4.3. Бунт на линкоре «Гангут» (1915)

В октябре 1915 года на Балтийском флоте произошел очередной бунт. На этот раз бунтующим кораблем оказался линкор «Гангут». События на «Гангуте» в ряде исторических трудов и художественной литературе часто называют восстанием. Например, Д. Измайлов в книге «Центробалт» пишет: «Восстание было подавлено, и окруженный миноносцами и подводными лодками “Гангут” сдался». Однако в архивах такого распоряжения не обнаружено. «Гангут» другие корабли не окружали, потому что в этом не было никакой необходимости. В итоговых документах по «Гангуту» флотское начальство не упоминало о восстании на корабле. Скорее всего, это был обычный бунт, которыми бурлил военно-морской флот России в начале XX века. Но сначала коротко вспомним историю знаменитого линкора.

О линкоре «Гангут»

«Гангут» – линкор русского флота, последний (по дате закладки и дате спуска на воду) из четырех дредноутов балтийской серии типа «Севастополь». В 1915 году «Гангут» был новейшим кораблем Российского императорского флота. Назван в честь победы флота в Гангутском сражении (1714). Его экипаж состоял из 1000 матросов и 35 офицеров. К началу Первой мировой войны в строй вошли еще три однотипных линкора – «Петропавловск», «Полтава» и «Севастополь». По своей мощи эти корабли не уступали английским и немецким дредноутам.

Корабль был заложен 16 июня 1909 года на Адмиралтейском заводе. 24 сентября 1911 года он спущен на воду, в 1914 году достроен, прошел ходовые и приемные испытания, в конце декабря был зачислен в состав действующего флота, перешел в Гельсингфорс, где был включен в состав 1-й бригады линейных кораблей Балтийского флота. Принимал участие в Первой мировой войне. 11 ноября 1915 года линкорами «Гангут» и «Петропавловск» под прикрытием крейсеров 1-й бригады было поставлено минное заграждение из 550 мин южнее острова Готланд. 25 ноября на минах этого заграждения подорвался немецкий крейсер «Данциг». Совершив три боевых похода во второй половине 1915 года на обеспечение минных постановок в Балтийском море, «Гангут» весь остальной период Первой мировой войны простоял в Гельсингфорсе.

Экипаж «Гангута» поддержал Великую российскую революцию 1917 года (и февральские, и октябрьские события). С 12 по 17 марта 1918 года, в составе первого отряда кораблей, совершил ледовый переход из Гельсингфорса в Кронштадт. В ноябре 1918 года переведен в Петроград, где после консервации более пяти лет простоял на длительном хранении у стенки Ленинградского завода. В конце 1924 года были начаты восстановительные работы. 18 апреля 1925 года линкор «Гангут» зачислен в состав учебного отряда Морских сил Балтийского моря. 26 апреля 1925 года продолжен ремонт корабля на кронштадтском «Пароходном» заводе. 15 мая 1925 года на линкоре «Гангут» впервые были подняты военно-морской флаг СССР и гюйс. Переименован в «Октябрьскую революцию» 27 июня 1925 года. В 1934—1936 годах прошел очередной ремонт и модернизацию на Балтийском заводе. Во время советско-финской войны, в декабре 1939 года линкоры «Октябрьская революция» и «Марат» вели огонь по финским тяжелым береговым батареям, расположенным на островах близ Выборга. Во время Великой Отечественной войны линкор участвовал в обороне Ленинграда, был поврежден немецким артиллерийским огнем и авиацией. После июля 1954 года корабль использовался как учебное судно. Из состава Военно-морского флота был исключен в 1956 году. Якоря и зенитные орудия, снятые с линкора, установлены сегодня в парке города Кронштадт.

Бунт на корабле

19 октября 1915 года на стоящем на гельсингфорсском рейде линкоре «Гангут» произошел бунт (возмущение) нижних чинов команды. Возмущение рядовых матросов явилось реакцией на пассивность могучего корабля в условиях военного времени. До этого офицерский состав, томясь от безделья, допускал излишнюю подозрительность и необоснованные придирки к рядовому составу, с явно выраженной политической мотивацией, на предмет выявления неблагонадежных матросов. На корабле проводили агитационную пропаганду представители различных политических партий, распространяя листовки, в которых, в частности, сообщалось, что новейшие линкоры простаивают под влиянием флотских офицеров немецкого происхождения (шла война, Россия вместе с союзниками воевала против немцев). В 1915 году «Гангут» в военных действиях временно не участвовал. В условиях бездействия в военное время нарастало эмоционально-психологическое напряжение в отношениях между командным и рядовым составом корабля.

На корабле было неспокойно. Матросы выражали недовольство засильем на линкоре офицеров из обрусевших остзейских немцев. Они держали себя высокомерно, а порою бестактно и грубо по отношению к нижним чинам. Например, старший офицер «Гангута» барон Фиттингоф (остзейский немец с острова Эзель) имел связи в Адмиралтействе, где служил его родственник – адмирал Фиттингоф, и, будучи в чине старшего лейтенанта, он уже был вторым лицом на корабле после командира. Командир «Гангута» капитан 1-го ранга М.А. Кедров был близко знаком с царской семьей и именовался свиты его величества флигель-адъютант. Очевидно, такое знакомство позволяло ему не отягощать себя службой, полагаясь целиком на своих помощников. Не нравился матросам и командир бригады линкоров адмирал К. Кербер (тоже немец). Они считали, что он хочет погубить лучшие корабли Балтийского флота. Например, он хотел вывести новейшие дредноуты из Гельсингфорса в Рижский залив, где они неминуемо попали бы в руки немцев. Недоверие еще больше укрепилось после того, как адмирал едва не посадил на камни линкоры «Гангут» и «Севастополь».

На этом фоне в начале октября 1915 на «Гангут» прислали служить матроса Афанасия Гужева. В 1905 году он участвовал в восстании на броненосце «Потемкин». Увидев Гужева на корабле, Фиттингоф пришел в ярость. Он кричал, что только бунтовщика на борту и не хватает, что он будет рассказывать матросам, как потемкинцы подняли мятеж и изменили присяге, как угнали «Потемкин» в Румынию. Вскоре Гужева с «Гангута» убрали. Но беспорядков на корабле избежать не удалось. И начались они практически так же, как и на «Потемкине». Для эмоциональной разрядки послужил смехотворный повод. 19 октября 1915 года матросы под грубые окрики Фиттингофа и дежурного по кораблю лейтенанта Фогеля (тоже немца) таскали 50-килограммовые корзины с углем и засыпали его в трюм. После выполнения физически тяжелой, авральной работы по погрузке на корабль угля, вместо традиционно полагающегося после выполнения такой работы макаронов с мясом («макароны по-флотски») рядовому составу была предложена гречневая каша (вроде бы – прокисшая). Реакция матросов была молниеносной. Ситуация была явно спровоцирована. Усталые и голодные матросы отказались есть кашу, и во всех кубриках, требуя другой пищи и прихода офицеров, били ложками по медным бачкам.

Доложили командиру. Кедров спустился в ближайший кубрик, попробовал кашу и приказал выбросить ее за борт. А затем просто отбыл в Гельсингфорс. Старший офицер Фиттингоф, оставшийся за командира, также не сделал никаких распоряжений об ужине. Голодные матросы пошли на молитву, но построиться на вечернюю проверку и выполнить команду «койки брать» для отхода ко сну отказались. А тут унтер-офицеры Г. Ваганов и Ф. Яцкевич стали призывать матросов взять оружие и идти к офицерам с требованием прекратить издевательства и накормить команду. Навстречу матросам из кают-компании вышли офицеры, все как на грех немцы, послышалась ругань и угрозы в адрес матросов. Матросы в ответ закричали: «Бей немцев! Не надо нам предателей, не хотим Фиттингофа, защитим Россию!» И, поскольку дверь арсенала взломать не удалось, стали наносить удары офицерам тем, что оказалось под рукой – поленьями, арматурой, кусками угля.

Тут перед матросами появился барон Фиттингоф с револьвером в руке. Положение спасли офицеры во главе со вторым штурманом Д. Ильиным. Они уговорили барона спрятать револьвер, а матросам сказали, что послали за командиром корабля, а ужин команде уже готовят коки. Около 23 часов на корабль вернулся Кедров, приказал играть общий сбор, объяснил, что ухудшение питания связано с трудностями войны, а что касается офицеров с немецкими фамилиями, то они, сказал Кедров, такие же патриоты России, как и матросы. Вскоре строй распустили, матросам выдали макароны с мясными консервами, и, отужинав, они пошли спать.

На другой день на «Гангут» прибыл командующий флотом В.А. Канин.

Команду построили на нижних палубах, а матросов, подозреваемых в беспорядках, вызывали в каюту командира, где арестовывали и передавали караулу из матросов-новобранцев с крейсера «Аврора». 95 матросов доставили в Кронштадт для следствия и суда. Военно-морской суд заседал в декабре 1915 года. Прокурор полковник Д. Нелидов предъявил обвинение 34-м унтер-офицерам и матросам (из 95-ти арестованных). Согласно военному законодательству России (статья 109 «Свода морских постановлений») подсудимые должны были быть казнены, но применить эту статью в полной мере суд не решился. Суд вынес смертный приговор лишь двоим: Г. Ваганову и Ф. Яцкевичу. 24 матросов он приговорил к каторжным работам на срок от 4 до 15 лет, а восемь матросов оправдал.

На суд был вызван и командир «Гангута» М.А. Кедров, который сожалел о беспорядках на корабле. Однако свою речь он закончил так, что прокурор Нелидов побагровел от гнева: «Я лично уверен, – сказал командир, – что каша и немцы только повод для волнения, а причина кроется в агитации извне, в общем тяжелом состоянии России и в отсутствии военных действий для наших кораблей». О высказывании М.А. Кедрова суд вынес особое постановление, требующее привлечения к ответственности и командира «Гангута». Газета «Речь» назвала Кедрова «революционером первого ранга». От суда его спас Николай II, который распорядился прекратить дело по обвинению Кедрова «в халатном отношении к командованию кораблем».

Командир линкора «Гангут» Кедров М.А.

Удивительно, но бунт на линкоре «Гангут», командиром которого тогда был Кедров М.А., практически не повлиял на дальнейшую его службу. И он даже дорос до командующего Черноморским флотом. Михаил Александрович прошел большую морскую службу. Он окончил Морской корпус (1899; первым в выпуске). После этого в чине мичмана совершил заграничное плавание на фрегате «Герцог Эдинбургский». Был произведен в лейтенанты. Участник Русско-японской войны. Первоначально в чине лейтенанта был личным флаг-офицером при командующем Тихоокеанским флотом вице-адмирале С.О. Макарове. Когда Макаров и его штаб 31 марта 1904 года погибли на броненосце «Петропавловск», лейтенант Кедров остался жив, так как в это время он находился в разведке на эсминце «Боевой». После этого недолго служил на той же должности в штабе наместника на Дальнем Востоке. Начальник 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал В.К. Витгефт назначил Кедрова старшим флаг-офицером в своем штабе. Он был ранен в ногу во время одной из бомбардировок Порт-Артура, но, несмотря на ранение, принял участие в бою с японским флотом в Желтом море 28 июля 1904 года. Находился на флагманском броненосце «Цесаревич», был тяжело ранен снарядом, убившим адмирала Витгефта.

Кедров в течение двух месяцев находился на лечении в германском госпитале. Затем был назначен артиллерийским офицером на вспомогательный крейсер «Урал» 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала З.П. Рожественского. В 1905 году участвовал в Цусимском бою: когда крейсер был затоплен, Кедрова подобрал в море транспорт «Анадырь». В 1907 году Кедров окончил Михайловскую артиллерийскую академию и в следующем году был произведен в чин капитан-лейтенанта. В 1908—1909 годах он – старший офицер учебного судна «Петр Великий». В 1909—1910 годах – командир посыльного судна «Воевода», заведовал обучающимися в артиллерийских офицерских классах Учебного артиллерийского отряда Балтийского флота. В 1910—1912 годах – флагманский артиллерийский офицер штаба командующего Балтийским флотом. В 1911—1913 годах – командир эсминца «Пограничник». В 1913—1914 годах – командир учебного судна «Петр Великий», помощник начальника Учебного артиллерийского отряда Балтийского флота. В июле 1913 года император Николай II высоко оценил уровень артиллерийской подготовки кораблей Балтийского флота и пожаловал Кедрова своим флигель-адъютантом. Это отличие стало также следствием того, что Кедров смог наладить хорошие отношения с генерал-адъютантом адмиралом К.Д. Ниловым, одним из доверенных лиц императора. Кедров был теоретиком артиллерийского типа русского дредноута, автор научных работ по тактике линейного боя тяжелых артиллерийских кораблей. Изучал проблемы использования артиллерии в морском бою, пристрелки, контроля и массирования огня. Морской министр И.К. Григорович, не слишком благожелательно относившийся к нему (он считал Кедрова участником интриги, направленной против него), все же назвал его в своих мемуарах «очень талантливым морским офицером».

Михаил Александрович Кедров был участником Первой мировой войны, в 1914 году – флаг-капитан штаба начальника 2-й бригады линкоров. С сентября 1914 года был прикомандирован к британскому «Большому флоту», доставил командованию этим флотом сигнальную книгу и шифры с потопленного немецкого крейсера «Магдебург», поднятые русскими моряками. В 1914—1915 годах находился на британских крейсере «Тезей», линкорах «Конкерор», «Эмперор оф Индиа». В 1915 году был назначен командиром новейшего линкора «Гангут». Являлся председателем Комиссии для выработки правил и инструкций по тактической и организационной части судовой артиллерии, разработал комплекс предложений по совершенствованию конструкции установок будущих линкоров на основе опыта эксплуатации 3-орудийных башен. 28 июня 1916 года он был произведен в чин Свиты Его Императорского Величества контр-адмирала и назначен начальником Минной дивизии Балтийского флота, сменив на этом посту А.В. Колчака. 20 октября 1916 года награжден георгиевским оружием за то, что, руководя операцией в ночь с 4 на 5 октября 1916 года, поставил важное по своему значению минное заграждение в тылу неприятеля.

После Февральской революции, в марте 1917 года Кедров был назначен помощником морского министра. Фактически руководил этим ведомством в условиях, когда А.И. Гучков совмещал руководство Военным и Морским министерствами и не был специалистом в военно-морских делах. В апреле 1917 года Кедров был одновременно назначен начальником Морского Генерального штаба. Вскоре после назначения военным и морским министром А.Ф. Керенского, адмирал Колчак предложил Кедрову занять пост командующего бригадой линейных кораблей на Черноморском флоте. Предложение он принял, но не вступил в должность, так как Колчак подал в отставку с поста командующего Черноморским флотом. В июне 1917 года Кедров был назначен в распоряжение морского министра. Через две недели стал уполномоченным Морского министерства при Русском правительственном комитете в Лондоне, занимался координацией действий русских морских агентов в Лондоне и Париже.

В период Гражданской войны в России Кедров М.А. занимал пост члена Особого совещания при российском посольстве в Лондоне по вопросам эксплуатации русского торгового флота союзниками. Верховный правитель России адмирал Колчак поручил ему организацию транспортов по снабжению Белых армий, а также назначил морским экспертом российского уполномоченного при союзниках в Париже С.Д. Сазонова. С 12 октября 1920 года Кедров М.А. стал командующий Черноморским флотом, был приглашен на этот пост командующим Русской армией генералом П.Н. Врангелем. Он был произведен в вице-адмиралы. Руководил переходом Черноморского флота из Севастополя и других крымских портов в Константинополь в октябре 1920 года. Во время этого перехода в организованном порядке были эвакуированы части белой армии Врангеля и гражданские беженцы. В своих воспоминаниях Врангель писал, что «Кедров имел репутацию исключительно умного, решительного и знающего моряка. При личном знакомстве он произвел на меня наилучшее впечатление. После некоторых колебаний адмирал Кедров изъявил согласие должность принять. Этот выбор оказался чрезвычайно удачным. Беспримерная в истории исключительно успешная эвакуация Крыма в значительной мере обязана своим успехом адмиралу Кедрову». После прибытия в Константинополь Кедров довел Русскую эскадру до Бизерты (Тунис). 31 декабря 1920 года сдал командование контр-адмиралу М.А. Беренсу и выехал в Париж.

В эмиграции Кедров жил во Франции, где успешно закончил Школу дорог и мостов. Работал инженером, опубликовал в Париже монографию «Современный курс железобетона». Был председателем Федерации русских инженеров в Париже, объединившей эмигрантские инженерные организации и входившей в состав Всеславянского объединения инженеров. Добился того, что на мероприятиях этого объединения Россию представляли эмигранты, а не советские инженеры. Играл значительную роль в русской военной эмиграции, был председателем Военно-морского союза, в состав которого входили более 30 отделов и групп в различных странах. С 1930 года – второй заместитель председателя Русского общевоинского союза (РОВС) генерала Е.К. Миллера. После похищения Миллера советскими агентами в 1937 году недолго исполнял обязанности председателя РОВС, затем отошел от политической деятельности. С 1938 года – второй вице-председатель Союза георгиевских кавалеров. В 1945 году вошел в состав делегации русских эмигрантов, посетивших советское посольство и приветствовавших военные успехи Красной армии, однако советского гражданства не принял. Скончался Кедров М.А. в Париже и похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Одна из первых жертв революционного насилия, военный губернатор Кронштадта адмирал Вирен Р.Н., в сентябре 1916 года в своем докладе Главному морскому штабу охарактеризовал настроения кронштадтских матросов, как «революционные»: «Крепость – форменный пороховой погреб, в котором догорает фитиль – через минуту раздастся взрыв… Мы судим, уличенных ссылаем, расстреливаем их, но это не достигает цели. 80 тысяч под суд не отдашь». Таков был итог мятежного десятилетия (1905—1915) в российском военно-морском флоте.

Да, десятилетие с 1905 по 1915 год действительно было для военно-морского флота мятежным. От Петербурга до Владивостока почти непрерывно шли бунты, мятежи и восстания на кораблях и в морских гарнизонах. Часто они рождались на собственной флотской почве (неустроенного быта, сложных отношений между офицерами и нижними чинами), но не реже подогревались работой активистов и революционеров различных общественных партий (в основном социалистами). Но это были разрозненные и стихийные выступления, и поэтому все они закончились поражением. У их руководителей не было хорошо разработанных и согласованных планов борьбы. Большинство военных моряков остались верными царскому правительству. Видимо поэтому, в 1917 году, учтя тот первый опыт, партии достаточно основательно и результативно сумели привлечь военно-морской флот на сторону революции.