Рожинский отступает под натиском московского войска

Рожинский отступает под натиском московского войска

После Гедроциева напоминания начали мы кое-как приводить себя в порядок и строиться. День и без того был удачным. Те, что шли справа, только-только к нам прибыли. Московские войска из других обозов соединились с теми, которые спаслись после погрома, и с громким кличем двинулись на нас. Натиск был силен, но мы выдержали — поскакали к ним и немного-таки потеснили. Но что поделаешь, нас было мало и мы были окружены: попеременно мы то обращались к [неприятелю] тылом, то поворачивали и бросались навстречу. Так продолжалось довольно долго: до полудня разыгрывали мы с ними эту партию. Но наступил момент, когда мы не смогли их сдержать и окончательно уступили тыл, — и так было ясно, что мы проиграли. Долго сдерживая войска неприятеля, мы пособили лишь тем, кто занимался добычей: они так разорили обоз, что когда мы вернулись, он был уже опустошен, и все трупы лежали нагими. Во время бегства к обозу говорили мы себе, что надо было раньше думать о возвращении, вспоминали, что граница теперь далеко; свою пехоту и несколько пушек пришлось нам оставить и все это погибло.

Были и такие, кто, потеряв надежду хоть как-то поправить дела, опередив нас, прибежали в обоз, приказали запрягать возы и уходить. Как будто нам только и оставалось взывать: «Господи, помилуй!» В таком страхе добежали мы до обоза. Переправившись через речку Хинку, некоторые, слава Богу, стали останавливаться, и эта речка на короткое время отделила нас от москвитян.