Глава 3 Где можно встретить этих ангелов?

Глава 3

Где можно встретить этих ангелов?

Место встречи изменить, как говорится, нельзя, но у разных поколений были свои места встреч. В 50-е годы в Москве это был знаменитый «Бродвей», или попросту «Брод», — левая сторона улицы Горького от Пушкинской площади вниз до проспекта Маркса. Здесь собирались те, кого и в прессе, и в народе называли стилягами. Одетые стильно, замысловато и абсолютно непохоже на то, как одевались тогда все вокруг, они просто гуляли. Пройдет группка стиляг сверху вниз до угла проспекта Маркса, развернется и двинется в обратном направлении, себя показывая и разглядывая встречных стиляг. Наш знаменитый джазмен, лидер «Арсенала» Алексей Козлов не раз в различных телепрограммах вспоминал о совершенно невинных шутках стиляг, когда они, например, создавали очередь за каким-нибудь важно шествующим по «Броду» ортодоксальным старичком. Их выстраивалось так до десятка, а то и больше. Старичок меж тем, ничего не подозревая, глазел на витрины, пока удивленные взгляды прохожих не наводили его на мысль о том, что происходит что-то неладное. Старичок останавливался, недоуменно оглядывался — останавливалась и очередь. Стиляги просто молча стояли, не предпринимая никаких действий, когда же старичок снова поворачивался и продолжал свой путь, то вновь устремлялись за ним. И лишь когда «вожак» начинал нервничать, кричать и звать милицию, стиляги бросались врассыпную.

Там же, на улице Горького, почти напротив здания Центрального телеграфа, располагался знаменитый «Коктейль-холл». Он был открыт до пяти утра, и по вечерам стиляги собирались именно в этом кафе.

В 60-е годы «Бродвей» продолжал выполнять функцию рокады. Недаром здесь, в помещении кафе «Молодежное», располагался знаменитый бит-клуб «КМ». Заслуга в его организации принадлежит заведующему сектором отдела культуры МГК ВЛКСМ, бывшему джазовому барабанщику Валерию Абатуни. В совет клуба входили Юрий Айзеншпис, Игорь Гранов (в дальнейшем — руководитель ВИА «Голубые Гитары»), а также руководители принятых в бит-клуб групп. Собрания проводились каждый вторник. Обычно после прослушивания вновь принятых членов (а групп возникало великое множество, хотя жизнь иных длилась всего несколько месяцев) выступала какая-нибудь известная команда. Сейшн заканчивался совместным джемом.

Кроме того, концерты регулярно проходили на 21-м этаже Главного здания МГУ на Ленинских горах, в студенческом кафе МФТИ в Зюзино, в ДК «Энергетик» на Раушской набережной, в Доме культуры поселка Воронок (30 километров от Москвы по Ярославскому шоссе). В здании бывшей церкви на Большой Ордынке работал клуб «Мелодии и ритмы» (филиал «КМ»), с достаточной регулярностью проходили тусовки в молодежных кафе на Соколе, на Динамо, в районе метро «Академическая» и в других местах.

Но основным рокерским питомником в 60-е годы были вузы. В Московском университете базировались «Скифы», «Грифы», «Челленджерс», «Цветы»; в МХТИ им. Менделеева — «Сокол» и «Меломаны»; в МВТУ им. Баумана — «Бальзам» и «Красные Дьяволята»; в МЭИ — «Оловянные Солдатики»; в МАРХИ — «Лучшие Годы», в МИИТе — «Мозаика» и т. д. Бит-группы играли на институтских праздниках и студенческих танцах, озвучивали КВНы. Разумеется, они были любимы студентами, холились и лелеялись администрацией.

Лидер группы «Четыре Витязя» Валерий Шаповалов (Полковник) рассказывал, что самая мощная тусовка была в МГУ в Доме студента. «В МГУ проблем не было. Я в то время был помощником начальника Дома студента МГУ по электрической части — на мне вся аппаратура в МГУ висела. На десятом этаже в зоне «В» было кафе, в котором мы играли с периодичностью раз в неделю. Каждую субботу и воскресенье проходили какие-то вечера, многие классные фильмы впервые именно там показывали.

Там же, но позже мы на экономическом факультете и «Аракс» сделали: Эдик Касабов (бас), Боря Багрычев (барабаны), Саня Буйнов (клавиши), Юра Сааков, а я ими занимался как администратор».

Поэтесса Маргарита Пушкина вспоминает, что в пединституте, где она училась, своей группы не было: «Это был такой девчачий институт, но туда приглашали группы из других вузов, и к нам приходили со всего города слушать эту музыку. Известная точка была та, где Градский выступал и куда мы «Славян» ездили слушать — ДК силикатного завода. Туда надо было ехать на автобусе от метро «Текстильщики». Но ездили! Летом за городом было очень много танцплощадок. Там тоже ансамбли выступали в полный рост! Причем играли в основном кавер-версии, как мы сейчас говорим. И я очень много ездила по концертам, мне нравилась их атмосфера! Было ощущение праздника, хоть и жестокого, и как-то потихонечку это все затягивало и затягивало».

На стыке 60-х и 70-х много концертов проходило в кафе на только что отстроенном проспекте Калинина. Старые хиппи с удовольствием вспоминают, как они пробирались, например, в «Метелицу» на концерты «Сокола» или «Красных Дьяволят» через кухню, пугая мирных поварих сообщением о том, что они, мол, инструкторы, а то и секретари какого-нибудь райкома ВЛКСМ. Правда, поварихи шугались не столько от факта прибытия «высокого начальства», сколько от того, что это «начальство» было излишне волосатым, с хаером ниже плеч. К сожалению, прожила «Метла» всего ничего и обломилась, превратившись в обычный кабак. В середине 80-х, правда, Московская рок-лаборатория попыталась вдохнуть в нее жизнь, проведя несколько рокерских встреч Нового года, но раскрутить вторично «Метлу» так и не удалось. Тем не менее пипл из рок-сообщества, пробегая мимо «Метелицы», по-прежнему почтительно приподымает краешек своей «крыши» (шляпы то есть — или что у кого есть) в знак уважения.

В Питере основными очагами новой вирусной инфекции также стали вузы: военмех, «Муха», политехнический… Для москвича эти названия являются дверью в рок-н-ролл, закрытой на кодовый замок, но для питерцев они звучат как песни сирен, зовущих на покинутую Родину.

И в Свердловске появился рок-клуб. Располагался он там же, где и сейчас, — в ДК им. Свердлова, — но только не в специально отведенной комнате, а в мужском туалете на втором этаже. Ну а летом рокеры ложились поиграть на травке в скверике перед ДК..

В конце 60-х в Москве появились первые хиппи. Столицу заполнили длинноволосые ребята в джинсах и девчонки в мини, украшенные фенечками из бисера, бусами и всевозможными цепочками. Улицу Горького они из «Бродвея» переименовали в «Стрит». А первым традиционным местом сбора хиппи стал скверик перед факультетом журналистики МГУ на проспекте Маркса, прозванный «психодромом». Днем здесь было много студентов, но ближе к вечеру начинались «неформальные мероприятия». Вообще-то, «психодромов» было два: первый — у памятника Ломоносову, сидящему перед журфаком, а второй через улицу Герцена, во дворике перед ИСАА. И было еще два задних «психа», первый — здесь же, на задах здания факультета журналистики, второй — на асфальтовом пятачке перед Первым медицинским институтом. Здесь в 1971 году состоялась первая хипповая демонстрация, после которой многие оказались в «психушке», кого-то просто на пятнадцать суток посадили, а один человек даже выбросился из окна…

В 70-е годы главным центром рок-н-ролла в Москве стал ДК «Энергетик», где репетировали «Скоморохи», «Цветы» и «Машина Времени» и где проходили самые знаменитые столичные сейшны. Народу на них собиралось тьма-тьмущая. Александр Градский как-то рассказывал, что однажды не мог пройти туда на свой собственный концерт. Перед началом выступления он решил сбегать в булочную за хлебом, а поскольку было воскресенье и магазины в округе не работали, то бежать пришлось далеко, к Театру эстрады. Вернулся Градский назад, а у ворот «Энергетика» уже стояла страшная толпа и пробиться к дверям не было никакой возможности. «Я — Градский!» — крикнул Градский, на что ему вполне резонно ответили: «Мы все тут градские!» (Поскольку по телевизору тогда рок-звезд не показывали, то далеко не все поклонники рока знали в лицо своих кумиров.) Пришлось певцу проникать в ДК через… женский туалет на втором этаже.

Бывает, что и сегодня старые рокеры приходят к ДК «Энергетик», тянет их на места былых сражений. Подойдет сюда, скажем, Градский, похлопает Дом по теплой стене, вздохнет грустно: «Как молоды мы были!» — и пойдет восвояси. Ничего сейчас не происходит в ДК «Энергетик»… Я слышал, что в начале 90-х Влад Листьев мечтал оживить эту точку, вернуть ей рок-жизнь, но смерть помешала ему реализовать эти планы…

Другим центром рок-музыки была танцплощадка в подмосковных Люберцах, на которой играли многие будущие суперзвезды — Александр Барыкин, Григорий Безуглый, Николай Расторгуев. Григорий Безуглый рассказывает: «Когда я вернулся из армии, меня взяли в Люберецкий парк заведующим культмассовым сектором. На свое первое дежурство я пришел с красной повязкой на руке с надписью «Администратор», а на танцплощадке в Люберцах тогда играла группа «Золотой Сентябрь», у них еще Анатолий Абрамов (в будущем — «Аракс». — Прим. авт.) работал на барабанах. Они специализировались на песнях группы «Slade» и пели их репертуар один в один. Мне тоже захотелось показать, на что я способен. Я снял эту свою повязку, взял в руки гитару и сыграл пару своих вещей, отрываясь: «Слова Джими Хендрикса, музыка — моя!» Толя Абрамов подыгрывал мне на барабанах, а Ваня Смирнов на гитаре. Туда, в Люберцы, приезжали и Солнце, и Джизус, в общем, все самые известные московские хиппи собирались там на танцах…»

В 1970 году хиппи открыли для себя Пушкинскую площадь или, как ее стали называть в рокерских кругах, «Пушку». Как место тусовки «Пушка» продержалась дольше всех, вплоть до 1985 года. Про нее сочинено множество песен, самая душевная и точная из которых написана группой «Крематорий». Но тусовка тусовкой, а своеобразным тотемом «Пушки» ее старожилы считают 108-е отделение милиции, с которым хиппи были в теснейшем контакте. Не известно ни одного случая, чтобы хиппи уходили в менты, а обратное случалось, причем довольно часто. Бывало, подходит человек в клешах, просит закурить и спрашивает: «Не помнишь меня? Была у меня работка интересная!» А когда кафе «Лиру» (это кафе описано в знаменитой песне Макаревича) заменили на «Макдоналдс», то будто барьер поставили между «Пушкой» и 108-м отделением. Тут и закончилась история «Пушки»…

Существовало еще несколько мест, где можно было встретить хиппанов. Это — кафешка на Петровке, прозванная в народе «Крючки», потому что в стародавние времена ее стены были утыканы крючками, на которые люди могли повесить свои вещи. Здесь было тепло, уютно, а главное — спокойно, поскольку за соседними столиками пили портвейн ребята с Петровки, 38.

Позже появился индийский ресторан «Джалторанг» на Чистых прудах, ценившийся за необыкновенно вкусный кофе с кардамоном и экзотические сладости типа халвы из свеклы.

Еще об одном заветном местечке рассказывал «олдовый хиппи» Василий Бояринцев, позже, в 80-е годы, бывший директором группы «ДК», а в 90-е — директором первого в СССР рок-магазина «Давай! Давай!»: «Гостиница «Москва» раньше была совсем не такой, как сейчас. Ее высокий фасад, повернутый к Манежу, стоял со сталинских времен, а на месте приземистой задней части, той, что в сторону памятника Маркса, долгие годы был пустырь, огороженный глухим забором. А посреди пустыря, вечерами погруженного во мрак в самом центре советской столицы, оказывается, был невесть как сохранившийся травянистый холм, да еще с одинокой березкой на вершине. Здесь было заветное место, о котором даже в Системе знали лишь избранные. Пикники — а это называлось именно так — случались тут нечасто, зато обставлялись с особой тщательностью. Во-первых, во избежание «обломов» строго просчитывалась компания. Затем покупалась (обязательно!) минимальная закуска — плавленые сырки или банка рыбных консервов. Непременно должна была быть газета и нож, чтобы можно было все красиво разложить и аккуратно порезать. Запас бухла обязан был быть таким, чтобы не бегать потом туда-сюда, как последние му, и не засветить место. Если все сходилось — тусовка просачивалась на пустырь со всеми возможными предосторожностями. И тогда начинался совершенно волшебный вечер: с трех сторон — кутерьма большого города, фонари, потоки машин и пешеходов, милиция, комсомольские оперотряды, советская власть и вся человеческая цивилизация, а здесь — хоть и жухлая, но трава, деревце и тишина. Тихие аккорды гитары, неторопливые мелодии — настоящий оазис покоя в хаосе повседневной жизни…»

80-е годы прошли в Москве под знаком «Гоголей» — асфальтового пятачка, венчающего Гоголевский бульвар. «Гоголя» стали символом перестроечного расцвета хиппизма. Здесь происходили наиболее массовые тусовки. Талисманом «Гоголей» был Михаил Красноштан, написавший повесть из жизни хиппи.

А столица рока в 80-е годы на некоторое время переехала из Москвы в Питер, который стал для наших поклонников рока магическим местом. Там, в Ленинградском Дворце молодежи, в «Крупе» (ДК им. Н. К. Крупской), в ДК им. Ленсовета плескалась «новая волна». Оказалось, что только слушать магнитофонные записи — мало: лишь совершив путешествие, попав на концерт питерских героев — Гребенщикова, Майка или Цоя — можно ощутить себя настоящим рокером. Еще в 50-е годы на Западе писатели-битники создали идеологию грядущей рок-музыки. Работы Берроуза и Керуака были предвидениями сродни, например, догадке Резерфорда о планетарном строении атома. В 1957 году в США вышел в свет роман Джека Керуака «На дороге», в котором автор открыл ЗАКОН ИНИЦИАЦИИ. Инициацией называют обряд посвящения во взрослые члены племени, который существовал в первобытном обществе. У Керуака подобным ритуалом оказалась дорога, путешествие к Земле Обетованной. Для битников это был путь в Мексику, для хиппи — в Непал и Индию, русского рокера начала 80-х дорога вела в город на Неве.

Московские гости быстро выучили названия культовых питерских местечек, главным из которых была кафешка на углу Невского и Литейного, прозванная в народе «Сайгон». Там варили ароматный кофе, а к нему подавали вкуснейшие пирожные — рожки с заварным кремом, каких в Москве не бывало. Часам к четырем-пяти в «Сайгоне» начинала собираться разная тусовочная публика, у которой можно было узнать все последние новости питерской рок-жизни, следом подтягивались и музыканты. Старожилы «Сайгона» помнят времена, когда тут можно было обменяться парой фраз с БГ, по душам поговорить с Кинчевым. Как и в Москве про «Пушку», так в Питере про «Сайгон» сложено немало песен, более того — поколение питерских рокеров 80-х называет себя «детьми «Сайгона».

Было время, когда и я ездил в Питер чуть ли не раз в месяц, чтобы попасть на концерты «Аквариума», «Зоопарка», позже — «Алисы». При поддержке ангела-хранителя питерского рок-клуба, а по совместительству его председателя Коли Михайлова мне это удавалось неоднократно. Но постепенно я стал чувствовать себя здесь неуютно. Виной тому, по всей видимости, была питерская архитектура. Тонкая и чувственная, она в то же время была очень правильной и чуждой человеку: пышные фасады и заплесневевшие дворы, огромные стены домов по одно плечо, а за каналом — еле различимые муравьиные постройки. Мне тут стало вдруг так неуютно, что я, почти не одеваясь, сбежал к своим родным кривоколенным и подколокольным московским переулочкам…

В 1985 году в Москве открылась рок-лаборатория. Она размещалась в Старопанском переулке, дом 1/5, если идти через Москворецкий мост, то до Кремля и направо. В изгибах этого переулка действительно можно было встретить кого угодно. То Гарик Сукачев промелькнет, то Скляр пропылит, то Вася Шумов пробежит. А вот важной танцующей походкой в «Лабу» направляется Петя Мамонов, «отец родной». Да и зарубежные рок-звезды туда, бывало, захаживали. Помню, как однажды я отшил приехавшего в СССР на гастроли Брайана Адамса. Как-то не показался он мне: маленький, хлипкий какой-то, на рокера не похож. Лидер мировых хит-парадов в моем понимании должен быть высоким, чтобы головою за косяк двери задевать, и огромным, чтобы плечи шириною со шкаф! И я никак не мог вообразить, что этот белобрысый метр с кепкой — мировая знаменитость. Потоптался Брайан Адамс смущенно возле двери да и поплелся восвояси. Правда, оставил на краю стола пачку фирменного «Мальборо», которую я прибрал и потом подарил своей будущей жене: «родное» «Мальборо» тогда считалось серьезным подарком…

26 октября 1985 года в ДК им. Курчатова состоялось первое занятие рок-лаборатории. На сцене играли группы «Клон» и «Центр». Выбор именно этого Дома культуры был не случаен, ведь там работал худруком Александр Ф. Скляр. В «Курчатнике» Скляр со товарищи — с будущей звездой «Радио Эс-Эн-Си» Сергеем Галяминым, одним из лучших наших звукооператоров Робертом Редникиным и своим непосредственным начальником, заместителем директора ДК Юрием Троценко — устроили настоящее логово рок-н-ролла, в котором не только выступали многие легендарные ансамбли, но и молодые группы имели возможность показать себя. В начале ноября в «Курчатнике» с успехом прошло и второе заседание рок-лаборатории, где впервые широкой публике явил себя «Вежливый Отказ». Еще пару недель спустя здесь пел Мамонов, и пел он три часа без перерыва и не мог остановиться, впрочем, публика тоже особо не желала, чтобы он прерывался. Помню, как на негнущихся ногах подкрадывался я ко входу в ДК, боясь спугнуть лишний билетик: не попасть в «Курчатник» на «Рок-Ёлку» или День рождения «The Beatles» было бы трагедией. Коротко говоря, осенью 1985 года центр Москвы переместился в ДК им. Курчатова, жаль только, что расположен он был на краю земли, в Щукино, а там еще пылить три автобусные остановки. И еще по воскресеньям вокруг «Курчатника» не работал ни один магазин, а своего буфета там не было…

После 1987 года чуть ли не в каждом городке появился свой рок-клуб, а в каждом крупном городе страны стали проводить свой рок-фестиваль. Теперь рок-фаны могли путешествовать из города в город, с фестиваля на фестиваль, с концерта на концерт, и дорога эта стала бесконечной. Среди рок-групп Московской рок-лаборатории тогда существовало даже своего рода соревнование: кто дальше заедет? С гастролями они объехали всю страну: от Бреста до Камчатки, от Магадана до Измаила. Победителем долгое время почитали арт-рок-ансамбль «Нюанс», который проехал по аулам Средней Азии.

Когда «Нюанс» приехал на гастроли в город Навои, наших музыкантов встретили чуть ли не демонстрацией: ведь впервые настоящие рокеры добрались до узбекской глубинки. У группы были запланированы шесть концертов, и на каждом ожидался аншлаг. У «Нюанса» был тогда хит «Стулья», во время исполнения которого клавишник группы Андрей Шмыгов спрыгивал со сцены, бегал по залу, а потом возвращался обратно по спинкам стульев. На третьем концерте Шмыгов, как всегда, бежал по стульям к сцене. И надо же было такому случиться, что вместо спинки стула он наступил на плечо первого секретаря местного горкома партии!! Это был третий и последний концерт «Нюанса» в Навои.

Закончилось это райское время зимой 1992 года, когда Гайдар отпустил цены и у местных фанов не стало денег, чтобы купить билеты на концерт, а у организаторов — средств, чтобы привезти музыкантов в провинцию. Рок-лаборатория побарахталась еще с полгода, отгремела заключительным фестивалем и почила в бозе.

Жизнь переместилась в небольшие рок-кафе. Первое из них появилось в феврале 1992 года. Его открыл Олег Абрамов в отдаленном московском районе Отрадное. Прежде это был обычный пивной зал, теперь там играли панк-группы. В фильме «Братья Блюз» была подсмотрена решетка, отделявшая сцену от публики, и вскоре такая же стала красоваться на сцене в Отрадном. Она не столько защищала музыкантов, сколько подарила юным панкам новый вид развлечений: теперь во время концертов стало модным забираться на решетку и раскачиваться на ней. Пришлось к решетке приставить штатного сварщика, который чинил ее после каждого концерта.

Вскоре народ официальное название кафе «Отрадное» переделал в «Отрыжку», и это означало, что новое место пришлось рокерам по душе. В самом деле, клубная атмосфера — это совсем не то, что концерт в большом зале, здесь все музыканты рядом — дотронуться можно, а после концерта есть шанс пообщаться: вот Валера Скородед из «Монгол Шуудан» по залу бродит, вот Александр Ф. Скляр у стойки сидит, и к каждому можно подойти, поговорить о том о сем, кассету с собственными песнями подарить, чтобы мэтр оценил, да и просто пива с кумирами выпить — и никто никому не мешает.

Вернувшийся в конце 90-х годов на Родину после заокеанских мытарств Дмитрий Варшавский, лидер одной из наших первых металлических групп «Черный Кофе», с восторгом воспринял новую реальность: «Это ж здорово, что у нас сейчас есть возможность выступать в камерных залах. Раньше приходилось играть только на стадионах и во дворцах спорта. А там, конечно, человеку, который сидит где-то метров за двести от сцены, тяжело понять, что происходит: просто далеко. Да и мы сами теперь доросли до того, чтобы играть в камерных залах».

Ему вторит басист «Черного Кофе» Федор Васильев: «Самое сложное — это когда зритель находится непосредственно перед сценой, составляя с исполнителем единое целое. И поэтому, работая в камерном зале, нужно очень точно знать, что ты хочешь сказать».

Варшавский продолжает: «Даже в классической музыке камерный ансамбль — это коллектив виртуозов, в котором требования намного строже».

Федор: «В камерном зале спрятаться уже не за кого! Это же не выступление симфонического оркестра или биг-бэнда, где если даже кто-то один сыграл криво, то этого просто физически не слышно!..»

31 октября 1992 года в Москве открылся клуб «Секстон ФоЗД». На торжество приехал сам Владимир Вольфович. Интересно, что факт появления Жириновского на открытии клуба потом в течение почти двух лет берег «Секстон» от всяческих проверок. Заходил, допустим, в клуб участковый милиционер и первым делом спрашивал: «А правда, что у вас тут Жириновский был?» — «Правда, — отвечали ему. — Вот, и фотографии есть». — «А! Ну, работайте, работайте, не смею мешать!..»

И начал в «Секстоне» собираться разный хороший народ: музыканты, журналисты, продюсеры, просто болельщики. А где еще в отсутствие павшей в экономических битвах рок-лаборатории можно было здесь встретиться, поговорить о проблемах, поделиться новостями и договориться о совместных действиях, да и просто посидеть спокойно и приятно?

Но тусовки — это не самое главное. Появление «Секстона» вызвало к жизни десятки новых рок-групп. Только за первый год работы клуба в нем отыграли более двухсот коллективов. Это больше, чем было групп в рок-лаборатории за весь период ее существования! И недаром именно в «Секстоне» возродился Фестиваль надежд (фестиваль для молодых рок-составов), принесший некогда славу рок-лаборатории.

Но этого мало — стали вновь собираться легендарные рок-группы, о которых новое поколение знало лишь по воспоминаниям старших. Первыми были «Оловянные Солдатики» — биг-битовая группа, впервые появившаяся в 1967 году. В 1982 году творческая деятельность этой группы фактически прекратилась. И вот 1 июня 1994 года, на День защиты детей, в «Секстоне» после почти 12-летнего перерыва состоялся концерт «Оловянных Солдатиков». Правда, зал оказался заполнен лишь на две трети, и когда я стал звонить «старым рокерам» и спрашивать, почему они не пришли, те отвечали, что просто не поверили в такую возможность. Зато на следующем концерте «Солдатиков» уже яблоку было негде упасть. А следом за ними вместе собрались «Цветы», «Жар-птица», «Круиз» — у них снова началась нормальная концертная жизнь.

Кроме того, именно «Секстон» инициировал появление новых рок-клубов. К лету 1994 года в столице их было уже больше дюжины, и возродилась настоящая клубная жизнь, о которой так мечтали и музыканты, и любители рок-музыки. И если в «Секстоне» играли все, поскольку играть там было престижно, то другие клубы имели свою специализацию: «Алябьефф» предоставил свою сцену экспериментальным и альтернативным составам, «Форпост» — акустическим группам, в «Не Бей Копытом» больше любили рэггей, «Р-клубу» были милы тяжелые стили, а в «Арбат Блюз Клабе» выступали, как ясно из названия, блюзовые команды…

Жизнь «Секстона» оборвалась 6 марта 1995 года: в результате поджога он сгорел дотла, до обгоревших перекрытий, до голубого неба между балками. Но каждый год здесь собираются музыканты, чтобы попеть и помянуть добрым словом этот клуб, бывший для них родным домом. Выступали на «пепелище» и известные музыканты — Валерий Скородед, Александр Лаэртский, группа «Тайм-Аут», но больше всех здесь совсем юных ребят, которым когда-то приходилось прорываться в «Секстон» с боем…

Именно здесь, в «Секстоне» 1 апреля 1993 года прошел первый Праздник Загубленного Детства — торжественное вручение наград по номинациям за высшие достижения в области отечественной рок-музыки. Сначала это была шутка, а теперь Праздник превратился в серьезное мероприятие, проходящее в самых престижных залах столицы. Победители в номинациях выявляются путем опроса специалистов: продюсеров, директоров и звукооператоров рок-клубов, журналистов.

Первый Праздник (вручение наград за успехи в 1992 году) представлял собой театрализованное шоу, декорированное под партсобрание. На сцене под красным знаменем стоял стол президиума, накрытый газетой «Труд», сверху лежали порезанная колбаска, плавленый сыр, стояли бутылки портвейна «Ереванский». В президиуме сидели, как положено, три человека: Великий магистр Ордена куртуазных маньеристов Вадим Степанцов, сотрудница фирмы «Фили» Ольга Немцова и рабочий Леша. Задача президиума — «другим наливать и себя не забывать». У входа в клуб расположился панк по фамилии Ленин. Каждому входящему Ленин наливал стакан портвейна, а вновь прибывший рокер должен был стакан принять внутрь и расписаться: «Принял». Призом в этом шоу были вымпел «Победителю социалистического соревнования», справка о загубленном детстве и стакан портвейна.

Начиная со второго Праздника, который прошел там же, в «Секстоне», лауреатам выдаются черные майки лидера с гордой надписью на спине: «Я загубил свое детство». За годы проведения Праздников Загубленного Детства в эти майки одеты все самые известные музыканты: Константин Никольский, Валерий Скородед, Сергей Маврин, Жан Сагадеев, Ольга Арефьева, группы «Ва-банкъ», «Ария», «Тайм-Аут», «Манго Манго», «Цветы», «Круиз», «Чудо-Юдо», «Вежливый Отказ», «Король и Шут» и другие. Черная праздничная маечка пользуется большим спросом у музыкантов. Петр Подгородецкий, получая 1 апреля 2000 года при большом стечении народа этот подарочек, не мог скрыть своего восторга и удивления: «Боже мой! Лучшим клавишником меня называли ровно 20 лет назад, в 1980 году!..»

Мне памятен Праздник Загубленного Детства 1995 года, на котором музыканты группы «Цветы» получили майки лидеров за победу в номинации «Возвращение года». Певца Александра Лосева буквально за несколько часов до Праздника отыскали на даче и привезли в клуб «Не Бей Копытом», где проходила номинация. Лосев не знал, куда его пригласили, но когда ведущие объявили о победе его «Цветов», он заплакал, совершенно не стесняясь бушующего зала. Возможно, этот выплеск эмоций и есть главное достояние Праздника Загубленного Детства!

В конце 90-х главным залом отечественного рок-сообщества стала «Горбушка» — Дворец культуры им. Горбунова, что находится близ станции метро «Багратионовская». Ее музыкальная история началась еще в середине 60-х, когда здесь собирались на свои сейшны джазмены. Но подлинный расцвет «Горбушки» пришелся именно на 90-е годы. Здесь начинали свои гастрольные туры многие отечественные и зарубежные звезды рока: Чиж и «Назарет», Удо Диркшнайдер и «Ария». Здесь же «Аквариум», «ВВ», «АукцЫон» привыкли играть финальный аккорд в своих гастролях по России. Почему? Да просто давно известно, что ежели московская публика примет программу, значит, это действительно цельно, ново, интересно, важно и актуально. Слушатели в «Горбушке» сегодня стали всероссийским худсоветом.

«Горбушка — это лучшее место если не во всей стране, то в Москве, — сказал Юрий Шевчук. — Она очень демократична. У меня однажды был концерт в «России», там — на удивление молчаливый зал. Даже у моих друзей, пришедших на концерт, были «кремлевские» лица…»

Виктор Цой восхищался Москвой, а зал в Московском инженерно-физическом институте музыканты «Кино» называли своим любимым местом выступлений. Первый партнер Цоя по группе «Кино» Алексей Рыбин рассказывает: «Мы очень полюбили московскую публику — она была прямо полярной ленинградской. Если в Ленинграде все подряд критикуют всех, то в Москве почему-то все всем восторгались. И это было очень приятно — стоило нам оказаться в столице, как из начинающей малоизвестной рок-клубовской команды мы превращались в рок-звезд, известных всей андеграундной московской рок-аудитории».

С тех пор минуло много лет, но, к счастью, ничего не изменилось. Молодая талантливая питерская группа «Мародеры» говорит о московской публике так: «Мы очень любим выступать в Москве. В Питере публика очень холодная. Мы играем хард-кор, а они стоят, вытянув руки по швам, и просто слушают. А нам-то хочется отдачи! Зато в Москве народ отвязывается как может, пляшет, поет вместе с нами. Мы приезжаем в Москву, как на праздник!»

Я люблю мой город! Я люблю мой народ!

Гастрольные байки

Однажды группа «Рубиновая Атака» должна была выступать в ДК «Энергетик». Перед концертом на танцах в фойе играла малоизвестная тогда группа «Машина Времени», а еще должны были приехать какие-то артисты из Театра им. Маяковского. Народу собралось страшное количество, все проходы были забиты задолго до начала сейшна, а еще больше было не попавших на концерт, которые толпились у входа в ДК Администрация поспешно закрыла ворота, а это были массивные железные трехметровые ворота. И в итоге театральные артисты на концерт не попали — просто не смогли приблизиться ко входу в здание.

Публика собралась исключительно рокерская, вела себя крайне раскованно, орала, свистела и танцевала. Музыканты «Рубиновой Атаки» вырядились в какие-то шкуры, на Баски-Ляшенко были штаны из искусственного меха. Но после первых двух отыгранных группой вещей публика, оставшаяся на улице, выломала те железные ворота и ворвалась, сметая контроль, в ДК а по пожарной лестнице пробрались артисты. Тогда конферансье, прервав концерт, объявил, что «Рубиновая Атака» продолжит играть после того, как выступят артисты из Театра им. Маяковского. В ведущего полетели различные предметы, слава богу, не тяжелые, и пришлось бедняге смываться со сцены.

В конце концов «Рубиновая Атака» продолжила свое выступление, а те артисты так и не вышли на сцену. В памяти у всех надолго остался разгневанный Баски, кричащий в микрофон на дружинников: «Пока тех волосатых не пропустите, играть не будем!!!»