Глава 24 А королева-то голая!

Субботним вечером в конце сентября, то есть за три недели до публикации моего материала, в электронный ящик Гэри Ямамото, опытного инспектора CMS, который еще в 2012 году был с проверкой в офисе «Теранос», тогда занимавший бывшее здание Facebook, а потом объяснял Балвани тонкости лабораторного регулирования, упало письмо с заголовком «Жалоба в CMS: “Теранос Inc.”». Начиналось оно так:

Уважаемый Гэри,

Отправить это письмо стоило мне большого волевого усилия. Конфиденциальность и секретность возведена «Теранос» в степень паранойи, поэтому я боялась говорить об этом... Мне очень стыдно, что я не отправила эту жалобу раньше.

Письмо было от Эрики Чонг. В нем говорилось о различных нарушениях, которые происходили в «Теранос» — от пренебрежения научной дисциплиной до халатности относительно лабораторных процедур. Говорилось в нем и о том, что приборы «Теранос» были ненадежны, а компания нарушала условия аккредитации и ввела в заблуждение инспектора, проверявшего лабораторию в 2013 году. Эрика закончила письмо сообщением, что ушла из компании, потому что ей не давала покоя мысль о том, что «чья-то жизнь может быть разрушена ложным или неверным результатом анализов, который она собственноручно отправит пациенту».

Ямамото и его руководство отнеслись к этой информации настолько серьезно, что нагрянули с внезапной проверкой в лабораторию «Теранос» меньше чем за три дня. Утром во вторник 22 сентября Ямамото и его коллега-инспектор из офиса СMS в Сан-Франциско, Сара Беннет, приехали в Ньюарк и объявили, что должны осмотреть лабораторию. Охранники в темных костюмах и с гарнитурами в ушах не пустили их внутрь основного здания, но проводили в небольшую приемную.

Через некоторое время приехали Санни Балвани, Дэниел Янг, Хизер Кинг и Мередит Диарборн из бюро Boies Schiller. Они отвели инспекторов в переговорную и настояли на показе презентации в програме PowerPoint. Хоть это и выглядело как попытка потянуть время, Ямамото и Беннет вежливо просидели всю демонстрацию, а как только она закончилась, попросили наконец показать лабораторию.

Их все время сопровождали люди в темных костюмах, внимательно прислушивающиеся к рациям в ухе. По пятам следовали Кинг и Диарборн с ноутбуками, в которых они делали заметки. Добравшись до лаборатории, Ямамото обратил внимание, что на всех дверях стоят замки со сканером отпечатка пальца, которые издавали характерный звук зуммера, когда отпирали дверь. Он почувствовал себя на секретном объекте.

Первоначально Ямамото и Беннет планировали провести инспекцию за два дня, но обнаружили столько нарушений и отсутствие даже самой базовой лабораторной документации, что решили перенести вынесение решения и дать «Теранос» время хоть что-то подготовить. Балвани попросил о двухмесячной отсрочке. Он сказал, что компания заканчивает финансовый год и находится в самом разгаре оформления финансирования на следующий. Инспекторы дали компании срок до середины ноября.

К моменту повторной проверки моя статья в WSJ уже была опубликована, и общественность требовала от CMS решительных действий. Охрана лаборатории, как заметил Ямамото в свой второй визит в Ньюарк, была несколько менее параноидальной, и на этот раз Холмс сама приехала встретить инспекторов. Балвани и Кинг тоже присутствовали, но теперь их сопровождала новая группа юристов и несколько сотрудников лаборатории. Инспекторы разделились: Ямамото с дышавшим ему в затылок Балвани отправился в лабораторию, где принялся осматривать оборудование и задавать вопросы сотрудникам. Беннет же обосновалась в переговорной, и за ее работой неустанно следили Кинг и другие юристы.

На этот раз инспекторы остались в «Теранос» на четыре дня. В какой-то момент Беннет попросила провести конфиденциальное интервью с одной из сотрудниц лаборатории, непосредственно работавшей на «Эдисонах». Ей пришлось долго сидеть в маленькой комнатушке без окон, пока наконец не появилась молодая девушка. Лишь только заняв место напротив инспектора, девушка сказала, что не будет ничего говорить без адвоката. Ее явно запугали и научили, что именно говорить.

С Эрикой Чонг мы время от времени созванивались после испугавшей ее встречи на парковке, однако я не был в курсе, что она собралась с духом и написала в федеральный надзорный орган. Впервые услышав о проверке CMS, я совершенно не был в курсе, что именно жалоба Эрики стала ее причиной.

На протяжении осени 2015 года и зимы 2016-го я пытался узнать, что же было выявлено в ходе проверок. После второго визита Ямамото и Беннет среди уволившихся, но общающихся с оставшимися сотрудников «Теранос» ходили слухи, что все кончилось очень плохо, но никаких подробностей мне узнать не удалось. Только к концу января мы, цитируя источники, знакомые с ситуацией, смогли опубликовать материал о том, что инспекторы CMS обнаружили в ньюаркской лаборатории серьезные нарушения. Насколько эти нарушения серьезны, стало известно через несколько дней, когда было опубликовано письмо CMS, направленное в «Теранос», в котором говорилось, что услуги компании «представляют непосредственную угрозу жизни и здоровью пациентов». В письме предлагалось в десятидневный срок разработать убедительный план исправления ситуации и компанию предупреждали, что если соответствие стандартам не будет оперативно восстановлено, то у лаборатории отзовут федеральную лицензию.

Это уже было серьезно. Главный надзорный орган страны не только подтвердил наличие проблем с точностью и процедурами проведения анализов «Теранос», но счел эти проблемы настолько серьезными, что назвал анализы прямой угрозой пациентам. Внезапно Кинг, с постоянством автомата присылавшая требования отозвать материал после каждой публикации, замолчала.

И тем не менее компания продолжила преуменьшать серьезность ситуации. В очередном пресс-релизе говорилось, что большинство нарушений уже устранены и отчет инспекторов не соответствует нынешнему положению дел в лаборатории «Теранос». Кроме того, указывалось, что основные нарекания вызвали формальности процесса управления лабораторией и ничего о ненадежности уникальной технологии компании не говорили. Опровергнуть эти заявления, не имея доступа к тексту отчета CMS, было невозможно. Обычно отчеты публиковали через несколько недель после направления их проверяемой компании, но в «Теранос» снова заговорили о коммерческой тайне и потребовали засекретить результаты. Мне было просто необходимо узнать, что же там конкретно написано.

Я позвонил старому знакомому, работавшему в правительстве, который мог иметь доступ к документу. Максимум, на что он согласился, — прочесть мне несколько абзацев по телефону. Впрочем, информации, содержавшейся в этих отрывках, было достаточно, чтобы рассказать в очередной статье об одном из наиболее серьезных нарушений, обнаруженных инспекторами: лаборатория до сих пор предлагала пациентам анализ на свертываемость крови, несмотря на то что уже много месяцев назад было обнаружено, что его данные совершенно ненадежны, а проверки контроля качества проваливались одна за другой. Протромбиновое время — так назывался и сам анализ — чрезвычайно важный клинический фактор, который врачи учитывают, рассчитывая дозировку разжижающих кровь препаратов для пациентов с риском сердечного приступа. Ошибка в таком анализе и последующая неправильная оценка выписываемого лекарства могли стать фатальными. Прием слишком высоких доз лекарства мог приводить к обширным кровотечениям, а слишком малых — к фатальному образованию тромбов. Опровергнуть нашу статью представители «Теранос» не могли, но продолжили упирать на то, что у инспекторов не было претензий к их технологии. Анализ на протромбиновое время проводился по образцам крови из вены на коммерческих анализаторах. Когда «Теранос» приперли к стенке, компания предпочла признаться, что использует коммерческие приборы, чтобы сохранить иллюзию эффективности собственных устройств.

Я попытался заставить CMS опубликовать отчет, составив запрос о соблюдении Закона о свободе информации в отношении всех документов, связанных с проверкой лаборатории в Ньюарке. Но Хизер Кинг, в свою очередь, продолжала требовать тщательного цензурирования и редактирования отчета перед публикацией, чтобы не были нарушены права «Теранос» на коммерческую тайну. Это был первый прецедент, когда владельцы лаборатории требовали от федерального агентства урезать текст отчета под угрозой судебного разбирательства. Чиновники не знали, как поступить. С каждым днем я все больше сомневался, что полный отчет когда-либо увидит свет.

Пока мы боролись с Хизер Кинг, появились новости, что Холмс собирается провести в главном офисе «Теранос» в Пало-Альто торжественное мероприятие по сбору средств на предвыборную кампанию Хиллари Клинтон. Она давно развивала отношения с Клинтонами, появлялась на мероприятиях Clinton Foundation и старалась подружиться с их дочерью. Само мероприятие все-таки провели в доме одного из крупных технологических предпринимателей в Сан-Франциско, хотя на фотографиях с торжественного вечера можно было видеть Холмс с микрофоном в руке, стоящую рядом с Челси Клинтон и увлеченно рассказывающую что-то собравшейся за столиками публике. Учитывая приближающиеся выборы и тот факт, что Клинтон была одним из фаворитов, все это демонстрировало, насколько хорошие связи были у Холмс среди элиты. Будет ли их достаточно, чтобы избавиться от проблем с надзорными органами? Казалось, что и такое возможно.

Я снова обратился к своему источнику и на этот раз убедил его слить мне полный текст отчета. Сто двадцать одна страница отчета и камня на камне не оставляла от тщательно построенных заявлений компании. Начать хотя бы с того, что там было написано, что на самом деле собственные приборы компании, на которых проводились анализы, назывались «Эдисон», а не «миниЛаб», и на них можно было провести только двенадцать анализов, а все остальные обрабатывались на коммерческих приборах. Это подтверждало, что Холмс открыто врала во время своего выступления на конференции The Wall Street Journal прошлой осенью.

Но что еще важнее, отчет прямо подтверждал, причем на основании данных самой лаборатории, что «Эдисоны» выдавали непредсказуемые и неверные результаты. За один месяц анализаторы «Теранос» провалили треть всех тестов контроля качества. Один из анализов, проводимых на «Эдисонах» — на гормоны, регулирующие уровень тестостерона, — не проходил контроль качества в восьмидесяти семи процентах случаев. Анализ на рак простаты был неверным в двадцати двух процентах контрольных тестов. При проведении сравнительного анализа на одних и тех же образцах крови результаты «Эдисонов» могли показывать различие в сто сорок шесть процентов от результатов коммерческих приборов. И ровно как говорил Тайлер Шульц, приборы не могли стабильно воспроизвести собственный результат. В анализе на содержание витамина В₁₂ коэффициент вариации составлял от тридцати четырех до сорока восьми процентов при том, что в большинстве лабораторий считалась допустимой цифра не более чем в два-три процента.

В самой же лаборатории тоже творилось что-то невообразимое по меркам серьезной клинической организации: с образцами крови работали лаборанты без соответствующих допусков и какой-либо квалификации, сами образцы хранились с вопиющими нарушениями температурного режима, применялись реагенты с истекшим сроком годности, пациентам не сообщали об ошибочных результатах и многое, многое другое.

Хизер Кинг попыталась не дать нам опубликовать отчет, но было слишком поздно. Мы выложили полный текст на сайт издания вместе со статьей, где цитировали эксперта по лабораторным анализам, который говорил, что точность результатов «Эдисона» такая же, как у гадания на кофейной гуще.

Финальный удар мы смогли нанести через несколько дней, когда получили новое предписание, отправленное CMS в «Теранос». В нем говорилось, что компания не устранила сорок три из сорока пяти нарушений, и CMS угрожал запретить Холмс любое участие в бизнесе, касающемся анализов крови, на два года. Как и в предыдущий раз, компания всячески пыталась предотвратить распространение этого документа, но неожиданно со мной связался совершенно новый источник и переслал полный текст.

Когда мы напечатали новости об угрозе запрета лабораторной деятельности, Холмс уже не могла говорить, что ничего серьезного не произошло. Пора было появиться на публике, поэтому она дала интервью Марии Шрайвер в программе Today на канале NBC и призналась, что «совершенно опустошена». Вместе с тем не настолько, чтобы извиниться перед пациентами, которым был нанесен вред. Лично у меня осталось впечатление наигранности и неискренности ее раскаяния. Никакого реального сожаления или сочувствия в ней заметно не было.

В конце концов сотрудники «Теранос», инвесторы, Walgreens — все узнали о результатах проверки и угрозе запрета деятельности из статьи в The Wall Street Journal. Если Холмс искренне хотела все исправить, зачем было так упорно пытаться предотвратить публикацию?

В мае 2016 года я снова отправился в Сан-Франциско, чтобы выяснить, что же произошло с Тайлером Шульцем. После нашего разговора в баре в Маунтин-Вью прошел почти год. Эрика рассказала, что он работает над исследовательским проектом с профессором нанотехнологии в Стэнфорде, поэтому я взял машину и поехал в Пало-Альто, чтобы поискать его на факультете инженерии Стэнфорда. Проведя некоторое время в расспросах, я наконец обнаружил Тайлера в одной из лабораторий корпуса материаловедения.

Тайлер не особо удивился, увидев меня. Эрика дала мне его адрес электронной почты, и я написал, что буду в городе. Он не ответил на письменное предложение встретиться, но сейчас, увидев меня лично, смягчился. Мы отправились в кафе пообедать и поболтать.

Тайлер выглядел вполне бодро. Он рассказал, что работал в небольшой группе исследователей, которые в сотрудничестве с одной канадской компанией решили принять участие в соревновании за многомиллионную премию Qualcomm Tricorder XPRIZE. Они пытались построить компактный диагностический прибор, который сможет выявлять десятки заболеваний, анализируя кровь, слюну и различные показатели состояния организма пациента.

Но, когда речь зашла о «Теранос», он помрачнел и напрягся. Ему не хотелось обсуждать эту тему на людях, где нас могли услышать, так что он предложил вернуться в научный корпус. Мы нашли пустую аудиторию и закрылись в ней. Спокойный и расслабленный вид сменился у Тайлера видимой напряженностью.

«Юристы запрещают мне с вами общаться, но я больше так не могу», — сказал он.

Я пообещал, что все, что он расскажет, останется строго между нами и если я и буду это когда-нибудь использовать в своих материалах или публиковать, то только с его предварительного прямого разрешения.

В следующие сорок пять минут я с ужасом слушал историю про засаду у дома Джорджа Шульца и последующие месяцы угроз и разбирательств. Несмотря ни на что, Тайлер так и не сдался. Он упорно отказывался подписывать какие-либо бумаги, которые посылали ему адвокаты Boies Schiller. Я осознал, что, если бы не его упорство и сумма в более чем четыре сотни тысяч долларов, которую родители Тайлера потратили на адвокатов, моя первая статья могла бы никогда не увидеть свет. Я почувствовал острое чувство вины, что из-за меня Тайлеру пришлось пройти через такие испытания.

Самым печальным последствием всей этой истории стал разрыв Тайлера с дедом. Джордж Шульц продолжил защищать Холмс, несмотря на все наши материалы и неприглядные факты, которые в них раскрывались. Тайлер не виделся с дедом почти год, а общался только через адвокатов. В прошлом декабре Шульцы отмечали девяностопятилетие Джорджа в пентхаусе, который у них был в Сан-Франциско. Холмс на вечеринку позвали, а Тайлера — нет.

От родителей Тайлер слышал, что дед все еще верит в обещания «Теранос». Радикально поменяв подход со строжайшей секретности на полную открытость, Холмс объявила, что раскроет детали своей технологии на ежегодной встрече Американской ассоциации клинической химии 1 августа 2016 года. Джордж искренне верил, что после этой презентации никаких сомнений в блестящем будущем «Теранос» не останется. Тайлер не мог понять, как дед до сих пор верил в этот нескончаемый поток лжи. Что нужно сделать, чтобы Джордж наконец принял правду?

На прощание Тайлер поблагодарил меня за то, что я довел дело до конца. Он сказал, что «Теранос» отняла у него четыре года жизни, начиная со стажировки летом между первым и вторым курсами. А я в ответ не мог не поблагодарить его за помощь в написании материала и за упорство, с которым он встретил оказанное на него невероятное давление.

Вскоре после нашей встречи юристы «Теранос» сообщили представителям Тайлера, что в курсе нашей встречи. Поскольку ни он, ни я не рассказывали о ней ни одной живой душе, стало ясно, что за кем-то из нас, а может быть, и за обоими, следили. К счастью, Тайлер не придал этому большого значения. «В следующий раз нужно сфотографироваться вместе и отправить ей фотку, пусть сэкономит на детективах», — шутил он в электронном письме.

Теперь я подозревал, что по заданию «Теранос» последний год за мной и Тайлером было установлено наблюдение. И более чем вероятно, что за Эрикой Чонг и Аланом Бимом тоже.

В интервью Марии Шрайвер на шоу Today Холмс рассказала, что принимает ответственность за ошибки в работе ньюаркской лаборатории. Но в реальности вместо нее пострадал Балвани. Она разорвала с ним личные отношения и уволила. Впрочем, в пресс-релизе компании увольнение подавалось как его личная инициатива.

Через неделю мы выпустили материал с информацией, что «Теранос» отзывает и объявляет недействительными десятки тысяч результатов анализов, включая все результаты, полученные за последние два года на «Эдисонах». Это была попытка продемонстрировать приверженность стандартам и тем самым избежать запрета на лабораторную деятельность. Иными словами, компания признала, что ни единому анализу, проведенному по технологии, разработанной «Теранос», доверять было нельзя. И снова с упорством, достойным лучшего применения, Холмс попыталась сохранить в тайне информацию об отзыве анализов, но источник, который раньше передал мне предписание CMS с угрозами запрета работы «Теранос», не подвел и на этот раз. В Чикаго руководство Walgreens было в шоке от масштабов отзыва. Аптечная сеть месяцами пыталась добиться от «Теранос» ответа, какова реальная ситуация с пациентами. 20 июня 2016 года партнерское соглашение между Walgreens и «Теранос» было расторгнуто, а все велнес-центры закрыты.

И наконец, в начале июля CMS выполнил свои угрозы запретить Холмс и ее компании вести лабораторную деятельность. Но и этого было мало, региональный офис федеральной прокуратуры США в Сан-Франциско начал уголовное расследование против компании, а Комиссия по ценным бумагам и биржам — административное разбирательство. Но, несмотря на все это, Холмс считала, что у нее в рукаве остался последний козырь, с помощью которого она сможет развернуть общество в свою сторону и удивить весь мир своей потрясающей технологией.

Душным августовским днем больше двух с половиной тысяч собрались в зале Pennsylvania Convention Center в Филадельфии. Большинство из них были специалисты по лабораторным анализам, которые собрались послушать речь Холмс на ежегодном собрании Американской ассоциации клинической химии. В динамиках играли Rolling Stones, и выбор песни Sympathy for the Devil ^прим. не казался случайным.

Приглашение Холмс вызвало бурные споры даже внутри самой Ассоциации-организатора. Некоторые были категорически против участия Холмс в мероприятии, учитывая события последних месяцев, и предлагали приглашение отозвать. Но руководство решило таким образом подогреть общественный интерес и добавить жизни в обычно довольно скучное научное мероприятие. С этой задачей они явно справились — несколько десятков журналистов приехали в Филадельфию своими глазами увидеть, что произойдет.

После небольшого вступления президент Ассоциации, Патрисия Джонс, пригласила на сцену Холмс. Та была в темном пиджаке поверх белой блузки — в фирменной черной водолазке, которая прошлой осенью стала объектом насмешек, она больше не появлялась.

Дальше началась не столько научная демонстрация, сколько презентация нового продукта. За следующий час Холмс представила собравшимся прибор, который три года назад, когда компания вышла на рынок коммерческих анализов крови, был лишь плохо работавшим прототипом — «миниЛаб». Инженеры и химики «Теранос» доработали прибор по сравнению с первой моделью, но компания так и не провела полного клинического исследования, чтобы проверить, насколько надежно прибор работает на всех многочисленных анализах крови из пальца, которые были в списке доступных. И, несмотря на то что в своем выступлении Холмс упоминала некоторые конкретные цифры, все они относились к анализам образцов, взятых из вены. Данные же по анализам крови из пальца относились лишь к одиннадцати тестам, и они не проходили независимой проверки или рецензирования. Управление по санитарному надзору (FDA) только что запретило Холмс руководить клинической лабораторией, но это уже не имело значения — она объяснила, что «миниЛаб», который будет по беспроводной сети соединяться с серверами «Теранос», можно устанавливать у пациентов дома, в кабинетах врачей и больницах, таким образом, клиническая лаборатория вообще не будет нужна.

По итогу получалось, что Холмс вернулась к своей первоначальной идее о компактных анализаторах, которые будут выходить на связь с центральным сервером через беспроводную сеть. Конечно, с учетом недавних событий коммерческий запуск такой системы был немыслим без прямого одобрения FDA. А проведение глубокого всестороннего исследования, результаты которого будут приняты FDA, займет годы. Именно поэтому Холмс пыталась в прошлый раз обойти формальности.

Шансы, что ей удастся этот новый фокус под пристальным надзором регулятора и в процессе двух расследований, были ничтожно малы, но зрелище того, как она уверенно держит внимание аудитории и ведет ее за собой в процессе своего рекламного шоу, помогло мне понять, как она смогла столько добиться — Холмс имела потрясающий талант продавать. Она ни разу не теряла логическую нить рассказа, легко и к месту использовала словечки из рабочего жаргона химиков и инженеров, светилась искренностью, когда говорила об избавлении новорожденных младенцев, находящихся в детской реанимации, от забора крови иглами. Как и ее кумир, Стив Джобс, Холмс излучала поле, искажавшее реальность и притуплявшее недоверчивость слушателей.

Но, как только начались вопросы и ответы, чары рассыпались. Один из трех участников панельной дискуссии, приглашенных на сцену для обсуждения презентации, профессор патологической анатомии из медицинского центра Weill Cornell в Нью-Йорке, указал на то, что реальные возможности «миниЛаба» намного скромнее, чем она заявляла в самом начале презентации. Комментарий вызвал аплодисменты слушателей. Вернувшись к покаянному образу, который приняла в интервью для шоу Today, Холмс признала, что «Теранос» предстояла масса работы и, как она выразилась, «более плотного сотрудничества» с научным сообществом. Но, как и в последнем интервью, признавать ошибки или извиняться она не стала.

Когда Деннис Ло, профессор патологической анатомии из Китайского университета Гонконга, спросил ее, какая именно технология анализов применяется в «мини-Лабе» и чем она отличается от той, что применялась в лаборатории «Теранос» до этого, Холмс ушла от ответа. Не раскрыть настолько базовую и важную для всех собравшихся тему было большой смелостью, переходящей в наглость, и тем не менее сотни собравшихся врачей и ученых продолжили вежливо слушать. На удивление, обошлось без свиста и улюлюканья, только когда сессия вопросов-ответов закончилась, из редеющей толпы раздался выкрик: «Вы вредите людям!»

Если Холмс и надеялась реабилитироваться в глазах сообщества и изменить отношение к себе со стороны СМИ, представив «миниЛаб», то этим надеждам не суждено было сбыться. По окончании мероприятия последовал вал критических статей. Лучше всего реакцию тех, кто слушал выступление Холмс, передал заголовок в журнале Wired: «У “Теранос” был шанс восстановить доброе имя, но вместо этого Элизабет снова пыталась вывернуться».

В интервью газете The Financial Times профессор патологической анатомии Вашингтонского университета Джеффри Байрд сказал, что презентация Холмс содержала «до смешного мало данных» и напоминала «студенческое эссе, написанное в последнюю ночь перед сдачей». Другие эксперты в лабораторных исследованиях не преминули отметить, что ни один из компонентов «миниЛаба» не отличался какой-либо инновационностью. Заслуга «Теранос» была исключительно в том, что компания сделала стандартные компоненты несколько меньше и засунула их в один корпус, писали они.

В своей речи на конференции Холмс упомянула, что на «миниЛабе» можно проводить исследование на вирус лихорадки Зика. Компания подала в FDA документы на сертификацию этого анализа в качестве экстренной диагностики, рекламируя его как первый экспресс-анализ на это заболевание, который проводится по образцу крови из пальца. Однако вскоре заявку пришлось отозвать, когда инспекторы FDA выяснили, что в поданных документах исследования отсутствуют элементарные гарантии безопасности для пациента. Эта история стала очередным публичным унижением «Теранос».

Надежда, что Холмс совершит чудо на конференции, удерживала оставшихся инвесторов от массового бегства. Но после провала ее выступления и новостей о фиаско с анализом на вирус Зика первым не выдержал Partner Fund. Хедж-фонд из Сан-Франциско, вложивший в «Теранос» почти сто миллионов долларов в начале 2014 года, подал иск к Холмс, Балвани и компании в Канцлерский суд штата Делавэр, обвинив «Теранос» в обмане инвесторов посредством «лжи, серьезного искажения финансовых данных и умолчания». Другие инвесторы во главе с вышедшим на пенсию банкиром Робертом Колманом обратились в федеральный суд Сан-Франциско. Они тоже обвинили компанию в мошенничестве с ценными бумагами и требовали зарегистрировать групповой иск.

Большинство инвесторов тем не менее решили не заниматься судебными разбирательствами и потребовали дополнительные доли акций в обмен на отказ от подачи исков. Примечательным исключением стал Руперт Мердок. Медиамагнат продал все свои акции обратно самой компании за символическую цену в один доллар, что обеспечило ему значительный налоговый вычет на другие доходы. При общем состоянии в двенадцать миллиардов Мердок мог себе позволить потерять сто двадцать пять миллионов на неудачной инвестиции.

Дэвид Бойз и его бюро Boies, Schiller & Flexner перестало работать на «Теранос» после того, как Бойз и Холмс разошлись во мнениях, что делать с федеральным расследованием. Интересы компании взялась представлять другая крупная юридическая фирма Wilmer-Hale. Через месяц после выступления Холмс на конференции Ассоциации клинической химии Хизер Кинг вернулась в Boies Schiller в качестве партнера. Дэвид Бойз вышел из совета директоров «Теранос» еще через несколько месяцев.

Сеть Walgreens, которая потратила на сотрудничество с «Теранос» сто сорок миллионов долларов, подала отдельный иск, обвинив компанию в нарушении «самых базовых стандартов качества и юридических положений» договора между ними. «Основополагающим условием договора — как и любого предприятия, относящегося к человеческому здоровью, — было помогать людям, а не наносить вред», — было написано в обращении Walgreens.

После нескольких попыток подать апелляцию на запрет, введенный FDA, Холмс смирилась с неизбежным и закрыла лабораторию в Калифорнии, а потом и вторую — в Аризоне, где стояли только коммерческие анализаторы. Во время инспекции аризонской лаборатории — за несколько дней до ее закрытия — проверяющие обнаружили массу нарушений, как и в Ньюарке.

Для того чтобы заключить мировое соглашение с Генеральной прокуратурой Аризоны и избежать уголовного преследования, «Теранос» пришлось выплатить штату 4,65 миллиона долларов для возмещения расходов на анализы 76217 пациентам.

Количество отозванных или исправленных результатов анализов после финальных проверок оказалось близко к миллиону в Калифорнии и Аризоне. Масштабы вреда, нанесенного пациентам всеми этими ошибочными данными об их здоровье, с трудом поддаются оценке. Десять пациентов подали иски с обвинениями в обмане потребителей и халатности. Один из них обвинил компанию в том, что из-за неверного результата анализов не получил необходимого лечения и перенес сердечный приступ, который вполне возможно было предотвратить. В суде Аризоны эти иски были объединены в групповое производство. Смогут ли истцы доказать причинение вреда здоровью, еще предстоит узнать.

Одно известно точно: шансы на то, что люди могли умереть из-за ошибочных диагнозов или неверно выбранного лечения, увеличились бы в сотни тысяч раз, запусти «Теранос» свои велнес-центры в 8134 аптеках Walgreens и других магазинах по всей стране. А именно это должно было вот-вот произойти в тот момент, когда автор «Блоггга патолога» Адам Клэппер решил написать мне.