НОВЫЕ МЕТОДЫ ОБОБЩЕСТВЛЕНИЯ

Похоже, перед обществом, в котором основное вни­мание приковано к экономическим делам, стоит три основных выбора: между частной собственностью на средства производства и различными типами обще­ственной, или коллективизированной собственности; между рыночной экономикой и различными спосо­бами «планирования»; наконец, между «свободой» и «тоталитаризмом». Нет нужды говорить, что в реаль­ности противоположности, представленные в каждой из этих трех пар, всегда будут до некоторой степени смешаны — поскольку они в какой-то мере скорее до­полнения друг к другу, чем противоположности. Но смесь будет обнаруживать преобладание одной или другой противоположности.

Далее можно заметить, что тем, кто испытывает сильное пристрастие к частной собственности, почти всегда свойственно утверждать, что собственность, не являющаяся частной, неизбежно и с необходимостью влечет за собой «планирование» и «тоталитаризм», тогда как «свобода» немыслима иначе, как на основе частной собственности и рыночной экономики. Рав­ным образом, приверженцам различных форм коллек­тивизированной собственности свойственно утверж­дать, пусть и не столь догматично, что она необходимо требует центрального планирования. Достичь свобо­ды, заявляют они, можно только посредством обоб­ществленной собственности и планирования, тогда как мнимая свобода частной собственности и рыноч­ной экономики — это не более чем «свобода обедать в Ритце и спать под мостами Темзы». Иными словами, каждый претендует на то, чтобы достичь свободы по своей собственной «системе», а любую другую «систе­му» обвиняет в том, что она неизбежно влечет за со­бой тиранию, тоталитаризм или анархию, ведущую к ним обоим.

Те, кто строит свои рассуждения таким образом, обычно скорее накаляют обстановку, чем проясняют ее — так бывает со всеми, кто выводит «реальность» из понятийного аппарата, вместо того чтобы выво­дить понятийный аппарат из реальности. Три пары альтернатив дают 2³, или 8, возможных комбинаций. Всегда разумно ожидать, что в реальной жизни осу­ществлены все возможности — в то или иное время или даже одновременно в разных местах. Восемь воз­можных случаев выбора из трех упомянутых мной пар альтернатив таковы (я упорядочил их, поставив во главу угла дилемму свободы и тоталитаризма, по­скольку именно она является основной с точки зрения метафизики, принятой в этой книге):

Случай 1: свобода, рыночная экономика, частная собственность.

Случай 2: свобода, планирование, частная соб­ственность.

Случай 3: свобода, рыночная экономика, коллекти­визированная собственность.

Случай 4: свобода, планирование, коллективизи­рованная собственность.

Случай 5: тоталитаризм, рыночная экономика, частная собственность.

Случай 6: тоталитаризм, планирование, частная собственность.

Случай 7: тоталитаризм, рыночная экономика, коллективизированная собственность.

Случай 8: тоталитаризм, планирование, коллекти­визированная собственность.

Смешно утверждать, что единственные «возмож­ные» случаи — это 1 и 8, самые простые случаи с точки зрения попавших во власть понятий пропагандистов.

Реальность, слава Богу, более изобретательна, но я оставлю поиск текущих или исторических примеров каждого из восьми вышеозначенных случаев на со­весть читателя и посоветую учителям политологии предложить это упражнение своим студентам.

Моя непосредственная цель здесь и сейчас состоит в том, чтобы поразмыслить о возможности разработать такую «систему» собственности для крупномасштаб­ного предпринимательства, с помощью которой была бы достигнута по-настоящему «смешанная экономи­ка». Ведь коль скоро мы вынуждены начинать не с нуля (как если бы все возможности были по-прежнему от­крыты), а с реальной ситуации, сложившейся в инду­стриализованной части мира, именно «смесь» скорее чем «чистая эссенция» поможет достойно встретить разнородные трудности будущего.

Я уже доказывал, что в так называемых развитых обществах частное предпринимательство извлекает очень большую выгоду из инфраструктуры (как ви­димой, так и невидимой), которую такие общества создали посредством социальных расходов. Но рука общества, хотя ею и оплачивается значительная часть издержек частного предпринимательства, не участву­ет напрямую в дележе его прибылей; все эти прибы­ли изначально присваиваются частными лицами, а общество, чтобы покрыть собственные расходы, вы­нуждено тянуть руку в их карманы. Современный бизнесмен не устает заявлять и жаловаться, что он в значительной мере «работает на государство», что государство — его партнер, поскольку налоги на при­быль поглощают существенную часть того, что, по его убеждению, возникло благодаря одному только ему или его акционерам. Это наводит на мысль, что обще­ственная доля в частных прибылях, другими словами, налоги на прибыли компании, с тем же успехом могла бы быть превращена в общественную долю в акцио­нерном капитале частного бизнеса, по крайней мере, на крупномасштабных предприятиях.

В целях нижеследующей зарисовки я принимаю за аксиому, что рука общества забирает половину распре­деляемых прибылей крупномасштабного предприни­мательства и получает свою долю не посредством на­логов на прибыль, а посредством прав собственности на 50% акционерного капитала таких предприятий.

1. Для начала нужно определить минимальный раз­мер предприятий, подлежащих включению в нашу схему. Поскольку свой частный и личный характер бизнес теряет при превышении определенного числа наемных работников (становясь, по сути, публичным предприятием), минимальный размер, вероятно, луч­ше всего определить с точки зрения количества наня­тых лиц. В особых случаях может возникнуть необ­ходимость определять размер с точки зрения объема задействованного капитала или товарооборота.

2. Все предприятия, достигающие этого минималь­ного размера или превышающие его, должны быть ак­ционерными обществами.

3. Было бы желательно преобразовать все акции этих компаний по американскому образцу — в акции без фиксированного номинала.

4. Количество выпущенных акций, включая при­вилегированные акции и любые другие бумаги, пред­ставляющие акционерный капитал, должно быть удвоено за счет выпуска равнозначного количества новых «общественных» акций, чтобы на каждую ста­рую, находящуюся в частных руках, приходилась но­вая акция, находящаяся в «руке общества».

При такой схеме не возникло бы вопроса о «ком­пенсации», потому что, строго говоря, не было бы произведено никакой экспроприации — только пре­вращение права «руки общества» взимать налоги с прибыли в прямое участие в обладании экономиче­скими активами, использование которых и приносит облагаемые налогом прибыли. Это превращение было бы открытым признанием того несомненного факта, что главную роль в создании «частного» экономического благосостояния так или иначе играет «рука об­щества», то есть некапиталистические общественные силы, и что активы, созданные благодаря вкладу госу­дарства, должны быть признаны общественным, а не частным имуществом.

Немедленно возникли бы вопросы, которые мож­но разделить на три группы. Во-первых, что именно понимается под «рукой общества»? Куда поместить вновь выпущенные акции и кому в этом контексте быть представителем «руки общества»? Во-вторых, какие права собственности должно давать обладание этими новыми акциями? И в-третьих, вопросы, свя­занные с тем, как перейти от существующей системы к этой новой, что делать с международными синдиката­ми и прочими объединениями, как привлекать новый капитал и т.д.

Что касается первого набора вопросов, я бы предло­жил, чтобы вновь созданные акции, представляющие 50% акционерного капитала, удерживались местным органом того района, где действует соответствующее предприятие. Смысл этого состоял бы в том, чтобы одновременно сделать участие общества как можно менее централизованным и добиться максимальной интеграции деловых предприятий в Социальный ор­ганизм, внутри которого они действуют и от кото­рого имеют неисчислимые выгоды. Таким образом, половина акционерного капитала деловой организа­ции, действующей в районе X, должна удерживать­ся местным органом, являющимся, в общем смысле, представителем населения этого района. Но совсем не обязательно, чтобы самыми подходящими людьми, которым можно доверить права, связанные с новыми акциями, были государственные служащие или мест­ные выборные (политические) лица. Прежде чем глуб­же вдаваться в вопрос о кадрах, мы должны несколько тщательнее определить эти права.

Поэтому я перехожу ко второму набору вопросов. В принципе, права, связанные с собственностью, всегда можно разделить на две группы: руководительские права и финансовые права.

Я убежден, что при нормальных обстоятельствах вмешательство «руки общества» в свободные действия существующего делового руководства или ограниче­ние сферы его ответственности не только не принесет пользы, но и причинит много вреда. Таким образом, пока не случится особых обстоятельств, вся полнота ответственности должна оставаться на «частных» ру­ководителях, а руководительские права, которые дает общественная половина акций, должны оставаться латентными. Иными словами, при нормальном ходе вещей акции, удерживаемые обществом, не давали бы права голоса, а только право на наблюдение и на информацию. «Рука общества» помещала бы в совет директоров предприятия одного или нескольких на­блюдателей, но при нормальном ходе вещей наблю­датель не имел бы права принимать решения. Лишь почувствовав, что общественные интересы требуют вмешательства в деятельность существующего руко­водства, наблюдатель мог бы обратиться в специаль­ный суд, чтобы его латентные права голоса были акти­вированы. Перед судом потребовалось бы предъявить доводы prima facie, после чего он на ограниченный пе­риод активировал бы принадлежащие обществу пра­ва голоса. Таким образом, руководительские права на собственность, связанные с новыми, находящимися в общественном владении акциями, при нормальных условиях оставались бы на заднем плане, в качестве возможности, и могли бы стать реальностью только в результате определенных специфических, официаль­ных и публичных действий «руки государства». И даже когда в исключительных случаях эти действия совер­шались бы, и права голоса, даваемые общественными акциями, были бы активированы, эта ситуация сохра­нялась бы лишь короткое время, чтобы не возникало сомнений по поводу того, какое разделение функций считать нормальным, а какое — ненормальным.

Часто считается, что, для того чтобы при ведении частного бизнеса были соблюдены «общественные ин­тересы», можно внедрить в управление предприятия­ми государственных служащих высшего или средне­го уровня. Эта идея, которая часто бывает основным пунктом проектов по национализации, кажется мне одновременно наивной и непрактичной. Самое эф­фективное средство побудить деловые предприятия уделять «общественным интересам» больше внима­ния, чем они уделяют ныне, не разделение обязан­ностей руководства, а обеспечение прозрачности и подотчетности обществу. Сферы публичного управ­ления, с одной стороны, и делового предприниматель­ства — с другой, диаметрально противоположны друг другу (зачастую даже в том, что касается получаемых в них вознаграждений и социальных гарантий), и по­пытки смешать их принесут один только вред.

Тогда как удерживаемые «рукой общества» руково­дительские права на собственность при нормальном ходе вещей остаются латентными, финансовые права должны быть задействованы с самого начала и на все время, — это и понятно, ведь они занимают место на­логов на прибыль, которые в противном случае взи­мались бы с предприятия. Половина всех распределя­емых прибылей автоматически забиралась бы «рукой общества», удерживающей новые акции. Однако ак­ции, принадлежащие обществу, должны быть в прин­ципе неотчуждаемы (точно так же, как право на взи­мание налогов с прибыли не может быть продано, как если бы оно само было капиталом). Их нельзя было бы обналичить, а вопрос о том, можно ли их было бы ис­пользовать как залог при займах, оставим на будущее.

Теперь, когда мы кратко обрисовали права и обязан­ности, связанные с новыми акциями, мы можем вер­нуться к проблеме кадров. Общая цель схемы состоит в том, чтобы, насколько это возможно, интегрировать крупномасштабные деловые предприятия в окружаю­щую их социальную среду, и этой цели должно быть подчинено, в том числе, наше решение проблемы ка­дров. Определенно, реализация финансовых и руко­водительских прав и обязанностей, обусловленных обладанием промышленной собственностью, должна оставаться в стороне от партийных политических де­батов. В то же время она не должна выпадать на долю государственных служащих, назначенных для совсем иных целей. Поэтому предлагаю вручить эти права и обязанности специальному гражданскому органу, который в данной зарисовке я назову «обществен­ным советом». Этот орган должен быть сформирован по ясно определенному образцу без политических предвыборных кампаний и без помощи правитель­ственных структур — примерно так: четверть членов совета выставляется местными профсоюзами, еще четверть — местными профессиональными ассоциа­циями и еще четверть набирается из местных жителей примерно тем же способом, какой используется для отбора людей в суд присяжных. Члены совета назна­чались бы, скажем, на пять лет, и каждый год пятая их часть уходила бы в отставку.

Общественный совет имел бы определенные зако­ном, но в остальном неограниченные, права и свобо­ду действий. Разумеется, он был бы ответствен перед обществом и обязан публиковать отчеты о своей дея­тельности. В целях гарантий демократии могло быть желательным дать существующему органу местной власти определенные «резервные полномочия» по от­ношению к общественному совету, подобные тем, ко­торые последний имеет по отношению к отдельным предприятиям. Иными словами, орган местной вла­сти был бы уполномочен отправлять наблюдателей в общественный совет своего района, а в случае недо­вольства или наличия серьезного конфликта — обра­щаться в соответствующий суд за временным разре­шением на вмешательство. И опять же, должно быть совершенно ясно, что такие вмешательства — скорее исключение, чем правило, и что при всяких нормальных обстоятельствах общественный совет обладает полной свободой действий.

Общественные советы имели бы полный контроль над выручками, получаемыми ими в качестве диви­дендов от общественных акций. Общие направляю­щие принципы расходования этих запасов могут быть приняты законодательно, но они непременно должны подчеркивать высокую степень независимости и от­ветственности на местах. Немедленное возражение, что едва ли можно надеяться, что общественные со­веты потратят свои запасы наилучшим возможным образом, наталкивается на очевидный контраргумент, связанный с тем, что этого нельзя гарантировать и в том случае, если бы данные запасы контролировались органом местной власти или, как это обычно обсто­ит сегодня, центральным правительством. Наоборот, можно уверенно предполагать, что местные обще­ственные советы, будучи подлинными представите­лями местного сообщества, в большей степени забо­тились бы о том, чтобы отдать ресурсы на жизненно важные общественные нужды, чем можно ожидать от местных или работающих в центральном правитель­стве государственных служащих.

Пришло время обратиться к Нашему третьему на­бору вопросов. Переход от текущей системы к той, ко­торая здесь предложена, не представлял бы серьезных трудностей. Как уже упоминалось, вопрос о компен­сации не возникает, потому что половина акционер­ного капитала «выручена» за счет отмены налогов на прибыль компаний, и для всех компаний, превыша­ющих определенный размер, действует один и тот же порядок. Можно установить такой размер, что изна­чально под действие новых порядков попадет лишь небольшое число очень крупных фирм, в результате чего «переход» станет одновременно постепенным и экспериментальным. Если крупные предприятия, дей­ствующие по нашей схеме, будут платить в качестве дивидендов «руке общества» несколько больше, чем они платили бы в качестве налогов на прибыль, оста­ваясь вне схемы, это послужит социально полезным стимулом избегать чрезмерных размеров.

Стоит отметить, что превращение налогов на при­быль в «долю в акционерном капитале» существенно меняет психологический климат, в котором принима­ются деловые решения. Если налоги на прибыль со­ставляют, скажем, примерно 50%, у бизнесмена всегда будет искушение утверждать, что «государственная казна оплатит половину» всех предельных расходов, которых можно было избежать. (Избежание таких расходов увеличило бы прибыли, но половина их так или иначе ушла бы с налогами.) Совершенно иной психологический климат складывается, когда налоги на прибыль отменены, а их место занимает обществен­ная доля в акционерном капитале. Ведь знание, что по­ловина акционерного капитала компании находится в общественном владении, не может скрыть того факта, что все расходы, которых можно было избежать, со­кращают прибыль ровно на величину этих расходов.

Естественно, что возникнут многочисленные во­просы, связанные с компаниями, действующими сра­зу во многих районах, в том числе с международными компаниями. Но никаких серьезных трудностей не случится, если твердо придерживаться двух принци­пов: налог с прибыли превращается в «долю в акцио­нерном капитале», а вмешательство «руки общества» осуществляется на местном уровне, то есть в той мест­ности, где работники компании фактически трудятся, живут, путешествуют и пользуются всевозможными общественными услугами. Разумеется, в сложных слу­чаях, когда компании имеют соединенные структу­ры, будет много интересной работы для бухгалтеров и юристов, но никаких реальных трудностей быть не должно.

Как действующей по этой схеме компании привле­кать новый капитал? Ответ, опять же, очень прост: на каждую акцию, выпускаемую для частных акционеров (неважно, платно или бесплатно), выпускается бесплатная акция, предназначенная «руке общества». На первый взгляд это может показаться несправедли­вым — если частные инвесторы вынуждены платить за акцию, то почему «рука общества» должна забирать ее бесплатно? Ответ, разумеется, состоит в том, что компания в целом не платит налогов с прибыли; тем самым прибыль, возникающая за счет новых запасов капитала, также избегает обложения налогом, а «рука общества» забирает свои бесплатные акции, так ска­зать, вместо налогов с прибыли, которые в противном случае пришлось бы платить.

Наконец, могут возникнуть узкоспециальные проб­лемы, связанные с реорганизациями компаний, их поглощениями, ликвидациями и т.д. Все их можно ре­шить, не нарушая вышеуказанных принципов. Конеч­но, в случае ликвидации путем банкротства или иным способом, с акциями, находящимися в «руке общест­ва», будет проделано все то же самое, что и с теми, ко­торые находятся в частных руках.

То, что предложено мной, можно считать не более чем упражнением в искусстве «принятия законода­тельства». Такая схема была бы полностью выполнима, она позволила бы реструктурировать отношения соб­ственности в крупномасштабной промышленности без революции, экспроприации, централизации или замены неповоротливой бюрократии гибкими част­ными лицами. Ее можно вводить эволюционно, в экспериментальном порядке: начав с самых больших предприятий и постепенно переходя на более низкие уровни, пока не станет понятно, что общественные интересы получили достаточный вес в цитаделях де­ловых предприятий. Все признаки свидетельствуют в пользу того, что текущая структура крупномасштаб­ного промышленного предпринимательства, несмот­ря на сильное налогообложение и бесконечное при­умножение законов, не способствует общественному благоденствию.