Глава 19 Умная наглядная агитация

Мои агитационно-пропагандистские материалы радуют меня до сих пор. И при случае я обязательно вытаскиваю эти яркие бумажки и гордо демонстрирую своим друзьям по бизнесу. Я точно знаю, что таких штук не выпускала ни одна фирма, не говоря уже о штабах единороссовских кандидатов. Их создатели были позитивно сумасшедшими людьми, которые рискнули меня убедить, что «умная агитация – это тема».

АПМ – это еще и отпечатанное в тысячах экземплярах «продолжение» кандидата. Я понимал, что встретиться со всеми потенциальными избирателями я физически не смогу – но зато легко организую им знакомство со своими агитками, которые – суть я, только в бумажной глянцевой версии. Отсюда следовало, что АПМ должны были в первую очередь радовать меня, как гамбургер из «Макдоналдса» – ребенка. И это рождение радости стало главным критерием оценки качества работы. Меня впирало – и бумаги шли в тираж. Меня огорчало – и они той же дружной толпой отправлялись под нож. Недоверие, подозрительность и заранее негативное отношение к представителю партии власти можно было объехать только подобным образом – на чистой эмоции, свежем тексте и привычном формате. Мы не собирались выбивать почву из-под ног избирателя и ввергать его в культурологический ступор – он был нужен нам удивленным и несколько ошарашенным, чтобы взять его теплого и позитивного и привести к избирательным урнам на крючке собственного политического образа.

На обсуждение этих и подобных им идей с медиагруппой и начальником штаба я потратил уйму времени. Им все понравилось, и я даже увидел, как по ходу моего рассказа их глаза начали гореть юношеским энтузиазмом, – но хватило пары минут, чтобы там все умерло и погасло, как только речь зашла о практической стороне дела. Они упрямо стали не верить в «эти идеи». Они были не готовы представить, что «умная стебная агитация» пройдет цензуру регионального штаба (про районную администрацию мы даже не говорили), и снисходительно улыбались, когда я доказывал, что мы проскочим.

В итоге каждый остался при своем и оставался верен принципам, пока не пришло время готовить первые АПМ для праймериз. Мы решили, что в зале должны раздавать буклет под названием «Биография кандидата».

Вариант, предложенный медийщиками, вверг меня в депрессию. Обсуждение было коротким и бурным, так как я не смог отказать себе в удовольствии многократно матерно вопросить «где здесь идеи?». На буклете я напоминал партийного туриста, засунувшего голову в партийно-шаблонную тантамареску.

Следующие несколько попыток переделать данный продукт привели к взаимным препираниям и требованиям, чтобы я конкретно объяснил, «чего я хочу».

Таким образом, мы сорвали подготовку красивых АПМ, и на праймериз, как я уже писал, я пошел с мамой в качестве ударного оружия и текстом биографии, напечатанной шрифтом Arial 12 на белых листах А4. После я потратил еще две недели на подготовку собственной биографии, принципиально не желая начинать с халтуры. Для этого мне пришлось вспомнить о тех, кому не надо было рассказывать о принципах дизайна. Это не были «профессионалы предвыборного штаба, прошедшие через горнило десятка избирательных кампаний», – я пригласил просто талантливых ребят из своей прошлой жизни, которые работали на фрилансе и ни черта не разбирались в текущей политической ситуации. Первый печатный экземпляр я разве что не попробовал на вкус. От него пахло краской и заманчивыми перспективами развить собственный фирменный стиль. Я впервые получил яркую биографию (где не было ни слова неправды), и она мне решительно понравилась.

Не могу посчитать точное количество распространенных буклетов. Это был самый востребованный АПМ-продукт в течение всей кампании, открывавший мне сердца людей и сокрушавший стереотипы о партии. Сработал предельно откровенный и честный рассказ о том, о чем не принято говорить политикам местного масштаба, если ты не кандидат в президенты. Биография была написана от первого лица – кандидат-единоросс Федотов впервые говорил «Я» и делал это в течение всей кампании. Конечно, мне было не по себе, когда фотографии из детского альбома стали достоянием толпы избирателей, и они узнали многие факты из категории «только для домашнего обихода». Я даже рассказал, что мечтаю о дочке. Мне повезло, что предложенный формат не встретил язвительных откликов и не стал поводом для насмешек. Я этого сильно боялся, если говорить начистоту.

Успешный опыт первого продукта и путь его создания позволил понять возможности всех ресурсов, находящихся в моем распоряжении. Стало очевидным, что мне придется контролировать в кампании гораздо больше, чем хотелось. Что на этот контроль и лоббирование собственных творческих предложений нужно выделять время. Что нужно приготовиться также к атаке сверху и бунту рядом. Но теперь я был уверен, что «умная агитация» на самом деле работает, и у меня есть возможность обращаться к избирателю лично, говорить с ним на моем (а не казенном) языке и о понятных мне вещах.

Окончательное закрепление выбранного «фирменного стиля кандидата Федотова» произошло в визитках. Во время дворовых встреч, приема посетителей в общественной приемной, кулуарных беседах и тусовках следовало оставлять свои координаты. Самый удобный формат – визитка, однако мы понимали, что участь любой подобной карточки (если это не картонка с мобильным ну очень важного лица) известна: ее ждет мусорное ведро дома или на улице. Мы искали решение, мотив, который бы побуждал одного чужого человека сохранить визитку другого чужого человека, да еще и показать ее родным, друзьям, соседям. И мы придумали визитку-развлечение. Штуку, над которой можно было глумиться, фотографировать и показывать как прикол, нечто неожиданное и веселое.

Моя машина и карманы всю кампанию были забиты этими визитками. Мне самому приятно было брать их в руки. Я раздавал их далеко за пределами округа, крушил сознание знакомых бизнесменов и спустя время увидел клоны в других регионах. Это было забавно. В какой-то момент меня даже посетила мысль, что, вне зависимости от финала кампании, визитки «от Федотова» точно оставят свой след в новейшей политической истории Васильевского острова.

Но рассказ о чудо-визитках был бы неполным, если бы я не описал свои типографские хождения по мукам. Тысячи напечатанных карточек шли под нож из-за косяков полиграфии и медиагруппы, в чей пакет услуг входила печать АПМ. Мне стоило бешеных усилий каждый раз настаивать на своем. Ни один дополнительный тираж не повторил точную светопередачу оригинал-макета. Я останавливался тогда, когда печатники более-менее приближались к источнику. Такая участь была у всех АПМ. Жажду халявы и принцип «и так сойдет» было не вытравить из подрядчиков – вне зависимости от того, кто печатал, каким тиражом и за какие деньги. В этой истории я бесконечно уставал, время уходило на ругань, но ситуация повторялась с каждым новым тиражом и каждым новым АПМ.

Не успел я найти баланс между возможностями и амбициями своих ресурсов, как пришлось прикрывать другую амбразуру – мы столкнулись с консервативностью избирателей.

Я и сегодня не могу сказать, что мне однозначно нравятся тексты АПМ «Поздравительная открытка с днем рождения», но цели своей они достигли стопроцентно. Открытки не стали безымянным сувениром на полке пенсионеров и ветеранов, наличие которых рассматривается как «само собой разумеющееся», а отсутствие сопровождается гневными словами «что это за власть (партия), если меня не поздравила!». Мы наполнили смыслом и теплом пустой ритуал. Оценить творение можно на следующей странице.

Быстрее всех на первую рассылку отреагировали «обиженные». Эти люди пошли в администрацию района, в штаб депутата Барканова, с требованиями «извинений за фамильярное обращение и непозволительную – для высококультурных и образованных жителей Васильевского округа – риторику». Данным обстоятельством не преминули воспользоваться политические конкуренты, описанные в главе 18. И надо сказать, что мы растерялись.

Эта растерянность длилась пару недель, и я уже всерьез подумывал о рассылке личных извинений за проявленное «неуважение», когда, к счастью, стала поступать информация от наших агитаторов о «волшебном эффекте в округе». Пошли позитивные отклики, причем «пошли» в прямом смысле слова. Люди стали приходить в штаб, чтобы лично поблагодарить кандидата Федотова за оригинальное поздравление и посмеяться с ним над стилем обращения. Открытки стали предметом обсуждения с соседями по лавочке и по подъезду. Меня стали узнавать на улице и подходить с рассказами о личной жизни, начиная со слов: «Валерий, здравствуйте, вы прислали мне поздравительную открытку, спасибо, мы от души смеялись всей семьей, а я вот хотела (хотел) рассказать вам…» Мой личный рейтинг в округе сделал рывок, преодолев к середине октября планку в 30 %, а в администрации района появилась нарицательная фраза «ну что там НАШ еще выкинул?».

В итоге дело оказалось в чувстве юмора и собственном тщеславии. Проведенное расследование показало, что недовольных оказалось менее десятка, но это были статусные и известные своей скандальной нетерпимостью (в ветеранской среде) люди, и это был их способ привлечь к себе внимание…

Особое место в агитационно-пропагандистской работе занимала газета «Наш Федотов». На старте кампании мы долго спорили о необходимости и роли такого носителя. Аргументы о необходимости данного агитационного средства не выдерживали никакой критики. Достаточно было спросить своих друзей и соседей, читают ли они партийную литературу, чтобы понять, что в лучшем случае читаются СМИ оппозиционных кандидатов. Апелляция к «Вестнику ЕР» – регулярному партийному изданию в питерской организации, только убеждала меня в том, что я потеряю деньги. Газету обычно «читали» по фотографиям авторов, допущенных на страницы, с целью прикинуть изменения в партийном раскладе и надвигающиеся тренды. Ее активно выкладывали на видимые места во всех районных исполкомах, привозили с собой на партийные семинары и учебу, дарили вместе с грамотами и подарками, но не читали. Я боялся плохой газетой перебить положительный эффект от остальных АПМ.

Я начал бодро отбиваться от предложения выпускать свое СМИ – и добился бы своего, если бы не стал замечать, что ко мне начинают терять интерес с таким трудом подобранные «ресурсы». Интерес медиагруппы состоял в гарантированном бюджетном потоке (а за выпуск газеты полностью были бы в ответе они). Начальник штаба просто не знал других технологий и не понимал, как организовать работу поля, если не иметь регулярно газетного повода, чтобы стучаться в двери жителей. Отказ означал новый поиск ключевых фигур своей команды. Последней каплей стало саркастическое замечание начальника штаба о необходимости отчитываться о работе перед городским штабом, где газета полностью закрывала этот вопрос. Я согласился. Но решил сделать все по-своему – интересную газету, которую будут читать.

Мы решили, что газет будет выпущено четыре штуки. Каждая из них будет посвящена своей теме. На первой странице будет стоять мой авторский материал (к тому времени на «Фонтанке» накопилось достаточно хороших текстов), хорошая картинка. Текст на главную тему пойдет на вторую полосу. Там же мы планировали поставить отчет перед жителями о проделанной работе в округе (по результатам дворовых встреч, общения с общественными организациями, работы общественной приемной). Третья полоса посвящалась новостям из культурной жизни Острова, нашей уличной работе, а четвертая содержала развлекательный блок.

Когда пришли первые материалы, я понял, что в пункт «контроль» надо добавить времени. Тексты шли кривые и безграмотные. И хоть меня клятвенно уверяли, что все ошибки будет править специально нанятый человек (его работа стояла в смете), ни человека, ни откорректированных текстов я не видел. Опять пришлось создавать длинную цепочку, когда материалы переписывались не сотрудниками медиагруппы, а моими старыми знакомыми и ими же вносились грамматические, орфографические и стилистические правки. Это был поток халявы с большой буквы, где мелочи и недоработки превращали дорогостоящий продукт в туфту – если бы не мое вмешательство в процесс, который порядком начал надоедать.

Ко второму выпуску стало понятно, что две полосы дублируют материалы из штабов других кандидатов, а сама газета полностью совпадает (по шрифтам, верстке и набору текстов) с региональными предвыборными СМИ. То есть одна и та же газета повторялась в 5–6 вариантах в соответствии с пухлым портфелем клиентов медиагруппы. Это был отличный маркетинг, но дерьмовая работа на достижение нужного мне результата. Мы спасались оригинальными текстами в начале и интересными проектами внутри – это был сизифов труд: переделывать чужие тексты почти полностью и еще платить за это деньги. (Все газеты можно посмотреть в конце главы.)

История с выпуском газеты практически полностью повторилась при подготовке номера журнала «THE Chief». Идею с публикацией в журнале и фотографией на обложке выдвинули медийщики. Как обычно, возможность получить фото на обложке журнала и развернутое интервью внутри было подано как очередной «пацанский подгон», а на деле спецпредложение цены было обусловлено лишь сложившимися внутренними обстоятельствами (кто-то отказался от зарезервированного места). Идея мне понравилась, но в голове нарастал когнитивный диссонанс. С одной стороны, мне страшно хотелось попасть на обложку глянцевого журнала (а кому не хочется???), с другой – я сомневался в эффективности предстоящих больших затрат.

В итоге опытные люди подыграли моему тщеславию, предоставив следующую аргументацию: якобы вся наша кампания была сфокусирована на людях среднего и невысокого достатка. Успешные и самодостаточные люди, живущие в собственном мире, остались не охваченными. Даже физически к ним сложно было добраться. Их типичная среда обитания «дом – машина – салон – спортклуб – дача» не предусматривала встреч со случайными и ненужными людьми. И журнал был как бы дорогой к их закрытым сердцам и душам. Так мы решили, что тираж будет распространяться по элитным домам, салонам, клубам и ресторанам. Обложка должна была привлечь внимание, а адаптированный под публику материал – вызвать уважение и признание «своего человека».

Дальше начался ад. Никто не понимал, о чем говорить с такими людьми и чем история Валерия Федотова может быть им интересна. Штаб состоял из «пролетариев», и во время подготовки текста это проявилось по полной программе. Люди с разных планет должны были придумывать, как друг другу понравиться – при начальном отсутствии интереса по умолчанию. Дело дополняли убогие фотографии, на которых я выглядел «зализанным пиджаком» – притом что медийщики, которые на этот раз отвечали еще и за фотографа, уверяли, что это лучшее фото в моей жизни. Уровень счета должен был подтверждать, что я участвовал в фотосессии лучшего специалиста всех времен и народов. Ситуацию спасли мои старые снимки, сделанные Сергеем Богомяко – классным мастером и отличным человеком, а интервью написали друзья.

Я помню момент, когда несколько тысяч номеров привезли к нам в штаб. Разглядывали эту диковинку с блестящей обложкой всем хором. Каждый пытался урвать себе номер на память, я закинул несколько коробок в машину и до сих пор периодически их раздаю своим партнерам и коллегам. Особенно сильно это действует на иностранных партнеров. Журнал, «Единая Россия», Путин – гремучая смесь, открывающая дорогу к сердцам самых скупых банкиров и производителей. Я фотографируюсь с ними в дорогом костюме со значком с медведем, кто-нибудь держит в руках журнал со мной на обложке.

Про открытые души и сердца жителей элитных домов с «Васьки» мне до сих пор неизвестно. Вы, случайно, не встречали людей, которые бы держали журнал с моим фото в руках? Вот и я тоже. Dum spiro spero.