«ПРЫЖОК» НЕ СОСТОЯЛСЯ
«ПРЫЖОК» НЕ СОСТОЯЛСЯ
Особую головную боль доставляли Агаянцу, конечно же, разведывательные службы Германии, достаточно прочно обосновавшиеся в Иране, во многом благодаря тому, что престарелый шах Реза открыто симпатизировал Гитлеру.
В районе Тавриза, в частности, активно действовала группа Шуль-це-Хольтуса. Этот резидент абвера, военной разведки, вначале вполне официально выступал в качестве генерального консула Германии в Тавризе. Но затем перешел на нелегальное положение, превратившись в муллу с красной от хны бородой. Летом 1943 года, незадолго до встречи «большой тройки», он получил приказ из Берлина обосноваться у кашкайских племен в районе Исфагани. Вскоре туда были сброшены парашютисты из команды Отто Скорцени, оснащенные радиопередатчиком, взрывчаткой и целым арсеналом всевозможного оружия.
Почти одновременно с Шульце-Хольтусом на нелегальное положение перешел резидент гестапо Майер, группа которого действовала в непосредственной близости от иранской столицы. Сам Майер преобразился из германского коммерсанта в иранского батрака, работавшего могильщиком на армянском кладбище. Накануне тегеранской конференции к нему также были сброшены шесть парашютистов-эсэсовцев Скорцени.
Шульце-Хольтус и Майер поддерживали постоянную связь с Берлином и между собой, а повседневную работу координировали с главным резидентом абвера в Тегеране Миллером.
Таковы были основные звенья механизма, призванного обеспечить успешное выполнение операции «Дальний прыжок». Отто Скорцени, разумеется, не подозревал, что каждый его шаг надежно контролируется Иваном Агаянцем и что с наступлением дня «X» группы Шульце-Хольтуса и Майера будут молниеносно выведены из игры. И никакого «прыжка» не будет.
С Миллером же приключилась такая история. Располагая данными о том, что этим асом абвера долго и настойчиво занимается британская Сикрет интеллидженс сервис, Агаянц предложил англичанам объединить усилия. С обоюдного согласия было решено самого Миллера до поры до времени не трогать, дабы выявить всю его агентуру, все связи в иранском истеблишменте. Однако это джентльменское соглашение было нарушено англичанами, которые, даже не поставив в известность своих советских коллег, захватили Миллера буквально за день до начала работы тегеранской конференции.
И. И. Агаянц (слева) с резидентом КГБ в Бирме А. Я. Скотниковым. 1965 год
Информация о «Дальнем прыжке» была доведена В. М. Молотовым до Аверелла Гарримана, тогдашнего посла США в Москве, входившего в состав американской делегации в Тегеране. Одновременно было передано предложение Сталина о том, чтобы Рузвельт, по соображениям безопасности, поселился в советском посольстве. Американский президент принял это предложение к явному неудовольствию Уинстона Черчилля. Ведь Рузвельту предлагали поселиться в посольстве Великобритании, территория которого примыкала к советскому посольству. Но предложение англичан осталось без ответа.
В течение одной ночи для Рузвельта и его обслуживающего персонала были оборудованы несколько комнат в основном здании посольства СССР, куда он сразу же переехал. «Во время тегеранской конференции, — вспоминает Елена Ильинична, — в наших комнатах и квартире посла разместились Сталин, Молотов, Ворошилов и Микоян. Для Рузвельта подготовили специальное помещение. Наша же семья переселилась в апартаменты, где когда-то был шахский гарем. До дома, где проходили заседания, было метров пятьсот. Я работала на конференции стенографисткой…
В один из дней все мы были подняты на ноги. Во время переговоров в конференц-зале Рузвельт что-то написал на листке бумаги и через своего помощника передал Черчиллю. Тот прочел, написал ответ и возвратил записку Рузвельту. Сталин не показал недовольства, но сразу же после переговоров вызвал Ивана Ивановича к себе и велел хоть из-под земли достать злополучный листок, чтобы раскрыть «тайную переписку». Бумажку достали и немедленно доложили. «Сэр! У Вас расстегнулась ширинка», — было написано рукой Рузвельта. Черчилль ответил: «Старый орел не выпадет из гнезда». Сталин был очень доволен, что англо-американский сговор ограничился столь невинным предметом. К слову сказать, Рузвельт ни разу не ездил к Черчиллю в резиденцию. Пребывал все время на территории советского посольства».
С 28 ноября по 2 декабря тегеранская резидентура работала в круглосуточном режиме. Был задействован весь агентурный аппарат. Вся заслуживающая внимания информация незамедлительно докладывалась Иваном Ивановичем самому «дяде Джо». Свои же профессиональные проблемы советские разведчики решали сами. «Даже мне приходилось участвовать в драматических мероприятиях но ликвидации вражеских агентов, — признавалась Елена Ильинична, которая была не просто супругой резидента, но и оперативным работником, завершившим свою двадцатилетнюю службу во внешней разведке в звании капитана. — Одно из таких мероприятий проводилось вместе с нашими военными. Помнится, один из наиболее зловредных для нас иностранных агентов, действовавших в Тегеране, вдруг начал усердно ухаживать за мной. Наша военная разведка получила задание вывести его из игры. Был совместно разработан план моего «свидания» с ним, во время которого предусматривалось накинуть на ухажера специально сшитый мешок и связать его.
Затем предстояло в таком виде доставить на автомашине по назначению, что и было сделано».
И. И. Агаянц проработал в Иране до весны 1946 года. Периодически выезжал в Алжир для встреч с генералом де Голлем и его ближайшими сподвижниками. Выполнял и другие задания Москвы, в том числе и достаточно деликатные. В частности, ему довелось несколько раз инкогнито посещать районы Ирана, населенные курдами, которые подняли восстание против шахского режима, а заодно и Москву объявили своим врагом, поскольку, мол, она дружит с шахом. В результате обстоятельных и умело проведенных Агаян-цем бесед с влиятельными старейшинами и религиозными лидерами курдских племен ненужная Москве «головная боль» была полностью снята.