Массовое расползание по стране оружия и взрывчатки – основа зарождения терроризма в России

Прошло почти полгода с момента начавшейся «прихватизации» после указа президента Ельцина № 66 (ещё одну шестёрку добавить, и перед нами зловещий знак Сатаны) от 29 января 1992-го года, но вместо обещанного Чубайсом «некоторого падения жизненного уровня», наш народ стал просто нищим. В массовом характере не выплачивались зарплаты и пенсии, продовольствия не хватало. Дело шло к очередному бунту. Но строго по пунктам «Гарвардского» проекта, навязанного нашей стране американцами, 1 июня 1992 года руководство России предательски, не спросив мнения народа и специалистов, подпишет письмо «О намерениях» с Международным валютным фондом. Пункты этого письма-договора заложат основу для полной финансово-экономической зависимости России от всемирной банды Ротшильдов и Рокфеллеров. Получат новоявленные Иудушки Гайдары и Чубайсы во главе с беспалым Ельциным «тридцать сребреников» для поддержания своих штанов и институтов трещащего по швам государства. Но вся закавыка будет в том, что пункты «письма» об обязательности согласования правительством России с МВФ всех своих экономических и финансовых преобразований, грубо нарушали действующую Конституцию РСФСР. Поэтому перед младореформаторами их кукловоды из США, в лице американских советников у Ельцина, поставят задачу окончательно добить советскую власть в России, растоптав действующую Советскую Конституцию, чтобы принять прозападный, а значит оккупационный вариант нового Главного закона страны. Ну, а дальше «дело техники». Заставить россиян с помощью технологий информационных войн поверить в то, что главное препятствие реформам и будущей их райской жизни – это старая Конституция и охраняющий её, как себя – чеченец Хасбулатов, возглавляющий Верховный Совет РФ. Однако и в Верховном Совете понимали необходимость подготовки нового варианта Конституции РФ. К марту 1992 года подготовленный О. Г. Румянцевым проект предусматривал некий баланс сил между парламентом и президентом, что совершенно не устраивало ни Ельцина, ни его американских советников. Поэтому по поручению Ельцина вице-премьер Шахрай подготовил новый вариант конституции, на основании которого Россия стала бы президентской республикой и, Ельцин мог безнаказанно и дальше воплощать в жизнь планы мировой «закулисы». Между Президентом и Верховном Советом, депутаты которого наконец-то поняли, что натворили, утвердив «разгром» СССР, началось мощнейшее противостояние. 30 апреля, Ельцин в привычной для себя манере стучать кулаком по столу и угрожать, впервые заявил, что съезд народных депутатов «надо разогнать к чёртовой матери!». С этого момента его команда младореформаторов и строго контролирующих их американских советников из ЦРУ начнут подготовку фактически к государственному перевороту, который первоначально должен был состояться осенью 1992 года.

Ну, а мы – сотрудники УБКК МБ, не обращая внимания на кипящие в верхах политические страсти, в это время изо всех сил сдерживали угрожающий вал организованной преступности. Перестрелки в Москве и регионах России между бандитами, убийства директоров крупных заводов, учёных, а также руководителей местных органов власти, стоящих на пути «прихватизаторов», стали массовым явлением. Сотрудники ОБОГП и следователи милиции, выезжая на случаи вооружённых разборок бандитов, привозили с мест преступления уже вёдра стреляных гильз. Перестрелки эти устраивались, в том числе и в многолюдных, общественных местах. Росло число погибших из случайных прохожих и зевак. Но что бросалось в глаза. В советские времена даже за сотую часть этих преступлений многие руководители правоохранительных органов лишились бы своих должностей. Ну, а ныне милицию, нас и прокуратуру никто из правительства младореформаторов, а также команды Президента не беспокоили такими «пустяками». Убийство и разграбление собственного народа входило в их планы по принципам «Управляемого хаоса» и «Разделяй и властвуй». Автор присутствовал на нескольких совещаниях в прокуратуре, милиции, на которых отдельные стражи закона предлагали на корню разборки пресекать. Другие наоборот, заявляли: «Пусть перестреляют друг друга. Мол, нам меньше работы». Мы с сотрудниками ОБОГП заняли, на мой взгляд, правильную позицию. Понимая, что «Указом» мы разборки не запретим, так как бандиты всё равно будут грызться между собой за «жирные куски и воровские территории», то пусть это делают в безлюдных местах. Главное провести открытую и негласную работу среди авторитетов преступного мира, чтобы заставить их выполнять наши требования. Ну, а тех, кто будет нарушать – давить всеми нашими совместными силами и средствами нещадно! Понемногу ситуация по этой проблеме стала налаживаться. Получив сигнал с «земли» или от наших коллег из ОБОГП о наиболее крупных «боевых» столкновениях бандитов, мы обычно выдвигались к их окончанию. В одних случаях нам доставались раненные члены ОПГ прямо на месте происшествий, а в других, когда их привозили в московские больницы. С задержанными или раненными в этих разборках боевиками всегда легче вести опрос и устанавливать контакт. В шоке и от радости, что выжили, многие из них предоставляли оперативно значимую информацию, правда, в основном на членов, конкурирующих группировок. Такая междоусобица и мясорубка подталкивала отдельных авторитетов и лидеров ОПГ новой формации, состоящих из спортсменов и ранее не судимых, к установлению контактов с сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб. Через некоторое время и «старики» – главари профессионального преступного мира, чтобы выжить в противостоянии с набирающей силу «молодёжью», также стали переступать через свои воровские понятия и не чурались «общаться» с милицией. Опытные оперативники в то же время понимали двойную опасность подобных, иногда до конца непроверенных контактов. Зачастую подобный авторитет или лидер воровского мира старался в большей мере для себя использовать знакомство с оперативным работником милиции или органов безопасности. Предоставляя минимум и чаще всего общеизвестной информации, такое контактное лицо требовал взамен чуть ли не индульгенцию на свои прошлые и будущие преступления. По всем канонам контрразведывательной науки оперативник обязан был постоянно оказывать на него положительное воздействие и необходимое давление, чтобы самому не попасться «на крючок» авторитета или главаря из преступной среды. А что, что, но провокации лидеры криминального мира умели ловко организовывать, повязывая на них неопытных или слабовольных оперуполномоченных. Поэтому, когда мои подчинённые, используя малейшую возможность для завязывания оперативно выгодных контактов, стали пачками приносить документы на подобную публику, приходилось всячески осаживать их пыл. Ведь опыта работы с профессиональной преступностью у органов безопасности было гораздо меньше, чем у милиции. В советские времена главная линия у КГБ была контрразведывательная – поиск агентуры и шпионов. В этих условиях моим подчинённым придётся сталкиваться не раз с изощрёнными комбинациями и провокациями бандитов, ранее случавшихся крайне редко.

Наиболее характерным из них может служить дело «Глюкало»,[230] которое в конце июня завёл С. А. Нефёдов, а реализовывать пришлось, в силу его особой сложности, созданной совместной оперативно-следственной группой. Следует пояснить, что весной 1992 года уже на территориях новообразовавшихся стран – бывших советских республик, имевших свои автономии, резко обострились сепаратистские процессы. Грузия пыталась не допустить отсоединения Южной Осетии, Абхазии и Аджарии, Молдова – Приднестровья, Армения не отдавала Азербайджану захваченный Нагорный Карабах, а Ингушетия имела территориальные претензии к Северной Осетии. Вместо политического урегулирования этих проблем новоявленные власти сделали ставку на силу. Этим режимам, а также пытающимся от них освободиться автономиям требовалось большое количество огнестрельного оружия. Спрос на него настолько возрос, что наш отдел, да и в целом УБКК, были завалены сигналами и делами о готовящихся хищениях и незаконных сделках по линии оружейного бизнеса. По улицам Москвы и в крупных городах России разве что объявления на стендах не висели типа: «Нужны автоматы, пулемёты, гранатомёты и боеприпасы к ним». Уйма посланцев-толкачей ездили с портфелями, набитыми деньгами и почти открыто выходили на представителей ружейных заводов, военных складов и воинских частей. Дело усугублялось появлением множества новых каналов утечки штатного оружия в ходе вывода войск из-за границы, а также из бывших республик Союза. Их правители стремились оставить у себя хотя бы лёгкое, стрелковое оружие. Участились санкционированные ими нападения на воинские колонны и арсеналы. В силу этих и других причин в незаконном хранении у граждан бывшего СССР оказалось огромное и неконтролируемое количество не только автоматов, но и группового, тяжёлого оружия, а также огнемётов.

Что касается дела «Глюкало», то события развивались следующим образом. Уголовный авторитет по кличке «Пономарь» сколотил ОПГ из числа не только ранее судимых лиц, но и бывших сотрудников милиции, а также военнослужащих одного из элитных подразделений спецназа. С помощью ряда офицеров ГРАУ (Главное ракетно-артиллерийское управление) МО РФ, осуществлявших махинации с оружием, которое числилось списанным, они начали налаживать незаконный бизнес. Первую, пробную партию им удалось уже реализовать. Затем подыскали «оптового» покупателя из числа руководителей одной из национальных диаспор в Москве, автономная республика которой защищала свою независимость от Грузии. Заказ стоимостью в сотню миллионов рублей сделали на получение не только огнестрельного оружия, но и бронетранспортёров. Члены ОПГ вновь решили вначале небольшую партию оружия направить в «адрес поставки», а затем уж реализовать всю оставшуюся часть «заказа». Всё шло гладко до того момента, когда вечером ящики с оружием доставили в промежуточный пункт хранения по месту жительства втянутого в сделку слушателя-выпускника высшего учебного заведения одной из спецслужб Баева.[231] По пути к «выпускнику» группа «Пономаря» применяла меры обнаружения возможно ведущегося за ними наружного наблюдения. В этом у них был большой дока Тропов, бывший майор ОПУ милиции, уволенный из органов по компрометирующим обстоятельствам. Может со страху, а может ещё по каким-то обстоятельствам на маршруте их движения на автомашине с оружием, но Тропову показалось, что за ними следят.[232] Поколесив по Москве и прибыв поздней ночью с двухчасовой задержкой домой к Баеву, «Пономарь» и Тропов, оставив машину невдалеке, пошли пешком в адрес для разведки. Звонили и стучали в дверь, но никто не открывает. Тут их осенила мысль: «Баев нас предал, а в квартире засада!».[233] Оба пулей вылетели из подъезда и, поехали на конспиративную квартиру «Пономаря», разгрузив там ящики с оружием. Здесь у главаря родилась идея попытаться воспользоваться номером телефона сотрудника МБ РФ «Сергея Александровича». Дело в том, что месяца два до этого С. А. Нефёдов, находясь в МУРе, присутствовал при задержании милицией за незаконное ношение оружия большой группы ранее судимых лиц. Хитрый и изворотливый «Пономарь» из кожи лез, чтобы выкрутиться из ситуации, взамен своего освобождения выдал пару «информаций» по кавказцам. Когда «Пономаря» в числе тех, кому не смогли предъявить обвинение, освобождали, Нефёдов представился ему сотрудником МБ и передал номер своего служебного телефона со словами: «Захочешь пообщаться, звони».[234] Хорошо хоть свою фамилию не назвал и взамен взял у «Пономаря» номер его домашнего телефона. Утром следующего дня из своей снимаемой квартиры он позвонил Нефёдову и предложил встретиться у него в адресе, обещая сообщить очень важную информацию. В голове матёрого уголовника родился план подстраховаться на тот случай, если он действительно в разработке у милиции. Тем более что Баев на звонки не отвечал. Нефёдов, как положено, доложил мне о предложении «Пономаря» встретиться, прося разрешения сделать это вместе с Литвиненко, так как предполагал возможность каких-либо провокаций со стороны криминального авторитета. Через час он позвонил мне в кабинет и взволнованным голосом сообщил, что в квартире «Пономаря» несколько ящиков с оружием, которое в качестве первой партии через два-три часа будет переправлено покупателю. Ждёт лишь его звонка с указанием адреса доставки. По словам Нефёдова, «Пономарь» предложил не мешать «каравану» с первой партией дойти до покупателя, а уж потом всю основную часть он обещал помочь захватить с поличным. Понимая всю сложность и неординарность сложившейся ситуации, в которой было больше вопросов, чем ответов, я потребовал срочной встречи с «Пономарём». Нефёдов тут же передал моё требование, но авторитет начал отнекиваться, мотивируя тем, что на квартиру вот-вот должны явиться его подельники. Тогда я сказал: «Сергей Александрович! Если он откажется от встречи, хотя бы поблизости от адреса, то я вынужден буду его и соучастников задержать, а всю партию оружия оформлю по закону!». Угроза возымела действие, и главарь согласился на встречу через час на станции метро «Таганская». Тут же я доложил генералу Трофимову по существу сигнала, и тот как бывший следователь сразу обратил внимание на все признаки двойной игры «Пономаря». Начальник УБКК категорически потребовал от меня немедленно взять под оперативный контроль всю группировку, обещая содействие в договорённости с взаимодействующими Управлениями. Первую же «пробную» партию Трофимов рекомендовал захватить только после того, как оружие начнут передавать покупателям. С этим я и умчался на встречу с «Пономарём». Как и предполагал начальник управления на встрече в центре зала метро «Пономарь» вёл себя нервозно, избегал смотреть мне в глаза, путался в объяснении, где и через кого он приобрёл такое большое количество оружия. При этом он пытался настаивать на своём предложении, довести в качестве контрольной закупки первую партию до покупателей, которых клятвенно обещал повязать на основной части оружия. На мои попытки выяснить местонахождение этой, основной партии, «Пономарь» ещё больше занервничал и, заявив, что пока она на подходе, срочно попросил вернуться на квартиру. Мотивировал тем, что подельники ждать не будут и скроются, заподозрив срыв готовящейся сделки. Пришлось его отпускать, но, строго потребовав, получив адрес доставки криминального груза, немедленно сообщить об этом Сергею Александровичу по телефону. «Пономарь» убыл к себе, а я, позвонив Трофимову, узнал от него, что вокруг адреса авторитета уже выстроились и готовы работать бригада «НН». Отправив Нефёдова в кабинет для организации контроля за действиями «Пономаря», и ожидания его звонка, сам с Литвиненко выдвинулся к сотрудникам ОПУ. Невдалеке от дома по полученным от дежурной службы ориентирам нашёл бригадира НН, которого ввёл в курс дела и сообщил приметы «Пономаря». Оставив Литвиненко в одной из «коробочек» НН, для опознания «Пономаря» и координации дальнейших действий, также убыл вслед за Нефёдовым к себе на Лубянку, чтобы готовить группу захвата со следователем МБ РФ. Ну, а дальше завертелся такой калейдоскоп, что голова пошла кругом. Контроль переговоров «Пономаря» показал, что ему никто так и не позвонил. Да и не должен был звонить, так как время и адрес доставки он знал и нас вводил в заблуждение. Лишь матери он сообщил по телефону, что ночевать останется у себя. Ровно в 16.00 из дома на улицу вышел «Пономарь» с неизвестным, как потом установим по фамилии Тропов. Оба проверились вокруг и вернулись в квартиру. Затем уже втроём, включая знакомого мне бывшего спецназовца Требова, вся группа за пару заходов загрузила в «Волгу-пикап» четыре тяжёлых ящика с оружием и рванули, нарушая все правила движения в сторону МКАД. Сколько Тропов применил профессиональных ухищрений, неизвестно, но, по словам Литвиненко, несмотря на умопомрачительную погоню через полтора часа наша бригада упустила машину «Пономаря». Об этом мне доложил по телефону бригадир ОПУ, заявив, что оставил в адресе «Пономаря» часть сотрудников, а сам выдвинулся на базу. Вместе с Нефёдовым и группой захвата мы до поздней ночи ждали сообщений от сотрудников ОПУ и ОТУ о местонахождении «Пономаря». На то, что он отзовётся сам, как обещал, уже и не надеялись. Однако где-то около полуночи он позвонил из квартиры матери и сразу стал упрекать нас в непрофессионализме, обвинив в том, что наши сотрудники «НН» отстали от каравана и не приехали в пункт передачи оружия. Взяв у Нефёдова трубку, я задал вопрос «Пономарю»: «Почему узнав у покупателя адрес доставки «товара», сразу не сообщили нам, как договаривались»? Главарь чуть замешкался и соврал, что несколько раз звонил, но никто ему не отвечал. По его словам время поджимало и, посчитав, что за ним всё равно следят сотрудники ОПУ, он дал команду на доставку «груза». Тут же он сообщил адрес выгрузки ящиков на улице Новослободской, где в двухэтажном здании располагался культурный центр одной из национальных диаспор в Москве. Договорившись о встрече с «Пономарём» на утро уже наступившего дня, мы с группой захвата рванули в этот центр. Буквально через полчаса, разбудив сторожа, обыскали все помещения, но оружие не нашли. Перепуганный охранник после опроса сообщил, что на ночное дежурство пришёл только где-то к 20.00, но мельком видел, как какие-то четыре ящика зелёного цвета уже вывозили из здания. Все вопросы рекомендовал решать с Председателем культурного центра Магомаевым, дав его адрес и телефон. Ближе к трём часам мы были в квартире председателя, полковника запаса и ветерана боевых действий в Афганистане.[235] Он сразу понял, в чём дело, но в квартире следов оружия не было, и поэтому держался спокойно и уверенно. Уклоняясь от вопросов о месте нахождения ящиков со стволами, он, кратко ввёл нас в обстановку, складывающуюся в его автономной республике, которая пытается дать отпор вооружённым агрессорам из Грузии. Справедливость его слов, да и действий по вооружению своего ополчения для защиты Родины, у нас вызывали определённую симпатию, но Закон есть Закон. Воровать оружие нельзя даже в благих целях. Ничего, не добившись, мы уехали восвояси. Утром в обусловленное время «Пономарь» на встречу не вышел, скрывшись неизвестно куда. Пошёл на доклад к начальнику управления ни с чем, ожидая разноса. Доложив о провале первой части операции, я предложил, взять «Пономаря» в разработку по полной программе, играя роль дилетантов, идущих у него на поводу. К этому времени мы точно знали, что основная партия оружия хранится где-то в тайнике у подполковника ГРАУ Крылова, а «Пономарь» скрытно ведёт переговоры с покупателем о получении остальных денег при передаче товара. Однако вместо разноса генерал Трофимов, усмехнувшись, спросил: «Что? Первый раз с таким прохиндеем сталкиваешься?». Честно ответил: «Впервые». Уже серьёзным голосом Анатолий Васильевич одобрил мой план, обещая поддержку всеми имеющимися силами и средствами. На прощанье он сказал: «Давай, Александр Михайлович, попотей хорошенько, но всю группировку разбей в пух и прах, чтобы в будущем ворьё не считало нас за простофиль!». Собрав сотрудников направления и поставив каждому из них свои задачи, передал слова Трофимова. Все подчинённые правильно поняли важность необходимости защитить честь не только отдела и Управления, но и высокое звание чекиста. Работа закипела в круглосуточном режиме. Договорился и встретился в Лефортово с начальником з-го отдела Следственного управления МБ полковником В. М. Жмячкиным, который, жёстко выругав нас за массу допущенных ошибок, дал чёткие рекомендации по направлению ведения разработки. В дальнейшем мы каждый свой шаг сверяли с интересами следствия, и положительный результат был достигнут. Не буду утомлять читателя деталями проведённый огромной, но главное незаметной для «Пономаря» работы, а остановлюсь на главных моментах. Выяснив состав всех членов преступной группы, мы установили с рядом ключевых фигур негласный контакт.[236] Это позволило определить точное местонахождение тайника с оружием, который размещался, как оказалось в гараже у подполковника Крылова. А в это время «Пономарь» периодически выходя на связь с Нефёдовым и выслушивая от него упреки и даже угрозы, с ухмылкой про себя кормил нас «завтраками». Сам же готовился к завершающей фазе преступления. Чтобы подстраховаться, он со своим ядром ОПГ даже осуществил тренировку, инсценировав ложную доставку оружия в адрес одного из своих подельников и получение, якобы от него всех причитающихся денег. Наше «НН» в режиме «дальнего сопровождения» в это раз сработали безукоризненно, сняв, на видео, как «Пономарь» с подельниками пыхтя, таскали ящики с кирпичами вместо оружия на пятый этаж дома без лифта. Через некоторое время «Пономарь» важно спустится вниз и с толстым портфелем, набитым нарезанными газетными полосками вместо денег, будет некоторое время ждать возможного его захвата. Вернувшись в контролируемый нами адрес, вместе с подельниками он начнёт обмениваться скабрёзными шутками в отношение «топорной» работы органов безопасности. Здесь же они договорятся завершить преступную сделку через два дня. Мы в свою очередь по утверждённому генералом Трофимовым плану, тоже готовились сделать сюрприз уголовному аферисту. Как сказал в фильме «Место встречи изменить нельзя» капитан Глеб Жеглов: «Огорчу тебя до невозможности!». Полковник Жмячкин, выделив нам одного из своих лучших следователей майора А. В. Янковенко, лично проинструктировал меня словами: «Брать всех только в момент передачи денег!». Понятно, что для следствия – это крайне важно, но реальная жизнь часто вносит свои непредсказуемые коррективы. Для силовой поддержки, ведь как-никак сам «Пономарь» имел чёрный пояс каратиста, а его телохранитель заслужил в своё время «краповый берет», получили согласие «Альфы» на участие в операции. По уже сложившейся традиции накануне провели совещание всех задействованных служб, обменялись позывными радиостанций и наладили взаимодействие. От «Альфы» вновь прикрепили отделение подполковника Танкова, который, уяснив задачу, сразу выехал на базу для организации тренировки личного состава в захвате фигурантов дела. Поздно вечером позвонил Гена Сергеев и уже с нотками важности сказал: «Ну, что Саша. Завтра работаем вместе. Вот видишь, без нас («Альфы») ни одно серьёзное дело не обходится». Приятно было наблюдать, как из новичка этой знаменитой группы Гена постепенно приобретал черты матёрого спецназовца. В день операции с утра всё шло гладко и по плану, но что-то меня тревожило. Собрав перед выездом ОСГ, я ещё раз отработал несколько вариантов возможного негативного для нас развития событий. Вошедший в нашу группу из второго направления подполковник А. В. Клочков, оказавший вклад в установлении конфиденциальных контактов с рядом фигурантов, также внёс ряд толковых предложений для успеха операции. Часа за два до предполагаемого её начала, расположились штабом в одном из административных зданий, куда начала поступать информация о «Пономаре» и его подельниках от взаимодействующих служб. Все фигуранты дела, а их было более десятка, находились под плотным оперативным наблюдением. И вот, когда началось реальное «движение», произошло непредвиденное… Установив с одним из фигурантов конфиденциальный контакт, мы не учли, что отец у него бывший начальник отдела контрразведки. Тот с утра в день нашей операции обратил внимание на крайне удручённое состояние сына, и, применив испытанное «психотропное» средство водку, заставил его рассказать о причине такого поведения. Сын без утайки сообщил ему о том, как его друг детства, ранее судимый «Колян», втянул в преступную группу, занимающуюся хищением и незаконным сбытом оружия. Подогретый алкоголем и яростным желанием отомстить за сына, отец тут же спустился двумя этажами ниже и позвонил в дверь «друга детства». Тот, будучи одной из ключевых фигур в преступной сделке, уже собирался выезжать к «Пономарю». Открыв дверь, «Колян» заполучил от бывшего контрразведчика несколько ударов, но сумел вырваться и выбежал с окровавленной физиономией на улицу. Подбежав к ближайшему таксофону, он позвонил «Пономарю» и сообщил о возможном провале из-за «друга», проболтавшегося отцу о своём участии в деле. Главарь шайки матом послал «Коляна» куда подальше и велел «залечь на дно», где-нибудь вдали от Москвы. Как только ко мне дошла эта информация, в штабе возникла горестная тишина. Но медлить было нельзя. Доложив по телефону полковнику Жмячкину, я предложил, не смотря на невозможность теперь захватить и покупателей оружия с деньгами, всё же осуществить задержание главных фигурантов. Затем процессуально оформить обнаруженный тайник, а уже следственным путём выявить и изъять похищенное ранее оружие, которое преступники успели сбыть. В ответ Владимир Михайлович в суровой русско-матерной манере высказал всё, что он думает о нас – оперативниках, но добро на мой план дал. Тут же мы задержали «хранителя» тайника с оружием и «Коляна», так и не успевшего скрыться. С ними отправились в гараж, который со следователем и понятыми нам открыл подполковник Крылов. Во время видео-аудио съёмки, он давал пояснения о том, откуда появилась такая большая партия оружия, для чего и кому оно предназначалось.[237] За пару последующих часов основной костяк ОПГ в количестве десяти человек будут задержаны и препровождены в следственный изолятор МБ «Лефортово». С согласия полковника Жмячкина главаря умышленно не задерживали два дня, скрытно наблюдая и фиксируя (документируя), как он лихорадочно перепрятывает незаконно хранящиеся у него оружие и ценности, о которых мы ранее не знали. В истерике он звонил Нефёдову и орал благим матом, что мы опять всё испортили. Спрашивал, что происходит и куда ему теперь деваться? Выдержав необходимую паузу, Жмячкин распорядился осуществить захват и «Пономаря». Тот, попав в стальные руки сотрудников «Альфы» сразу позабыл о приёмах каратэ и в задумчивом шоке был доставлен в СИЗО. Во время первого допроса он в своей наглой манере попытался «наехать» и на полковника Жмячкина.[238] Заявлял, что его надо награждать за пресечение крупной преступной акции, а не арестовывать. Предупреждённый нами и знающий от начала до конца истинную роль «Пономаря» в деле, Владимир Михайлович быстро поставил главаря на место. Уже непосредственно ведущему дело Янковенко тот будет петь под протокол арию добровольного признания (в криминальном мире так называемая «чистуха»). В дальнейшем в рамках уголовного дела, следователи отдела Жмячкина, устраняя допущенные нами ошибки, сумеют всего за полгода выявить и изъять более девяти сот стволов разнообразного огнестрельного оружия, гранат, десятки тысяч патронов.[239] Будут арестованы и осуждены 27 фигурантов разработки «Глюкало». Так будет пресечён один из сотен ручейков-каналов массовой утечки оружия к бандитам и членам незаконных вооружённых формирований. С этим делом вспоминаются и два курьёзных эпизода, когда в самый разгар операции для службы к нам в отдел прибыл выпускник Высшей школы МБ РФ лейтенант С. Г. Журавлёв.[240] Попав с «корабля на бал» он дней пять наравне со всеми спал на работе в кабинете. На шестые сутки его жена – Ирина дозвонилась ко мне и робким, дрожащим голосом сказала: «Извините, товарищ подполковник! Мы со Стасом недавно поженились, но он меня не предупредил, что в таком плотно-круглосуточном режиме будет работать. Неужели так будет всегда?». Пришлось её успокоить, разъяснив, что просто так сложились обстоятельства, а в дальнейшем всё войдёт в относительно нормальное русло. Правда, периодически подобные «режимы» будут повторяться. Что делать? Такая наша служба беречь безопасность Родины. Журавлёва, хотя он и возражал, я тут же отпустил домой, предоставив двое суток отпуска. Второй курьёз произошёл на квартире одного из уголовных авторитетов, который на свою беду незаконно приобрёл у «Пономаря» несколько пистолетов. По поручению следователя в адрес была направлена оперативная группа отдела для задержания объекта и проведения обыска в квартире. Пистолеты сотрудники обнаружили, объекта задержали и отправили с сопровождающими в «Лефортово», а сами голодными глазами (сколько суток на сухом пайке) уставились на заваленный яствами обеденный стол. Кто-то из них, проглотив слюну, промолвил хозяйке квартиры – сожительнице авторитета: «Неужели такое добро будет пропадать?». Та возьми и машинально скажи: «Действительно. Не выбрасывать же обед. Давайте ребята, садитесь и угощайтесь». Повторно упрашивать не пришлось, и через пару минут со стола было сметено всё съестное. Пока мои сотрудники выдвигались в отдел, мне по «ОС» раздался звонок из ОТУ. Доложили, что после отъезда опергруппы, хозяйка квартиры тут же позвонила своей подруге и наряду с оперативно-значимой информацией сказала: «Ты представляешь! Мало того, что эти гэбэшники увезли моего Шурика в СИЗО, но ещё и после приглашения за стол, съели все припасы, а колбасу разрезали на бутерброды и забрали с собой. Неужели их там, на Лубянке совсем не кормят?». Сотрудник ОТУ спросил у меня с усмешкой: «Этот разговор в письменную сводку включать?». Тут меня разобрала злость не за проступок подчинённых, а за то, что всем нам регулярно задерживали мизерную зарплату, на которую едва можно было прокормить свои семьи. Жёстко ответил: «Не только включите, но и красным фломастером подчеркните! Ну, а я пойду и потребую от начальника УБКК, чтобы он доложил руководству МБ о срочном решении вопроса повышения зарплаты сотрудникам МБ РФ!». Так и сделал. Когда генерал Трофимов отдал мне распоряжение подготовить список сотрудников для награждения по делу «Глюкало», я ему передал эту сводку ОТУ со словами: «Грамоты и медали не заменят нормальный размер зарплаты, способной прокормить семьи моих ребят. Передайте слова Платонова и эту сводку министру генералу Баранникову, пусть ощутит остроту проблемы!». Анатолий Васильевич чертыхнулся, а затем озорно сказал: «А что? Давай попробуем!». Это или возможно другое подействовало, но через месяц-два нам прибавили зарплату и стали, как в военное время выдавать продовольственные пайки.[241]

В это время проявились рецидивы назначения на все ведущие посты в силовые министерства и ведомства представителей команды разрушителей СССР. Выехал по просьбе следствия в ОБОГП и узнал от сотрудников милиции о «демократических» методах руководства нового начальника ГУВД бывшего штатского Аркадия Мурашёва. Особо не вникая, да и не понимая сути сложной оперативно-розыскной работы, он, зато на всю катушку наслаждался внезапно свалившейся на него властью. Его подчинённые всё чаще стали отмечать, что Мурашёв на служебной иномарке мог появиться на месте резонансных убийств подшофе и в окружении девиц. Выйдя из машины в джинсах, кедах и вульгарном свитере, он под хихиканье подруг с видом Муссолини начинал отдавать нелепые распоряжения. На попытки заместителей Мурашёва, да и просто сотрудников обратить его внимание на то, что своим видом компрометирует милицию, начальник ГУВД заявлял: «А что тут такого? У меня выходной, могу и расслабиться! Не учите меня жить!». Ну что тут скажешь? Выразив сотрудникам ОБОГП сочувствие, про себя подумал: «Слава богу, что хоть у нас на Лубянке убрали «либераста» Бакатина».