Дважды Герой

Дважды Герой

Горячие, тяжелые дни июля 1941 года.

Враг, вероломно напавший на нашу родину, используя преимущество внезапности, рвался в глубь страны.

Врага надо было обескровить, остановить, и особый полк Супруна, прибыв на место, с ходу вступил в бой.

Летчики полка, ядро которого составляли испытатели, отважно дрались, следуя примеру своего командира, который в каждом бою или разведке первым бросался в самые опасные места.

Именно последнее являлось причиной того, что начштаба и замполит, нервно и часто поглядывая на часы, до рези в глазах всматривались в горизонт. Время, на которое хватало бензина в самолете Супруна, истекало.

Минутная стрелка часов начштаба отсчитала просроченные десять минут, когда он, едва удержавшись, чтобы не подпрыгнуть от радости, сказал деланно-спокойным тоном:

— Идет!

— Где ты его увидел? — спросил, щуря глаза, замполит.

— Вот! — ответил начштаба, показывая пальцем точку на северо-западе.

Самолет несколько минут спустя сел, подрулил к стоянке, и Супрун легко соскользнул с крыла наземь.

Водворив на место чуть съехавшую в сторону пряжку ремня, начальник штаба твердым шагом направился навстречу командиру.

Повторяя про себя приготовленную речь, начштаба собирался тут же выложить, наконец, все, что у него наболело на сердце.

Он хотел сказать командиру, что весь полк отчаянно переволновался из-за его задержки, что он, начальник штаба, устал получать замечания от командования за то, что его, Супруна, недостаточно берегут и дают ему соваться в самые рискованные дела. Кроме того, он попросит учесть, что Супрун для него не только старший командир, но и близкий друг. Начштаба козырнул и хотел уже было открыть рот, но командир, не выслушав рапорта, возбужденно заговорил первым:

— Вот что, старина! Есть одно срочное дело. В этом месте реки, — Супрун показал карандашом точку на карте, лежавшей под прозрачной крышкой планшета, — немцы наводят переправу. Там накапливаются танки, машины и обозы.

— Хотят, наверно, незаметно проскочить к нам в тыл, — вставил начштаба.

— Вот именно, — подтвердил Супрун. — Их намерение ясно, и по гансам нужно как следует стукнуть.

Забыв про заготовленную речь, начштаба осторожно спросил:

— А точно ли это немцы?

Его вопрос не был праздным: фронт в те дни представлял «слоеный пирог», обстановка менялась с каждым часом, и ошибиться, глядя сверху, было не так трудно.

— Я прошелся над ними на такой высоте, — ответил Супрун, — что, выпусти я шасси, снес бы колесами голову не одному фрицу. Так что я имел возможность достаточно хорошо разглядеть их форму. Немцы это!

— Какие будут приказания? — вытянулся начштаба.

— Подвесить бомбы, пополнить боекомплекты, снарядить и хорошо осмотреть машины. Через два часа, когда их там скопится побольше, всем полком вылетим на штурмовку.

Через час командир полка инструктировал летный состав:

— Мы еще до войны испытывали применение этих истребителей для штурмовых действий. Получилось тогда неплохо, так что кое-какой опыт у нас есть. Теперь мы должны его как можно лучше применить. Заходить для атаки будем вот откуда. — Супрун легонько провел по карте указкой. — Держаться всем дружно, оберегать друг друга. После бомбежки раза два-три из пулеметов прочешем. Ясно?

Полк Супруна появился над целью внезапно для врага. У переправы началась паника. Немцы, потеряв голову, разбегались в стороны, лезли под машины, в кюветы, чтобы спастись от бомб, снарядов, пуль. Загорелись и начали рваться машины с боеприпасами и горючим. Находившиеся вблизи конные упряжки бешено ринулись куда попало.

Лишь через несколько минут затрещали немецкие зенитки, и Супрун увидел, как самолет Кругликова, пикируя на цель, взорвался в воздухе от прямого попадания.

Кругликов был молодой, способный летчик-испытатель. Кроме того, это был веселый и славный парень, хороший товарищ.

У Супруна больно защемило сердце. Не помня себя от злости, он громко закричал по радио:

— Еще раз дадим им, братцы! За Кругликова! В атаку!

И они еще раз яростно ударили по врагу, хотя и пришло уже время возвращаться домой, так как кончалось горючее и боеприпасы.

Когда они сели, Супрун сказал командирам эскадрилий:

— Надо собрать все ценное имущество и немедленно убираться отсюда. Немцы наверняка сегодня ночью прилетят рассчитаться за переправу, а в сигнальщиках, прячущихся в окружающих лесах, у них недостатка нет. То и дело по ночам ракеты пускают.

— Одна машина у нас в ремонте, — заметил инженер, — с нее мотор снят. Как с ней быть?

— Оставить здесь и при ней ремонтную бригаду, — ответил Супрун. — Пусть ремонтируют и охраняют.

Под вечер полк Супруна снялся с места и перелетел на другую площадку. Туда же на грузовиках отправили и все полковое хозяйство.

Вечером, на разборе итогов боевого дня, Супрун говорил:

— Нужно привить использование этих истребителей для бомбежки и штурмовки. Пусть бьют по автоколоннам, паровозам, железнодорожным составам, мостам. Результат будет хороший! Надо как следует разработать тактику этого дела и распространить среди других авиачастей.

И тут же командир полка выделил специальную бригаду, поручив ей заняться этим вопросом.

Наутро со старой летной площадки пришли двое: техник и моторист. Механика с ними не было. Техник начал было по форме докладывать Супруну, но тот, не дождавшись конца доклада, перебил:

— А третий где?

— Убили, — тихо ответил техник. — Всю ночь бомбили «Юнкерсы». Семьдесят штук… Площадку будто перепахали: вся изрыта. Истребитель, стоявший в ремонте, сгорел. А из леса кто-то сигналил. Механик схватил пару гранат и бросился туда. Вдруг мы услышали, как полоснула автоматная очередь, и побежали на выстрелы. Но он уже был мертв, и мы никого не нашли там. Ушел, мерзавец.

— Эх, черт! — с сожалением сказал Супрун. — И парня жаль, и жаль, что временная площадка мала и непригодна для ночных полетов, иначе можно было бы показать немцам, где раки зимуют. Ладно! В долгу не останемся, отплатим!

Полк Супруна вел успешные воздушные бои с врагом. Здесь, в небе Белоруссии, борясь против отборных и численно превосходящих частей корпуса Рихтгофена, летчики-испытатели Кубышкин, Хомяков, Кувшинов и другие летчики полка за первые же дни войны успели открыть и приумножить счет одержанных побед.

Летчики каждый день подводили итоги боев, делясь выводами, обобщая их. На одном из разборов, подытоживая опыт, Супрун говорил:

— Фрицы пока что ничего нового не придумали. Машины те же. Вы их в свое время испытывали и свойства их знаете. Правда, на сегодняшний день у них самолетов больше. Зато наши лучше. Так что у нас есть полная возможность подравнивать счет. Кроме того, наши заводы, — мы это и у себя в полку чувствуем, — добавляют нам все больше машин, и недалек тот день, когда у нас их будет больше. От нас немало зависит, чтобы этот день наступил быстрее. Вот мой вчерашний бой с «Ме-110». Интересный бой. Я его атаковал сзади, с первого захода не сбил и проскочил вперед. Тут он погнался за мной и жарил вслед из всех своих шести точек. Я — вверх. Он — за мной. Я, конечно, знаю, что в наборе высоты ему за мной не угнаться. Вы это тоже знаете, летали на «Мессере», но немец-то этого не знал и лез вверх. Ну, думаю, надо его обязательно угробить, и как-нибудь похитрее. Сбавил скорость — и давай его на высоту заманивать. А он уж обрадовался. «Догоняю», думает и пускает по мне целые снопы снарядов и пуль. А я держусь рядом, прямо над его кабиной, но так, что захочет он прицелиться — обязательно надо ему нос машины сильно задирать, а я в это время отойду дальше. Ну, и получается, как в пословице: близок локоток, да не укусишь. А немец в такой азарт вошел, что обязательно укусить хотел. Забылся он, передрал машину, затрепыхал крыльями, потерял скорость и тюкнулся носом вниз. Я только того и ждал. Перевернулся ранверсманом — и за ним. С одной очереди сбил. Вот вам преимущество нашей машины перед немецкой! Из этого надо делать выводы, как лучше драться с немцами, и этот опыт следует сделать достоянием строевых летчиков наших воздушных сил.

Вскоре группы летчиков-испытателей стали инструктировать летные части по всем фронтам Отечественной войны. Их работа приносила обильные плоды в виде сбитых фашистских самолетов.

Командир истребительного полка особого назначения Герой Советского Союза подполковник Супрун придумывал все новые способы, чтобы возможно быстрее уравнять в численности наши и немецкие самолеты.

Однажды он заметил, что фашисты облюбовали трассу и летают по ней большими и малыми группами. Тогда Супрун принялся устраивать своеобразные воздушные засады. Группы «воздушных охотников», часто ведомые им самим, вылетали на перехват врага.

Таких «воздушных охотников» появлялось все больше и в других авиачастях. «Охотники» бродили по воздушным дорогам, находили и уничтожали противника.

За боевые подвиги и героизм, проявленные в борьбе с фашистскими захватчиками, правительство в июле 1941 года наградило Супруна второй медалью «Золотая Звезда».

Он был одним из первых дважды Героев Советского Союза в Отечественной войне и первым дважды Героем среди летчиков-испытателей.

Слава о Степане Супруне летела по фронту и стране, достигла его родных мест, и земляки с уважением произносили его имя, показывали молодежи станок, за которым Герой когда-то работал, выбирали место, где будет поставлен его бюст, и почтительно кланялись его старикам-родителям.