4. Экскурс: военные миссии связи западных союзников

4. Экскурс: военные миссии связи западных союзников

Помимо оптической разведки (imaginery intelligence) с самолетов и позднее со спутников, которыми не обладали в годы Холодной войны ни Организация Гелена, ни БНД, три западные державы-победительницы располагали с 1946 года (Великобритания) и 1947 года (Франция, США) по 1990 год в отличие от всех прочих западных спецслужб важным преимуществом, помогавшим им в ведении военной разведки в СОЗ и в ГДР. При Группе советских оккупационных войск в Германии и позднее при Группе советских войск в Германии у англичан, американцев и французов были аккредитованы военные миссии связи (ВМС). Западные ВМС, как и учрежденные Советами в трех западных оккупационных зонах их эквиваленты, были частью четырехстороннего контроля над Германией. Юридическим основанием для их создания было Лондонское соглашение 1944 года и последовавшие после него директивы и договоренности, связанные с тем, что в июне 1945 года правительственная власть в Германии перешла в руки оккупационных держав. Правовой характер миссий был уникален: из-за своей аккредитации при советских вооруженных силах в Германии западные военные миссии связи не могли поддерживать официальных контактов с государством, на территории которого они осуществляли свою деятельность. Это положение сохранилось и после 1957 года, когда советские войска находились на территории ГДР уже не как оккупационные силы, а согласно договору о размещении советских войск, заключенным между СССР и ГДР. На примере военной миссии связи США можно увидеть, какие возникали коллизии, совершенно невозможные с точки зрения международного права при взаимоотношениях равноправных государств. «Когда она требовала от ГСВГ взаимного иммунитета, такого же противоправного, она не только постоянно нарушала этим отрицаемый Соединенными Штатами суверенитет Восточной Германии — она открыто претворяла это неуважение в жизнь».

Ниже мы рассмотрим только практический вклад военных миссий связи западных государств в осуществление западного военного шпионажа. Официальная задача Военной миссии связи Соединенных Штатов (United States Military Liaison Mission, USMLM), Миссии Британского главнокомандующего при Советских войсках в Германии (British Commander?s-in-Chief Mission to the Soviet Forces in Germany, BRIXMIS) и Французской военной миссии связи (Mission Militaire Fran?aise de Liaison, MMFL) звучала, разумеется, иначе. Они должны были решать вопросы связи, представительства и поддержки и обеспечивать надежный прямой контакт между главнокомандующими оккупационными войсками четырех держав-победительниц. В начале они следили за разоружением и демилитаризацией Германии, решали задачи репатриационных комиссий и защищали интересы своих сограждан в чужих зонах оккупации. До смерти Рудольфа Гесса в западноберлинской тюрьме Шпандау в 1987 году они, кроме того, предоставляли переводчиков этому нацистскому военному преступнику. Особенно первые два послевоенных года западные ВМС в СОЗ особенно интенсивно собирали информацию о развитии там промышленности и сельского хозяйства. В уменьшенном масштабе этой работой они занимались вплоть до своего роспуска в 1990 году. Помимо этого, они должны были помогать при уточнении географических карт Восточной Германии, потому что ни один другой представитель западных держав не мог бы собственными глазами так хорошо оценить изменения в географии и инфраструктуре ГДР, как офицеры ВМС.

Но вся эта деятельность играла де-факто только второстепенную роль в сравнении с взаимным наблюдением за военной ситуацией в соответствующей зоне оккупации. Не позднее 1949 года эта задача стала основной для западных военных миссий связи. Одним из первых поручений американской USMLM и английской BRIXMIS стала рекогносцировка восточногерманского побережья Балтийского моря, чтобы найти на берегу участки, пригодные для высадки морского десанта. Связи с советским штабом и все представительские задачи, когда западные военные встречались с советскими, тоже приобрели разведывательный характер, поскольку в ходе таких контактов можно было узнать много интересного об образе мышления высшего офицерского корпуса ГСВГ.

Офицеры, унтер-офицеры и солдаты западных военных миссий связи представляли собой в некотором смысле замену аппарата военных атташе при посольствах. Ведь западные страны не признавали ГДР до 1972 года и поэтому не располагали никакими дипломатическими представительствами в Восточном Берлине. Персонал миссий пользовался в ГДР как бы определенным дипломатическим иммунитетом и мог передвигаться сравнительно свободно по ее территории. Офицеры миссий использовали эту возможность «на полную катушку», совершая круглые сутки автомобильные поездки во все концы страны. Разумеется, тот факт, что этим военным приходилось ездить только в форме и в служебных машинах со специальными номерами, «разоблачал» их как иностранцев, представителей вооруженных сил «вероятного противника». Но с другой стороны этот западный мундир не только обеспечивал некоторую защиту от восточногерманских органов безопасности, но часто облегчал установление связи с заинтересованным местным населением, которое тогда можно было целенаправленно опрашивать. Однако нужно исходить из того, что военные миссии связи не курировали тайных агентов и не проводили иные тайные операции, не соответствовавшие логике их задач и статуса. С другой стороны, разумеется, официальные возможности миссий связи давали западным державам прекрасную «легенду», чтобы использовать полученную тайным путем информацию и в открытой, публичной форме.

Подписанные в 1946 и 1947 годах соглашения о военных миссиях связи не были составлены единообразно и предусматривали потому обмен разным количеством военнослужащих для службы в них. Американцы могли аккредитовать 14 представителей своих войск, французы 18, англичане даже 31 человека. Но три миссии располагали не только выделенными для них домами в Потсдаме и Ной-Фарланде, но и «тылом» в Западном Берлине, позволявшим с каждым годом оказывать им все большую поддержку и насчитывавшим, в конце концов, несколько сотен сотрудников (из отделов ремонта, снабжения, обеспечения, переводчиков, географической службы, фотолаборатории, обслуживания разведывательных самолетов, радиоразведки). В британской миссии связи в Потсдаме 60 % военнослужащих представляли сухопутные войска, а 40 % — ВВС.

Насколько велик был вклад военных миссий связи в военную разведку против ГСВГ? Главнокомандующий американскими войсками в Европе в своем письме к министру иностранных дел США Джону Ф. Даллесу в середине 1958 года отмечал огромную ценность военных миссий связи. Около 90 % всех точных сведений о ГСВГ, по его словам, были добыты именно военными миссиями западных союзников.

«Ценность USMLM для нашей разведки, вероятно, превышает ту ценность, которую имеют для Советов их миссии в Западной Германии. Опыт доказывает, что разведданные, собранные нашей военной миссией, являются самым надежным и точным источником, которым располагает наше командование в плане предупреждения о признаках возможных советских намерений начать неожиданное сухопутное наступление на Западную Европу».

По данным МГБ ГДР западные державы ясно понимали разведывательный потенциал военных миссий связи и в последующие десятилетия они даже расширили диапазон их разведывательной деятельности. Наибольшее количество одиночных поездок их служащих по ГДР было зафиксировано во время размещения в ГДР советских ракет средней дальности SS-20 во второй половине 70-х годов, причем и в последующем десятилетии постоянно возрастали также продолжительность этих поездок и количество объектов, к которым офицеры западных военных миссий связи проявляли интерес.

_{Зафиксированные МГБ ГДР разведывательные поездки сотрудников трех западных военных миссий связи с 1960 по 1987 годы}

Несмотря на возможности, открывавшиеся при использовании радиоэлектронной и оптической разведки, ВМС поставляли такие сведения, которую не смога бы добыть ни одна техническая разведка. При этом качество и количество их разведывательных операций действительно постоянно увеличивались. В конце 70-х годов только USMLM проявляла около 8000 пленок в год и делала около полумиллиона оттисков. В середине 1987 года Первый главный отдел МГБ ГДР, отвечавший за контрразведывательное обеспечение Национальной народной армии, сообщал, что 15 % всех зафиксированных с начала того года разведывательных операций только против восточногерманской армии осуществляли военные миссии связи, причем чаще всего в этих попытках «засветились» англичане. В следующем году Седьмой главный отдел (наружное наблюдение и расследование), занимавшийся слежкой за ВМС, сообщал, что каждый день по территории ГДР разъезжало от шести до десяти машин союзников с 20–25 сотрудниками. Отдельные поездки продолжались до 120 часов, особенно активны были представители сухопутных войск британской военной миссии.

Благодаря тесному сотрудничеству все три военные миссии связи разведывали территорию ГДР с частой периодичностью по времени и с большой плотностью по пространству. Они поделили для этого Восточную Германию на четыре зоны — А, В, С и так называемую «локальную зону» (Local Area) вокруг Берлина. В каждой зоне (А, В, С) действовал отдел сухопутных войск одной миссии и отдел военно-воздушных сил другой миссии. Смена зон происходила по единому плану примерно каждые 18–22 дня по направлению «против часовой стрелки». В «локальной зоне», в округе Потсдама миссии проводили так называемое краткосрочное патрулирование, целью которого было определить изменения в структуре и расположении войск восточной стороны, которые могли бы быть использованы против Западного Берлина. При этом военнослужащие сухопутных войск трех стран менялись каждые 1–2 дня. По сведениям МГБ ГДР из зафиксированных разведывательных действий военных миссий связи в 1987 году 43 % приходилось на разведку против ГСВГ, 12 % против ННА, 37 % против военных перевозок по шоссе и по железной дороге, еще по два процента против войск и учреждений Министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности ГДР, оставшиеся 4 против экономических и политических объектов. Западным военным миссиям связи якобы удалось распознать 95 % всех располагавшихся в ГДР оружейных арсеналов. Технические сведения, полученные Западом о советском вооружении и боевой технике, на 70 % были получены благодаря военным миссиям в ГДР.

Контрразведывательные мероприятия МГБ были интенсивны и проводились с типичной для немецких контрразведчиков тщательностью. Госбезопасность была хорошо проинформирована, но столкнулась с необычными проблемами. Разведывательные зоны А, В и С не совпадали с границами округов ГДР, что мешало работе зажатых в бюрократические рамки окружных управлений госбезопасности. Потому требовалось организовать контрразведывательную работу, управляемую из центра и требующую много сотрудников. Так как все собранные о ВМС сведения необходимо было передавать ГСВГ, то Седьмой лини, отвечавшей за слежку за служащими военных миссий связи, не достались лавры триумфатора. Потому для сотрудников госбезопасности ГДР эта сфера деятельности оказалась непопулярной. Хотя Седьмой главный отдел сотрудничал с советским штабом в Вюнсдорфе, он получал оттуда далеко не всю нужную информацию и с горечью вынужден был осознавать, что западные военные миссии связи были проинформированы о процессах в ГСВГ лучше, чем сами восточные немцы.

Помимо военных миссий связи существовали еще и военные инспекции, которые совершали поездки из Западного Берлина в восточную часть города. Их военнослужащие не были аккредитованы при ГСВГ, а пользовались своим правом, непосредственно предусмотренным статусом Берлина, как города, управлявшегося четырьмя державами-победительницами, а также Лондонским соглашением 1944 года. Их разведывательные задания в Восточном Берлине не отличались от тех, которые проводили военные миссии связи в самой ГДР, не посещавшие «Столицу первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле». Главными целями их поездок обычно были советские объекты в берлинском районе Карлсхорст, учебный пограничный полк в Рансдорфе и здания МГБ, прежде всего центральный офис в берлинском районе Лихтенберг. Еще они не упускали возможности понаблюдать за объектами ННА и МВД в Марцане и за железнодорожными узловыми и сортировочными станциями в Бухе, Карове, Вюльхайде и Панкове.

Тем самым важное, хотя и не официальное задание военных миссий связи и военных инспекций во многом позволяло дополнять собираемые методами радиоэлектронной (SIGINT), оптической (IMINT), агентурной (HUMINT) разведки и разведки с использованием открытых источников (OSINT) данные о боевом порядке и боевом расписании всех войск Варшавского договора, а также об их вооружении, уровне подготовки и внутреннем состоянии.

«Миссии на самом деле стали своего рода системой обоюдного контроля, которая позволяла обеим сторонам быть уверенными в том, что внезапное наращивание военных сил не происходит, что большое количество войск не выдвинуто на позиции для наступления. Нигде в мире русские не позволяли подобный контроль над собой, потому напряжение и опасные недоразумения были сведены к минимуму благодаря разрешению на наблюдение за их военными объектами, чего было достаточно, чтобы понять, что они не готовятся напасть на Западную Германию».

В ходе процесса Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе официальный метод сбора информаций о вооруженных силах другой стороны снова изменился. К сбору официальной информации и наблюдениям сотрудников военных миссий связи добавился официальный обмен военными наблюдателями. После Конференции о мероприятиях, способствующих взаимному доверию, безопасности и разоружению в Европе (Стокгольм) с 1986 года о маневрах, в которых участвуют свыше 13 тысяч человек и больше 300 танков, следовало официально сообщать заранее, приглашать на них наблюдателей из стран, подписавших договор и позволять проведение контроля инспекциями по разоружению. Отправляя своих офицеров в страны Варшавского договора, Запад получал большие, лучшие и, так сказать, законные возможности для шпионажа. ВМС и военные наблюдатели, по сведениям МГБ, согласовывали свои действия. В последние годы существования ГДР поездки сотрудников военных миссий связи нацеливались не столько на сами маневры в Восточной Германии, поскольку туда и так официально приглашались делегации военных наблюдателей согласно Стокгольмскому договору, но концентрировались на фазах подготовки и возвращения участвовавших в учениях войск в места их постоянной дислокации.

При этом улучшились, наконец, и возможности западногерманской военной разведки. Направляемые Бундесвером офицеры были специалистами-разведчиками (G-2), которые давно занимались изучением войск вероятного противника и отвечали за сбор сведений о них. Перед контрразведкой МГБ встала новая задача.

«Противник прямо на месте изучает нашу военную технику в ее использовании, оперативно-тактические принципы управления войсками, уровень их обучения и т. д. Мы должны быть готовы и к этому. Наблюдатели большей частью являются хорошо подготовленными специалистами в военном деле и в разведке. Таким образом, нам необходимо в сотрудничестве с Первым главным отделом и Управлением особых отделов КГБ СССР в ГСВГ оказывать влияние на поддержание принципов сохранения военной тайны, борясь с пацифистскими тенденциями, хвастовством, болтовней и возможной неосознанной выдачей информации. Но с другой стороны нам следует учитывать то, что наши политическо-оперативные контрразведывательные мероприятия должны быть приведены в соответствии с политическим процессом разрядки и ни в коем случае не становиться препятствием на пути этого процесса».

Буквально в преддверии Дня немецкого единства, в начале октября 1990 года деятельность западных военных миссий связи в ГДР и советских миссий связи в трех бывших западных оккупационных зонах была прекращена. Ведение разведки за остававшимися до августа 1994 года в Восточной Германии советскими (российскими) войсками взяла на себя в основном БНД, и в меньшей степени американские разведывательные службы. Вначале и Бундесвер осуществлял шпионаж за Западной группой войск. Но эту практику быстро прекратил запрет Федерального министра обороны Герхарда Штольтенберга после того, как группа из трех военных разведчиков в 1991 году, шпионя за советским объектом в районе Альтенграбова, где хранились ядерные боеприпасы, была обстреляна русским патрулем, и командир группы, майор Бундесвера, был ранен в руку.