ГЛАВА 7 РУМЧЕРОД И МАТРОСЫ
Открытие съезда Румчерода. Доклад Володарского. Что происходит на Дону? Рассказ матроса Околотина. На чьей стороне крейсер «Память Меркурия». Визит на «Алмаз». Окончание работы съезда. Телеграмма в Петроград.
10 декабря, в 5 часов в помещении Городского театра начал работу II съезд Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области. Открыл его председатель Румчерода меньшевик Ильинский. Делегаты спели «Марсельезу» и по предложению большевика Евгения Арнольдова почтили память погибших в Октябрьском вооруженном восстании.
Член организационной комиссии по созыву съезда большевик А. Христов сделал сообщение о его составе. Прибыло 1090 делегатов, из них 396 большевиков, 220 левых эсеров, 187 правых эсеров, 68 меньшевиков-оборонцев, 74 украинских эсера, 37 меньшевиков-интернационалистов, 32 делегата представляли другие мелкие партийные группы. 76 делегатов заявили о своей беспартийности. Таким образом, большевики и левые эсеры, состоявшие в блоке с ними, преобладали на съезде. Буржуазные и мелкобуржуазные националистические группировки, составлявшие меньшинство, сразу же стали оказывать сильное противодействие левому крылу съезда. Развернулась острая борьба.
Председателем съезда был избран Петр Старостин, революционер-профессионал, член большевистской партии с 1905 года.
Старостина хорошо знали не только рабочие, но и солдаты, матросы Одесского гарнизона. Особенно памятен им был один эпизод.
В середине мая в Одессу приехал военный и морской министр Временного правительства Керенский. Эсеры и меньшевики по этому случаю устроили в цирке объединенное заседание Советов при участии представителей различных партийных группировок. Приветствуя Керенского, соглашатели всячески восхваляли политику Временного правительства. В своей ответной речи, изобиловавшей звонкими фразами и пустыми обещаниями, Керенский провозгласил лозунг: «Война до победного конца!»
Тогда слово взял Петр Старостин.
— Господин министр,— обратился он к Керенскому,— что вы сделали для прекращения затеянной царским правительством кровавой бойни? Что вы намерены сделать, чтобы миллионы рабочих и крестьян перестали голодать со своими семьями? Что вы сделали, чтобы миллионы рабочих и крестьян могли заняться мирным трудом. Вместо этого вы требуете крови миллионов трудящихся в интересах иностранных капиталистов. {37}
Речь Старостина произвела тогда сильное впечатление на участников собрания, о ней говорили на заводах, в воинских частях и на кораблях Одесского гарнизона. Избрание именно Петра Старостина председателем съезда Румчерода было выражением его популярности среди солдатских и матросских масс.
Сразу же после оглашения приветствий съезду правый эсер Лордкипанидзе выступил с клеветой на Советское правительство и от имени русских и украинских меньшевиков и эсеров предложил послать приветствие Учредительному собранию, которое должно было открыться в Петрограде. Большевики выступили против посылки приветствия. По требованию соглашателей вопрос был поставлен на поименное голосование, которое затянулось до поздней ночи. Против посылки приветствия голосовали 509 делегатов, за — 320. Это было первой победой большевистского направления на съезде.
11 декабря съезд Румчерода утвердил повестку дня. На обсуждение были поставлены такие важные вопросы, как вопрос о государственной власти, о мире, о земле и другие. Выступления делегатов с мест показали, что в результате первых шагов Советского правительства на сухопутном фронте и во флоте происходила быстрая большевизация солдатских и матросских масс.
12 декабря на съезде с докладом выступил представитель Совета Народных Комиссаров В. Володарский. Он изложил содержание ленинских декретов о мире и земле, рассказал, что предпринимается Советским правительством во главе с В. И. Лениным для осуществления этих декретов, остановился на национальной политике большевистской партии, на характеристике международного и внутреннего положения молодой республики рабочих и крестьян и подверг острой критике действия соглашателей.
— Есть только два лагеря, — говорил Володарский, обращаясь к делегатам,— это лагерь трудовых масс, стоящих у власти, и лагерь буржуев, которые эту власть хотят у них вырвать. И я ставлю перед вами вопрос — с трудовыми массами вы или с контрреволюцией?
Возгласы «Мы с народом!», «За власть Советов!» и продолжительные аплодисменты были красноречивым ответом на этот вопрос.
13 и 14 декабря съезд заслушивал доклады и сообщения с мест. Большинство ораторов высказывалось за признание Совета Народных Комиссаров высшей властью в стране, за установление Советской власти в Одессе и на Румынском фронте. Лишь изредка звучали голоса в защиту Центральной рады. Украинские националисты предполагали повести за собой всех делегатов-украинцев, но первые же дни работы съезда показали, что из 300 делегатов-украинцев 220 человек поддерживают большевиков.
Внимательно прислушивались участники съезда к выступлениям фронтовиков.
— Вокруг Украинской рады образуется пустота. Расширяясь, она в дальнейшем поставит раду в то же положение, в каком очутилось правительство Керенского к моменту Октябрьского восстания,— под одобрительные возгласы закончил свое выступление делегат от 49-го пехотного полка Николай Карпенко.
Делегат с фронта Федор Герцог говорил:
— Послушаешь ораторов-меньшевиков, так можно подумать, что фронт совсем равнодушно относится к власти. А у меня в наказе 3000 окопников записали: «Мы приветствуем петроградских и московских рабочих и солдат, приветствуем Балтийский флот — великих борцов за социализм». Меньшевики говорят здесь, что фронт боготворит Учредительное собрание. А окопники пишут: «Предоставляем право Народным Комиссарам распустить Учредительное собрание, если оно не будет выражать волю народа».
Выступления фронтовиков не в бровь, а в глаз били тех, кто пытался еще ратовать за Учредительное собрание и продолжение войны.
В конце пятого дня работы съезда выступил моряк Петр Самотуженко и заявил, что команды миноносцев «Жаркий» и «Зоркий» 13 декабря постановили не признавать Центральной рады и ее Генерального секретариата в связи с тем, что эти органы состоят из буржуазных элементов. Матросы, сказал в заключение Самотуженко, признают власть Народных Комиссаров и подчиняются их воле, ибо видят в них бескорыстных защитников трудящихся. Съезд бурно приветствовал выступление моряка.
До созыва II съезда Румчерода моряки-черноморцы не признавали Румчерод своим высшим контролирующим органом и почти не сотрудничали с ним. В дни работы съезда началось активное сотрудничество моряков с Румчеродом.
Пленарное заседание 15 декабря открылось докладом матроса Артема Кривошеева. [18] Его появление на трибуне, было встречено продолжительными аплодисментами.
— Я разведчик отрядов черноморцев, действующих против Каледина,— говорил Кривошеев.— Позвольте передать вам от них низкий поклон и братский привет.
С большим вниманием слушали делегаты речь матроса. Он рассказал о том, что Каледин разогнал на Дону Советы, запретил митинги и собрания, чинит расправу над рабочими и крестьянами, которые работали в Советах и революционных комитетах. Для этой цели Каледин организовал отряды офицеров, юнкеров и казацкой верхушки. Калединцам активно помогают владельцы шахт и заводов. Чтобы не дать уголь Советской власти, они пытались прекратить добычу, заявляя, что нет денег для выплаты заработной платы шахтерам.
Заключительные слова Кривошеева, обратившегося к делегатам съезда с призывом помочь в разгроме калединщины, были встречены бурными аплодиментами и возгласами: «Поможем!»
После доклада Кривошеева и выступлений нескольких делегатов съезд подавляющим числом голосов принял предложенную большевиками и левыми эсерами резолюцию, одобрившую деятельность Совета Народных Комиссаров. Съезд заявил, что он поддерживает и будет проводить в жизнь декреты Советского правительства о мире, рабочем контроле, о земле.
В конце заседания Старостин сообщил участникам съезда, что получена радиотелеграмма об образовании в Харькове, где проходил I Всеукраинский съезд Советов, Советского правительства Украины. Эта весть была встречена бурной овацией. Делегаты встали и огласили зал торжествующим «ура».
Съезд немедленно принял постановление: «Заслушав телеграмму от вновь образованного Украинского Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих и солдатских депутатов, съезд представителей Румынского фронта и Советов области приветствует власть революционных Советов Украины, обещает им помощь и поддержку и выражает уверенность, что совместными усилиями украинского и великорусского революционных классов революция окончательно восторжествует». {38}
По поручению Старостина делегат Дионисий Смешко доставил текст приветствия на «Алмаз» для передачи по радио Украинскому Советскому правительству. Судовой комитет крейсера в свою очередь передал Смешко только что полученную из Севастополя радиограмму в адрес II-го съезда Румчерода. Она была оглашена на заседании 16 декабря. В радиограмме сообщалось, что части Черноморского флота, гарнизон и рабочие Севастополя признают единственной законной властью власть Народных Комиссаров, а контрреволюционная буржуазная рада пусть на Черноморский флот не надеется. {39}
18 декабря делегаты внимательно выслушали матроса Якова Околотина, только что возвратившегося с I Всеукраинского съезда Советов. Съезд, сообщил Околотин, вначале открылся в Киеве 4 декабря. Однако Центральная рада сорвала его работу. Под видом «делегатов» Петлюра вызвал в Киев свыше тысячи своих агентов. Отобрав насильственным путем у мандатной комиссии бланки мандатов, буржуазные националисты вручили их подставным лицам. Тем самым они пытались подменить состав делегатов и заставить съезд признать Центральную раду законным правительством Украины.
Тогда большевики предложили настоящим делегатам покинуть подтасованный радой съезд и переехать в Харьков. 11 декабря в Харькове работа съезда была продолжена. 12 декабря он провозгласил Украину Советской республикой и избрал Всеукраинский Центральный Исполнительный Комитет.
Речь матроса Околотина прерывалась аплодисментами, его буквально засыпали вопросами.
После принятия резолюций, одобрявших политическую и практическую деятельность Советского правительства и призывавших к установлению Советской власти на юге страны, сторонники Центральной рады 18 декабря выразили «протест против поведения большинства съезда» и демонстративно покинули зал. Националисты заявили, что они созовут свой отдельный съезд и с этой целью явились на крейсер «Память Меркурия». Команда этого корабля, находившаяся под сильным влиянием украинских эсеров, приняла резолюцию, в которой содержалась злобная клевета на большевиков. Член судового комитета крейсера Волошенко 19 декабря зачитал эту резолюцию на съезде Румчерода. Однако делегаты проводили его свистом и возгласами «позор».
Выступление меркурьевцев в защиту украинских буржуазных националистов не могло не обеспокоить Одесский комитет РСДРП(б) и Совет матросских депутатов. В тот же день, после окончания вечернего заседания съезда, члены комитета собрались на заседание. От моряков присутствовали П. Кондренко, Я. Околотин, А. Кривошеев. Было решено в помощь большевикам флота выделить из городской организации группу коммунистов во главе с Григорием Ачкановым и Михаилом Томасом. Им поручалось уделить особое внимание крейсеру «Память Меркурия».
Эта мера была очень кстати. Украинские националисты продолжали усиливать деятельность по созданию своих вооруженных сил на Черном море. Из Киева в Одессу приехал голова Морской генеральной рады Лотоцкий. В газетах появилось сообщение, что цель его приезда — «выяснение существующего правления и политических течений».
Находясь постоянно на крейсере «Память Меркурия», Лотоцкий рассылал своих агитаторов на корабли, пытался вызвать из Севастополя в Одессу командующего Черноморским флотом для переговоров по вопросу «самоопределения» флота. В сопровождении делегации матросов с крейсера «Память Меркурия» Лотоцкий появился и на «Алмазе». По его просьбе судовой комитет созвал митинг. Речь головы Морской рады изобиловала комплиментами в адрес команды «Алмаза». Лотоцкий пытался обрадовать матросов сообщением, что на крейсер будет переведен штаб одесской Морской рады, и призвал поднять «жовто-блакытный прапор». Когда же Лотоцкий перешел к критике большевиков, вкладывая клевету и ненависть в каждую фразу, собрание стало бурно негодовать. Произошел крупный разговор, закончившийся тем, что Лотоцкий и меркурьевцы едва унесли ноги.
Для разбора этого инцидента на «Алмаз» отправился председатель судового комитета крейсера «Память Меркурия» Петренко. У трапа его остановил часовой.
— На «Алмаз» не положено.
— Я же не женщина! — попробовал отделаться шуткой Петренко.— У нас даже женщин на корабль пропускают в «николин день».
— Не положено и все! Проституток мы к себе и на святого Николая не допускаем.
На кораблях знали, что председатель судкома «Памяти Меркурия» ненавидит Советскую власть и большевиков. Вокруг него группировалась кучка националистов, которая спаивала матросов и не гнушалась никакими другими средствами для того, чтобы команда крейсера была верна раде.
Центральная рада предполагала, что и другие корабли немедленно объявят о своем переходе на ее сторону. В Генеральном секретариате даже заготовили проект универсала о праздновании дня создания морского флота. Уверенность националистов в переходе кораблей на их сторону проистекала от незнания подлинной обстановки во флоте. Они судили о моряках лишь по команде крейсера «Память Меркурия».
«Наши пушки в вашем распоряжении»,— сообщал Центральной раде судовой комитет «Памяти Меркурия». Узнав об этом, моряки остальных кораблей возмутились. На крейсер прибыла делегация «Алмаза» и «Синопа» и потребовала от судового комитета увести корабль из Одессы. Делегация довела до сведения командира крейсера капитана 1-го ранга А. Гадда, что это требование передано также по радиотелеграфу в Севастополь.
От командующего Черноморским флотом пришло телеграфное извещение, что крейсер отзывается из Одессы, а вместо него придет линейный корабль «Ростислав». Украинские националисты не на шутку всполошились. Нависла угроза, что они потеряют «весь свой Черноморский флот». В адрес командующего флотом и в Морскую раду в Киев полетела радиограмма: «Морская секция Одесской Украинской войсковой рады, узнав о замене «Меркурия» «Ростиславом», видит в этом противоукраинский замысел, протестует против такого решения и настаивает на оставлении «Меркурия» в Одессе до минования надобности». {40}
Морское начальство не пожелало ссориться с Центральной радой, и крейсер «Память Меркурия» остался в Одессе.
Пока шел обмен телеграммами, в Одессу прибыл линкор «Ростислав». Среди моряков поползли слухи, что и он включается в морские силы Центральной рады. Для выяснения обстановки на линкор отправился представитель Совета матросских депутатов П. Кондренко. Беседа с членами судового комитета и командой убедили его в том, что ростиславцы поддерживают Совет Народных Комиссаров. По возвращении на «Алмаз» Кондренко отправил в Севастополь телеграмму: «Исполнительный комитет Совета матросских и офицерских депутатов Одесского порта высказывается за оставление «Ростислава» в Одессе на зиму, так как он является защитником от контрреволюционных элементов. Команда «Ростислава» всецело разделяет это желание». {41}
«Ростислав» остался в Одессе.
Линейный корабль «Ростислав».
Такова была обстановка на кораблях к тому времени, когда команда крейсера «Память Меркурия» приняла резолюцию в поддержку украинских буржуазных националистов на съезде Румчерода.
Группа большевиков, выделенная Одесским комитетом для работы среди моряков, вместе с судовыми комитетами и Советом матросских депутатов провела на кораблях собрания с повесткой дня: «Об отношении к резолюции команды крейсера «Память Меркурия». Экипажи броненосца «Синоп», крейсера «Алмаз», минного заградителя «Дунай», эскадренных миноносцев «Жаркий», «Звонкий» и других кораблей выразили меркурьевцам решительный протест. В резолюции экипажа крейсера «Алмаз» говорилось: «Собрание осуждает команду «Памяти Меркурия», которая плетется в хвосте контрреволюционных политиканов. Собрание выражает уверенность, что уход фракции «украинцев» облегчит работу съезда и он успешно решит все стоящие задачи». {42}
Резолюция меркурьевцев обсуждалась и на линкоре «Ростислав». Здесь перед собранием побывали Андрей Вербицкий, Александр Сигал, Адам Даманский и Иван Резниченко — члены украинской националистической фракции. Часть команды была введена ими в заблуждение. Собрание длилось шесть часов, но никакого решения не удалось принять. Колебания команды «Ростислава» заставили большевиков усилить агитацию и среди ростиславцев.
Большое место в работе съезда Румчерода занял вопрос о внешней политике и мире. Противники заключения сепаратного мира — оборонцы и другие соглашатели, получили от делегатов сокрушительный отпор. Устами своего докладчика Розенблата они вынуждены были заявить, что «если народным комиссарам удастся заключить мир, то он и его товарищи ни на секунду не замедлят присоединиться к этому святому делу».
Заключительный пункт принятой съездом резолюции о мире и перемирии гласил, что если империалисты не согласятся положить в основу мирных переговоров принципы советской декларации, то революционная армия, очистив свои ряды от больных, стариков и усталых, сумеет дать отпор всем посягательствам международных грабителей и разбойников на честь и достоинство революционной России.
В связи с принятием резолюции о мире и перемирии меньшевики и правые эсеры заявили, что они не находят возможным принимать дальнейшее участие в работе съезда.
19 декабря в Городской театр прибыла делегация линкора «Синоп». От имени экипажа корабля выступил матрос Федор Врончан. Его речь была самой короткой на съезде. Врончан сказал:
— Принимая во внимание создавшееся положение в Одессе, команда «Синопа» выбрала меня делегатом для поездки в Севастополь, дабы я сделал там доклад об обстановке в городе. Я решил явиться на съезд Румынского фронта и узнать, какое он принял направление, чтобы доложить Центрофлоту.
Едва Врончан умолк, раздались дружные голоса:
— Вся власть Советам!
Ведя заседание, Л. Рузер обратился к делегации «Синопа»:
— Вы видите, какой позиции держится Румынский фронт? Он поднимает знамя мира во имя братства и свободы народов, он не выпустит этого знамени из своих рук. Таков наш ответ морякам-черноморцам.
Это был, пожалуй, единственный случай, когда делегаты без прений проголосовали по очень важному, принципиальному вопросу.
21 декабря утреннее заседание съезда началось кратким выступлением Кривошеева. Он сообщил, что ему поручено довести до сведения делегатов резолюцию состоявшегося 20 декабря собрания представителей Красной гвардии, делегатов «Алмаза», эсминцев «Зоркого», «Жаркого» и других революционных частей гарнизона. Собрание осудило контрреволюционную деятельность буржуазной Центральной рады, одобрило создание на Украине правительства рабочих и крестьян, выразило протест против попыток со стороны Центральной рады разоружить отряды Красной гвардии и революционные части гарнизона. Делегаты съезда Румчерода полностью согласились с резолюцией, зачитанной Кривошеевым.
Гавриил Фокеев
На этом же заседании выступил делегат «Синопа» Гавриил Фокеев. Он сообщил, что когда в Севастополе у власти находились меньшевики и эсеры, они решили отозвать «Синоп» из Одессы, чтобы ослабить здесь революционные силы. Теперь в Севастополе победили Советы, но пока еще нет указания об оставлении линкора в Одессе.
— Мы просим съезд,— сказал Фокеев,— высказаться за то, чтобы нас не уводили из Одессы, пока на смену нам не придет из Севастополя другой борец за свободу. А мы будем защищать на своем революционном посту завоевания народа до последней возможности.
От имени съезда Петр Старостин приветствовал синопцев как истинных и честных борцов за пролетарскую революцию и заверил их, что Румчерод постарается принять все меры, чтобы корабль остался в Одессе и мог с честью выполнить свой революционный долг.
В завершение своей работы съезд избрал новый состав Центрального исполнительного комитета Румчерода. в который вошло 77 большевиков, 55 левых эсеров и 48 представителей других партийных группировок. Съезд определил, что ЦИК Румчерода является верховным органом для фронта и области.
22 декабря II съезд Румчерода закончил свою работу.
Все делегаты с пением «Интернационала», «Марсельезы» и «Варшавянки» стройной колонной направились к Воронцовскому дворцу, где помещался Совет рабочих депутатов, а оттуда к зданию Румчерода на Приморском бульваре. На организационном пленарном заседании председателем исполкома Румчерода был избран В. Г. Юдовский.
Победа большевиков на съезде означала, что трудящиеся массы юга Украины, моряки Черноморского флота и солдаты Румынского фронта сказали свое твердое слово за полный переход власти к Советам, за социалистическую Советскую республику. Меньшевики и эсеры, имевшие прежде большинство в Советах, оказались в изоляции.
Новоизбранный Центральный исполком Румчерода 23 декабря направил отчет председателю Совета Народных Комиссаров В. И. Ленину об итогах съезда. ЦИК Румчерода информировал, что военные власти во главе с командующим Румынским фронтом генералом Щербачевым, переметнувшись к Центральной раде, делали все, чтобы сорвать работу съезда. На фронте были разгромлены армейские комитеты, в одну из армий, признавшую власть Совета Народных Комиссаров, был прекращен подвоз продовольствия. Националисты из рады и Щербачев угрожали арестами и расправой над руководителями съезда — Володарским, Старостиным, Юдовским, Арнольдовым и другими. Однако это никого не запугало. Съезд признал Советскую власть, отверг какие бы то ни было коалиции с буржуазными элементами, дал большевистскую оценку Учредительному собранию, одобрил декреты о мире, рабочем контроле и земле, постановил всю власть на местах передать в руки Советов. Румчерод писал В. И. Ленину, что неизбежно предстоит жестокая борьба и просил Советское правительство о присылке денежных средств на издание газеты и другие массово-политические мероприятия.
Для передачи по радио этого отчета на «Алмаз» приехали Володарский и Рузер. Уже на корабле Володарский сделал приписку: «К сему письму всецело присоединяюсь и вышеуказанное ходатайство поддерживаю».
Ответ В. И. Ленина не заставил себя долго ждать. Делегаты съезда еще не успели разъехаться по местам, как радист «Алмаза» Василий Шишкан принял из Петрограда радиограмму в адрес Румчерода: «Ваши сообщения получены. Согласны выдать деньги. Каким образом надлежит получить их — известите немедленно. Председатель Совета Народных Комиссаров Ленин». {43}
Начавшееся в первые дни съезда сотрудничество военных моряков с Румчеродом в дальнейшем продолжало укрепляться. Матросы Кривошеев и Фокеев были избраны в военную секцию Румчерода, а Кондренко назначен для связи с фронтовым отделом.
В Одессе стоял пулеметный полк «Кольта», прибывший в начале декабря из Петрограда. Солдаты-кольтовцы активно участвовали в Октябрьском вооруженном восстании. В Одессе они заявили, что признают только власть Советов. Командиром полка был избран солдат Михаил Хаустов. В воскресенье 17 декабря он встретился на «Алмазе» с председателем Совета матросских депутатов Поповым. Они договорились, что часть кольтовцев, известная своей преданностью Советской власти, будет направлена на суда Транспортной флотилии для пополнения команд. На следующий день матросский Совет обратился в Румчерод с просьбой послать 200 солдат кольтовского полка для несения службы на «Синопе». 22 декабря на первом же заседании новоизбранного ЦИК Румчерода эта просьба была удовлетворена.
23 декабря, наконец, наступил объявленный Центральной радой так называемый день «самоопределения» Черноморского флота. Голова Севастопольской украинской Морской рады Нестреляй еще рано утром прислал на «Алмаз» радиограмму: «Линейный корабль «Воля» поднял украинский национальный флаг и отдал себя в распоряжение Центральной рады. Оповестите об этом всех и в первую очередь «Память Меркурия». {44}
Украинские националисты в Одессе торжествовали. «Память Меркурия» по этому случаю украсился флагами расцвечивания и вечером 24 декабря зажег праздничные огни. Окрыленные тем, что их полку прибыло, Меркурьевцы выступили с угрозой в адрес большевиков. «Мы предупреждаем,— писали они,— что дальнейшие ваши выступления предоставят нам полную свободу действий» {45}.
Но все эти восторги и угрозы оказались преждевременными. Как стало известно, Севастопольская Морская рада слишком поторопилась, послав радиограмму о переходе линкора «Воля» на сторону Центральной рады. Только небольшая группа матросов «Воли» была настроена националистически. Команда не позволила им поднять «жовто-блакытный прапор». Одесские газеты, которые радостно сообщили о победе украинских националистов, вынуждены были известить читателей, что команда «Воли» по-прежнему остается верной Советской власти и на линкоре развевается красный флаг.
Так бесславно провалилась петлюровская затея с «самоопределением» флота.
Для более тесного сотрудничества с матросами Транспортной флотилии ЦИК Румчерода решил ввести в состав исполкома четырех моряков. 26 декабря Совет матросских депутатов рекомендовал членами ЦИК Румчерода П. Кондренко, А. Кривошеева, С. Спиридонова и Г. Фокеева.
Румчерод становился не только организационным, но и политическим центром подготовки вооруженного восстания против контрреволюционной Центральной рады.