Декабрь – самый трудный месяц года накануне начала грязной войны

С незапамятных времён в еженедельнике всегда в декабре писал красным фломастером: «Внимание! Максимальная бдительность! Самый опасный месяц года!». Тем не менее, начался он в этот раз с хорошей новости. Майор А. И. Гусак, ставший к тому времени начальником направления, по итогам года за свои успешные упреждающие (!) удары по террористам и лидерам оргпреступности был признан лучшим старшим оперуполномоченным во всём ФСК РФ. Получил он и столь полезную для его семьи премию в сумме пять миллионов рублей (нынешние 50 тысяч). До этого, талантливый от бога опер, во время службы в Хорошевском отделе столичного КГБ СССР также заслужил звания лучшего оперуполномоченного Москвы. Радость омрачалась тем, что в последние дни спал Александр Иванович на сдвинутых столах своего кабинета, так как в двухкомнатной квартире тёщи семье сотрудника органов безопасности места ему, возвращающемуся за полночь, не хватало. По каким-то найденным зацепкам на законную очередь для получения своего жилья его не ставили. Вместе с ним мы сообразили довольно убедительное письмо на имя Директора ФСК, с визами руководства УБТ. Документ вернулся со строгим распоряжением генерала Степашина выделить майору Гусаку в порядке исключения и вне очереди трёхкомнатную квартиру. Пошли с письмом к начальнику отдела жилищной комиссии, сидевшему в здании напротив. В небольшом кабинете, восседая в кресле, как король на троне, нас с глубочайшим презрением разглядывал полковник В. В. Клинов[453]. Небрежно просмотрев документ с визой директора, он, по нашему мнению, должен был встать и ответить: «Дорогие сотрудники. Приказ начальника – закон для подчинённого! В ближайший построенный дом майор Гусак и его семья вселятся в числе первых!». Однако, этот объевшийся на своей должности, как кот сметаной начальник, заявил: «Ну и что за бумажку вы мне подсовываете? Она мне не указ (?). На очередь-то мы поставим, но не льготную. Лет через пять квартиру он получит». Попытался разъяснить Клинову какой перед ним сидит заслуженный чекист и орденоносец, но услышал в ответ: «Мы тоже щи не лаптями хлебаем. Все равны перед Инструкцией». Так меня шарахнули по сердцу его бюрократические слова, что, будучи наслышан от сотрудника, обслуживающего УМТО о взятках и беззаконии при распределении квартир, глядя в глаза Клинову, выдал гневную тираду. Во-первых, пообещал дойти до Степашина и доложить ему о том, что документ с его резолюцией назван «бумажкой», а сам он «не указ для Клинова». Во-вторых, заявил о готовности направить весь свой отдел на работу по сбору материалов по распределению в органах безопасности жилья. Перепуганный Климов начал что-то бормотать о возможном разрешении конфликта без обращения к руководству, но мы с Гусаком вышли, его не дослушав. Только начал воплощать свой план, сообщив генералу Семёнову об отказе Клинова выполнять распоряжение директора, как ко мне в кабинет зашёл подполковник В. В. Шубин. С недоумением он сказал, что ему позвонил полковник Клинов (ранее Шубин оперативно обслуживал этот отдел) и, жалуясь на грубое поведение полковника Платонова, дословно попросил: «Отговори своего начальника от намерения обратиться к Степашину. Квартиру мы Гусаку дадим. Только пусть ко мне больше не приходит». Через полгода майор Гусак действительно справил новоселье в своей квартире. Наша сила в правде и настойчивости!

Традиционно выехав с сотрудниками отдела и их семьями на выходные в дом отдыха «Москвич», набравшись сил и энергии, мои опера вторую половину декабря завершали реализацией оставшихся разработок. Воодушевлённый тем, что его квартирный вопрос сдвинулся с места, склонный ко всяким приколам майор Гусак в этот раз уговорил меня начать операцию с массовым арестом фигурантов по делу «Дикобразы» 20 декабря – в день органов безопасности.[454] Мотивировал своё желание дать возможность бандитам запомнить надолго этот день. Ранним утром, предварительно обложив 34 лёжки и логова многих авторитетов и членов разрабатываемой нами ОПГ, совместно с сотрудниками ГУУР ГУВД одновременно начали их захват.[455] Но зря мы рассчитывали к вечеру освободиться и сесть за праздничный стол. Задержав и арестовав 43 фигуранта, изъяв у них в ходе обысков массу автоматического оружия, взрывных устройств и боеприпасов, соответственно весь отдел попал в полное распоряжение обозлённых на нас следователей. Дело усугублялось активным противодействием следствию со стороны оставшихся на свободе коррупционных связей бандитов, ранивших одного из следователей. Кроме того, из-за тесных контактов со спецслужбами Израиля отдельных главарей банды имевших двойное гражданство, консульство этой страны в С.-Петербурге направило две ноты протеста после их ареста. Не за красивые глаза, а видно за участие в кровавых событиях осени 93-го года в Москве, когда трое бандитов з-го и 4-го октября, проезжая в машине из автоматов расстреливали прохожих с целью дестабилизации обстановки. В итоге, трое суток сотрудники отдела крутились как белки в колесе, высказав Гусаку, который и сам был не рад такому развороту событий, много нелестных слов. Поэтому не бандиты, попавшие в относительно комфортные условия СИЗО Лефортово, а мы – сотрудники ФСК надолго запомнили 20 декабря 1994 года.

22 декабря напротив ворот 7 CTOA, возвращаясь из кафе напротив, был расстрелян из автомата один из лидеров «чеченской общины» Н. С. Сулейманов («Хоза»). Лучше бы он «от звонка до звонка» отпахал срок на зоне, а не возвращался в совершенно другой мир, и тем более не лез в политику. Ведь после его осуждения «свято» место заняли другие и последующий передел сфер влияния у бандитов, как правило, заканчивался отстрелом «лишнего». С «Хозой» заканчивалась целая эпоха, уступая место новым более изощрённым и коварным лидерам организованной преступности.