Глава 10 Рокеры и армия
Глава 10
Рокеры и армия
Но вот тебе исполнилось восемнадцать! На пути рокера к мировому признанию встает армия. Принято считать, что все музыканты уклоняются от службы в рядах вооруженных сил. Такие люди действительно есть, но в целом это мнение неверно. Как и другие молодые люди, многие рок-музыканты служили в армии, причем в таких местах, куда Макар телят не гонял.
Например, лидер нашей альтернативы Дмитрий Логвиновский («Каспар Хаузер») служил за полярным кругом, под Мурманском.
Александр Трофимов, хозяин «Р-клуба», был наводчиком орудия средних танков, служил на советско-китайской границе в разведроте.
Толик Погадаев («Бунт Зерен») был командиром взвода берегового обеспечения кораблей Тихоокеанского флота. «В армии было много приключений, однажды даже попал на гауптвахту, и так мне там понравилось, что я заработал себе дополнительный срок, чтобы отдохнуть…»
Бас-гитарист групп «Жар-птица» и «Алиби» Александр Рябов — воин-десантник, совершил 24 прыжка с парашютом.
Юрий Забелло («Мафия») — рядовой ракетных войск, оператор ручного сопровождения (если бы бортовой компьютер отказал, он вручную довел бы свою ракету до Нью-Йорка!). Во время службы в армии, находясь на своем боевом посту, снялся в фильме «Ключи от неба».
Музыкант группы «ХЗ» Владимир Кобцов по прозвищу Карабас служил рядовым в Вильнюсе, в войсках связи. Оккупант, как бы сейчас его назвали в Литве…
Его приятель Игорь Бажанов более известный как Бегемот, основатель «ХЗ», служил на той самой радиолокационой станции, что вела немецкого летчика Матиаса Руста почти до его посадки в «Шереметьево-3». Игорь вспоминал, что приказа сбивать нарушителя они так и не получили. Видно, генералы от ПВО рокерами не были, а то расстреляли бы Руста ракетами в пыль и в кайф…
Но, конечно, были и лакомые для любого солдатика ВС места. Так, например, певец группы «Веселые Картинки» Евгений Драйер службу проходил в Грузии, под Тбилиси, начинал музыкантом в оркестре, а заканчивал дирижером детского хора.
Администратор и крестный отец «Каспар Хаузер» Андрей Коротин три года службы проиграл в футбол: сначала полгода за сборную Белорусского военного округа, а потом за севастопольскую «Чайку».
Валерий Скородед, рядовой, служил сначала в Подмосковье, а потом — в Москве, в Генштабе.
При желании или необходимости можно было бы даже собрать Московский рок-взвод, в который бы вошли:
Олег Усманов («Мистер Твистер») — рядовой, автоматчик.
Александр Львов («Парк Горького») — рядовой, автоматчик.
Александр Миньков («Парк Горького») — рядовой, оператор радиолокационной станции слежения.
Юрий Забелло («Мафия») — рядовой, ракетчик.
Алексей Степанов (экс-«Веселые Картинки») — рядовой, ракетчик.
Александр Трофимов (Р-клуб) — рядовой, наводчик орудия танка.
Вадим Степанцов — рядовой госбезопасности.
Денис Герасимов («Джэст») — матрос.
Григорий Безуглый («Круиз») — рядовой, музыкант.
Михаил Шевцов («Никольский и друзья») — рядовой, музыкант.
Александр Кузьмичев («Никольский и друзья») — рядовой, музыкант.
Евгений Драйер (экс-«Веселые Картинки») — рядовой, музыкант.
Валерий Скородед — рядовой, связист.
Дмитрий Логвиновский («Каспар Хаузер») — рядовой, связист.
Карабас (Владимир Кобцов, «ХЗ») — рядовой, радист.
Константин Никольский — ефрейтор, радист.
Михаил Митин («Вежливый Отказ») — ефрейтор, военно-транспортная авиация.
Валерий Кипелов («Ария») — сержант, музыкант.
Александр Чиненков (СВ») — сержант, музыкант.
Сергей Лапин (экс — «Браво», экс-«Монгол Шуудан») — сержант ВВС.
Валерий Лысенко, ёж («Мистер Твистер») — старший сержант госбезопасности.
Александр Рябов («Алиби») — старший сержант, десантник.
Анатолий Погадаев («Бунт Зерен») — старший матрос, командир взвода.
Сергей Попов («Алиби») — старшина, ПВО.
Леонид Истомин («Э.С.Т.») — лейтенант, боевое обеспечение самолетов.
Владимир Марочкин — старший лейтенант запаса, политрук.
Владимир Коньков («Красные Дьяволята») — полковник госбезопасности.
Валерий Шаповалов[3], Полковник — полковник, спецназ.
Любопытно, что некоторые известные музыканты свои первые шаги в профессиональной карьере сделали именно в армии.
Знаменитый барабанщик Николай Чунусов («Круиз») рассказывал, что, еще учась в школе в городе Узловая Тульской области, он играл на бас-гитаре в группе, которая называлась «2 х 2». После сложных и долгих переговоров с военкомом всех участников этого ансамбля отправили служить в одну часть. Правда, это был стройбат, и работа оказалась очень тяжелой: они рыли канал. Зато в части они создали ансамбль, правда, Чунусову пришлось переквалифицироваться в ударника. Как раз в это время из ансамбля «Современник» Прикарпатского военного округа демобилизовался барабанщик и Чунусова пригласили на его место. Сначала он отнекивался, так как не хотел покидать друзей, но в конце концов его просто перевели приказом. С этого и началась его биография барабанщика.
Александр Миньков («Парк Горького») рассказывал, что в 1974 году, сразу после школы он поступил в Высшее военное авиационное училище в Ставрополе. В этом нет ничего удивительного, ведь его отец — военный летчик, и Саша вырос в военном городке. «Но военное училище — это та же армия, — вспоминал Миньков. — Отслужил и я. У нас в армии был оркестр, а в своем батальоне я организовал ансамбль из курсантов, который назывался «Пилигримы», мы пели «Квин» на четыре голоса — закачаешься! По выходным ездили в районный центр на танцах играть. Так вот эти ребята дембельнулись раньше меня, уехали в Крым и организовали там свой ансамбль. Стал я тогда рапорты писать, чтобы меня уволили из училища. В итоге меня посадили на «губу» — ведь государство тратило средства, чтобы меня обучить, и вложенные средства я должен был отработать. И вот когда я гладил на «губе» огромные горы простыней, я понял, что в армии не останусь, а буду играть рок…»
Игорь Тарасов («СС-20») служил в Москве на автобазе Министерства обороны. Это удивительная история. Еще когда Игорь играл в школьной группе «Чистая Случайность», они дали шефский концерт на этой автобазе. После выступления к музыкантам подошел замполит, капитан, и спрашивает: «Когда, ребята, вы призываетесь?» — «Да нам еще учиться четыре года!» — отвечают музыканты. «Но все равно, — говорит он, — вот мои координаты, позвоните, когда в военкомат вызовут…» Но никто в эту возможность, кроме Тарасова, не поверил. И когда барабанщика отправили служить в Ленинск-7, а гитариста — в Кызыл-Орду, он не выдержал и набрал номер: «Вы помните, мы играли у вас года три назад?» — «Ребята, — говорит замполит, который к тому времени уже подполковником стал, — я о вас уже думал. Говори, сколько фамилий? Записываю». — «Да одна осталась, — отвечает Игорь. — Зато с аппаратурой». А тогда каждый музыкант себе сам аппаратуру делал. Вот и Тарасов тоже себе сконструировал бины и усилители… «Ладно, — говорит замполит, — заполню тебе директиву, а когда придешь в военкомат, твою фамилию выкрикнут отдельно».
«И вот, — вспоминает Тарасов, — прихожу я в военкомат, а там действительно отдельно от всех лежит мое дело, а на нем надпись: «Директивщик». «Что это означает?» — спрашиваю. «Блатной!» — отвечают. «Да я не блатной, — говорю, — я за собственные заслуги!» Но никто не верит: сколько, спрашивают, денег дал, чтобы тебя в Москве оставили?»
Но все равно Тарасова отправили сначала в «учебку», где он, как и положено, отслужил полгода, а после учебки его направили в военный госпиталь санитаром. В конце концов Игорь не выдержал, подошел к комбату и говорит, что директива, мол, на него писалась… «Так я и оказался на автобазе Министерства обороны, собрал там группу и полтора года ездил с ней по военным частям…»
Гитарист Сергей Маврин рассказывал, что в армии он научился играть на… духовом инструменте. Там послушали, как Сергей играет на гитаре, и сказали, что гитарист он, конечно, клевый, но играть нужно совсем на другом инструменте, и сунули в руки альт-саксофон и огромную пачку нот. «Мне сказали, что через месяц я должен знать все, от сих до сих, а я до того ни нот, ни саксофона никогда в жизни в руках не держал!» — вспоминал Маврин. Но приказ есть приказ и через месяц Маврин уже играл на саксофоне. «А для музыкантов и привилегии были хорошие, да и интересно было!» Видимо, с армии у Маврина появилась та тяга к духовым, что явственно чувствуется в его аранжировках.
«Первые полгода я отслужил в Тамбове, в учебном центре (ТУЦ). В конце 80-х я вместе с «Арией» ездил туда на гастроли, и оказалось, что там до сих пор меня помнят и знают, что я проходил в Тамбове службу. А следующие полтора года я прослужил под Ташкентом, в поселке Азадбаш. Вообще-то все летели в Афганистан, но почему-то нас — 12 человек — сняли в Ташкенте и оставили там. А мне повезло еще больше. Там был ансамбль, и я сразу же стал его художественным руководителем. За отсутствием других вариантов, на ритм-гитаре в нашем ансамбле играл командир роты. В общем, жизнь была веселая. Я с удовольствием о тех годах вспоминаю, и отнюдь не считаю, что армия — это потеря, как многие говорят про армейские годы».
Рассказ про армию будет неполным без армейских баек. Это — целый разговорный жанр, уважаемый и обожаемый в любой хорошей компании.
Сергей Попов («Жар-птица», «Алиби») однажды рассказывал: «И вот — армия, Загорск, сержантская школа первой особой армии ПВО. Туда я попал не один, а в компании с музыкантом Сергеем Грачевым, который играл в известной московской группе «Лучшие годы». Из всех музыкантов, которые оказались в этой части, мы со временем создали маленький духовой оркестр. А уж чтобы нам совсем не было скучно, мы выучили битловскую песню «Yellow Submarine» и играли ее на разводах, а командиру говорили, что это старинный русский военный марш.
Времени личного почти не было, и для того чтобы поиграть на гитаре, приходилось вставать за час до подъема и идти в Ленинскую комнату. Сержант мне это разрешал.
Армия ПВО имела свою отдельную систему связи. В бункерах на РТЦ стояли мощные динамики, через которые солдаты и офицеры могли отчетливо слышать приказы в случае войны или учений. И вот мы, выпускники Загорской сержантской школы, договорились, и я дал, наверное, самый оригинальный концерт в своей жизни: глубокой осенней ночью меня привели в секретную комнату, опечатанную, распечатали ее и открыли дверь, включили микрофон, я взял гитару и начал петь. Я знал, что десятки полков в радиусе 250 километров от Москвы слушают меня. И ни один солдат, и ни один офицер тогда меня не выдал, хотя это было грубейшее нарушение секретности, и я мог серьезно пострадать, вплоть до трибунала…»
Валерий Кипелов («Ария»): «Призвали меня в двадцать лет, когда я был уже женат. В июле 1978-го, спецнабором. Направили в учебный центр в Переславль-Залесский, в сержантскую школу. И после учебки я в звании младшего сержанта поехал под Нижний Тагил, где и прослужил с октября 1978-го по июль 1979-го. Однажды к нам из Москвы приехал ансамбль песни и пляски «Красная звезда». Они прослушали меня и забрали к себе. Так я перебрался под Москву, где и прослужил до мая 1980-го. Забавно, что, пока я из Нижнего Тагила добирался до Перхушково, мною пугали личный состав: едет, мол, ужасный сибирский дембель, и всем вам теперь хана! А приехал — подружился с ребятами, тем более что москвичей там было много. И со старшиной тоже установились теплые отношения, он даже доверял мне печать, и я шлепал всем увольнительные: как выходной — так в части никого, все по домам разбежались. А под самый дембель мы уже почти все время дома жили.
У нас в ансамбле на 23 февраля произошел забавный случай. В части должно было быть торжественное построение, а один прапор парадный китель дома забыл. Послал он солдатика, чтобы тот за ним сбегал. Солдат, как велели, добежал, позвонил в дверь, а когда открыли, сказал: «Ваш муж забыл парадный китель!» Приносит он его прапору, тот одевает, а китель — генеральский, весь в орденах! Солдат дверь перепутал…»
Григорий Безуглый («Круиз»): «Армия! Тут всего и не расскажешь, тут такое было! Призвались мы вместе с Лешей Сычевым, который играл у меня в группе. Нас отвезли в Железнодорожный, там загрузили в поезд и сказали, что поедем на юг. И вот мы едем четверо суток, поем «Oh! Darling» — это была самая громкая песня — и приезжаем в Талды-Курган. Наша войсковая часть — это аэродром, а до китайской границы — меньше ста километров.
Могу описать мое первое впечатление от армии: когда тебя увезли из родного города, где ты — кумир и народ от тебя тащится, и вдруг ты попадаешь в место, где даже казармы еще только строятся, ужас охватывает. Вместо столовой стояла огромная палатка на 50 человек, чистых тарелок не было и мне досталась тарелка после одного таджика, в нее мне и плюхнули еду. А там же дизентерия бушует! И я сказал себе тогда: «Только выжить!» И тут меня прошибла скупая мужская слеза. «Только выжить!!!» Вот мои первые впечатления от армии.
Но потом в казарме, когда всех стали стричь, мне было легче, так как я подстригся наголо еще дома, в Люберцах. «Старики» стригли молодых, всячески прикалываясь. А я взял в руки гитару и извлек пару аккордов, чем сразу вызвал интерес к своей персоне. Потом ко мне присоединился мой бас-гитарист Леша, мы с ним спели — и смотрим: человек двадцать вокруг нас уже собралось. «Вы, — говорят, — откуда такие, пацаны?» А мы им взяли и соврали! «Мы, — говорим, — из «Самоцветов»!» А так как по уровню мы играли вполне прилично, то нам даже и поверили. В итоге «старики» нас пригрели, и через четыре месяца мне предложили… сделать ансамбль.
Вернее, это я всех смог убедить, что у нас в части надо организовать музвзвод. Перед этим моя жена Галя (тогда она была еще только моей подругой) и Лешина невеста погрузили наши гитары в контейнер и прислали их нам в Талды-Курган. Как народ увидел электрогитары, так все и офигели, после чего нас откомандировали домой, чтобы мы привезли оставшуюся аппаратуру. Ту, на которой мы до армии играли в Люберцах на танцах. Мы все забрали — и усилки, и микрофоны, только барабаны мы нашли местные — с филармонией договорились.
Так мы организовали музвзвод! И два года мы играли в армии музыку. Мы летали на самолете с гастролями по частям, давали шефские концерты для гражданских организаций, принимали участие в различных конкурсах. Даже на похоронах играли. Более того, играть на похоронах для нас, солдатиков, было счастьем, потому что нас там и кормили, и поили. Ближе к дембелю дело дошло до того, что я по неделе, а то и по две жил в Талды-Кургане и — переодетый — играл на местных танцах.
В армии мы все перезнакомились: кто из Ташкента, кто из Душанбе, кто из Благовещенска — и до сих пор мы дружим».
Гастрольные байки
Валерий Кипелов рассказывал, как вместе с ансамблем «Лейся, песня» он ездил на гастроли в Афганистан:
«Афганцы называли меня «Русский Ахмат-Заир» — «шурави Ахмат-Заир». Был у них такой певец, по популярности — как наш Высоцкий, и был у него роман с дочкой не то Амина, не то шаха… Короче, «замочили» его. В «Лейся, песня» со мной был Колька Расторгуев и еще один парень — мы все трое его песни пели. Мы же не только перед войсками выступали, но и перед населением, на площадях, в каком-то колледже. Но если ребята его песни разучили на двоих, то я пел сольно. В Баграме, например, послушать нас пришли настоящие душманы: смотрю, какие-то небритые типы всех из первых рядов погнали, а сами уселись и слушают. Концерт кончился — ушли. Спрашиваю у наших: «Кто это был?» — «А, душманы! Говорят, хотим русского Ахмат-Заира послушать. Если пустите — обеспечим охрану, нет — взорвем чего-нибудь». Ну, наши орлы и договорились…
«Орлы» из нашей охраны пару раз у говорили меня спеть в магазинах тамошним продавцам, чтобы сбить цену на покупки. Входят, говорят им: «Это — русский Ахмат-Заир. Он поет ваши песни». Тут выходил я и пел, и в результате торговцы сбрасывали цены вдвое…»