Конституция, как скрытая форма оккупации России мировой закулисой

Пока мы с Сунцовым тратили время на Джиловяна, в стране произошла попытка юридического закрепления власти после октябрьского переворота. Не имея на то полномочий, Ельцин 12 декабря проведёт референдум по новой Конституции и выборы в Государственную Думу. Ворам государства и внешним их хозяевам нужна была индульгенция на массовый грабёж несметных богатств нашей Родины. Американский проект главного Закона для России, «преуспевших» в построении капитализма в США за счёт других стран мира, отшлифовали на русский манер юристы-предатели Собчак, Калмыков и Шахрай. Заказчиками «правильной» Конституции для побеждённой в «холодной» войне России выступили руководители МВФ. С её принятием только две статьи лишали нашу Россию-матушку независимости и права жить без окрика извне. Статья 13 п. 2 запретила россиянам иметь свою идеологию, а 15 п. 4 – поставила в зависимость от международных законов, отдавая им приоритет перед законами Российской Федерации.[382] С этого момента мы попали в рабство от МВФ. Так, в соответствии с договором с Фондом от 1992 года все руководящие органы РФ обязаны исполнять функции только администрации субъекта внешнего управления. Де-юре – это МВФ, а де-факто «мировая закулиса» руками США. Перечисляя в статье 65 в качестве республик (государств) названия 21 немногочисленных народов, и давая им право определять свой статус также собственными конституциями, компрадоры забыли о градообразующем русском народе. Мало того. Русский народ, как и православие, вообще не упоминаются в Конституции. Признавая в статье 3, что народ РФ многонационален, авторы, готовя в последующем паспорта нового образца, уберут графу «национальность», ставя русских в положение «Иванов, не помнящих родства».[383] В Конституции её составители умолчали о типе государства российского, заложив основы будущих распрей между партиями различной ориентации. Придут к власти «красные» – потянут страну в социализм. Ну, а «либераст-демократы», осуществив очередной переворот, тайно и незаконно будут строить буржуазное государство. Так и разрушится многовековая Русь к радости «мировой закулисы». Вложили свою «ложку дёгтя» и «либерасты», давно живущие по принципу «где лучше – там и Родина». В статье 62, пункт 1 они закрепили права граждан России на двойное гражданство. Тем самым значительное количество воров и проходимцев получали возможность вполне легально стать полу предателями Родины. Только попытается власть предъявить им иски за совершённые преступления, как они тут же сбегут за границу в свою «вторую страну». Деньги-то эти нувориши давно туда перевели. Изначально Конституция стала нелегитимной, так как даже с учётом грубых нарушений и подтасовок при голосовании, за неё проголосовали лишь треть активных избирателей (32,9 миллиона), а 23,4 миллиона были против.[384] Но ведь по ельцинскому незаконному положению для её принятия требовалось более 50 % из голосовавших россиян? Навязанная нашему народу Конституция давала «царские» полномочия Ельцину и последующим президентам для бесконтрольного правления и совершения любых, даже антигосударственных действий. Не случайно ближайшее окружение ЕБН начнут говорить о нём, как о царе-батюшке. Пропасть между властью и народом – это условия для последующего бунта. Кроме того. Принятая Конституция не имела, в отличие от предыдущей, статуса основного Закона, являющегося нормативно-правовым актом высшей юридической силы. Парадокс, но новая Конституция без этого статуса, отменила прежнюю, имеющую такой статус. В Конституцию заложили долговременные бациллы и механизм скрытого самоуничтожения нашего государства, фактически тайно оккупированного США и Западом.[385]

В канун нового года опять задёргали кадровики, требующие предложения по структуре и задачам отделов с учётом проводящейся очередной реорганизации органов безопасности, названных теперь Федеральной службой контрразведки. Под эту кампанию я решил избавиться от «балласта» из сотрудников, мешающих эффективной работе отдела. Подготовил соответствующий план на 1994 год, где в разделе учебной и воспитательной работы с личным составом включил всего-то пару пунктов, от которых у «пофигистов» волосы встали дыбом. Наблюдая в ходе операций, как отдельные из них явно трусили и прятались за спины товарищей, я решил поднять их морально-психологическую готовность трудиться в экстремальных условиях. Для этого запланировал прыжки с парашютом, посещение моргов и Института Склифосовского, а также специальных комнат, имитирующих ночные захваты преступников со стрельбой и жертвами среди них (в виде правдоподобных манекенов). Как только объявил на совещании этот план, посыпались рапорта о переводе в другие управления и отделы самых отъявленных лодырей и прохиндеев. Но ведь нужна им замена. Поэтому в канун Нового года посетил свой бывший отдел в УБКК, где в кабинете Родина собрались все ударные силы подразделения. Заглянул и начальник Управления генерал-лейтенант А. В. Трофимов, который не страдал снобизмом и тянулся к простым операм-профессионалам. После его ухода, в промежутках между тостами, решил сагитировать к себе в УБТ для начала А. А. Родина А.А. и С. В. Ромашина. Последний уже начал было соглашаться, слушая мои повествования о трудной, опасной и многопрофильной работе по антитеррористической линии, но затем вспомнил, что уже написал рапорт о переходе в формирующееся Управление спецопераций. Родин же дал согласие, лишь выразив сомнение в том, что его отпустят. Среди предпраздничной весёлости сотрудников лишь Литвиненко, совершенно не пьющий, сидел в подавленном состоянии. Прощаясь, наедине с Родиным поинтересовался у него причиной такой удручённости всегда коммуникабельного Александра Вальтеровича. Тот пояснил: «Литвиненко уже два месяца занимается ерундой с каким-то сигналом о взрывном устройстве в консервной банке. Да и в семье у него не всё благополучно. Михалыч, ты бы с ним переговорил, он тебя слушает». Незаметно пролетел новогодний праздник и непривычно продолжительные каникулы, когда Родин напомнил о своей просьбе. Тут же позвонил и Литвиненко, напросившись побеседовать со мной. Несмотря на загруженность, нашёл время и принял его в своём кабинете. В сбивчивой форме Александр Вальтерович рассказал о сигнале якобы на целую банду, которая уже совершила ряд убийств и готовила очередное преступление с применением взрывного устройства. Надо сказать, что Литвиненко толком меня не убедил в «важности» сигнала, но уж больно горячо доказывал обратное. Подсказав ему, ряд способов активизации разработки, чтобы поскорее закончить разговор, пообещал Александру поговорить с его начальством для оказания помощи в реализации сигнала. Сказано – сделано. Как оказалось впоследствии ни я, ни Родин не смогли предвидеть, что, за незначительностью сигнала, затем будет разгромлена Литвиненко особо опасная до зубов вооружённая банда во главе с Арамом Петросяном по кличке «Зверь». Факт на то время редкостный, но судом трое из всех бандитов были приговорены к расстрелу за свои злодеяния.[386]

Новый 1994 год начался разборками между «славянскими» ОПГ московского региона и «чеченской общиной». Убийства же их авторитетов сопровождалось применением взрывных устройств, влекущих за собой смерть, в том числе мирных граждан. Лидеры преступного мира начнут активно претворять планы по своему проникновению во власть. Всех их перещеголяет Отари Квантришвили. Он, не довольствуясь ролью «связника» между правящим бомондом и бандитами, начнёт создавать партию «Спортсмены России». С подачи своих покровителей ведущие телеканалы покажут их первый съезд в Колонном зале Дома Союзов, где в президиуме и зале лидеры и авторитеты преступного мира будут сидеть бок обок со знаменитыми спортсменами бывшего СССР. В это же время, взявший курс на выход из состава России президент Чечни Джохар Дудаев, нашёл в лице своих покровителей, конечно же, американцев (ну, ближе они чеченцам, хоть и через океаны). «Ложась» под США и получив от президента этой страны подарок в виде «государственной печати» Чечни из чистого золота,[387] Дудаев совсем потеряет рассудок и начнёт вместо восстановления экономики, формировать армию против России. Народ этой республики поймёт пагубность планов «папы Джо» жить в гордой изоляции и с лидерами оппозиции начнёт свои массовые протестные выступления. Не знаю по чьей инициативе, но в нашем управлении сформируют ещё один отдел, который возглавит полковник А. И. Хромченко, переведённый из спецназа ГРУ.[388] Он подключится к участию по восстановлению конституционного строя в Чечне, оказывая помощь чеченцам из оппозиции, чтобы они сами отстранили Дудаева от власти.

Мы же весь январь будем пытаться работать в ожидании объявленной очередной «чистки». Создадут для этого высшую аттестационную комиссию (ВАК) и нам объявят, что эта «гильотина» начнёт «рубить головы» где-то в средине февраля. Вызвал к себе генерал Семёнов, понимающий всю пагубность для планомерной работы УБТ такого кадрового «молоха». С сумрачным видом и с сочувствием поглядывая на меня, он тихо скажет: «Александр Михайлович. Несмотря на моё мнение, наш куратор (понимай генерал Сафонов) категорически настроен на Ваше увольнение. Думаю, что мы Вас всё же отстоим. Однако в эти дни Вам надо быть особенно внимательным в работе. Возможны всякие провокации». Радости мне этот разговор не доставил, но, поблагодарив Анатолия Петровича, я сказал: «Волков бояться, в лес не ходить. Спасибо за рекомендации, но в отделе кипит работа и некогда прятаться в футляр. Учту сказанное». Как оказалось предсказания Семёнова сбылись буквально через день. Зашёл в кабинет начальник одного из направлений моего отдела и, пряча глаза в сторону, протянул на рассмотрение принятое им агентурное сообщение. На двух листах убористым почерком шла речь о трёх разных субъектах, что противоречило канонам контрразведки. Однако обращало на себя внимание другое. Каждый из фигурантов сообщения имел отношение к коммунистической партии, но ничего криминального не совершал. Один призывал окружающих к созданию какого-то «Союза молодых коммунистов», другой негативно высказывался в адрес Ельцина, а третий рисовал карикатуры на него. С удивлением, посмотрев на вроде бы сильного профессионала, я спросил: «Николаевич? Где же здесь терроризм или хотя бы признаки на него? Да и криминала нет». Тот ответил вопросом: «Александр Михайлович. А наш отдел разве не занимается коммунистами? Они что? Получили Вашу индульгенцию?». Сдержав себя от такой неприкрытой провокации, вспомнив наставления мудрого Семёнова, сказал: «Товарищ подполковник. Прошу запомнить, что мы в своей деятельности по обеспечению госбезопасности руководствуемся требованиями Закона и должностных инструкций! Поэтому членство в какой-либо партии или общественном движении не даёт право гражданам России или иностранцам совершать преступления! Компартия у нас официально не запрещена и лишь за одно участие в ней, людей нельзя брать в разработку. Если же какой-либо коммунист будет совершать преступные деяния террористического характера, то конечно мы его будем разрабатывать». Усмехнувшись про себя, начальник направления забрал «сообщение» и убрался восвояси. В этот же день собрал личный состав отдела на совещание. На нём, не разглашая фамилию проштрафившегося начальника направления, «разобрал по косточкам» представленное мне сообщение, скорее похожее на донос, строго предупредив о необходимости соблюдать Закон. Это совещание было прервано внезапным звонком из взаимодействующего с нами отдела РУОП. Произошла очередная кровавая разборка между разрабатываемыми нами объектами и неизвестной преступной группировкой. Раненых бандитов отвезли в одну из больниц, куда мы нагрянули вместе с Гусаком и сотрудниками отдела Сунцова. Палата, где лежали «подранки», уже охранялась громилами из ОПГ, которые до такой степени обнаглели, что и нас попытались не пустить к своим «браткам». Пока решали оперативные задачи, «ласково» разобравшись с амбалами, обратил внимание на большое количество раненных и покалеченных людей, лежавших в коридорах на раскладушках. Спросил у врача: «Кто они такие? Почему бандитов сразу положили в палату-люкс, а в коридор – простой народ?». С какой-то злостью медик ответил: «В коридорах лежат пострадавшие в октябрьских событиях возле Верховного Совета и Останкино. А бандитов положили в палату из-за угроз расправиться с нами. Ведь Вы не дадите гарантий в том, что сможете защитить нас и наши семьи?». Что тут ему скажешь? Вернувшись в отдел, я связался с Илюхиным, от которого узнал, что в Москве и в области по больницам остались лежать сотни покалеченных и раненых простых людей, нуждающихся в любой посильной помощи. Сердце резанула такая несправедливость. Одни, проявив героизм и встав на защиту Конституции и страны, всеми заброшены и лежат в коридорах, а бандиты-грабители в палатах шикуют. Несмотря на занятость, решили вместе с Гусаком обойти ряд управлений толи уже ФСК, толи ещё МБ, чтобы собрать деньги на лекарства и дополнительное питание для пострадавших в октябрьской бойне. В большинстве своём сотрудники органов безопасности с пониманием отнеслись к данной гуманной акции. Всего за неделю удалось собрать довольно внушительную сумму. Уже договорившись о передаче денег официальным представителям, зашёл в АОБГ – силовое подразделение нашего Управления. Все они сидели в просторном кабинете и о чём-то весело спорили. Поздоровавшись и выждав паузу, кратко рассказал о проведенном в нескольких управлениях сборе пожертвований в помощь пострадавшим в октябрьских событиях людям. В ответ услышал ещё более громкий смех капитана 2-го ранга А. П. Камышникова, поддержанный рядом сидящих сотрудников. Скабрёзно улыбаясь, он заявит: «Нам тут самим денег платят едва-едва, а ещё и «коммуняк» подраненных лечить?».[389] Большинство дружно загоготали. Опешив от такой кощунственной реакции недавних коммунистов на горе людей, посмотрел с укоризной на их командира Михаила Щербакова. Тот вместе с майором Владимиром Крыловым не смеялся и тихо сказал, обращаясь к окружающим: «Чего ржёте? Не хотите сдавать деньги, не надо. Но и радоваться нечему». Вышел от них, с горечью подумав: «Ничего себе защитники народа». В этот же день с Гусаком деньги мы передадим официальному представителю одной из общественной организации, взяв у него квитанцию. Однако на следующее утро ко мне стали приносить деньги с разных управлений, не успевшие к назначенному сроку их собрать. Было их уже поменьше, поэтому воспользовался проводимым совещанием в отделе. В конце, заявив, что оно окончено, предложил своим сотрудникам также вложить посильный вклад в благородное дело. Выслушали большинство с пониманием, но вдруг поднялся подполковник Шубин и с пафосом заявил: «Александр Михайлович. Просим Вас на совещаниях не втягивать личный состав отдела в политику». Пришлось ему и другим повторить, что совещание объявил оконченным, а обратился к сотрудникам как их товарищ и сослуживец, не считающий помощь пострадавшим русским людям политикой. В заключении сказал: «Полемику устраивать не будем. Все свободны». Молча, офицеры начали выходить из кабинета. Отдельные подошли и положили небольшие суммы денег. Горький осадок остался у меня от этой попытки пробудить чувство милосердия своих сослуживцев. Водоворот дел и операций отвлёк, но вечером через два дня ко мне в кабинет заглянет майор Евгений Арапов – спокойный и отзывчивый сотрудник. В прошлом Мастер спорта СССР по лыжным гонкам он с пониманием относился к моим шагам по оздоровлению обстановки в коллективе. Тихо он скажет: «Александр Михайлович. Меня и ещё ряд сотрудников отдела вызывал помощник начальника управления, расспрашивая по отдельности о Вашем сборе денег на совещании, по его словам для пострадавших защитников Верховного Совета». Вызвало возмущение от такой «быстроты работы» известного мне «дятла» в отделе. Тут же позвонил генералу Семёнову, который допоздна трудился и домой уезжал, когда вся Лубянка погружалась в темноту. Зашёл к нему, и с трудом сдерживая себя, попросил объяснить, почему за спиной начальника, в нарушении Инструкции по административному расследованию и воинскому Уставу опрашиваются мои подчинённые? Семёнов печально ответил: «Я же тебя предупреждал, чтобы не давал повода своим врагам наверху. Сафонов отдал распоряжение провести расследование «по сбору денег» и по его результатам потребовал объявить тебе дисциплинарное взыскание для предлога в отказе в назначении на должность. Но я решил предварительно уточнить, как всё было на самом деле, а не в изложении Сафонову «неизвестного офицера». Время было позднее. Не став терзать итак измотанного генерала, заявил: «Я категорически протестую против подобного тайно-иезуитского расследования, компрометирующего меня в глазах подчинённых! Дело моё правое. Завтра представлю Вам рапорт на имя Министра». Допоздна готовил рапорт, который моя жена, внеся отдельные коррективы, одобрила. Рано утром отдал его Семёнову, попросив доложить непосредственно Н. М. Голушко, как это положено по Уставу, когда обжалуются неправомерные действия начальника.[390] Генералу рапорт понравился и уже вечером он пригласил меня к себе. На редкость бодрым голосом Анатолий Петрович заявил: «ВРИО директора ФСК рапорт принял и передал, чтобы ты продолжал спокойно работать, так как он дал команду прекратить нападки на тебя. Слава богу! Но прошу тебя. До комиссии осталось всего пару дней, продержись без каких-либо «инициатив». Утром 15 февраля все начальники отделов нашего УБТ толпились возле массивной двери, куда Овчиников вместе с генералом Семёновым занесли наши разные по толщине личные дела с грифом. Меня, как кандидата на должность начальника 1 отдела, вызвали одним из первых. Со щемящим чувством возможной перепалки, я зашёл в огромный кабинет и поздоровался с присутствующими генералами и офицерами. Поразило, что из человек двадцати членов этой ВАК, почти никто не ответил на приветствие и не смотрел на меня. Читали какие-то бумаги «про Платонова». Приготовился к худшему, но паузу прервал мой начальник, который зачитал представление, скорее похожее, к моему удивлению, на наградной лист. Закончил он словами: «Ходатайствую перед комиссией о назначении подполковника Платонова на должность начальника 1 отдела УБТ ФСК РФ». Председательствующий, не глядя на меня, спросил: «Кто за это предложение?». И вдруг, все они, включая генерала Сафонова, единогласно подняли руки. Кто-то сказал «поздравляю», а Семёнов, пожав руку, попросил пригласить следующего. Облегчённо вздохнув, вышел из зала и направился в отдел, где, собрав офицеров, сообщил им о своём назначении. Большинство обрадовались и поздравляли, хотя отдельные, включая «дятла», делали это с китайским прищуром в глазах. Когда все вышли, оставшийся в кабинете Шубин стал доказывать, что он никому не сообщал о случае со сбором денег для раненых. Спокойно ему ответил: «Витя. Я и сам знаю, что не ты донёс «наверх». Просто «дятел» воспользовался твоим выпадом в мой адрес. Работай спокойно. Зла на тебя не держу, но иногда думай о том, что не всегда принципиальность следует выносить на всеобщее обсуждение. Сам видишь, чем это закончилось – служебным разбирательством. Могли бы и уволить». Виктор Васильевич извинился и вышел из кабинета.

К этому времени за верность ЕБН, а главное за «драп» из Верховного Совета в сентябре 1993 года, директором ФСК назначили С. В. Степашина. Недели две работал с оглядкой, не веря, что Сафонов отстал от меня. Как вдруг, ни с того ни с сего на служебном совещании руководителей УБТ генерал Семёнов поднимает меня и объявляет о досрочном присвоении звания «полковник». От удивления чуть не перекосило. Вчера пытались уволить, а сегодня досрочно «полкана»[391] дали. Внезапно дошло. Сменили кнут на пряник. Понял, что впереди ожидают каверзы круче прежних. Обмывали звание в узком семейном кругу, пригласив, Родина и Сунцова вместе с женой Светланой. Ведь в этом высоком воинском звании была и доля моего боевого соратника из МВД – Михаила Васильевича. Утром следующего дня заглянул Сергей Саников, который с усмешкой сказал: «Из Закавказья прибыл один из начальников. Прошествовал со звенящими от бутылок сумками к начальнику ОК полковнику Овчиникову. Видно к нам в отдел будут сватать заместителем вместо В. А. Руковишникова». Как в воду глядел. Через два часа ко мне чинно завалился Валентин Владимирович, начавший сходу расхваливать данного руководителя, предлагая его на должность заместителя начальника отдела. С трудом от него отбился, сославшись на то, что у руководства ФСК уже есть кандидат. Сам же решил форсировать набор к себе настоящих профессионалов. Не было бы счастья, да несчастье помогло. К этому времени знаменитый, но оказавшийся в опале у Ельцина «Вымпел» отдали в подчинение МВД. Валере Круглову в этих сложных условиях удалось сохранить костяк элиты спецназа, но многие сотрудники захотели остаться в органах безопасности. Мне кадровик занёс всего-то пять личных дел. Но каждое из них по содержанию на вес золота. Все окончили специальный факультет РВДККУ и кроме отличных военно-физических данных, владели иностранными языками и умели вести оперативную работу. Переговорив с ними, и, утвердившись во мнении, что такие богатыри укрепят отдел, дал согласие на их перевод.

Приказано приступить к руководству 1 отделом УБТ ФСК РФ

Отправив запросы, о переводе в отдел Родина, вынужден был разбираться с аварией служебной «разгонной» машиной отдела, за рулём которой находился майор Б. В. Симонян. Кроме него в салоне был Весёлов и секретарь отдела. Пока вникал в суть этой «мутной» поездки якобы куда-то «по службе», вспомнил, что Борис Вазгенович обещал рапортом доложить о своём, не санкционированном контакте во время отпуска в Ереване с сотрудником армянских спецслужб. Спросив его об этом, в ответ услышал: «Александр Михайлович. Прошу Вашей санкции на установление с ним конфиденциальных отношений. Это будет ценный источник информации по нашей линии». Пришлось Симоняну напомнить, что по действующему соглашению от 1992 года мы не имеем права вести негласную работу с сотрудниками органов безопасности стран – участников СНГ. В ответ тот пытался доказать целесообразность сделать «исключение» для данного случая. Пришлось строго пресечь его словоблудие и дать срок неделю на предоставление рапорта. Тогда и в голову не могло прийти, что мой сотрудник куратор закавказского направления, у которого мать и родня проживают в Ереване, прекрасная мишень для вербовочных устремлений армянских спецслужб. Ведь машинально и подсознательно мы продолжали жить в едином Советском Союзе.

После совещания попросил остаться майора И. А. Богочёва, заслушав этого довольно сильного оперативника по проверке обстоятельств появления и деятельности некоего Федерального сыскного бюро России (ФСБР). По данным, полученным мною от В. И. Илюхина, к его созданию приложили руку два известных либералов Бурбулис и Шохин, ставящих своей целью с помощью частных охранных структур, оказать силовую поддержку проводимым «реформам», президенту и российским бизнесменам.[392] Здесь планы олигархов-воров и профессиональных преступников полностью совпадали. Одним надо было легализоваться со своими преступно отхваченными кусками ранее госсобственности, а другим – слиться «в экстазе» с властью. Всё бы ничего и дело вполне в «духе времени», но во главе ФСБР оказались уголовные и ранее судимые авторитеты. Разместился офис этой подозрительной структуры не где-нибудь, а на Петровке-38 в здании ГУВД. Чтобы легализоваться, эта сборная камарилья из профессиональных преступников попыталась протащить через правительство Положение о своей «конторе», но помешали октябрьские события 93-го года. Настораживал факт поддержки ФСБР руководством МВД, ГУВД и ГУОП МВД. Так, например, министр Ерин подписал аккредитация на возможность присутствовать, в том числе и на секретных совещаниях милиции теневому главе ФСБР некому А. А. Левитову – ранее судимому уголовному авторитету. Тот всюду показывал окружающим своё внешне шикарно-внушительное удостоверение в корочке красного цвета, по которому ему в нарушение Закона разрешалось не только носить и хранить, но даже применять огнестрельное оружие и спецсредства. Его правая рука Юрий Шипулин, формальный «президент» этой фирмы «рога и копыта», вообще представлялся в свои 23 года генерал-майором милиции, демонстрируя связям удостоверение на подлинном бланке. Богочёв толково доложил ситуацию, предложив активизировать разработку этого симбиоза политиков, милиции и преступников. Знали бы тогда, что всего через три месяца, после арестов фигурантов, пред нами предстанет дикая коррупционная структура, поражающая своими метастазами всю власть ельциноидов.