9
9
Безнаказанное нарушение границы! Есть ли что огорчительнее для пограничника?
Безнаказанное нарушение — это дни и ночи, проводимые в упорных поисках, в прочесывании местности, в патрулировании, в засадах. Это — напряженные нервы и воспаленные от бессонницы глаза.
Но как найти того, кто, обманув бдительность пограничных нарядов, незаметно проскользнул к нам с сопредельной стороны? Порой это все равно, что найти иголку в стоге сена.
Но искать надо. И лейтенант Гусев искал. Все соседние заставы также были подняты на ноги.
Когда Андрейка ушел, Эльфрида вздохнула с облегчением.
Все лицо ее горело, а в горле пересохло. Она зачерпнула ковшиком воду из ведра и, сильно запрокинув голову, прислонившись затылком к стене, стала пить, делая большие глотки. Затем, смахнув с груди капли, повесила ковшик на гвоздик, взглянула в окно и прошла в комнату, где ее дожидался Виктор.
— Кто этот парень? — спросил он.
— Наш тракторист.
— Он тебя любит?
— Да.
— А ты его?
— Нет. Не знаю. Впрочем, сейчас пришлось сказать, что люблю. Только для того, чтобы его выпроводить.
— Молодец.
— Но ведь ты же сам предупредил, чтобы я никого не впускала.
— Конечно. Парню этому просто повезло, что он не наткнулся на меня. Вот что, я пробуду у тебя еще одну ночь, а затем уйду.
— Делай как знаешь.
Вернувшись на кухню, Эльфрида принялась за прерванное занятие. Но ей уже не доставляло никакого удовольствия возиться с тестом. Наскоро приготовив пирог, она сунула его в печь и стала с ожесточением вытирать мочалкой стол.
Виктор ходил взад и вперед по комнате.
— Эльфрида! — снова позвал он.
— Ну, что тебе? — спросила она, появляясь на пороге.
— Подойди поближе, — приказал он.
Она подошла.
— Знаешь, о чем я сейчас подумал, сестренка? — произнес Виктор, обнимая девушку. — О том, что жаль оставлять тебя здесь.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила она, упираясь ладонями в его грудь и ощущая под свитером выпуклость его мышц.
— А то, что там, откуда я пришел, ты могла бы жить совсем по-другому.
Эльфрида резким движением высвободилась из его объятий и кинула на двоюродного брата испуганный взгляд.
— Значит, ты перешел границу? — Голос ее дрогнул. — Как же я раньше об этом не догадалась! Но кто же ты, Виктор?
— Ах, какое это имеет значение, — произнес он грубым голосом. — Важно, что тебе здесь не место.
Эльфрида с минуту молча смотрела на него.
— Ну, так возьми меня с собой, — сказала она.
— Нет, этого я сделать не могу. Ты должна действовать сама. Если боишься — найди себе попутчика. Какого-нибудь парня посмелее. И перейди границу. Поверь, это не так страшно, как кажется. Перешел же я. В общем, подумай. Но если ты вздумаешь выдать меня...
Он сделал угрожающий жест. Эльфрида поспешила успокоить его:
— Не бойся, не выдам. Ведь я могла бы уже давно сделать это, если б хотела.
Он подошел к ней, как тогда, ночью, и, взяв за подбородок двумя пальцами, проговорил, усмехаясь:
— Одна кровь!..
И в этот момент, кинув взгляд в окно, Виктор увидел подходивших к воротам людей в зеленых фуражках. Напружинился, быстро сунул руку в карман.
— Ты что это хочешь делать? — испуганно произнесла Эльфрида. — Не смей! Лучше прячься в подпол. Быстро!
Вдвоем они приподняли за кольцо тяжелую доску. Виктор мягко, по-кошачьи, прыгнул вниз, в темноту. Опустил за собой крышку.
Эльфрида прошла на кухню. Она сделала это вовремя. Во-первых, пирог начал подгорать, во-вторых, пограничники уже подходили к дверям.
— Привет, хозяюшка! — сказал лейтенант Гусев, входя на кухню и прикладывая ладонь к фуражке. — Вот мы и снова увиделись с вами.
— Доброе утро, товарищ лейтенант, — откликнулась весело Эльфрида, выкладывая на стол дымящийся пирог. — Присаживайтесь! — придвинула она табуретку: — Сейчас угощу вас горячим пирогом. Собственного изготовления.
— По-какому же он у вас случаю?
— По случаю моей помолвки.
— С кем же?
— С нашим трактористом Андреем Кожуховым. Я выхожу замуж.
— Что ж, в таком случае поздравляю. Спасибо!
— С чем же у вас пирог, Эльфрида?
— С картошкой. Ну и с луком, разумеется.
— Только он у вас подгорел, кажется.
— Это мой первый опыт. В следующий раз получится лучше.
Гусев поднялся с табурета. В теплой кухне, возле топившейся печи его клонило ко сну. Ведь он спал сегодня всего какой-то час-другой. Не до сна было. Все утро он искал нарушителя. Но пока безрезультатно.
— Покажите мне свое жилище, Эльфрида. Ведь я у вас никогда не был.
— Пожалуйста, товарищ лейтенант, проходите сюда.
— Вам не страшно одной в доме, Эльфрида?
— Первое время страшно было. А теперь привыкла. Да и кого бояться?
— Граница рядом. Кстати, Эльфрида, вы никого не встречали сегодня из посторонних?
— Никого. А разве что случилось, товарищ лейтенант?
— Хочу вас предупредить, будьте осторожны. Счастливо оставаться.
— А пирог? Вы же не попробовали мой пирог, товарищ лейтенант!
— В следующий раз.
Гусев ушел. Эльфрида выждала некоторое время, потом постучала в пол:
— Выходи!
Виктор выбрался наружу.
— Ушли? Черт! — выругался он. — Почему это к тебе повадились гости? Чего они вертятся вокруг хутора, как мухи?
— Сама не понимаю. Я так боялась, что тебя обнаружат. Пожалуй, тебе надо уходить. Немедленно.
— Как бы не так! Уж не считаешь ли ты советских пограничников глупцами? Они, конечно, оставили возле хутора засаду.
— Не думаю.
— Впрочем, чего мне бояться? У меня ведь есть документы. И еще кое-что. Но это на самый крайний случай. Хорошо, я действительно пойду.
— Возьми на дорогу кусок пирога.
— Не надо.
— Что я, зря старалась?
— Ладно, отрежь кусок, пригодится. Так ты поняла, о чем я тебе сказал? Уговори какого-нибудь парня, хотя бы этого твоего тракториста, — и валяй с ним через границу.
— Я подумаю.
— Ну, прощай!
Виктор покинул хутор. Да, оставаться здесь дольше было неразумно. Пограничники могли навестить хутор еще раз, осмотреть дом, и уж во второй раз вряд ли удалось бы избежать встречи с ними.
Пока же Виктору везло. Надо же! Переплыть пограничную реку и остаться незамеченным. Добраться до хутора и даже тогда, когда его навестили люди в зеленых фуражках, суметь спрятаться от них. Но кто знает, может быть его заметили тогда, на реке, и нарочно пропустили не задержав. Такие случаи тоже бывали. О них рассказывали на занятиях в школе.
Пропустят в тыл, а потом где-нибудь на станции или в вагоне поезда задержат. «Пройдемте, — скажут, — с нами». Ну, нет, с ним этого не случится. Он живым не дастся. Пусть попробуют сунуться. Он им покажет.
Но это крайняя мера. А вообще, спрашивается, чего ему бояться? Документы в порядке? В порядке. Эти черти ловко подделывают паспорта. В кармане у него нож.
А все же для успокоения не мешало бы сейчас хлопнуть стаканчик-другой коньяка. Зря он не сунул в карман алюминиевую фляжку. Она бы не помешала. А теперь вот иди с пересохшим ртом.
Где-то, казалось совсем неподалеку, тарахтел трактор. «Тах-тах-тах» — слышалось из-за леса, и этот звук почему-то беспокоил Виктора. Он напоминал пулеметную стрельбу.
Пели птицы.
Путь Виктора лежал между полями. Он пробирался окольной тропой и видел, как высоко поднялись рожь и овес. Иногда набегал ветерок, и тогда колосья начинали шуметь и клониться к земле.
Не останавливаясь, Виктор выдернул колос и растер его между пальцами. На ладони осталось несколько зерен. Он съел их и почувствовал во рту вкус муки.
Он шел и не узнавал знакомых мест. Как они здорово изменились за несколько лет! Всюду были поля, и всюду были крупные, такие вот, как эти, полновесные колосья. А когда-то эта земля пустовала. Он хорошо помнил это.
— Пятилетка! — тихо проговорил он. И еще раз пробормотал: — Пятилетка!
Ненависть душила его.
И в то же время он трусил. Когда кончились наконец поля и дорога пошла лесом, он вздохнул с облегчением. Здесь было, по крайней мере, где спрятаться.
А может быть, он напрасно появился на хуторе у Эльфриды? Кто знает, что в голове у этой девки? Правда, когда он утром поговорил с ней откровенно, она как будто согласилась с ним. Когда он сказал, что она могла бы жить совсем по-другому, глаза у нее заблестели. Каким тоном произнесла она: «О, в самом деле, Виктор?»
Впрочем, какие у него основания верить Эльфриде? Никаких. Может быть, она просто притворяется, а на самом деле пойдет к пограничникам и выдаст его?
Он скривил рот. Эта Эльфрида — хитрая бестия. Притворяется, что заодно с ним. Сунула на дорогу кусок пирога. Вот он лежит в кармане. К черту ее пирог! Пусть валяется, на земле.
Эта Эльфрида, однако, сумела ловко устроиться. Трактористка. Еще, чего доброго, комсомолка. Живет одна в таком хорошем доме. А вот он, Виктор Лоди, должен, как волк, прятаться от людей.
С какой бы радостью он устроил людям какую-нибудь пакость. Поджег бы поля. Или насыпал бы чего-нибудь в колодец.
Но это в задание, которое он получил, не входило. Он должен был только разыскать в городе одного человека, передать ему инструкцию, взамен получить кое-какие важные сведения и вернуться с ними обратно.
Тогда он сможет купить себе мотоцикл.
В сущности, и там, откуда он пришел, не доверяли ему. Никто ему не доверял. Все отворачивались от него. Даже Хильда Корка.
И это было для Виктора всего обиднее.