумя пандусами.

Как в сказке Чуковского, мы готовы приносить в жертву тараканищу своих деток, чтобы он за обедом их скушал, только потому, что он грозно топорщит усы и весь рыжего цвета. При этом жалкое насекомое наглеет от количества смирившихся с его самовластием и в итоге начинает думать, что ему на самом деле все можно. Он перестает казаться и начинает быть. И тогда наступает царство хама и время слабых.

Тараканищи занимают важные государственные посты. Попадают в федеральные десятки политических партий. Покупают места в медицинских вузах. Работают в полиции. Сидят в консьержках. Хамят в регистратуре, продают испорченные товары, запирают на ключ туалет в государственном учреждении.

Слабость становится определяющим качеством при приеме на работу. Чем меньше ты умеешь делать, тем ослепительнее оказывается твое продвижение по службе.

Умение фантазировать и гладко излагать собственные выдуманные теории оказывается важнее, чем владение реальными навыками.

Скромный главный инструктор спецназа МВД Игорь Бурмистров никогда не будет иметь такую же толпу поклонников, как Андрей Кочергин, – коряво и скучно говорит и никогда не делает красиво. И неважно для читателей «Мужика с топором», что Бурмистров в силу сверхпрофессионализма просто не умеет быть легким и велеречивым – для него принципиально не навредить, он осторожен в выборе учеников и совсем не разбирается в маркетинге.

Ода в защиту полиции

Я очень не люблю дамские романы и детективы. Меня одновременно сильно раздражают Маринина и Донцова. Однако я готов смириться с огромными миллионными тиражами этих дурацких книг – они рисуют образ правильного милиционера. Обыкновенного супермена, мастера на все руки, который по доброте огромной души вытаскивает активных дамочек из кучи проблем.

Если бы был большим полицейским чином – вручил бы писательницам медаль за создание нового архетипа. После дяди Степы и участкового Анискина в деле продвижения положительного имиджа милиционера нарисовалась огромная дыра. В 90-е ее заткнули картинки неприглядного содержания, в которые мы были рады поверить. С тех пор менты у нас продажны, равнодушны и трусливы: криминогенная обстановка, ставшая следствием внутриполитического бардака, была представлена результатом непрофессиональной работы сотрудников МВД.

И неважно, что полицейские оказались в идеологической западне: призванные работать в качестве отрядов самообороны пролетариата от враждебного класса (именно так сформулировал Ленин задачи новой советской милиции в далеком 1917 году), доблестные работники органов внутренних дел в одночасье перестали быть робин гудами и стали защищать права буржуев наравне с правами бедняков. Простое разделение на «хороших» (рабоче-крестьянский класс) и «плохих» (капиталисты) пропало вместе с СССР. Но не стерлось из сознания российского народа. Именно поэтому мы с готовностью оправдываем молодых хакеров, которые своровали миллионы денег из банков («бедные студенты зарабатывают как могут»), и благообразно выглядящих негодяев пожилого возраста («у него осталась совсем старая мать, это обстоятельства вынудили его пойти на преступление»).

Мы не любим милицию, потому что она действует вразрез с нашим представлением о правде и справедливости – богатые должны сидеть чаще, чем бедные. Многодетная мать не может быть преступницей. Дети не способны на жестокость. Военные не предают Родину. Между тем их задерживают люди в форме и отправляют в тюрьму. «Плохая милиция» и «бедный наш народ»!

Мы равнодушны к преступлениям и хамству. Мы давно не делаем замечания тем, кто не уступает место в метро или пригородной электричке, но не прощаем, если все это вместе взятое демонстрирует милиционер, – он не имеет права на равнодушие и бездействие. Он должен быть примером для подражания, оплотом нашей безопасности, но при этом мы все равно его презираем – мент плох по умолчанию, даже если он хорош по сути. Нам можно, а ему нельзя.

Полицейским быть трудно. Когда у тебя открыта спина и в угоду общественному мнению тебя сдают при первой оказии, очень хочется обрести силу. А здесь, в кармане, лежит целая корка, в кобуре – табельное оружие, на поясе резиновая дубина и по закону – право на насилие. Противостоять соблазну практически нереально.

Еще трудно не подхватить вирус под названием «преступность». Даже пословицы оправдывают волчий вой, если приходится жить с волками. Оставаться человеком, когда имеешь дело с насилием над малолетними детьми, когда вся логика человеческого существования требует справедливого возмездия, сразу, без суда и следствия, еще тяжелее, чем преодолевать чувство собственной важности и исключительности. Мы сами далеко не ангелы. И гневаемся и орем на близких с завидной регулярностью. Но при этом требуем от полицейских христианских чувств, любви к ближнему и корректных формулировок.

«Апофигей» свободы

В 1861 году Александр II освободил крестьян. Через восемь лет в Женеве вышел «Катехизис революционера»: документ, где в 26 параграфах излагались основные принципы отношения революционера к самому себе, к товарищам по революции, к обществу и народу.

«Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единой страстью – революцией…

Революционер презирает общественное мнение. Нравственно для него все то, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что помешает ему.

У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов. На них он должен смотреть как на часть общего революционного капитала, отданного ему в распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит как на капитал, обреченный на трату для торжества революционного дела.

Революционер вступает в государственный, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные, дружеские или любовные отношения: он не революционер, если они могут остановить его руку.

Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России. „Наше дело – страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение…"»

«Катехизис» стал идеологической базой для деятельности «Народной расправы» – Сергей Нечаев, лидер организации, реальный прототип одного из героев «Бесов» Ф. Достоевского, заложил основные принципы борьбы с властью – индивидуальный террор во имя цели, которая оправдывает все средства. Финал этой истории мы все знаем – царь-освободитель был убит.

Упоение свободой в нашей стране всегда превращается в ее «апофигей» (выражение позаимствовал у Ю. Полякова) и вакханалию. Освобождение крестьян привело к фактическому уничтожению освободителей и страны, в которой они все вместе жили.

При этом солдаты «Народной расправы» считали, что они – истинный голос народа. Часть (по факту – единицы) присвоила себе право интерпретировать по-своему интересы целого. А молчаливое большинство и тогда было молчаливым большинством.

Я далек от исторических сравнений и аналогий. Я лишь вижу ситуацию, когда обличители «режима жуликов и воров» обличают, нападают и свистят – в соответствии с тем, как они понимают «интересы целого». Я не готов говорить о них свысока – честное и смелое обличение достойно уважения. Если оно честное и смелое. Показательно другое: судьба обличителей. Она не меняется.