Битва за Нормандию

Битва за Нормандию

«Снова и снова повторяется то же самое. Гитлер выдвигает оперативные идеи, совершенно не принимая во внимание время, расстояние, войска и припасы, необходимые для их выполнения. Это фундаментальные элементы стратегии, которые необходимы для успеха. Однако Гитлер редко учитывает их». Этот жесткий приговор фюреру произнес генерал Вальтер Варлимонт, заместитель Йодля, во время допроса после войны. Он пытался объяснить, почему союзникам удался прорыв из Нормандии. Ведь в этом районе обороняющийся имел на руках все козыри. Конечно, генерал Гейр фон Швеппенбург прекрасно знал, что вполне возможно провести массовую контратаку силами 2–3 танковых дивизий даже на такой сложной местности. «Мы должны были использовать 1 или 2 часа на рассвете и в сумерках, чтобы наносить удары с ограниченными целями за это время. Я предложил эту «тигриную тактику» Гитлеру. Если атака будет успешной, и мы прорвем фронт, то окажемся среди войск союзников. Это вынудит их авиацию отложить атаки, которые были постоянной угрозой для наших танковых войск. Наши коммуникации могли оказаться под ударами с воздуха, но цель это оправдывала», — писал он после войны. Допрашивавший его лейтенант Роберт У. Фай вспоминал, что фон Гейр был заметным человеком, «на котором совсем не сказались прожитые годы, хотя он прослужил в германской армии уже 43 года. Он был по-прежнему высоким и крепким, чуть седые волосы и очень доброе лицо. Он больше походил на школьного учителя, чем на отставного офицера. Так как он хорошо говорил по-английски, допрос велся на этом языке. Генерал фон Гейр рассказывал очень живо, помогая себе руками».

Все остальные старшие германские танковые офицеры на допросах дружно объясняли неудачи в Нормандии вмешательством Гитлера. Они также обвиняли один другого в применении неправильной тактики. Например, Гудериан, который был генеральным инспектором танковых войск и потому не отвечал за оперативное командование, охотно согласился со следователем (август 1945), что отказ от удара танками по плацдарму был ошибкой. В этом заключалось принципиальное различие между ним и Роммелем.

Я был во Франции в апреле 1944 и спросил Роммеля, что он думает об использовании танков. Я предложил отвести танковые дивизии (как сделали фон Рунштедт и фон Гейр), чтобы сформировать танковую армию севернее Орлеана. Роммель полагал, что мы должны держать танковые дивизии на предполагаемых участках вторжения, которое он ожидал в устье Соммы возле Дьеппа… Поэтому в районе настоящей высадки оказалось совсем немного танковых дивизий… В мае 1944 я предложил Гитлеру отвести танковые дивизии и расположить их в районе Ле Мана, но тот отказался. Это и было настоящей причиной, по которой танковые дивизии не попали в район высадки. Мои предложения до битвы и в ее ходе были отвергнуты Гитлером на основании мнения Роммеля и фон Клюге. Гитлер сказал, что генералы на фронте правы, а мои советы ошибочны.

Во время нового допроса через 3 года лейтенант Роберт Фай заметил, что Гудериан не был столь эффектной фигурой, как можно было бы ожидать. Он был невысоким и худым человеком, выглядевшим на все свои 60 лет. «Он выглядел очень добрым человеком, достаточно веселым, несмотря на обстоятельства. В ходе допроса он выказал прекрасное чувство юмора и производил впечатление быстро соображающего человека, хотя допрос велся не на родном его языке».

«Эпсом» и «Гудвуд»

Союзники провели две исключительно сложные операции, названные «Эпсом» (26 июня — 1 июля) и «Гудвуд» (18 июля — 20 июля), в ходе которых обе стороны понесли тяжелые потери, в том числе и в танках. Разумеется, эти операции отвлекали большую часть немецких танков, поэтому против американцев остались только 2 танковые дивизии (Учебная и 2 СС). Однако наступление англичан и канадцев постоянно срывалось такими мелкими блестящими операциями, как атака крошечного подразделения «Тигров» Михаэля Виттманна. В Виллер-Бокаже он в одиночку задержал наступление всей британской 7 танковой дивизии, уничтожив авангард. Англичане потеряли 25 танков, 14 транспортеров и 14 полугусеничных грузовиков. За этот бой Виттманн был награжден Мечами к своему Рыцарскому Кресту. Ему предложили безопасную работу в учебном подразделении, однако он отказался. Через несколько недель, 8 августа, он погиб южнее Кана в бою с английскими «Шерманами». Виллер-Бокаж несомненно был самой знаменитой стычкой мелких танковых подразделений на всю войну, а Виттманн вошел в историю. По словам Мейера «он умер так же, как и жил — отважно и стремительно, живым примером для своих гренадеров».

Целью операции «Эпсом» было окружение Кана. Главный удар наносил VIII корпус генерала сэра Ричарда О’Коннора. Ведущую роль должна была сыграть 11 танковая дивизия генерала Пипа Робертса. Но в результате все осталось на своих местах, хотя обе стороны понесли тяжелые потери. Например, за 5 дней 15 шотландская дивизия потеряла четверть солдат, погибших за всю войну! Монти был восхищен усилиями О’Коннора. «Мой дорогой Дик. Я рад лично поздравить тебя и весь 8 корпус с превосходными действиями во время ваших атак в долине Одона. Весь корпус сражался прекрасно и показал отличный наступательный дух. Ваш вклад в выполнение общего плана битвы неизмерим».

Генерал Пип Робертс чудом уцелел в начале операции, когда подорвался на мине на необозначенном минном поле. Это был первый танк, потерянный 11 танковой дивизии в этой войне! В этот же первый день был убит бригадный генерал Джон Карри, командир 4 танковой бригады. Его место занял бригадный генерал Майкл Карвер, который командовал бригадой до конца войны. В конечно итоге он стал фельдмаршалом. Это был первый в истории офицер Королевского Танкового Полка, который дослужился до высшего звания. Но в 1944 ему было всего 29 лет, и Карвер был самым молодым бригадным генералом в армии. Впрочем, его начальник был самым молодым командиром дивизии.

За «Эпсомом» последовали еще две операции — «Виндзор» и «Юпитер». Следующим был «Гудвуд». Директива Монтгомери требовала от 2 Армии иметь в готовности крупные танковые силы для операций восточнее реки Орн в районе между Фалезом и Каном. Было решено, что О’Коннор будет командовать корпусом из 3 танковых дивизий — 7, 11 и Гвардейской., хотя он утверждал, что этот пост должен занять действующий здесь Крокер. Он сам не знал района, а войска не знали его корпусной штаб. Однако О’Коннор получил резкий нагоняй от Монтгомери, который писал: «Вы должны понимать, что в моем представлении не существует такой вещи, как постоянная организация корпуса. Дивизии сводятся в корпуса как того требует боевая ситуация, и это значительно помогает выигрывать бои».

Потери и командиры

Несомненно, что продолжающиеся воздушные атаки оказали желаемый эффект на немецкие танковые войска, вызвав тяжелые потери. По оценке Роммеля к середине июля он потерял 225 танков, а взамен получил маленькую горстку. Когда Кейтель спросил фон Рунштедта, что следует делать, тот ответил: «Заключать мир, дураки!» В награду за свою честность он был немедленно снят и заменен фельдмаршалом Гансом Гюнтером фон Клюге, который все еще оставался «человеком Гитлера». Фюрер не только дважды повышал его в звании, но и вручил множество наград. В день своего 60-летия фон Клюге получил большую денежную сумму. Но, несмотря на это, фон Клюге не был убежденным нацистом. Скорее, он был «внутренним уклонистом». После покушения на Гитлера 20 июля 1944 фон Клюге покончил самоубийством, однако прямых доказательств его причастности к заговору нет. Скорее всего, он просто испугался, что Гитлер расквитается с ним за неудачную кампанию в Нормандии, когда он допустил окружение крупных германских сил у Фалеза. Его заменил другой любимчик Гитлера, фельдмаршал Вальтер Модель. Известный в войсках, как «лев обороны», Модель был энергичным и упрямым командиром, Это был один из немногих высших немецких офицеров, который осмеливался спорить с Гитлером, и фюрер уважал его за это. Модель, который потом стал командующим группой армий «В» отвечал за планирование и проведение контрнаступления в Арденнах. 21 апреля 1945 он застрелился, только чтобы не сдаваться, после того, как его группа армий попала в окружение в районе Рура. «Фельдмаршалы не сдаются», — так он отозвался о поступке Паулюса в феврале 1943.

Еще более серьезной была потеря Роммеля. Истребитель КВВС обстрелял его машину 17 июля возле Ливаро. Череп Роммеля был пробит в 3 местах, скула была раздроблена, и серьезно пострадал левый глаз. Это был конец его военной карьеры. Его последние дни во Франции были несчастливыми. Фон Клюге прибыл туда с сильным предубеждением против Роммеля. Он заявил в присутствии штабистов Роммеля, что тот привык не исполнять приказы. Роммель пришел в бешенство и потребовал письменных объяснений. Позднее, когда фон Клюге совершал инспекционную поездку, он переменил свою точку зрения и полностью согласился с предсказанием Роммеля, что «неравная борьба близится к концу». Разочарование Роммеля в фюрере усиливалось. Он безмолвно поддержал заговорщиков, хотя сначала склонялся к отстранению Гитлера от власти, а не к убийству. Когда его участие в заговоре было раскрыто, ему предложили или покончить с собой, или предстать перед судом. Это означало публичный позор, казнь и вполне возможные репрессии против семьи. Поэтому 14 октября Роммель принял яд, хотя официально было объявлено, что он скончался от ран. Через 4 дня ему были устроены торжественные похороны. Гитлер объявил день национального траура. Фон Рунштедт прочил надгробную речь, завершив ее словами: «Его сердце принадлежало фюреру». Таким образом, обман продолжался до конца и после.