Антипатия двух гениев

Я практически пять лет отдал Луне. Ведь в 1962 году вышло постановление, подписанное лично Никитой Сергеевичем Хрущевым, о создании космического корабля для облета Луны и применения для этого запуска ракеты-носителя «Протон» с разгонным блоком. В 1964 году Хрущев подписал программу о том, чтобы СССР осуществил в 1967 году облет, а в 1968 году – высадку на Луну и возвращение на Землю. В 1966 году было постановление о формировании лунных экипажей – была сразу набрана группа для посадки на Луну.

Первый этап облета спутника Земли должен был быть осуществлен с помощью выведения лунного модуля Л-1 ракетой-носителем «Протон», а второй этап (посадка и возвращение обратно) – на гигантской и мощнейшей ракете Н-1, оснащенной тридцатью двигателями общей тягой 4500 тонн при весе самой ракеты около 2000 тонн. Однако даже после четырех пробных пусков эта сверхтяжелая ракета так и не полетела штатно, поэтому от нее пришлось в конечном итоге отказаться.

Были и другие варианты, например, с использованием 600-тонного двигателя разработки Валентина Петровича Глушко, однако Сергей Павлович Королев от него отказался, так как он работал на высокотоксичном гептиле. Хотя, на мой взгляд, не в этом была причина – просто два лидера, Королев и Глушко – не могли и не хотели работать вместе. В их отношениях были свои проблемы сугубо личного характера…

По мне, так это Глушко все разрушил. Решение так и не приняли, программу завалили. А когда пришел Глушко, он вообще все закрыл.

Глушко долгое время сотрудничали с Королевым, но на последней разработке Королева – ракете Н1 – их пути разошлись. Не получив своего, казалось бы, «законного» места в престижном проекте Н1, Глушко пытался все-таки принять участие в разработке «лунной ракеты» УР-700, создание которой было инициировано рядом главных конструкторов ракетной отрасли. Однако эти работы были прекращены после высадки американских астронавтов на Луне. И Глушко так и не удалось создать двигатели для лунной ракеты. При этом и работы по Н1 были сначала заморожены, а после смены в мае 1974 года главного конструктора (вместо В. П. Мишина назначили В. П. Глушко) и вовсе прекращены. В первый же день новый руководитель королевского КБ объявил Н1 ошибкой, сказал, что он пришел «не с пустым портфелем», и предложил новую концепцию, которая через десять с лишним лет привела к созданию системы «Энергия-Буран». Ну, не испытывал он к Н1 и подобия теплых чувств, он ведь и изначально был против этого проекта. А «дотягивать» чужую машину – на этом славу не заработаешь.

Короче, вот так Глушко поступил со всем наследием Королева. И вот еще: сегодня есть копия заключительного обвинительного листа, где черным по белому написано, кто свидетельствовал против Королева. Там стоят три фамилии: Лангемак, Клейменов и Глушко. В результате, Королев получил десять лет каторги. Так вот: Королев знал, что Глушко в свое время написал на него донос, в результате которого он был осужден. Выйдя на свободу, он об этом узнал, а вот Глушко не знал, что он об этом знает…

Но Сергей Павлович – великий гражданин. Великий. У него злобы не было. И он с Глушко продолжал работать. Но, как он нам сам сказал, параллельно. А потом, после смерти «Главного», с приходом Глушко и даже немножко раньше, началась склока.

И еще вот что Глушко сделал. Лежало на столе у министра обороны представление на меня, на начальника Центра подготовки космонавтов после утверждения на военном совете ВВС и административном отделе ЦК КПСС, но принесли и письмо от Глушко, где он вместе с Береговым просил оградить космонавтов от влияния Леонова.

Получается – донос на Королева. И на меня донос. Я его спрашивал, Валентин Петрович, зачем вы это сделали? «Чтобы ты за ВВС жопу не драл», – так он мне сказал.

Был такой возвращаемый аппарат на три-пять человек. Это «аппарат Челомея». А у Глушко с академиком Челомеем плохие отношения были. И он от меня требовал, чтобы я подписал акт, что этот корабль не надо пускать. А я не подписал.

Я пытаюсь понять, что руководило Глушко. Я понимаю, что это зависть безумная. Я тут прочитал, что после того, как Королева похоронили, Глушко сказал: «Я готов завтра умереть, если такие же похороны будут». Потому что зависть была бешеная.

В общем, все это интересно. И никто об этом не рассказывает.