Глава 23 Минимизация ущерба

Тем временем Холмс пыталась и другими — не публичными — способами помешать моему расследованию.

В марте, примерно через месяц после того, как я начал заниматься историей «Теранос», компания завершила очередной раунд финансирования. Я этого не знал, но крупнейшим инвестором стал Руперт Мердок, американский медиамагнат австралийского происхождения, владевший контрольным пакетом News Corporation — материнской компании The Wall Street Journal. Из чуть более чем четырехсот тридцати миллионов долларов, которые удалось собрать за этот раунд финансирования, сто двадцать пять вложил Мердок и стал, таким образом, крупнейшим инвестором «Теранос».

Мердок познакомился с Холмс осенью 2014 года на одном из больших приемов в Кремниевой долине — вручении премии Breakthrough Prize — «Прорыв года». Мероприятие проходило в Ангаре I ^прим. в Маунтин-Вью и было посвящено выдающимся достижениям в области медицины, биологии, фундаментальной физики и математики.

Премию учредили русский инвестор в технологическом секторе Юрий Мильнер при участии основателя Facebook Марка Цукерберга, соучредителя Google Сергея Брина и китайского хай-тек-магната Джека Ма. На торжественном обеде Холмс подошла к столику Мердока, представилась и завела разговор. Мощное первое впечатление, которое она произвела на миллиардера, позже подогрел Мильнер, который в ответ на вопрос Мердока, знает ли тот девушку, начал расхваливать ее на все лады.

Через несколько недель медиамагнат пригласил ее на свое калифорнийское ранчо. Количество охраны, с которым путешествовала Холмс, удивил Мердока — он сам обходился услугами одного телохранителя. На его удивленный вопрос, зачем ей такой отряд, Холмс ответила, что серьезная охрана была настоятельным требованием совета директоров. За ланчем Холмс выдала традиционную речь для инвесторов, подчеркнув, что в первую очередь она ищет долгосрочные вложения. Она предупредила, что квартальных отчетов первое время можно не ждать, а выхода на биржу не будет вообще. Все это было подробно расписано в официальном пакете документов для инвесторов, который позже доставили в манхэттенский офис Мердока. Что «Теранос» «в долгосрочной перспективе» планирует оставаться непубличной компанией, говорилось в первых же строчках сопроводительного письма, а потом на разные лады повторялось не менее пятнадцати раз.

Мердок был известным любителем вложений в стартапы Кремниевой долины. Он инвестировал сто пятьдесят тысяч долларов в Uber, когда компания только начинала работу, и заработал на этом пятьдесят миллионов. Однако, в отличие от больших фирм, занимавшихся венчурным финансированием, Мердок не проводил хоть сколько-нибудь серьезных аналитических исследований. Восьмидесятичетырехлетний медиамагнат просто доверял своему чутью, которое еще ни разу не подводило его в процессе строительства крупнейшей мировой медиаимперии. Единственный звонок, который он сделал до принятия положительного решения, был Тоби Косгроуву, исполнительному директору Кливлендской клиники. Холмс упомянула, что вот-вот запустит совместный проект со всемирно известным центром сердечно-сосудистой хирургии, работавшим на базе клиники. Как и Мильнер, Косгроув принялся расхваливать Холмс, когда Мердок поинтересовался, что тот думает на ее счет.

Вложение в «Теранос» было для Мердока самой крупной инвестицией в активы, не связанные с медиаиндустрией, последние же включали такие компании, как киностудия 20th Century Fox, а также вещательную сеть Fox и телекомпанию Fox News. Его очаровали не только харизма и визионерство Холмс, но и чрезвычайно привлекательные финансовые прогнозы, которые предоставила ее компания. В инвесторский пакет вошли также данные аналитики, обещавшие триста тридцать миллионов долларов прибыли при выручке в один миллиард в 2015 году и пятьсот пять миллионов долларов при выручке два миллиарда долларов в 2016-м. На фоне этих цифр нынешняя оценка компании в десять миллиардов долларов казалась заниженной.

Обнадеживал и список уважаемых людей и крупных компаний, которые уже стали инвесторами. Среди них были Сох Enterprises, многопрофильный конгломерат, с председателем совета директоров которого, Джимом Кеннеди, Мердок был близко знаком, и семейство Уолтонов, владевшее торговой сетью Walmart. Медиамагнат не знал еще о нескольких именитых инвесторах «Теранос» — в компанию вложился владелец команды по американскому футболу New England Patriots Боб Крафт, мексиканский миллиардер Карлос Слим и председатель совета директоров Fiat Chrysler Automobiles Джон Элканн.

К моменту нашей с Майком Сиконольфи июльской беседы об искусстве итальянской рыбалки Холмс успела провести с Мердоком три личные встречи. Последняя из них прошла в Пало-Альто, Холмс пригласила медиамагната в офис «Теранос» и лично продемонстрировала «миниЛаб». Кроме того, она упомянула мою историю и сказала, что я написал ее на основе ложной информации, а публикация всей этой клеветы чрезвычайно навредит «Теранос». Мердок возразил, что редакторы издания профессионалы и он доверяет их способности выпустить объективный и честный материал.

В конце сентября, когда мы уже заканчивали работу над материалом, Холмс приехала навестить медиамагната четвертый раз, в этот раз непосредственно в манхэттенский офис News Corporation. Приемная высшего руководства была на три этажа выше нашей редакции, но я был совершенно не в курсе, что Холмс находится так близко. Она снова подняла тему неприятной публикации, надеясь, что Мердок предложит запретить ее. Однако, несмотря на крупное вложение в «Теранос», которым он рисковал в случае публикации негативного материала, Руперт Мердок отказался вмешиваться в работу редакции.

Пока Холмс безуспешно пыталась повлиять на владельца WSJ, юристы «Теранос» продолжали ковровые бомбардировки моих источников.

Майк Брилл прислал Рошель Гиббонс письмо с угрозой подать на нее в суд, если она не прекратит распространять то, что он назвал «ложными и клеветническими утверждениями» о компании и ее руководителях. В Фениксе два новых пациента доктора Сандин устроили один за другим скандалы непосредственно в приемной, так что ей пришлось нанять адвоката, чтобы с веб-сайта Yelp были удалены негативные отзывы, которые они о ней написали. Мне удалось уговорить доктора Стюарт не поддаться давлению Балвани, но люди «Теранос» убедили начальство ее клиники подписать договор на проведение экспресс-анализов, чтобы ее свидетельство о неточных результатах оказалось всего лишь частным мнением одного недовольного врача, а не всей организации.

Однако те, кто уже согласился говорить под запись — доктор Гэри Бетц, медсестра Кармен Вашингтон и Морин Гланц, пациентка, просидевшая в приемном покое вечер накануне Дня благодарения, — не испугались угроз «Теранос». А Эрика Чонг, Алан Бим и еще несколько бывших сотрудников компании продолжали помогать с подготовкой материала на условиях анонимности.

Я так и не смог связаться с Тайлером Шульцем (я оставил сообщение для него на автоответчике его матери, но безрезультатно) и решил, что если «Теранос» смогут заставить его отказаться от показаний, то сразу пришлют мне подписанное им заявление, как это было в случае докторов Резаи и Бердсли. В любом случае письма, в которых Тайлер рассказывал мне о состоянии дел в компании, никуда с моего компьютера не делись и говорили сами за себя.

В последней попытке остановить публикацию Бойз написал в редакцию третье объемное письмо, продолжая угрожать газете судом и представляя мой материал как плод воспаленной фантазии:

Я пытался понять, как так случилось, что The Wall Street Journal собирается опубликовать материал, который, как мы точно знаем, содержит ложную и несправедливую информацию, а также публично раскрывает информацию, которую «Теранос» строго охраняет как коммерческую тайну.

Корень проблемы, как мне кажется, кроется в первоначальной идее репортера, которую можно сформулировать как: «слишком хорошо, чтобы быть правдой».

А значит, мистер Каррейру сам объяснил нам это во время встречи: признание прорывного вклада «Теранос» в технологии современного здравоохранения со стороны академических, научных и врачебных сообществ — неправомерно. Все предыдущие публикации, включая и материал о «Теранос», вышедший в самом The Wall Street Journal, стали результатом корыстных манипуляций со стороны компании; а сама компания и ее глава по сути совершают обман и мошенничество, рекламируя технологию, которая не работает. Вместо этого они работают на коммерческих анализаторах, заявляя при этом, что анализы проводятся по нашей новой технологии на приборах «Теранос». Конечно, такое разоблачение, будь оно правдой, стало бы ярким примером мощного журналистского расследования.

Проблема в том, что даже если первоначальная идея и неверна, она кажется репортеру слишком драматически выгодной, чтобы от нее отказаться.

В завершение письма Бойз требовал встречи с Джерри Бейкером, главным редактором The Wall Street Journal. Чтобы соблюсти все приличия и выдержать стандарты объективности, Джерри согласился на встречу, но пригласил еще меня и Майка Сиконольфи, а также Джея Конти и Нила Липшутц, редактора, ответственного за стандарты публикации.

В четыре часа дня 8 октября мы снова встретились с Бойзом в переговорной на шестом этаже нашей редакции. В этот раз он явился с меньшей группой поддержки, состоявшей только из Хизер Кинг и Мередит Диарборн. Так же как и на предыдущей июньской встрече, Кинг вытащила диктофон и, включив на запись, поставила его на стол.

Хотя они и продолжали усиленно возражать против публикации, на этой встрече Бойз и Кинг признали два факта, которые значительно усилили нашу позицию. Они впервые признали, что в «Теранос» далеко не все анализы проводили на собственных приборах компании, процесс перехода к работе только на «Эдисонах» Бойз назвал «долгим путем», на который компании потребуется какое-то время. Второй момент всплыл после того, как я обратил внимание на несколько недавних изменений формулировок на веб-сайте «Теранос». Например, довольно значимым показалось мне удаление с сайта фразы «Для многих наших анализов нужно всего лишь несколько капель крови». На мой вопрос, зачем эту фразу убрали, Кинг нечаянно проговорилась: «Полагаю, для фактологической точности!» Позже она настаивала, что никогда такого не говорила.

К концу встречи Бойз решил применить последнее средство: если мы на некоторое время отложим публикацию, он организует для нас демонстрацию прибора «Теранос». Недавно они уже провели такую встречу для журнала Fortune, так что они могли повторить ее и для нас. По утверждению Бойза, эта демонстрация неопровержимо доказала бы, что вопреки нашим обвинениям прибор работает.

Мы с Майком спросили, когда они смогут это организовать, какие анализы будут продемонстрированы и как они докажут, что для получения результата используется именно демонстрируемый прибор, а не коммерческая технология в сочетании с ловкостью рук. Когда Бойз сказал, что подготовка займет несколько недель, а остальные вопросы оставил без ответа, ограничившись общими фразами, Бейкер вежливо отклонил это предложение. Он разделял наше мнение, что материал нужно выпустить раньше, чем Холмс выступит на конференции, до которой оставалось меньше двух недель.

Бейкер сказал, что мы не будем тянуть еще несколько недель, но готовы подождать несколько дней, чтобы дать Холмс последнюю возможность поговорить со мной. Он дал ей время до начала следующей недели — достаточно, чтобы взять телефон и позвонить. Но она так и не воспользовалась этой возможностью.

Материал был опубликован на первой полосе The Wall Street Journal 15 октября 2015 года. Заголовок «Проблемы великолепного стартапа» звучал довольно скромно, но материал под ним был совершенно разгромным. Впервые была опубликована информации о том, что подавляющее большинство анализов «Теранос» проводит на коммерческих приборах известных компаний и разводит анализируемые образцы, упоминались и махинации с аттестацией. Кроме того, в статье поднимались вопросы низкой точности результатов, получаемых на собственных анализаторах компании. Заканчивался текст цитатой пострадавшей пациентки Морин Гланц: «Метод проб и ошибок на живых людях — это ненормально». Это казалось мне наиболее важной мыслью всего материала — компания подвергала опасности жизнь и здоровье пациентов.

Статья начала распространяться со скоростью и мощью лесного пожара. На следующее же утро меня позвали в программу Marketplace на радио NPR. Редактор журнала Fortune, статья в котором дала главный импульс взлету популярности Холмс, посвятил нашему материалу свою ежедневную рассылку читателям. «Журналисты The Wall Street Journal сегодня утром вернули с небес на землю великолепного единорога, опубликовав на первой полосе глубоко проработанную историю о внутренней кухне компании», — писал он. Forbes и The New Yorker, два других крупных журнала, которые сыграли значительную роль в прославлении Холмс, тоже подключились к обсуждению, как и многие другие издания.

В Кремниевой долине эта история стала темой дня. Некоторые венчурные капиталисты рефлекторно встали на защиту Холмс. Среди них был соучредитель Netscape Марк Андриссен, жена которого только что опубликовала подробную статью о Холмс и ее компании в приложении The New York Times, посвященном моде и стилю. Заголовок, вынесенный на обложку вместе с фотографией Холмс, гласил: «Пять основателей технологических компаний, которые знают, как изменить мир к лучшему, и делают это прямо сейчас». Остальные были менее благосклонны, поскольку уже давно чувствовали, что у «Теранос» не все так гладко. Почему Холмс так тщательно скрывает вообще любую информацию о своей технологии? Почему в совете директоров ни единого человека, хотя бы в общих чертах разбирающегося в гематологии? И почему в «Теранос» не вложил средства ни единый венчурный фонд, специализирующийся на медицине и здравоохранении? Для людей, уже давно задававшихся такими вопросами, статья стала окончательным подтверждением смутных подозрений.

Была и третья категория людей — те, кто не знали, кому и чему верить, учитывая что «Теранос» все отрицала. В пресс-релизе, опубликованном на веб-сайте компании, говорилось, что статья в The Wall Street Journal «фактологически и научно ошибочна и основана на безосновательных предположениях неопытного сотрудника, затаившего злобу на компанию, и других недоброжелателей». Там же говорилось, что Холмс появится в вечернем шоу Джима Кремера Mad Money, чтобы опровергнуть все обвинения.

Мы знали, что настоящая битва еще впереди и «Теранос» с Бойзом предпримут новые и значительно более мощные атаки в ближайшее время. Выдержим мы эти атаки или нет, зависело от того, какие действия предпримут — и предпримут ли — надзорные органы. Среди бывших сотрудников «Теранос» ходили слухи о проверке со стороны FDA, но на момент публикации мне так и не удалось получить какого-либо их подтверждения. Я пытался дозвониться до своего человека в FDA, но тщетно.

На следующий день после выхода материала я решил еще раз попробовать связаться с ним. На этот раз он взял трубку. На условиях строгой анонимности он подтвердил, что FDA недавно отправило инспекторов с внеплановой проверкой в Ньюарк и Пало-Альто. По результатам нано-тейнер был объявлен непроверенным медицинским устройством и запрещен к использованию, что наносило серьезнейший удар компании.

Мой источник пояснил, что FDA начало именно с микропробирки для крови потому, что, являясь медицинским устройством, нанотейнер однозначно подпадал под их юрисдикцию, а значит, такой запрет был на сто процентов обоснован и легален, и даже Бойз и его армия юристов не могли ничего сделать, чтобы отменить его. Однако реальной причиной проверки стали никуда не годные клинические данные, переданные «Теранос» FDA в попытках получить официальное одобрение своих анализов. Когда инспекторы не нашли более серьезных поводов приостановить работу компании, было решено лишить «Теранос» главного инструмента для забора и транспортировки образцов крови. Но это еще не все: CMS начали проверку «Теранос» и по своей линии тоже. Он не был в курсе, завершилась ли уже их проверка, но компании она однозначно сулила новые проблемы. Мы с Майком обсудили новые данные и сразу же сели за продолжение материала, чтобы опубликовать его в завтрашнем выпуске.

Через несколько часов я стоял над душой редактора первой полосы, который правил мой свежий текст, когда на экране ближайшего телевизора, настроенного на канал CNBC, появилось лицо Холмс. Мы оторвались от статьи и прибавили звук. Холмс, по традиции одетая с ног до головы в черное, с напряженной улыбкой на лице изображала устремленного в будущее изобретателя и новатора из Кремниевой долины, которого пытаются задушить представители старого бизнеса, желающие остановить прогресс и защитить свои корыстные интересы. «Такое часто случается, когда ты пытаешься что-то изменить, — говорила она. — Сначала они считают, что ты сошел с ума, потом они пытаются от тебя избавиться, а потом внезапно оказывается, что ты изменил мир». Однако когда Джим Кремер стал расспрашивать ее о конкретных темах, затронутых в статье, например об использовании компанией коммерческих анализаторов для проведения большинства анализов, Холмс ушла в глухую защиту и принялась отвечать уклончиво и откровенно вводить собеседника в заблуждение.

Еще днем я отправил Хизер Кинг письмо с уведомлением, что работаю над следующим материалом, и запросом комментариев от «Теранос» по поводу новой темы, на которую писал. Ответа от Кинг не было. Позже я узнал почему: ближе к концу интервью у Джима Кремера Холмс упомянула об отзыве нанотейнера, но подала информацию таким образом, чтобы создалось впечатление, что это было добровольное решение компании. Она пыталась сработать на упреждение.

Для скорости мы опубликовали вторую статью в электронной версии газеты. Чтобы развеять любые сомнения и недосказанность, там было прямо написано, что FDA вынудило «Теранос» прекратить забор крови из пальца и объявило нанотейнер «не прошедшим проверки и одобрения медицинским устройством». А уже следующим утром текст был на первой полосе бумажной газеты, подливая масла в огонь того, что очень быстро стало полномасштабным скандалом.

Холмс не было в Пало-Альто в день публикации первой статьи. Она была на собрании попечительского совета медицинского факультета Гарварда. Интервью для CNBC она дала вечером в Бостоне. И только на следующий день вернулась в Калифорнию, чтобы разбираться с развивающимся кризисом.

На следующий день компания выпустила второй пресс-релиз, который по сути содержал то, что на журналистском жаргоне называется «ложное отрицание» ^прим.. Текст начинался словами: «Мы весьма разочарованы тем, что The Wall Street Journal до сих пор не может разобраться с фактами», а дальше в нем говорилось, что компания действительно «временно» отозвала миниатюрные колбочки, якобы в качестве добровольного действия для получения одобрения FDA на их использование.

Во второй половине дня все сотрудники получили рассылку, в которой объявлялось срочное общее собрание в кафетерии здания на Педжмилл-роуд. Холмс была совсем не похожа на того уверенного и энергичного руководителя, которой ее все привыкли видеть. На ней были очки вместо обычных контактных линз, а прическа растрепалась от постоянных поездок за последние несколько дней. С ней рядом стояли Хизер Кинг и Балвани. Резким тоном она рассказала, что в The Wall Street Journal были опубликованы две статьи, наполненные ложными обвинениями, которые исходили от мстительных бывших сотрудников и конкурентов. Такие вещи неизбежны, если пытаешься совершить прорыв, способный перевернуть огромный рынок и вытеснить с него могучие компании-конкуренты, которые спят и видят, как бы тебя похоронить. Назвав The Wall Street Journal «дешевым таблоидом», она поклялась дать отпор газете и разгромить ее.

Когда она закончила и разрешила задавать вопросы, Патрик О’Нил, бывший высокопоставленный сотрудник известного рекламного агентства, во многом создавший впечатляющий медийный образ Холмс, первым поднял руку.

«Мы что, серьезно собираемся воевать с The Wall Street Journal?» — спросил он, не веря своим ушам.

«Не с газетой, а с ее журналистом», — ответила Холмс.

После того как вопросы закончились, один из инженеров спросил Балвани, будут ли они скандировать. Все собравшиеся сразу поняли, о чем речь. Три месяца назад, когда пришло одобрение FDA на анализ герпеса, Балвани точно так же собрал сотрудников в кафетерии и заставил всех хором кричать: «В жо-пу! В жо-пу!» — в адрес Quest и LahCorp.

Балвани с видимым удовольствием согласился выступить на бис, он прокричал:

«Что мы скажем Каррейру?»

В ответ собравшиеся несколько сотен сотрудников подхватили:

«В жо-пу Каррей-ру! В жо-пу Каррей-ру!»

Холмс была предельно серьезна, когда говорила про отпор и разгром газеты.

Многие полагали, что она откажется от хай-тек конференции The Wall Street Journal, которая должна была пройти через неделю. Но в назначенный день и назначенное время она появилась в конференц-зале отеля Montage, стоящего на первой линии курорта Лагуна-Бич. Она вышла на сцену в сопровождении уже привычного отряда охраны и присоединилась к Джонатану Криму, ведущему мероприятие редактору раздела «Технология». Собравшиеся — чуть больше сотни венчурных капиталистов, основателей стартапов, банкиров, и ведущих PR-менеджеров, каждый из которых заплатил пять тысяч долларов за участие в трехдневной конференции, — загудели в предвкушении.

Майк Сиконольфи предложил, чтобы интервью провел я, но команда организаторов, которая потратила месяцы на планирование и подготовку мероприятия, не одобрила изменений в последнюю минуту. Кроме того, я не мог улететь из Нью-Йорка: жену вызвали в качестве присяжной в суд, который находился в двух часах езды от дома, и кому-то нужно было сидеть с детьми.

Однако интервью с руководителем «Теранос» заранее вызвало такой интерес, что было решено организовать прямую интернет-трансляцию на сайте WSJ. Те, кто остался в редакции, собрались в кабинете Нила Липшутца, чтобы посмотреть ее вместе.

Холмс бросилась в атаку практически с самого начала. Пока никаких неожиданностей, именно этого мы от нее и ждали. А вот чего мы не могли предугадать, так это ее готовности открыто лгать на публичном форуме. Причем не единожды, а раз за разом в течение всего получасового интервью. Во-первых, она продолжала настаивать, что отзыв нанотейнера был добровольным решением «Теранос», потом сказала, что «Эдисон» — прибор, который я описывал в статье, — был прошлым веком и первым тестовым образцом технологии, которую компания не использует уже много лет. Затем Холмс продолжила упорно отрицать, что «Теранос» использует коммерческие приборы других фирм для проведения анализов по образцу крови из пальца. А закончила она утверждением, что способ, которым «Теранос» проходила аккредитацию, не только совершенно законен, но напрямую одобрен регуляторными органами.

Но самой большой и наглой ложью, на мой взгляд, стало категорическое отрицание того факта, что перед загрузкой в коммерческие анализаторы образцы дополнительно разводили физраствором. «То, что описал автор The Wall Street Journal — как мы разводим образцы, а потом загружаем в промышленный прибор, — это неправда, мы так не делаем, — сказала она Криму. — На самом деле готова спорить, что если так сделать, то просто ничего не получится. Потому что нельзя вот так взять и развести образец, а потом сунуть его в коммерческий анализатор. Только подумайте, сколько проблем это вызовет». Я сидел и пытался справиться с отвращением, когда завибрировал телефон. На экране появилась СМС от Алана Бима: «Ушам своим не верю! Она правда это сказала?!»

После всего этого Холмс переключилась на бывших сотрудников, которые согласились поговорить со мной. Она назвала их «запутавшимися людьми» и попыталась максимально дискредитировать. По ее словам, один из этих сотрудников проработал в «Теранос» всего лишь два месяца в 2005 году, что было наглой ложью — все наши источники работали в компании еще совсем недавно и значительно дольше. На вопрос о Рошель Гиббонс она лишь снова, как и на собрании в кафетерии, повторила, что «некто из дешевого таблоида» — это было обо мне — «распространяет о нас ложную информацию».

Проблема Холмс заключалась в том, что теперь не только мы задавали неудобные вопросы о «Теранос». Жан-Луи Гассе, бывший исполнительный директор Apple Computers, несколько дней назад опубликовал в своем блоге пост о том, как летом получил от «Теранос» результаты анализа крови, которые ему показались подозрительными. Когда потом он прошел тот же анализ в Стэнфордском госпитале, результаты оказались совсем другими. Гассе написал Холмс электронное письмо с просьбой объяснить вариации, но ответа не получил. Когда Крим упомянул об этом случае, Холмс сказала, что никаких писем от Гассе не получала. Теперь, когда о жалобе стало известно, специалисты «Теранос» обязательно свяжутся с ним, чтобы разобраться, что произошло, пообещала она.

Об остальных ошибочных результатах, описанных в нашем первом материале, Холмс сказала, что это отдельные единичные случаи, не связанные друг с другом, и делать на их основании общие выводы нельзя и не следует.

Вскоре после окончания интервью на сайте «Теранос» был опубликован объемный документ, в котором вся моя история как бы опровергалась пункт за пунктом. Но, внимательно перечитав текст вместе с Майком и юристами, мы пришли к выводу, что это снова пустые слова и общие фразы, которые на самом деле ничего из нашего материала опровергнуть не могли. Газета выпустила официальное заявление, что все написанное в материале верно и мы не собираемся менять позицию.

После появления Холмс на конференции WSJ было объявлено об изменениях в составе совета директоров. Нынешний совет подвергся насмешкам и излишнему вниманию после публикации моего расследования, и Джордж Шульц, Генри Киссинджер, Сэм Нанн, а также несколько других бывших госслужащих составили новый — консультационный — совет, исполнявший чисто декоративную роль. Новым же директором был назначен Дэвид Бойз, что предвещало усиление боевых действий юридического характера.

Так оно и вышло. Через несколько дней в редакцию пришло письмо от Хизер Кинг с требованиями к газете отозвать первые две статьи, поскольку в них содержалась «клевета». В следующем письме было требование хранить все документы, в которых упоминалась компания «Теранос», «включая электронные письма, текстовые сообщения, черновики, личные файлы, рукописные заметки, факсы, меморандумы, записи в календаре, голосовые сообщения и любые другие записи, сохраненные на электронных (включая личные телефоны сотрудников) и физических носителях».

В интервью, которое Бойз дал журналу Wired, он предупредил, что скорее всего подаст иск о защите чести и достоинства. «Я думаю, уже накопилось достаточно записей, чтобы утверждать, что люди осознавали реальное положение дел», — сказал он. Решив реагировать на слова Кинг и Бойза со всей серьезностью, юристы редакции тщательно скопировали содержимое моего компьютера и телефона, чтобы подготовиться к судебному процессу.

Однако если в «Теранос» решили, что эти угрозы заставят нас отступиться и оставить тему, они ошиблись. В течение следующих трех недель мы опубликовали еще четыре статьи. В них рассказывалось о том, что Walgreens решили приостановить развертывание велнес-центров «Теранос» в магазинах сети по всей стране; и о том, как «Теранос» пыталась продать еще один выпуск акций по завышенной цене непосредственно накануне публикации моего расследования; что в лаборатории компании не было настоящего директора и что скорее всего сеть Safeway вышла из не предаваемого огласке договора по причине сомнительного качества анализов. После каждой публикации от Хизер Кинг приходило требование отозвать материал.

В комнате без окон на втором этаже здания на Педжмилл-роуд в Пало-Альто, которую назначили штабом военной кампании, Холмс и ее пиар-консультанты обсуждали стратегии противодействия моим публикациям. Можно выставить меня женоненавистником — этот вариант пришелся ей особенно по душе. А чтобы публика проявила больше соучастия и симпатии, она предложила заявить, что студенткой в Стэнфорде подверглась попытке изнасилования. Советники не пришли в восторг от этой идеи и рекомендовали от нее отказаться, но совсем оставить эту историю Холмс не захотела. В интервью Bloomberg Businessweek она предположила, что стала жертвой сексизма.

«До всего, что случилось за этот месяц, я совершенно не понимала, что значит быть женщиной в таком бизнесе, — говорила она репортеру. — Обратили внимание — каждая статья начинается со слов “Молодая женщина”? Вы хоть раз встречали статью, начинавшуюся со слов “Молодой мужчина” о Марке Цукерберге?».

В той же статье стэнфордский профессор Холмс — Ченнинг Робертсон — отмахнулся от всех вопросов о точности анализов «Теранос» как заведомо абсурдных, сказав, что компания была бы «просто ненормальной», соберись она выходить на рынок с ненадежным продуктом, зная, что от этого продукта зависят жизнь и здоровье людей. Более того, он продолжил говорить, что Холмс — гений, который рождается один в поколение, как Ньютон, Эйнштейн, Моцарт и Леонардо да Винчи.

Холмс также продолжала поддерживать образ недостижимого величия. В благодарственной речи, которую она произнесла после вручения ей премии «Женщина года» от журнала Glamour на торжественном приеме в Карнеги-Холле, она говорила о себе как о примере для подражания молодым девушкам. «Старайтесь изо всех сил, чтобы стать лучшими в математике, физике и инженерии, — напутствовала Холмс. — Именно это увидят наши маленькие девочки, когда им придет время решать, кем они хотят вырасти».

Похоже, остановить это безумие можно было только одним способом — убедиться, что главный орган, регулирующий работу клинических лабораторий, Центры контроля медицинских программ «Медикер» и «Медикейд» (CMS), готов предпринять решительные действия в отношении «Теранос». Пора было узнать, чем закончилась вторая регуляторная проверка.