Что написать Наташе?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Что написать Наташе?

Когда случилась история, о которой я хочу поведать читателю, я работал следователем. Помню, ко мне в кабинет вошел невысокого роста паренек в голубой куртке.

— Меня зовут Ерин Иван, — сказал он. — Я хочу поговорить по душам. Можно? Вы не удивляйтесь, что я именно к вам пришел. Просто я читал ваши рассказы о преступниках. Вам же с ними часто приходится встречаться. Вот и решил посоветоваться.

Долго мы в этот день говорили. Честно сказать, Ивану было нелегко. Девушка по имени Наташа, которую он полюбил, совершила такое, что стоило призадуматься.

— Прошел почти месяц со дня нашего знакомства, — рассказывал Иван, — но Наташа по-прежнему бывала у моего бывшего однокашника Славки Петрушина дома. Мне не нравились их встречи. А вот сказать об этом не позволяла мужская гордость, хотя иногда я разделял настроения Отелло.

Перед самыми экзаменами в техническом училище, где я учусь в группе слесарей, у меня заболела мать, и Наташа целую неделю занималась нашим хозяйством. Она ухаживала за больной, мыла, готовила пищу. Я с трудом дожидался конца занятий и спешил домой. В один из этих вечеров к нам постучалась соседка. Я вышел к ней в коридор. Она попросила чулки.

— Какие? — удивился я.

— Девушка, которая ходит к вам, снимала белье и, видимо, по ошибке взяла и мои чулки.

После ухода соседки Наташа неожиданно погрустнела. Я безуспешно старался развеселить ее.

Наташа ушла, не пропев мне, как обычно, свою любимую шуточную песенку «Медвежонок».

На следующий день я примчался домой в пять часов. Наташа еще не приходила.

— Где же она? — забеспокоился я.

— Забегала, — сказала мама, — вот тетрадку тебе оставила.

На столе лежала ничем не примечательная общая тетрадь с четко выведенными в центре словами: «Дневник Н. В. Леонтьевой». Первые записи я прочитал с интересом, а дальше… Чтобы все остальное было понятней, я приведу часть из них.

«…Какой прекрасный человек наш классный руководитель Варвара Дмитриевна. Ее слова запомнятся на всю жизнь. «Ты получила аттестат зрелости. Перед тобой широкая дорога. Своим чудесным голосом, пением ты добьешься очень многого». Я буду артисткой! Цветы, аплодисменты. Наверное — это и есть слава. Мамочка сейчас спит. Мне жаль ее. Двадцать пять лет проработать бухгалтером, сидеть на одном месте, копаться в бумагах. Не жизнь — существование.

Варвара Дмитриевна не ошибается — я создана для другого — большого, красивого…».

Через несколько листов открылась еще одна любопытная страничка из жизни Наташи.

«Несчастливая моя звезда. Неудача за неудачей. Мало того, что провалилась при поступлении в институт. Вадим. Думала, он настоящий артист, а он бездарь. Ради него уехала чуть ли не на край света. Ради руководителя художественной самодеятельности районного Дома культуры! И еще сын. Стала матерью в восемнадцать. Больше не могу вынести прозябания. Прощай, Вадим, прощай. Мы с сыном покидаем тебя…».

На страницах значились города: Москва, Елизаветинск, Краснодар, Сочи, Ростов. Последним стояло название нашего города.

Что она делала на юге? Почему сейчас оставила сына у матери? Разошлась с мужем? Зачем приехала?

Я прочитал дневник несколько раз. Чувствовалось — хозяйка не доверяет всего бумаге.

На следующий день я старался не думать о Наташе. Ничего не выходило.

Почему-то вспомнились слова бывшей классной руководительницы Наташи — Варвары Дмитриевны, прочитанные, в дневнике. Именно она привила Наташе мысль быть певицей.

Зачем она сделала это, зная о посредственном голосе девушки?

Муж Наташи мне представился старым, злым и, если хотите, неумным человеком. Как мог здравомыслящий мужчина жениться на семнадцатилетней девчонке! Довести ее до такого состояния, что она с ребенком уехала от него.

Наташе трудно сейчас, и надо помочь ей. Разыскать, разыскать немедленно.

Наташу я увидел неожиданно: вечером на танцплощадке, когда мимоходом решил заглянуть в парк. Ее загорелая рука лежала на плече Славки. Надо отдать ему должное — танцевал он хорошо. «Я думая, ей тяжело, а она веселится», — мелькнула горькая мысль. Славка смеялся, красуясь в рубашке с расцветкой «золотые петушки». Мне хотелось отозвать его в сторону и поговорить по-мужски. Если бы Наташа не заметила меня, я так бы и сделал.

Мы пошли по узенькой, между густых акаций, аллейке в глубь парка.

— Ты прочитал дневник? — тихо спросила Наташа.

— Да.

— Я оставила тебе его, чтобы ты знал все. Рассказать бы я не смогла.

Наташа помолчала, потом заговорила горячо, с непонятной обидой:

— Так трудно жить. Все желания, надежды, мечты пропали. Стыдно работать официанткой, стыдно получать чаевые, улыбаться за них. Приходится все это делать потому, что маме трудно прожить с ребенком. Ты, вероятно, обратил внимание, я часто меняю местожительство. Характер у меня неуживчивый. Поссорюсь и больше не могу дышать одним воздухом с этим человеком.

— Ты, может быть, поэтому и мужа оставила?

— Нет… Вадим — плохой человек и намного старше меня, он ревновал без всякого повода, дрался.

«У тебя же об этом ничего не написано в дневнике», — подумал я, а сказал другое:

— Надо было думать, с кем связывать жизнь.

— Так ты меня понял! — обиделась Наташа.

Аллейка, по которой она уходила, — очень прямая. Я видел только спину Наташи…

В училище я немного забылся.

Но вот пришел вечер. Вероятно, меня кто-нибудь обвинит в сентиментальности. Да. Я мучился. Слова Наташи «характер у меня неуживчивый, поссорюсь и не могу дышать одним воздухом с этим человеком» не выходили у меня из головы. Вдруг она не захочет дышать со мной одним воздухом? Уедет из города?

Какой же я дурак! Наговорил глупостей, а ведь хотел помочь. Думал одно, сказал другое. И все из-за того, что она танцевала со Славкой. Я натягивал одеяло и сбрасывал его обратно.

…Раньше всех просыпаются птицы.

«Чик-чирик», — радостно прощебечет под окном. Помолчит, словно прислушиваясь, потом зальется звонко и весело.

Я встал с кровати и подошел к окну. С тротуара на меня смотрела Наташа.

Оказывается, с балкона второго этажа прыгать совсем не страшно. Надо повиснуть на руках, потом спуститься.

По-моему, все парни помнят первый поцелуй девушки…

В училище наступили каникулы. Наташа как раз в это время собиралась в Москву. Меня обрадовало такое известие, и вот почему. В Казани жила моя тетка, она давно звала к себе в гости, и я решил ехать вместе с Наташей. Однако ей ничего не сказал, думаю, пусть будет ей сюрприз.

В день отъезда я ждал Наташу на вокзале. Наконец она появилась, но не одна. Ее сопровождал парень в широченном пиджаке. Это заставило меня остаться незамеченным.

Скажете: ревновал? Да. И не нахожу в этом ничего плохого. Парень купил билет. Я слышал его хриплый голос: «шестой вагон». Мне билет дали в седьмой. Я занял место у окна и стал ждать. Скоро появились Наташа и парень в сером пиджаке. Парень нес два чемодана. Он не поцеловал Наташу. Просто протянул руку и исчез в густой толпе провожающих. Поезд дрогнул, будто его неожиданно кольнули чем-то острым, и колеса застучали на стыках. Серый вокзал спрятался за водокачку. Только тогда я перешел в шестой вагон. Наташа сидела в предпоследнем купе.

— Ты? — подняла она руки, словно защищаясь.

— Конечно, не серый пиджак.

— Просто знакомый, — объясняла Наташа.

В начале пути она вела себя странно: прятала глаза, легко смущалась, часто выходила в тамбур. Потом повеселела. Много рассказывала о сыне, Алешке, и так живо, что мне не на шутку захотелось увидеть карапуза. А еще — подержать его на руках. Я сказал об этом Наташе.

— Когда-нибудь повозишься, — сказала она вполне серьезно.

За окном вагона незаметно потемнело.

Проснулся я оттого, что поезд грохотал по тоннелям. Уже рассвело. Полчаса — горы и хвойный лес остались позади. Замелькали полянки, поляны, березовые перелески, осиновые колки с заплатами-метками, оставленными зайцами на стволах.

Наташа еще спала, совсем по-детски причмокивая губами. Я решил умыться и тут же вспомнил, что забыл полотенце. Конечно, можно было вытереться носовым платком, но хотелось, чтобы она улыбнулась мне.

— Возьми… в чемодане, — невнятно пробормотала Наташа и опять закрыла глаза.

Чемодан открылся без ключа, будто пружинкой отбросило крышку.

Я опешил. Да возможно ли? Сверху лежала Славкина рубашка «золотые петушки». Тревожно сжалось сердце. Еще не понимая случившегося, я отбросил рубашку и увидел мужской костюм, под ним яркие платья. Одно из них я видел на Славкиной матери.

…Основным свидетелем на суде выступал я. Наташа сидела на первой скамейке рядом с «серым пиджаком». Она была в том самом платье в белый горошек, в котором я увидел ее первый раз.

Судья, молодая строгая женщина, предупредила меня, как и всех свидетелей: «За дачу ложных показаний…»

И поверьте, при всей серьезности положения первый раз за много дней мне стало смешно. Я сам отдал Наташу в руки правосудия, так зачем же мне лгать?

Суд, учитывая все смягчающие вину обстоятельства, приговорил Наташу за кражу вещей к двум годам условного осуждения. «Серый пиджак», как главный участник преступления, к тому же уже судимый в прошлом, был осужден на три года тюремного заключения.

Наташа сразу после суда уехала в Москву.

Прошел месяц. Я получил письмо. Наташа пишет, что много поняла, выстрадала. А в конце спрашивает, можно ли ей приехать обратно? Хочет поступить в наше техническое училище. Какая странная! В Москве ведь тоже есть училища… Не знаю, что написать ей?

Прошло уже несколько лет после этой встречи. Изредка мы переписываемся с Ериным. Он живет с Наташей в Ангарске. Они счастливы. И мне думается, что это правильно, закономерно, потому что их дороги к счастью были нелегкими. Иван и Наташа сумели преодолеть все трудности. Любовь их, уважение друг к другу стали еще крепче. И поэтому сегодня я не жалею, что в те черные для них дни посоветовал Ивану написать Наташе в Москву, позвать ее обратно.