ГЛАВА 15 ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ
После боя. Строительство новой жизни. Трудности и ошибки. Тревожные вести с Дуная. Инициатива и стойкость. Борьба с заговорами. Заявление алмазовцев. Нити заговора ведут к меркурьевцам. Воззвание к интеллигенции.
18 января от имени Военно-революционного комитета в газете «Голос пролетария» были опубликованы основы мирного договора с капитулировавшими гайдамаками. На первых порах властью, ведавшей порядком в городе, являлся Военно-революционный комитет. Его председателем 19 января был избран матрос А. Т. Кривошеев. Наиболее важные общественные и государственные учреждения охранялись красногвардейцами и матросами. Охрана центра города возлагалась на Ахтырский полк.
В обращении к населению Военно-революционный комитет писал:
«Советская власть в ближайшие дни, объединив весь трудовой народ Одессы, вступит в свои полные права. Сейчас же Временный революционный комитет призывает всех вас, товарищи и граждане, приступить к восстановлению нормальной жизни.
Общими усилиями всего трудового населения водрузим прочно знамя нашей революции над г. Одессой и да будет она оплотом рабочей и крестьянской власти на Юге» {74}.
На следующий день после прекращения боев рядовые гайдамаки разъезжали на тачанках по городу без оружия с белыми флагами и кричали, обращаясь к красногвардейцам:
— Нас обдурили! Ми теж всі за Радянську владу! Давайте миритися!
На «Алмаз» приехал голова полковой рады 2-го пластунского полка старший урядник Големка. Он передал следующее заявление:
«Собрание членов полковых и сотенных рад Украинских частей просит Совет матросских депутатов довести до сведения всех военных и вольнонаемных моряков, что Украинская дивизия [36] фактически не хотела принимать участия в боях, поэтому рабочие и матросы мирным путем заняли все учреждения города. Стоящим у власти Одесской Украинской рады Луценко и Вербицкому и комиссару Центральной рады полковнику Поплавко это не было приятно и они поспешили объявить войну, повели агитацию среди гайдамаков и часть из них втянули в бой. Когда гайдамаки явились на место боя, то им стало ясно, что под видом гайдамаков засели офицеры и юнкера, ничего общего не имеющие с Украинской дивизией».
Големка сообщил, что такое же заявление он передал Военно-революционному комитету для сведения граждан Одессы. {75}
После установления Советской власти партийная организация Одессы уделила большое внимание укреплению новых органов власти и привлечению к их деятельности трудящихся города и области. Немедленно были проведены перевыборы Одесского Совета рабочих депутатов, в котором до последних дней заправляли меньшевики и эсеры. В новоизбранном Совете и его руководящих органах значительно преобладали большевики и им сочувствующие.
Центральный исполнительный комитет Румчерода избрал Одесский Совет народных комиссаров во главе с В. Г. Юдовским. Для руководства отдельными участками государственной и хозяйственной деятельности были созданы комиссариаты: труда, почты и телеграфа, юстиции, финансов, печати, промышленности и торговли, продовольствия, образования, морских сил и др. Комиссариаты возглавили большевики П. И. Старостин, Г. П. Ачканов, Л. И. Рузер, А. И. Хмельницкий, П. И. Кондренко, С. М. Жвиф и другие.
Совнарком и комиссариаты Одессы в своей практической деятельности руководствовались постановлениями Совета Народных Комиссаров РСФСР и Советского правительства Украины. Комиссариат труда объявил недействительными все распоряжения Временного правительства и Центральной рады в области рабочего законодательства, наметил меры по переводу промышленности с военного на мирное производство и ликвидации безработицы. На фабриках и заводах был введен восьмичасовой рабочий день, запрещен детский труд. Комиссариат обязал владельцев предприятий признать рабочий контроль на производстве и предупредил их, что за нарушение прав трудящихся промышленники будут привлекаться к строгой ответственности. Вводилось социальное страхование рабочих, улучшались их жилищные условия. Многие семьи из подвалов переселялись в квартиры, которые ранее принадлежали богачам.
Советские органы повели решительную борьбу с саботажем буржуазии, ставшей на путь массового закрытия фабрик и заводов. Наиболее злостных саботажников судил Революционный трибунал. Были опубликованы декреты о национализации некоторых крупных предприятий, о борьбе со спекуляцией, прекращении деятельности черносотенных организаций, закрытии реакционных газет.
Налаживая жизнь в городе, Одесский партийный комитет одновременно уделял большое внимание и селу. В уезды выехали представители и агитаторы комитета для разъяснения крестьянству смысла происшедших в городе событий и для организации подвоза в Одессу продовольствия. Под руководством большевиков крестьяне осуществляли ленинский декрет о земле, забирали и делили между собой помещичьи земли.
Большую помощь Одессе в восстановлении разрушенного войной хозяйства оказало Советское правительство РСФСР. При первой же представившейся возможности Совнарком отпустил для нужд города 60 миллионов рублей. Центральный Комитет внимательно следил за работой Одесской партийной организации, помогал ей советами, указывал на допущенные ошибки. ЦК продолжал укреплять Одесскую организацию кадрами, особенно работниками, знающими военное дело.
С каждым днем все более восстанавливалась деятельность промышленности и транспорта, укреплялся революционный порядок в городе. Молодая Советская власть делала первые шаги по ликвидации безработицы, налаживанию здравоохранения. Состоялись многолюдные собрания и митинги, для населения устраивались публичные лекции и доклады. Политическая обстановка в это время характеризовалась бурным подъемом революционного настроения трудящихся масс.
Однако положение Одессы было тяжелым. Оно объяснялось общей ситуацией, в которой находились тогда Украинская Советская Республика и Советская Россия. Государственное и хозяйственное строительство осуществлялось в условиях ожесточенной борьбы с внутренними и внешними врагами революции. Меньшевики, эсеры, кадеты, буржуазные националисты пытались сорвать мирные переговоры с Германией, стремились расчленить страну на отдельные, изолированные друг от друга части.
В первых числах января 1918 года войска королевско-боярской Румынии вторглись на территорию Бессарабии и стали продвигаться в направлении Одессы. Советское правительство предложило румынскому правительству мирным путем урегулировать советско-румынские отношения, но это предложение было отвергнуто.
В условиях начала вооруженной интервенции был принят по инициативе В. И. Ленина декрет Совнаркома РСФСР о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Советское правительство Украины решило организовать народно-революционную социалистическую армию. 24 января 1918 года был издан приказ по Одесскому военному округу о порядке формирования частей Красной Армии. В ее ряды влились отряды Красной гвардии и матросов, а также воинские части бывшего Румынского фронта. Одесский партийный комитет приступил к комплектованию Ленинского батальона. Создавалась также особая армия Одесского округа под командованием П. С. Лазарева, в состав которой входили конно-разведывательный отряд Г. Котовского, бронированный поезд во главе с комиссаром Я. Околотиным и другие части.
В этот период в Одессе существовал Совет рабочих депутатов, действовал Румчерод, как высший руководящий и контролирующий орган власти, и был создан Совет народных комиссаров с комиссариатами. При столь сложной структуре органов Советской власти страдало общее дело.
Организуя Советскую власть в городе, одесские большевики пошли по пути копирования центральных органов государственной власти. Создание Одесского Совнаркома и комиссариатов, в том числе и комиссариата по иностранным делам, свидетельствовало о том, что местные работники еще не отрешились от ошибочных взглядов, приведших к объявлению Одессы «вольным городом».
В деятельности Совета рабочих депутатов, Румчерода и Совета народных комиссаров отсутствовала согласованность. Комиссариаты были слабо связаны с массами, комиссары единолично решали вопросы, издавали многочисленные приказы, которые часто не выполнялись.
В Одессе было много уголовного элемента, и органам власти не удалось установить в городе полного порядка. Часто случались налеты и грабежи. Характерен такой факт. 13 февраля 1918 года команда «Синопа» устраивала вечер в пользу народного просвещения. Она обратилась через газеты к ворам и налетчикам с предложением не совершать в эту ночь грабежей. В ответ на обращение на «Синоп» явились представители «ассоциации» карманных воров и сделали судовому комитету заявление: «Мы, представители воров города Одессы, даем вам обещание, что в этот день ни одного грабежа не совершим: мы сами будем патрулировать в городе и предупреждать грабежи». А в газетах появилось официальное извещение от имени воров: «Граждане! Идите смело на бал-маскарад. Оставляйте двери открытыми, в эту ночь мы не работаем».
Действительно, ночь прошла спокойно. Но сам этот факт говорил о ненормальной обстановке в городе.
Контрреволюционные элементы нередко использовали в своих целях налетчиков и грабителей. Борьба с уголовным миром отнимала много сил у молодой Советской власти.
Разгромив в Одессе националистическую контрреволюцию, революционные войска вынуждены были сразу же вступить в тяжелые бои с объединенными силами румынских и белогвардейских войск, к которым присоединились гайдамаки. 22 января 1918 года ЦИК Румчерода постановил считать себя в состоянии войны с королевской Румынией.
26 января между советскими и румынскими войсками было заключено перемирие на 48 часов. Командование революционных отрядов в обращении к румынскому народу, переданному по радио, заявило, что советские войска вынуждены были воевать против румынского королевского правительства, которое организовало нападение на Бессарабию, а румынских рабочих и крестьян считают своими братьями. {76}
Тем временем враждебные элементы стали распространять в Одессе слухи о том, что город будет сдан румынам без боя. Дошли они и до Севастополя. Главный комиссар Черноморского флота Роменец вызвал по прямому проводу Кондренко и Зедина.
— Какое у вас сейчас положение? — поинтересовался Роменец.
— В Одессе в общем спокойно,— доложил Кондренко.— Перемирие с румынами кончилось. Вероятно, возобновятся военные действия. Организуем отряды добровольцев для посылки на фронт.
— Товарищ Кондренко, к нам доходят слухи, что Одесса не собирается сопротивляться врагу. В чем дело?
— Это лживые слухи, их распространяют трусливые мещане. Всех, кто занимается сплетнями, арестовываем. Скажите, где теперь Шерстобитов? — в свою очередь спросил Кондренко.— Он обещал мне, что скоро организует отряд матросов и придет в Одессу нам на помощь.
— Шерстобитов с агитаторами отправился в Феодосию, Керчь и Мариуполь для формирования отряда. Надеемся, что к концу этой недели будет создан отряд в 6—7 тысяч человек.
— Выступление Центральной рады и румынских властей создало у нас сложную обстановку гражданской войны. С нетерпением жду Шерстобитова. У вас есть прямая телеграфная связь с Петроградом?
— Да.
— Прошу вас попросите Петроград, чтобы нам в Одессу прислали хорошего стратега и человека опытного в международных делах. Еще раз повторяю, что перемирие истекло и вряд ли будет продлено.
— Сейчас передам вашу просьбу Совету Народных Комиссаров в Петроград,— пообещал Роменец. — Нуждаетесь ли вы в «Ростиславе»? Может быть, временно мы его направим на другой участок?
— Нельзя! В «Ростиславе» здесь острая нужда,— возразил Кондренко.— Я прошу вас выслать нам еще хотя бы один миноносец и мелководные катера, которые я просил раньше. Медлить нельзя ни минуты. Только что Зедин разговаривал с комиссаром охраны Аккермана. Он сообщил, что гайдамаки и румынские войска вошли в город и арестовывают членов Совета.
— Отряд будет на этой неделе. Катера и миноносец постараемся выслать.
Командование румынских войск использовало перемирие для подтягивания резервов. Противник пытался овладеть кораблями Дунайской советской флотилии. Румыно-боярские войска стали захватывать придунайские города — Рени, Измаил, Килию, Вилково.
17 февраля в Одессу прибыл комиссар Дунайской флотилии А, Г. Железняков. [37] Поздно ночью на «Алмазе» открылось заседание исполкома Совета матросских депутатов и представителей судовых комитетов. Обсуждался вопрос о событиях под Вилково в связи с отходом кораблей Дунайской флотилии и занятием города королевскими войсками. А. Г. Железняков говорил:
— Обстановка на Дунае резко ухудшилась. В конце января румынские войска, поддержанные монархистом Щербачевым, заняли Измаил и Килию. На улицах этих городов появились городовые и полицейские старого режима. Началась настоящая охота на военных моряков. За каждого матроса Щербачев обещал выдавать 1000 рублей. Схваченные немедленно расстреливаются.
Представители судовых комитетов, обсудив сообщение Железнякова, заявили, что матросы готовы на кораблях и на сухопутном фронте самоотверженно сражаться против войск Румынии.
Анатолий Железняков
Участники заседания покидали «Алмаз» на рассвете. А утром в помещении Нового театра состоялось собрание моряков судов Одесского рейда. С огромным вниманием вслушивались матросы в слова Железнякова, сообщившего об оставлении Дунайской флотилией устья Дуная и о причинах отступления.
— Балтийцы,— говорил в заключение Железняков, — в ответ на приказ о демобилизации заявили, что пока останется хотя бы один контрреволюционер, они будут находиться на своих постах и защищать революцию. А что черноморские моряки?
Отвечая на этот вопрос, представители кораблей в своих речах заявляли, что они твердо следуют примеру балтийцев.
25 февраля А. Г. Железняков был назначен Советским правительством командующим морскими силами, действовавшими против румынских войск. Его штаб разместился на «Алмазе».
Чувствуя свою неизбежную гибель, буржуазно-националистическая Центральная рада вступила в тайный сговор с немецкими империалистами. Еще 27 января 1918 года она подписала с Германией и Австро-Венгрией договор, прикрываясь которым германские империалисты стали захватывать украинские города и села. Они рассчитывали оторвать Украину от Советской России, захватить ее богатства и поработить украинский народ.
Захватнический поход австро-немецких оккупантов и наступательные операции румынских королевских войск окрыляли контрреволюцию. В Одессе подняли голову провокаторы, сеятели паники, спекулянты. Обострению обстановки в городе способствовали газеты «Одесские новости», «Одесский листок», меньшевистская газета «Южный рабочий», которые, несмотря на открыто враждебные выступления и подстрекательство против Советской власти, не были закрыты. В городе все еще продолжали находиться большие группы офицеров царской армии. Хотя черносотенные организации и были официально распущены, но некоторые из них ушли в подполье. Открыто существовал «Союз георгиевских кавалеров», где нашли себе пристанище контрреволюционные элементы.
Много хлопот было с Советом безработных, во главе которого стоял анархист Хаим Рыт. Этому совету удалось повести за собой значительную часть безработных Одессы. Под его крылышком пригрелось немало различных антисоветских элементов. Совет занимался вымогательством, требовал предоставления безработным во всех столовых и ресторанах бесплатных обедов, организовывал демонстрации под лозунгом: «Вся власть в Одессе — Совету безработных!»
По городу усиленно циркулировали слухи, что Советы в Одессе переживают последние дни, что вот-вот власть вновь перейдет к Городской думе.
Разобщенность в действиях Совета депутатов, Румчерода и Одесского Совета народных комиссаров дальше становилась нетерпимой. По инициативе Одесского комитета РСДРП (б) в феврале несколько заседаний Румчерода было посвящено обсуждению вопроса об укреплении органов власти. Обсуждение показало, что у ряда работников все еще нет четкого представления о том, что надо сделать для повышения роли Советов.
— Неурядицы происходят из-за отсутствия власти, — справедливо заявлял Скобло.— Есть одни приказы, а подлинной власти нет. Надо предварительно вести агитацию, а затем уже приказывать.
Железняков выдвигал как одну из первоочередных задач — усиление помощи Красной Армии, вовлечение рабочих в армию.
— Дело не в количестве, а в качестве,— говорил Железняков.— Армия больных душой и телом не будет сильна. Но для того, чтобы привлечь добровольцев, необходимо обеспечить их семьи.
На принятии более решительных мер настаивал Кондренко. Он предлагал обложить буржуазию контрибуцией, выселить ее из центра города, а в освободившихся домах поселить рабочих.
— Кризис власти,— утверждал Юдовский,— возник вследствие того, что мы поздно и плохо объединились с Советами. Необходимо тесно объединиться с местными Советами. Там сидят наши же товарищи, разделяющие точку зрения большинства Румчерода.
В результате обсуждения вопроса об упрочении власти Одесский комитет РСДРП(б) принял ряд важных мер. Совет народных комиссаров г. Одессы преобразовывался в областной орган власти. Исполком Одесского Совета рабочих депутатов сосредоточил свое внимание на удовлетворении нужд города. Более четко определялись взаимоотношения между Румчеродом и Советом народных комиссаров. Роль последнего значительно повышалась. Если раньше один и тот же вопрос можно было решать в Совнаркоме и в Румчероде, что вносило неразбериху и обезличку, то теперь все вопросы, связанные с мирным строительством, решались только в Совнаркоме. Румчерод оставался контролирующим органом и уделял больше внимания военным вопросам и внешней политике.
Было признано целесообразным, чтобы функции председателя Совнаркома и Румчерода осуществлялись разными лицами. Если до этого председателем Совнаркома и председателем Румчерода был В. Г. Юдовский, то теперь Юдовский сосредотачивался на работе в Румчероде, а председателем Совнаркома был назначен П. И. Старостин.
Важным мероприятием явилось создание комиссии по борьбе с контрреволюцией. Эта комиссия размещалась на «Алмазе» и в своей деятельности опиралась на команду крейсера.
20 февраля Одесский комитет провел на «Алмазе» совещание представителей городских властей и команд кораблей, на котором обсуждались меры по усилению борьбы с саботажем буржуазии и провокациями. Было принято решение: всех офицеров царской армии, не пожелавших вступить в Советские войска, отправить из Одессы на кораблях в Феодосию и Николаев.
В этот же день в здании Городского театра собралось около двух тысяч офицеров, решивших предъявить Совету рабочих депутатов подобие ультиматума. В адрес Советской власти раздавались угрозы, прибывших представителей Совета внутрь здания не пропустили, на требование покинуть театр и разойтись последовал категорический отказ. Тогда исполком Совета обратился к судовому комитету «Алмаза» с просьбой помочь освободить помещение театра от непрошенных гостей. На крейсере немедленно были сформированы отряды. Увидев, что матросы накапливаются у театра, офицеры спешно разошлись.{77}
21-22 февраля банды уголовников и других темных личностей совершили нападения на винные склады и в городе начались пьяные дебоши. 24 февраля на «Алмазе» после обсуждения доклада Кондренко представители судовых комитетов приняли постановление: «Все вино, находящееся в Одессе, уничтожить на местах. Спирт же, необходимый для медицинских и технических надобностей, свезти в одно место по указанию Совета народных комиссаров г. Одессы и поставить усиленный караул». {78}
Отряды военных моряков и Красной гвардии тотчас приступили к уничтожению запасов вина, Особенно много спиртных напитков было уничтожено в подвалах на Греческой, Прохоровской и Большой Арнаутской улицах.
Чтобы навести порядок в городе, Совет народных комиссаров постановил объявить Одессу на осадном положении. Эта мера должна была сыграть положительную роль в борьбе с контрреволюцией, Однако уже 26 февраля по настоянию меньшевиков исполком Совета рабочих депутатов решил снять осадное положение, поскольку оно якобы не приносит ожидаемых результатов.
В ночь на 2 марта по постановлению Румчерода были арестованы 69 представителей крупной буржуазии. Это следовало сделать значительно раньше. Судовой комитет «Алмаза» еще в начале февраля обратился в Румчерод с предложением изолировать наиболее реакционно настроенную группу крупкой буржуазии, но принятие решения задержалось по каким-то причинам. После ареста главарей одесской буржуазии газеты враждебного революции направления подняли шумную кампанию в их защиту, и 4 марта все арестованные были освобождены.
Нерешительность и колебания, проявленные с введением и снятием осадного положения, с арестом и освобождением заправил крупной буржуазии, не способствовали укреплению порядка и дисциплины в городе.
Активная поддержка командой «Алмаза» революционных мероприятий высоко подняли авторитет и влияние алмазовцев среди всех военных и торговых моряков. Теперь, если надо было привлечь матросов к выполнению какого-либо задания, местные власти устанавливали связь прежде всего с «Алмазом».
Румчерод и Одесский Совет рабочих депутатов наладили тесный контакт с Советом матросских депутатов. На «Алмазе» часто проводились совещания, в которых участвовали руководители одесских большевиков Старостин и Юдовский. Для охраны города на крейсере был создан специальный отряд, который находился в непосредственном подчинении А. Кривошеева.
Буржуазная печать подняла шумиху, распространяя клевету и различные небылицы о моряках. Тон в нападках на матросов задавала меньшевистская газета «Южный рабочий». Она старалась не пропустить ни одного удобного случая, чтобы не лягнуть «Алмаз» и алмазовцев. Буржуазные и соглашательские газеты писали, что на «Алмазе» расстреливают и выбрасывают в море каждого, кто туда попадет, что многие десятки белогвардейских офицеров и представителей одесской буржуазии уже находятся на морском дне.
В «Одесских новостях» и «Одесском листке» под заголовком «Тайны «Алмаза» появились сообщения «из достоверных источников» о том, что водолаз, спустившийся на морское дно около «Алмаза», будто увидел там целый «митинг» утопленников с привязанным к ногам балластом. От испуга водолаз якобы сошел с ума. Нашлись даже «очевидцы», знавшие этого водолаза.
Городская дума, все еще продолжавшая свое существование, поставила на обсуждение вопрос «о бессудных казнях на «Алмазе», но посетившая крейсер думская делегация ничего предосудительного на нем не обнаружила. Однако провокационные слухи, подогреваемые «Южным рабочим», продолжали распространяться. Тогда в газетах 3 марта было опубликовано «Заявление команды «Алмаза». В нем говорилось:
«Ввиду того, что в последнее время в Одессе распространяются самые нелепые и лживые слухи о нашем корабле, весь судовой состав «Алмаза» считает своею обязанностью осветить истинное положение вещей, дать разъяснение всему одесскому населению и снять позорящие корабль лживые наветы, так как все то ужасное, что говорят об «Алмазе», есть одна вопиющая неправда...
Весь судовой состав «Алмаза» заявляет, что до сего момента на нашем корабле не пролилось ни единой капли крови, ни одной жизни не было отнято на «Алмазе», ни одного насилия не было совершено.
Мы, алмазовцы, знаем, что все эти ужасные слухи распространяются двояким образом. С одной стороны, любители всяких сенсаций и сплетен, шумихи, бездельники, болтуны в кофейнях и на перекрестках жадно ловят всякую ложь и распространяют дальше, конечно, с прибавлением и «от себя». Другой же источник — это провокация, которая уже вполне обдуманно и намеренно стремится подорвать доверие к кораблю, который является в Одессе одним из оплотов революции». {79}
Доставлялись ли на «Алмаз», где находилась комиссия по борьбе с контрреволюцией, арестованные черносотенцы, налетчики, спекулянты, различные темные личности? Да, доставлялись и довольно часто. Но там их не держали ни одного дня, на крейсере даже не было для этого соответствующего помещения. Всех задержанных и доставленных на «Алмаз» немедленно отправляли оттуда в революционный трибунал или в тюрьму.
Враждебные нападки буржуазных газет по адресу моряков продолжались и после заявления команды крейсера. Тогда судовой комитет «Алмаза» вошел с официальным ходатайством в Совет народных комиссаров о закрытии газет «Одесские новости», «Одесский листок» и «Одесская почта», как главных распространителей клеветы и провокаций. Комиссары согласились с предложением судового комитета. 8 марта «Одесские новости» вышли с сообщением: «В три часа ночи получено с «Алмаза» распоряжение, что «Одесские новости» временно закрываются до особого распоряжения». Такие же распоряжения были направлены и остальным реакционным газетам.
Служил на «Алмазе» матрос Сергей Ткачук, по специальности комендор. Он состоял в судовом оркестре, мог играть на любом музыкальном инструменте, довольно сносно пел, знал множество затейливых фокусов, которыми на досуге развлекал матросов. Была у Ткачука еще одна страсть — книги. И если у судового библиотекаря фельдшера Белова можно было получить только душеспасительные брошюрки, то у Ткачука к услугам любого матроса имелись произведения Толстого, Чехова, Короленко. После Февральской революции стало известно, что Ткачук давал читать некоторым своим товарищам и нелегальные книжки.
Сергей Ткачук
В сентябре 1917 года Ткачук попал в одну историю, В то время на «Алмазе» находились лейтенанты английской службы Г. Бишон, Е. Колинг и капитан Р. Тинтон, бежавшие из турецкого плена. Ткачук, самостоятельно изучавший английский язык, все свободное время старался проводить с Колингом, который держался весьма просто. Однажды он в шутливой форме сказал англичанину:
— Мы с Николашкой разделались, пора и вам кончать со своим королем. Начинайте, мы вам поможем!
Разговор этот услышал Р. Тинтон. Он немедленно заявил командиру крейсера Киселеву протест, обвинив русского матроса в подстрекательстве к свержению английского короля. В связи с таким дипломатическим демаршем за Ткачуком закрепилась кличка «дипломат».
Об английских моряках и их конфликте с Ткачуком можно было бы не упоминать, если бы с этим матросом не было связано одно важное событие.
В первых числах февраля 1918 года, получив увольнение на берег, Ткачук прогуливался около ресторана «Французский» на Екатерининской улице. Ему по какому-то делу надо было встретиться со знакомым музыкантом. Побеседовав с товарищем, Ткачук уже хотел было распрощаться, как к ним подошел один человек в полувоенном костюме. Разговорились, зашли в ресторан. Новый знакомый решил угостить моряка. За столиком он пытался выведать у Ткачука некоторые подробности о порядках на «Алмазе», интересовался, есть ли у него знакомые матросы с «Синопа». Это вызвало у Ткачука подозрение и он задержал незнакомца.
Матрос с «Синопа» Александр Кривобок узнал в задержанном офицера, который, переодевшись в матросскую форму, во время боя 16 января находился во дворе юнкерского училища на Итальянском бульваре и завлек матросов в ловушку. Офицера арестовали и доставили на «Синоп». У него обнаружили документ, из которого было видно, что задержанный имеет связь с подпольной монархической организацией. Он вынужден был признать, что является участником контрреволюционного заговора против Советской власти. В заговоре участвовали многие офицеры местного гарнизона, организовавшие «Союз спасения Родины». Они ставили своей целью взорвать линкор «Синоп» и крейсер «Алмаз», убить видных членов Румчерода и руководителей революционных матросских организаций. Для осуществления своих планов заговорщики намеревались подкупить некоторых матросов с «Алмаза» и «Синопа». Этим, в частности, и попытался заняться светловолосый офицер, познакомившись с Сергеем Ткачуком.
Большинство участников заговора было арестовано.
— Первый раз я монархию свергал, во второй раз меня английская монархия чуть не свалила, а в третий раз — хотели привлечь меня для восстановления монархии,— шутя говорил о себе Ткачук.
Не прошло и нескольких дней после раскрытия монархического заговора «Союза спасения родины», как был обнаружен диверсионно-шпионский центр в особняке Котляровских на углу улиц Садовой и Петра Великого. На доме находилась вывеска: «Школа анархистов имени Франциска Ферраро», а в действительности под этой вывеской действовала контрреволюционная организация, ставившая своей целью свержение Советской власти в Одессе. На средства капиталистов она печатала и распространяла воззвания и листовки, накапливала оружие. Боевая дружина Одесского комитета партии случайно обнаружила на транспорте № 56 орудия, снаряды, винтовки. Об этом было немедленно сообщено в Румчерод и на крейсер «Алмаз». Расследование показало, что это оружие предназначалось для «Школы анархистов».
На следствии выяснилось, что со «школой» были связаны и некоторые офицеры крейсера «Память Меркурия». Кондренко, согласовав вопрос с Румчеродом, потребовал от Центрофлота немедленно отозвать крейсер из Одессы. Положение в городе было настолько сложным, что времени для глубокого расследования фактов не хватало, поэтому решение об отзыве крейсера «Память Меркурия» было правильным.
Однако команда крейсера восприняла это болезненно. Состоялось общесудовое собрание. В принятой резолюции говорилось: «Мы, команда крейсера «Память Меркурия» протестуем и выражаем порицание товарищу Кондренко за то, что он, не разбираясь в деталях, смотрит только поверхностно на политические настроения команды... Нам очень обидно и жаль, что товарищ Кондренко... передал в Центрофлот, чтобы нас убрали с Одесского рейда». {80}
Эту резолюцию опубликовали все буржуазные одесские газеты. Не зная подлинных причин отзыва крейсера, местная пресса строила различные догадки, на комиссара Кондренко буржуазные писаки пытались набросить тень. Меньшевистский «Южный рабочий» в передовых статьях и корреспонденциях поливал грязью «Алмаз» и лично Кондренко.
После ухода «Памяти Меркурия» в Севастополь газета «Голос революции» выступила в защиту Кондренко. Она опубликовала сообщение: «Исполнительный комитет Совета матросских депутатов Одесского порта поставил в известность весь Черноморский флот, что резолюция команды крейсера «Память Меркурия» в той части, где ею выносится порицание комиссару Одесского порта товарищу Кондренко совершенно не соответствует действительности. Исполнительный комитет заявляет, что тов. Кондренко стоял и стоит на высоте положения, работая неустанно на великое пролетарское дело революции». {81}
Во второй половине февраля в Одессе был раскрыт еще один заговор против Советской власти. Доставленные на «Алмаз» заговорщики — белогвардейские офицеры и румынские шпионы Мунтенеску, Петреску и Димитреску, были переправлены в Военный трибунал, где под тяжестью неопровержимых улик сознались в том, что имели связь с находившимся в Кишиневе генералом Браштеану.
Этот генерал на второй день после победы Советской власти в Одессе заявил:
— Мы поддерживаем Киевскую раду. Поражение ее войск в Одессе, конечно, весьма неприятный факт, но наши войска уже двинуты на Одессу. Бендеры должны сегодня пасть, за ними —Тирасполь, а потом уже черед за Одессой. И ее мы возьмем. Тогда покажем большевикам, что с нами нужно считаться.
В трудных условиях борьбы с внутренней контрреволюцией и иностранными интервентами Совнарком и Румчерод не могли уделить должного внимания работе среди крестьянства. Из Ананьевского, Балтского и других уездов стали поступать жалобы крестьян на притеснения кулаков и помещиков. Возвратившиеся из деревни матросы Афанасий Волошко и Нестор Атаманчук рассказали Артему Кривошееву, избранному заместителем председателя Румчерода, что во многих селах Ананьевского уезда кулацко-помещичьи элементы установили свое засилье, местные Советы им попустительствуют. В ряде Советов засели кулаки, спекулянты и другие темные личности.
Неурядица и разруха царили во многих селах Балтского уезда. Села кишели дезертирами, процветало винокурение. Интеллигенции на селе было мало, и она не проявляла никакой активности. Школы не работали.
Кривошеев поставил на заседании Румчерода вопрос об оказании помощи селу. Спустя некоторое время из Одессы в уезды выехали группы рабочих и матросов для оказания помощи местным организациям в наведении революционного порядка. Кривошеев решил поднять на борьбу против темноты и суеверий интеллигенцию. Вскоре в одесских газетах было напечатано «Воззвание матроса Кривошеева к интеллигенции». Кривошеев писал, что интеллигенции, людям культуры не к лицу мириться с бескультурьем, темнотой, предрассудками, пассивно относиться к тем, кто сеет невежество и суеверия среди крестьян.
«Итак, товарищи,— призывал он,— собирайтесь, обсуждайте, организовывайтесь и скорее принимайтесь за работу. Пусть на ниве народной свободы расцветет новое, свободное и славное поколение, пусть не вырастают наши дети такими, как выросли мы, пусть это грядущее поколение, наши дети, не увидит своими невинными глазами тех ужасов, которые видели мы...» {82}.
Обращение Кривошеева к интеллигенции было услышано. Через несколько дней в газетах появились отклики городских учителей и врачей, желавших поехать на работу в деревню.
Из Одессы на село направлялись агитаторы. Особенно часто разъезжали по волостям агитатор Григорий Скобло, матросы-алмазовцы Иосиф Косов, Андрей Цыкин, Алексей Клименко и многие другие.
Из сел в Одессу стали приезжать делегации крестьян. Они просили помощи в борьбе с остатками петлюровских банд. Из села Дивизия Аккерманского уезда в первых числах февраля прибыла делегация просить Румчерод помощи для борьбы с румынскими захватчиками. Делегация была настойчивой. Ее не удовлетворил ответ, что Одесса не может оказать просимую ими помощь. Показывая на видневшиеся из окна военные корабли на рейде, один из делегатов сказал:
— Вон они стоят броненосцы без дела. Дайте нам один.
— Броненосцами Румчерод не распоряжается. Ими командует штаб, он на «Алмазе», езжайте туда.
На «Алмазе» делегация снова повторила свою просьбу и только тогда покинула крейсер, когда Кондренко пообещал прислать миноносец с отрядом военных моряков.
— Ничего, миноносец тоже корабль подходящий,— успокаивали себя делегаты.