БЛЕСТЯЩАЯ КАРЬЕРА С ПЕЧАЛЬНЫМ КОНЦОМ
БЛЕСТЯЩАЯ КАРЬЕРА С ПЕЧАЛЬНЫМ КОНЦОМ
Вот уже много лет Калугин не покидает США. В пригороде Вашингтона у него двухэтажный домик за 120 тысяч «зеленых». Перед фасадом — лужайка. Еще у него — серебристого цвета «БМВ» и любимая жена, которая прекрасно готовит обожаемые им океанские крабы. Прямо, как в «Белом солнце пустыни». Помните слова Абдуллы: «Хороший дом, любящая жена… Что еще нужно мужчине, чтобы скрасить старость?!»
Ан, нет! Калугину не по себе. Состояние душевного дискомфорта не покидает его. И есть от чего. У Гундарева, Богатого, Шевченко и прочих предателей не возникало никаких проволочек с получением «зеленой карты» — вида на жительство. Она как бы входила в оплату за содеянное. А ведь они — мелюзга по сравнению с ним, бывшим генерал-майором КГБ, бывшим начальником внешней контрразведки ПГУ, бывшим Почетным чекистом и т. д. и т. п. Почему же именно для него получение «зеленой карты» выросло в целую проблему? «Пока глухо. Каменная стена, — жаловался он своему закадычному другу Михаилу Любимову. — И никто не объясняет, в чем дело. Одни слухи. Например, говорят, что пенсионеры ЦРУ резко возражают. Ох уж эти ветераны!»
Неужели генералу-предателю невдомек, что дело-то не в ветеранах, а в нем самом!
…Его служебная биография началась 14 августа 1952 года, когда его отец, лейтенант госбезопасности, обратился к своему руководству с просьбой о зачислении сына в Ленинградский институт иностранных языков МГБ СССР. В те времена «лейтенант госбезопасности» звучало весомо, не так, как сейчас. И конечно же просьбу Калугина-старшего удовлетворили. А Калугин-младший не жалел сил, дабы не ударить лицом в грязь, не бросить тень на отцовское поручительство.
«Я пришел работать в органы госбезопасности добровольно и сознательно. У меня не было ни малейших сомнений в том, что путь, на который наша страна встала в 1917 году, — единственно правильный путь развития общества». Это — признания самого Калугина.
В 1956 году он с красным дипломом окончил институт и начал головокружительную карьеру в советской разведке. В 1974 году, в сорок лет, Калугин уже генерал-майор и начальник управления «К» — внешней контрразведки. Тогда, говоря о его личных и деловых качествах, комитетские руководители разных рангов непременно отмечали природный ум, солидную профессиональную подготовку, начитанность, умение привлекать к себе людей, организаторские способности. И вдруг в 1979 году все рухнуло, как карточный домик. Калугина отлучили от разведки, перевели в Ленинград на должность заместителя начальника УКГБ. Стремительный взлет и не менее стремительное падение. В чем же дело?
Официальная версия — снижение результативности внешней контрразведки — была рассчитана на то, чтобы скрыть истинную причину.
…В конце 70-х годов один из сотрудников ЦРУ инициативно предложил свои услуги чешской разведке.
Таких называют «доброжелатель». Чехам захотелось посоветоваться с руководством ПГУ. Для решения вопроса на месте в Прагу вылетел Калугин, который убедил чехов в том, что они имеют дело не с «доброжелателем», а с типичной «подставой», с помощью которой ЦРУ рассчитывает учинить какую-то провокацию. Чехи прислушались к совету советского контрразведчика № 1. Но вскоре по своим каналам узнали, что «цэрэушник» был все же «доброжелателем», что его арестовали в США и упрятали за решетку. Кто же его заложил? В Праге стали анализировать и пришли к выводу, что с чешской стороны утечка информации начисто исключалась. Значит, просочилась из ПГУ?! Калугину пришлось писать объяснение, которое выглядело весьма туманным и невнятным.
«В 1979 году, — отмечает в своих мемуарах тогдашний шеф советской разведки В. Крючков, — руководство КГБ СССР приняло решение перевести Калугина из разведки в ленинградское управление КГБ. Появились сигналы о настораживающем интересе к нему со стороны американских спецслужб. Инициатива перевода Калугина исходила не от меня, а от Андропова… До сих пор полагаю, что Андропов не раскрыл мне полностью карт, не сказал, что послужило истинной причиной перевода Калугина в Ленинград. Видимо, у него были какие-то материалы, которыми он не счел нужным со мной поделиться: то ли они еще не отличались достоверностью, то ли на этот счет были какие-то другие соображения. Во всяком случае, на мое замечание, не стоит ли повременить, поглубже разобраться в Калугине, Андропов ответил категорическим отказом, сказал, что решение принято и что со временем я тоже приду к выводу о его правильности».