ОПЕРАЦИЯ «ГРИДИРОН»

ОПЕРАЦИЯ «ГРИДИРОН»

Лесли Джеймс Беннет родился в 1920 году в семье шахтера из Южного Уэльса. В мае 1940 года был призван на военную службу, которую проходил в подразделении радиоразведки на Мальте, в Италии и Египте. После окончания военной службы приехал в Лондон, где поступил в Британскую службу правительственной связи и вскоре был командирован в Стамбул. Там ему довелось какое-то время работать под началом резидента МИ-6 Кима Филби. В 1950 году Беннета перевели в Австралию, где он женился на местной гражданке по фамилии Хизер. В июле 1954 года Беннет вместе с женой перебрался в Оттаву и устроился на работу в штаб-квартиру Королевской канадской конной полиции (КККП), самой престижной в Канаде службы контрразведки.

Высококлассный профессионал, Беннет стал уверенно, ступенька за ступенькой, подниматься по служебной лестнице. К 60-м годам он уже дослужился до ранга супер-интенданта и должности заместителя начальника КККП. На него возлагалась вся работа, связанная с выявлением и пресечением «подрывной деятельности» советской разведки в Канаде.

Но если профессионализм Джима Беннета, его деловая репутация и многоплановый опыт ни у кого не вызывали сомнений, то присущая британцу самоуверенность и заносчивость, манера общения с окружающими и даже внешний вид порождали совсем иные эмоции. Длинные, как у хиппи, волосы и всегда один и тот же твидовый пиджак с нашитыми на локтях замшевыми заплатками вызывали у с иголочки одетых аккуратистов элитной королевской полиции едва скрываемое раздражение. В КККП свято чтили старые традиции и на «варягов», таких как Беннет, смотрели зачастую как на «обслуживающий персонал», которому неведома суровая школа строевой муштры.

Выбившемуся из низов сыну шахтера явно не хватало ни такта, ни выдержки в отношениях не только с подчиненными, но и с начальством. Его строгость граничила с грубостью, а настойчивость и пунктуальность — с мелочной придирчивостью. Одним словом, «неистовый Джим», что называется, достал многих. И хотя он входил в число ведущих офицеров контрразведывательных служб западного мира, появись на него компромат, в желавших реализовать его недостатка не было бы…

Один из советских дипломатов в Монреале, которого Беннет считал сотрудником КГБ, регулярно выезжал из Канады в страны Южной Америки. Решив выяснить, с кем он там встречается, «неистовый Джим» обратился в контрразведку ЦРУ с просьбой во время очередной поездки дипломата установить за ним наружное наблюдение по всему маршруту.

Случилось так, что через пару-тройку недель Беннету нанес визит Хайнц Херре, представитель западногерманской разведки (БНД) при ЦРУ. К великому удивлению Беннета, немец рассказал ему о своей поездке в Южную Америку, причем по тому же маршруту, что и советский дипломат. Со свойственной ему прямотой Беннет поинтересовался у собеседника, не пересекались ли их дороги. И хотя ответ был отрицательным, Беннет все-таки связался с ЦРУ, изложил суть разговора с Херре и подчеркнул, что у немца «лицо побелело», когда ему пришлось отвечать на «каверзный вопрос».

Не отреагировать на такой сигнал американцы не могли. И за представителем БНД было установлено негласное наблюдение, которое, однако, не выявило ничего предосудительного. Херре был чист.

Надо сказать, что службу контрразведки ЦРУ в тс годы возглавлял Джеймс Энглтон, которому везде и всюду мерещились «кроты». Сначала он навел порядок в советском отделе ЦРУ — добился перевода на несекретную работу или даже увольнения 60 из 300 сотрудников отдела, имевших российские корни или родственников в Советском Союзе. Затем взялся за Англию, Францию и прочих союзников США. Действовал с размахом: под подозрением у него оказались руководители английской разведки — МИ-5, западногерманской БНД и ряда других стран. На британского премьера Гарольда Вильсона как на «установленного агента КГБ» было заведено специальное досье под кодовым названием «Оутшиф». В причастности к советской разведке был заподозрен Вилли Брандт, занимавший в 1969 — 1974 годах пост канцлера ФРГ. Не обделил своим вниманием Энглтон и высокопоставленных соотечественников. К числу «возможных агентов КГБ» были отнесены Генри Киссинджер, советник по национальной безопасности при президенте Ричарде Никсоне, и Арманд Хаммер, создатель и многолетний президент нефтяной компании «Оксидентал петролеум». Бывший посол США в Москве Аве-релл Гарриман считался «советским агентом еще с 30-х годов».

Зацикленность Энглтона на борьбе с «кротами» переросла в паранойю после того, как он узнал, что Ким Филби, с которым он поддерживал не только служебные, но и достаточно близкие личные отношения, оказался советским разведчиком. Так что главный охотник на «кротов» не мог оставить без внимания тот факт, что Беннет, бросивший тень подозрения на благоверного Хайнца Херре, когда-то работал под непосредственным руководством Кима Филби в английской резидентуре в Стамбуле. И в 1967 году по личному указанию Энглтона служба внешней контрразведки ЦРУ завела дело на «неистового Джима» как на возможного агента КГБ, хотя никаких прямых или хотя бы косвенных улик против него не было.

Следующий шаг Энглтона — подключение к этому делу руководства КККП. В 1969 году там была создана группа из нескольких специально отобранных ветеранов, которым предписывалось в условиях строжайшей секретности тщательно проверить все оперативные дела, к которым был причастен «неистовый Джим», и дать однозначный ответ на вопрос, является ли заместитель начальника КККП советским агентом. Чтобы не вызвать подозрений у самого Беннета, его повышают в должности и назначают руководителем специально созданной службы «И» (наружное наблюдение и технические операции). Одновременно на него заводится сверхсекретное дело оперативной разработки, которая вскоре получила кодовое название «Гридирон» — «Решетка для пыток».