Глава 18 Клятва Гиппократа

Алан Бим, директор лаборатории «Теранос», к началу вечеринки опоздал. На баскетбольной площадке рядом с бывшим зданием Facebook, из которого компания как раз переезжала, поставили большой белый шатер. Из колонок неслась громкая музыка, а на импровизированный танцпол проецировались изображения гигантских розовых пауков. Открытое пространство за шатром было усеяно тыквами и копнами сена. Вдыхая прохладный воздух ранней осени в Пало-Альто, Алан разглядел Элизабет в толпе наряженных в карнавальные костюмы сотрудников. Она была в длинном бархатном платье с высоким воротником и золотой вышивкой по подолу, а ее светлые волосы были собраны в замысловатую прическу. Идея образа — руководитель «Теранос» явно нарядилась королевой Елизаветой — была в принципе понятна, решил Алан. По оценке Forbes, на 20 октября 2014 года она владела примерно четырьмя с половиной миллиардами долларов, так что Элизабет Холмс и впрямь вошла в монархические круги Кремниевой долины.

Элизабет обожала устраивать корпоративные вечеринки, а празднование Хэллоуина было ее любимым мероприятием в году. По укрепившейся в «Теранос» традиции, на этот праздник выделяли самый большой бюджет. Весь высший менеджмент тоже участвовал: Санни нарядился арабским шейхом, Дэниел Янг ходил в образе Уолтера Уайта — учителя химии, ставшего драгдилером, из сериала «Во все тяжкие». Кристиан Холмс и «братишки» превратились в персонажей из «Убить Билла» Квентина Тарантино.

Обычно напряженная и отстраненная Элизабет любила от души расслабиться на таких мероприятиях. В прошлом году она, как ребенок, вовсю скакала на надувном батуте, а в этом году вместо батута был боксерский ринг, из которого сотрудники пытались по очереди вытолкнуть друг друга, надев огромные надувные костюмы борцов сумо.

Алан собирался нарядиться зомби, что полностью соответствовало его внутренним ощущениям и настроению. Оглядываясь назад, он понимал, что вся история со сменой спокойной работы в Питсбурге и переходом в «Теранос» чем-то напоминала фильм ужасов. Первое время он действительно верил, что компания совершит революцию в лабораторных анализах. Но события последнего года не оставили камня на камне от этой веры. Алан чувствовал себя пешкой в большой и опасной игре с участием пациентов, инвесторов и надзорных органов. В какой-то момент ему пришлось отговаривать Санни и Элизабет от проведения анализов на ВИЧ по разведенным образцам крови из пальца. Трудно было представить себе что-либо более жуткое, чем массовые ошибочные результаты анализов на ВИЧ.

Второй директор лаборатории, Марк Пандори, продержался на должности пять месяцев. Поводом для увольнения стала его просьба к Элизабет согласовывать с ним пресс-релизы и публичные презентации, в которых описывались возможности лаборатории «Теранос». Санни объявил о полной неуместности таких требований и предложил Марку оставить должность в тот же день. Одна из сотрудниц лаборатории пожаловалась Алану, что происходящее в лаборатории настолько неприемлемо с этической точки зрения, что она уже не может спать по ночам, и уволилась.

Алан чувствовал, что и сам скоро не выдержит. Вот уже несколько недель он пересылал десятки рабочих писем на личный электронный адрес. Он знал, что это рискованно, учитывая, как строго в компании следили за всей перепиской, но ему нужно было хоть какое-то подтверждение тому факту, что он неоднократно указывал Санни и Элизабет на проблемы этического и юридического характера. За пару дней до вечеринки он пошел еще дальше и позвонил в адвокатское бюро в Вашингтоне, специализировавшееся на защите «информаторов», сообщавших в правоохранительные органы о незаконной деятельности корпораций. Трубку взяла сотрудница информационного центра, но Алан был готов рассказать о цели своего звонка только непосредственно адвокатам. Он отправил в бюро одну из цепочек переписки с Санни, но боялся, что без дополнительных разъяснений и глубокого понимания правил работы клинических лабораторий там мало что можно было понять.

Да и доказать что-либо было очень трудно. Вся информация в компании была очень фрагментирована, и общей картины происходящего не было ни у кого, кроме Элизабет и Санни. Так, например, Алану закрыли доступ к данным контроля качества. Как можно было оставить без такой информации директора лаборатории — человека, который отвечал за точность и гарантировал достоверность результатов анализов врачам и пациентам? А квалификационные проверки? Перечитав внимательно регламенты CLIA, Алан окончательно убедился, что «Теранос» обманывает всю систему контроля.

«А-а-а-алан!»

К нему приближался Дэниел Янг, отвлекая от мрачных мыслей. Как обычно на корпоративах, Дэниел был изрядно пьян. Выпив, он становился нехарактерно общительным и дружелюбным, но Алан знал, что это не повод делиться с ним своими мыслями — Дэниел в любом случае был начальством. Так что они просто поболтали ни о чем. Тем временем вечеринка потихонечку начала сворачиваться. Некоторые из сотрудников решили переместиться в расположенный неподалеку бар Antonio’s Nut House, Алан и Дэниел решили отправиться с ними.

В баре Алан заметил Кертиса Шнайдера, одного из ученых, работавших в отделе разработки, и подсел к нему. Алан считал Кертиса одним из умнейших людей в «Теранос». У него была докторская степень по неорганической химии, и он проработал семь лет в исследовательском центре Калифорнийского технологического института. Сначала они обсуждали рыбалку — любимое хобби Кертиса, а потом он рассказал Алану, что утром была телеконференция с чиновниками из FDA. Компания пыталась получить официальное одобрение некоторых анализов, проводимых на «Эдисонах». В разговоре один из официальных представителей Управления высказался радикально иначе, чем все остальные, готовые пойти навстречу «Теранос», но коллеги тут же заставили его замолчать. Кертису это показалось странным. Может, этот эпизод ничего и не значил, подумал Алан, но в целом его беспокойство только усилилось. В ответ он рассказал Кертису о том, что творилось с данными контроля качества и что ему закрыли доступ к ним. А потом и об обмане во время квалификационных проверок. На случай если Кертис не понял серьезности сказанного, Алан пояснил: компания нарушала закон.

Подняв глаза, Алан встретил пристальный взгляд Дэниела, наблюдавшего за ними с другой стороны стойки. Его лицо напоминало маску призрака.

Через три недели Алан сидел в своем новом кабинете в Ньюарке, когда раздался звонок от Кристиана Холмса. Большая часть компании переехала в новое здание на Пейджмилл-роуд в Пало-Альто — все, кроме клинической лаборатории, которая отправилась на другой берег залива в огромный производственный комплекс «Теранос», который однажды должен был начать серийное производство тысяч «миниЛабов».

Кристиан хотел, чтобы Алан разобрался с жалобой от очередного врача. Алан обработал уже десятки таких жалоб с того момента, как компания начала работать с настоящими пациентами прошлой осенью. Раз за разом его просили объяснять врачам, что результаты анализов, которым он сам не доверял ни на секунду, были точны и правильны. Эта жалоба стала последней каплей, Алан понял, что совесть не позволяет ему лгать.

Он отказал Кристиану, а Элизабет и Санни написал электронное письмо, в котором уведомлял об увольнении и просил немедленно убрать его имя с лицензии CLIA. Элизабет ответила, что глубоко разочарована его решением. Максимум, на что Алан был готов согласиться, остаться в «Теранос» на месяц, чтобы они смогли найти нового директора лаборатории. Первые две недели из этого месяца Алан провел в отпуске. Он поехал на мотоцикле в Лос-Анджелес к брату, а потом полетел в Нью-Йорк провести День благодарения с родителями. Вернувшись в середине декабря в Пало-Альто, он отправился в новый офис обсудить с Санни передачу дел.

Санни в сопровождении Моны из отдела кадров встретил Алана в вестибюле, проводил его в комнату сразу за стойкой ресепшен и сообщил, что отрабатывать оставшиеся две недели не требуется, он уволен нынешней датой. Санни передал Алану официального вида документ с набранным крупным шрифтом заголовком: «Официальное заявление Алана Бима».

Текст его гласил, что под страхом наказания за лжесвидетельство по законам штата Калифорния он обязуется никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывать конфиденциальную информацию о компании, полученную за время работы. Кроме того, там были слова: «Настоящим подтверждаю, что не владею электронными или физическими копиями какой-либо информации, относящейся к компании “Теранос”, ни в каком виде и ни на каких носителях, включая личные ящики электронной почты, личные портативные и стационарные компьютеры, удаленные и находящиеся в корзине папки, USB-накопители. Их нет в моем доме, автомобиле и любом ином месте».

Не успел Алан дочитать эту фразу до конца, как Санни ледяным тоном процедил: «Мы знаем, что ты пересылал рабочую переписку себе на личный адрес. Так что ты дашь Моне доступ к своему аккаунту, чтобы она могла все проверить и удалить эти письма».

Алан отказался. Он сказал Санни, что у компании нет права вторгаться в его личную жизнь и никаких бумаг он подписывать не будет.

Лицо Санни приобрело пурпурный оттенок — он начал выходить из себя. С выражением глубокого отвращения на лице он покачал головой и обратился к Моне: «Нет, ты посмотри!»

Он снова повернулся к Алану и полным презрения голосом предложил пригласить ему адвоката, чтобы разобраться с этим вопросом.

Идея, что адвокат, нанятый компанией, будет представлять его интересы в споре с той же компанией, показалась Алану верхом абсурда. Он отверг предложение и сообщил, что уходит. Мона отдала ему рюкзак, который оставался в лаборатории, а в обмен потребовала вернуть рабочий ноутбук и телефон. Он так и сделал, успев очистить телефон, сбросив его до заводских настроек. После этого он покинул офис.

В следующие несколько дней в его голосовую почту сыпались сообщения от Санни и Моны. С постепенно нарастающим количеством угроз они требовали одного: Алан должен прийти в офис, дать Моне доступ к личной почте и подписать заявление. В противном случае компания подаст на него в суд.

Алан понял, что в покое его не оставят, юрист ему все-таки нужен. У него были контакты в Вашингтоне, но нужен был кто-то, с кем можно поговорить лично. Он набрал в строке поиска Google: «Адвокат по врачебной халатности и вреду здоровью в Сан-Франциско» — и позвонил по первому попавшемуся номеру. Ответившая адвокат согласилась представлять интересы Алана после того, как он заплатил десять тысяч долларов задатка.

С точки зрения нового адвоката, особого выбора у Алана не было. Юристы «Теранос» вполне могли обвинить его в том, что своими действиями он нарушил условия соглашения о неразглашении. Но даже если это не удалось бы доказать, то его могли втянуть в судебное разбирательство на многие месяцы, если не годы вперед. «Теранос» была одной из самых дорогих компаний в Кремниевой долине, знаменитым единорогом, с практически неисчерпаемыми финансовыми ресурсами. Судебные издержки, которые компания даже не заметит, могли очень быстро разорить Алана. Уверен ли он, что хочет рисковать?

На адвоката давили юристы из Boies Schiller, и она выглядела явно запуганной. Она призывала Алана стереть электронные письма и подписать заявление, сказала, что может отправить в «Теранос» специальное предписание, обязывающее компанию сохранить оригиналы переписки. Никаких способов заставить их соблюдать это предписание не было, но это было все, чем она могла помочь.

В итоге Алан сел за компьютер, вошел в почту и принялся одно за другим удалять письма. К тому моменту, когда он закончил, в корзине было сто семьдесят пять сообщений.

С момента подписания мирового соглашения между Ричардом Фьюзом и «Теранос» прошло девять месяцев. Он отозвал патент, но на самом деле все не мог отпустить эту тему. Первые недели после завершения суда Ричард Фьюз провел в оцепенении. Его жене Лорен пришлось звонить сыну, Джо, чтобы узнать, что произошло, потому что муж отказывался говорить.

Пока длилась тяжба, Фьюз обнаружил, что проще всего ему обсуждать это дело с Филлис Гарднер, с которой давно дружил и которая теперь была профессором на медицинском факультете Стэнфорда. Филлис и ее муж Эндрю Перлман столкнулись с «Теранос» лишь однажды — в момент рождения компании, когда, бросив учебу, Элизабет консультировалась с Филлис насчет своей первоначальной идеи пластыря-анализатора. Ответив, что, на ее взгляд, концепция не имеет реального воплощения в сколько-нибудь обозримом будущем, Филлис отправила Элизабет пообщаться с мужем, опытным топ-менеджером биотехнологической компании. Эндрю согласился войти в консультационный совет новосозданной компании, который просуществовал всего несколько месяцев, пока Элизабет его не распустила.

Так что Филлис была скептически настроена относительно Элизабет, у которой не было, по сути, ни медицинского, ни научного образования, зато была привычка плевать на мнения людей, очевидно старше и опытнее ее. Вряд ли она могла самостоятельно разработать прорывную технологию анализов крови. Эти сомнения переросли в уверенность, когда Эндрю рассказал, как в самолете ему довелось поболтать с менеджером Siemens, от которого он узнал, что «Теранос» крупными партиями закупает диагностическое оборудование компании.

Фьюз тоже подозревал, что компания вряд ли может выполнить все, что обещает. Будучи в Пало-Альто во время предварительных слушаний, Ричард позвонил в местный велнес-центр Walgreens и спросил, может ли он сдать кровь из пальца на креатинин. Ричарду недавно диагностировали синдром Конна, который вызывает повышенное давление. Причиной заболевания может быть нарушение работы почек, о чем, в свою очередь, свидетельствует повышение концентрации креатинина в крови. Анализ на креатинин — привычная и распространенная процедура, но ответившая по телефону девушка сказала, что они такой услуги не предоставляют без отдельного одобрения от исполнительного директора «Теранос». В сочетании с общей атмосферой секретности и активными попытками воспрепятствовать появлению в суде Иена Гиббонса, все это отчетливо попахивало крупным обманом.

Фьюз познакомил Филлис с Рошель, вдовой Гиббонса, и женщины моментально нашли общий язык на почве недоверия к Элизабет. Получилась этакая троица «Теранос»-скептиков. Проблема же заключалась в том, что мало кто разделял их сомнения.

Но ситуация изменилась, когда 15 сентября 2014 года в журнале The New Yorker вышла статья об Элизабет и ее компании — материал во многом повторял публикацию Fortune, с которой началось триумфальное шествие Элизабет по страницам журналов. Однако в этот раз она попалась на глаза человеку, разбиравшемуся в клинических анализах крови, и вызвала множество вопросов.

Этим человеком был Адам Клэппер, практикующий патолог в Колумбии, штат Миссури, в свободное от работы время ведущий блог о нюансах и новостях профессии, который так и назывался: «Блоггг патолога». Клэпперу показалось, что обещания «Теранос» слишком хороши, чтобы быть выполнимыми, особенно в той части, где говорилось о проведении десятков анализов по одной капле крови из пальца.

Надо отметить, что материал The New Yorker был довольно обстоятельным и там нашлось место мнению скептиков. В частности, приводилось мнение научного сотрудника компании Quest, сомневающегося в точности и достоверности результатов анализов крови из пальца, а также обратившего внимание на отсутствие научных публикаций у сотрудников «Теранос» в авторитетных отраслевых изданиях. В ответ Элизабет сказала, что опубликовала статью в медицинском журнале Hematology Reports. Клэппер никогда не слышал этого названия и полез искать информацию о нем. Выяснилось, что это итальянский онлайн-журнал, без бумажной версии, опубликовать статью в котором мог любой желающий за пятьсот долларов. Нашел он и статью, соавтором которой значилась Элизабет Холмс. В материале приводились данные одного-единственного исследования, проведенного на выборке из «целых» шести пациентов.

Клэппер написал пост в свой блог про статью из The New Yorker, отметив неважную репутацию упоминавшегося там псевдонаучного журнала и смехотворность самого исследования. Закончил он тем, что совершенно не доверяет «Теранос» и «не поверит, что компания действительно может делать то, что обещает, с хоть какой-нибудь диагностической точностью». Аудитория у «Блоггга» была не особо широкой, но Джо Фьюз наткнулся на него, просматривая в сети последние новости о «Теранос», и показал отцу. Ричард Фьюз тут же связался с Клэппером и сказал, что у него есть кое-что для него. Он передал патологу-блогеру контакты Филлис и Рошель с настоятельным советом послушать их истории. Клэппер был заинтригован новой информацией, и особенно историей смерти Иена Гиббонса. Но все это были лишь косвенные свидетельства нечестной игры, и для новых постов этого было мало. Нужно хоть какое-нибудь твердое доказательство, сказал он Фьюзу.

Ричард Фьюз был раздосадован. Как же заставить людей прислушаться к нему и вывести Элизабет Холмс на чистую воду?

Через несколько дней, разбирая электронную почту, Фьюз обнаружил уведомление, что его профиль на LinkedIn просматривал некто Алан Бим. Это имя ничего не говорило Ричарду, однако должность Бима моментально привлекла внимание: директор клинической лаборатории «Теранос». Фьюз отправил Биму личное сообщение с предложением созвониться и поговорить. Он не особо рассчитывал на успех, но попытаться стоило. На следующий день Ричард был в Малибу и занимался фотографированием пейзажей на старую пленочную камеру, когда его смартфон провибрировал уведомлением о поступлении нового сообщения в ящик LinkedIn. Алан Бим написал номер своего сотового с комментарием, что готов к разговору. Фьюз сел в свой черный «Мерседес» и направился обратно в Беверли-Хиллс, не доезжая несколько кварталов до дома, он позвонил по указанному в сообщении номеру.

Голос на другом конце линии дрожал от страха. «Доктор Фьюз, я согласился поговорить с вами, потому что вы врач, — начал Бим. — Мы с вами приносили клятву Гиппократа, в которой говорится “не навреди”. “Теранос” вредит людям!» Затем Алан вывалил на Фьюза всю кучу проблем и нарушений, которые происходили в лаборатории «Теранос». Фьюз подъехал к дому и опрометью выскочил из машины, он влетел в дом, схватил первый попавшийся под руку кусок бумаги — им оказался блокнот, прихваченный из номера парижского отеля Le Meurice, — и принялся записывать. Алан говорил так быстро, что поспевать за ним получалось с большим трудом. Ричард писал:

ОБМАНУЛИ ЧИНОВНИКОВ CLIA и проверяющих

ЗАПУСК ЧУТЬ НЕ СОРВАЛИ

Кровь из пальца — результаты не годятся — берут из вены

Везут кровь из Аризоны в Пало-Альто

Исп. приборы Siemens

Нарушают этику

Гормоны щит. железы — результаты неточн.

Калий — ни одного нормального результата

Тест на беременность — полно ложных

Предупреждал Элиз., что запускать нельзя, но та все равно

Фьюз попросил Алана поговорить с Джо и Филлис, он хотел, чтобы они услышали все это своими ушами. Алан согласился, позвонил каждому из них и в общих чертах повторил рассказанное Ричарду. Но на большее он решиться не мог и больше ни с кем говорить не хотел. Юристы из Boies Schiller дышали ему в затылок, а на длительную тяжбу с компанией, в отличие от Фьюзов, у него совершенно не было денег. Хотя Ричард и понимал, насколько тяжело Алану, но так просто оставить этого он не мог. Он связался с Клэппером и рассказал о новом знакомстве. Это и были те самые доказательства, которых требовал Клэппер, сказал Фьюз.

Клэппер согласился, что новая информация все меняет. Теперь у истории было настоящее содержание. Однако всерьез все обдумав, он решил, что самостоятельно не возьмется раскручивать такое дело. Во-первых, он не мог рисковать судебным преследованием со стороны компании, стоимость которой оценивалась в девять миллиардов долларов и где главным юристом был Дэвид Бойз. Во-вторых, он просто блогер-любитель, у него не было набора готовых журналистских методов, чтобы приступить к такому серьезному материалу. Не говоря уже о том, что ежедневную работу патолога никто ему не отменял. Вся эта история явно была материалом для настоящего журналистского расследования. За три года ведения «Блоггга» Клэпперу довелось общаться с несколькими репортерами насчет проблем в медицине. Одно конкретное имя сразу всплывало в памяти. Этот человек работал в The Wall Street Journal.