Войско идет к столице

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Войско идет к столице

Долго не задерживаясь под Болховом, мы спешно двинулись к московской столице, проходя в день по семь-восемь миль и надеясь, что напуганная таким напором столица сразу нам уступит. Тогда еще не обманули наши ожидания, изменив нам, те пять тысяч человек, которые присоединились к нам в Болхове. Они шли с нами день или три и ставили обоз отдельно от нашего, подойдя к реке Угре[68], переправились раньше нас и ночью сбежали в столицу, убедив напуганных москвитян, что бояться нечего. Они рассказали, что войско у нас маленькое, и бежать-то не от кого, а случилось все это, как они говорят, только «по грехам».

Так и шли мы, нигде не задерживаясь; лишь один день провели под Козельском, а другой — под Калугой, да и то, только чтобы людей порадовать, ибо эти крепости Шуйскому не сдались и остались верны Дмитрию; заодно и коням нашим дали отдохнуть. А москвитяне, по своему обычаю, как и положено верноподданным слугам, выходили к нам навстречу с хлебом-солью. Пришли мы к Борисову[69], каменной крепостце в двух милях от Можайска, Борисов мы застали уже пустым и на следующий день подошли к Можайску — городу в шестнадцати милях от столицы. Москвитяне закрылись в Можайске и не хотели сдаваться, уповая на Св. Николая-чудотворца (там находилось два его образа в богатых окладах)[70]. Крепость Можайска, или же иначе — монастырь[71], стоит на пологом взгорке, так что въехав на гору с другой стороны, можно увидеть все, что происходит внутри. Там мы поставили пушки и стали палить, целясь в крепость. Москвитяне на второй день не выдержали: сдались и присягнули царю Дмитрию. А царь, по обыкновению, отслужил молебен Св. Николаю.

После взятия Можайска мы продолжили свой путь к столице с оглядкой, надеясь, что москвитяне снова где-нибудь выйдут нас приветствовать. Но мы так напугали их, что они нигде не показывались. Лишь под Звенигород (так называется город в шести милях от столицы) приехал к нам Петр Борковский [72] (потом он стал сандомирским хорунжим) с племянником пана малогощского каштеляна. Он прибыл от имени задержанных москвитянами после Дмитриевой свадьбы послов е[го] в[еличества] польского короля: малогощского каштеляна Николая Олесницкого и Александра Гонсевского, нынешнего смоленского воеводы. Послы увещевали нас выйти из московских государств и не нарушать договор, который они заключили между Короной и Московским государством[73]. Хотя москвитяне не помышляли о выполнении договора и их освобождении, послы боялись, как бы мы чего не испортили.

Мы им ответили: «Москвитяне прислали вас к нам не по доброй воле, и мы, коли уж сюда пришли, не намерены слушать ничьих уговоров. Надеемся с Божьей помощью посадить в столице того, с кем пришли». Они вернулись в столицу, а следом подошли к ней и мы. Было это в июне[74].