13 Царь Теймураз I

Теперь меня удивляют замечательные мои достижения,

Как мудрецы советуют, я смело прикладывал руку к делу,

Хотя мне так хотелось залиться горестными слезами,

Требующими красноречия самого святого Иоанна Лествичника.

Царь Теймураз I. Мученичество царицы Кетеван

После убийства кахетинского царя Александрэ Восточная Грузия распалась. В 1605 году русского воеводу Афанасия Бутурлина и его армию истребил дагестанский шамхал и турецкие подкрепления; Россия надолго отступила из Закавказья. Отправив двоюродного брата Баграта в бесполезную миссию в Москву, царица Кетеван, целеустремленная вдова царя Давита, заказала убийство своего зятя-отцеубийцы Константинэ. Тот уже находился в Ширване, куда по приказу шаха Аббаса он привел 10000 иранцев и кахетинцев на битву с оттоманами, отчаянно защищавшими город Шемаху. Кахетинские мятежники ворвались в палатку отцеубийцы; Константинэ мечом пробил себе путь и сбежал в Ардабил, пока турки штурмовали его штаб. 22 октября Константинэ вернулся из Ардабила с подкреплениями от шаха, но кахетинцы и картлийцы подстерегли его у реки Белакнис-Цкали и убили.

Разгромив армию Синан-паши у озера Урмия, весной 1606 года шах собрал в Карабахе новую армию. Там царица Кетеван попросила его засвидетельствовать ее шестнадцатилетнего сына Теймураза как царя Кахетии. Не подозревая, каким строптивым вассалом станет молодой царь, Аббас «благословил» его. Чтобы обеспечить будущее Теймураза как царя всей Грузии, Кетеван женила его на Ану, дочери Мамиа гуриели. Молодых обвенчали по политическим соображениям, но Ана дала Теймуразу единственные счастливые годы его жизни.

Аббас был озабочен покорением Картли, чтобы страна не искала, подобно Кахетии, покровительства у России. В том же году от укуса пчелы умер в своем летнем дворце Гиорги X. Аббас сразу двинулся на север, очистил Лоре и Дманиси от турецких гарнизонов, заставил тбилисский гарнизон сдаться и назначил правителем столицы Дели Махмед-хана. Картлийская знать попросила Аббаса утвердить на царство единственного сына Гиорги X, четырнадцатилетнего Луарсаба. Как Теймураз, так и Луарсаб показался шаху сговорчивым подростком: Аббас согласился и отступил в Ширван.

Молодой кахетинский царь Теймураз сразу начал вести себя вызывающе: он запретил своей армии помогать Аббасу осаждать Шемаху. Его мать Кетеван в то время жила в шахском дворце. Она предложила Аббасу тысячу собственных гвардейцев (Аббас отказался). Однако в 1608 году картлийский царь Луарсаб II заслужил одобрение шаха, напав на турок в Самцхе: его подстрекала бабушка Эленэ, вдова Манучара II, последнего самцхийского атабага. Прожив уже двадцать пять лет в лесах, Эленэ надеялась с поддержкой шаха и Луарсаба возвести сына, Манучара-младшего, на атабагский престол. (Несколькими годами раньше она обсудила этот план в Исфахане с португальским дипломатом Антонио де Гувеа[136], шахом и кахетинским царем Александрэ.) Хотя молодой Манучар ютился у шаха Аббаса, тот фактически отказался помочь Эленэ, хотя она предлагала Аббасу суверенитет над Самцхе. Кампания Луарсаба не удалась: картлийцы и армяне только на короткое время захватили Ахалцихе, и Эленэ пришлось бежать в Картли.

Оттоманы назначили правителем Самцхе Юсуф-пашу, мусульманского грузина, и сурово наказали Луарсаба за его рыцарство. В июне 1609 года паша направил в Южную Картли крымских татар — «мужчин в волчьих шкурах»[137]: они чуть не поймали Луарсаба в его летнем дворце, но взятый в плен священник, которого татары заставили показать им путь, нарочно ввел захватчиков в заблуждение, за что был подвергнут пыткам и обезглавлен. Царю Луарсабу помогал новый человек, губернатор Тбилиси и военный гений Гиорги Саакадзе: несмотря на большие потери, Луарсаб и Саакадзе оттеснили татар до Ахалцихе. Разгромленные татары, торопливо сколотив мосты через Куру, очутились лицом к лицу с конницей Саакадзе, которая перешла реку вброд и в битве при Ташискари раздробила ружьями татарские сабли. В доказательство своей доблести Луарсаб переслал шаху Аббасу нерядовых пленников и отрубленные головы рядовых. Это произвело такое впечатление на шаха, что он убрал иранский гарнизон из Тбилиси и доверил город неограниченной власти Луарсаба.

Летом 1610 года шах пригласил Теймураза и Луарсаба вместе охотиться. (Хотя у Теймураза уже родились два сына, Александрэ и Леван, он больше увлекался охотой и пирами, чем политикой.) К тому же шах Аббас сделал своей наложницей сестру Луарсаба Тинатин. Отношения шаха с молодыми царями вскоре испортились. Разлад возник, когда Луарсаб стал слушать советы Гиорги Саакадзе. На двадцать лет старше и более просвещенный, чем царь, Саакадзе происходил из мелкой знати: его отец служил казначеем царя Симона[138]; Саакадзе был убежден, что только развитая экономика и централизованная монархия могут объединить Грузию. Как опытный губернатор провинции (моурави), Саакадзе тревожил консервативных феодалов, создав свою политическую партию из так называемых «зависимых мужчин» (мокидебулни кацни), большею частью сторонников арагвинского и ксанского князей и князей Мухранбатони. В 1611 году, по некоторым источникам, царь Луарсаб женился на Макринэ, сестре Саакадзе: такое повышение Саакадзе взбудоражило картлийских феодалов, в особенности Шадимана Бараташвили, который убедил царя Луарсаба, что Саакадзе — агент иранцев. Луарсаб развелся с Макринэ и разрешил Бараташвили убить Саакадзе. 20 мая 1612 года Саакадзе заманили на охоту, но угрызения совести заставили одного из заговорщиков, Бааку Херхеулидзе, предупредить Саакадзе (за что Бааке потом отрезали нос). Пятьдесят лет спустя англо-французскому купцу Жану Шардену рассказали другой вариант: мать Луарсаба запретила ему жениться на Макринэ; Саакадзе упрекнул царя за то, что тот обходится с его сестрой как с наложницей, и возмущенный Луарсаб приказал, чтоб Саакадзе убили на банкете. Слуга шепотом предупредил Саакадзе, который сделал вид, что идет в нужник, и без седла галопом ускакал в Иран[139]. Проведя десять лет в Иране, Саакадзе стал воспитателем наследника шаха, а Аббас тем временем копил злобу на Луарсаба.

У Теймураза разыгралась другая драма. У царицы Аны образовалась опухоль горла. Сорок суток она глотала только немного хлеба с коньяком; затем ее оперировали, но неудачно. 10 мая 1612 года сокрушенный горем Теймураз подарил 37 крестьянских дворов алавердскому монастырю за упокой души царицы. Теймураз, как и Луарсаб, теперь разлюбил охоту и отказался провести еще одно лето с шахом. Аббас отреагировал с яростью. Он вдруг настоял на том, чтобы овдовевший Теймураз женился на старшей сестре Луарсаба, Хорашан, несмотря на то что православная церковь запрещала брак с троюродной сестрой (кахетинский царь Александрэ приходился и Теймуразу, и Хорашан дедом). Таким образом Луарсаб и Теймураз оба стали шахскими шуринами.

Терроризируемые шахом цари начали понижать в должности или даже казнить таких проиранских феодалов, как Чолокашвили. Хотя мать Аббаса была грузинкой (как и пятеро его жен) и многие иранские генералы и правители иранских провинций (например, Имам Кули-хан Ундиладзе, который в 1624 г. подвергнет мучительной пытке Кетеван, мать Теймураза) были грузинского происхождения, шаха до такой степени взбесило неподчинение Луарсаба и Теймураза, что в его больной голове зародилась чудовищная мысль: переселить или истребить всех христиан в Кахетии и Картли и заменить их туркменами, таким образом создав преграду русской экспансии в Закавказье.

Западная Грузия уже не испытывала гнева шаха Аббаса. В 1605 году умер бездетный имеретинский царь Ростом; кутаисские феодалы венчали на царство его незаконнорожденного брата, Гиорги III, и сохранили мир в Западной Грузии: все правители были согласны, что только иранцы могут спасти их от турок. Мамиа гуриели (с 1600 по 1625 г.), выдав дочь Ану за Теймураза, был уверен, что иранцы будут его защищать; на всякий случай он дружил с Манучаром Дадиани и с мингрельской помощью отвоевал Аджарию у оттоманов. Вся ирония грузинской политики XVII века состоит в том, что восток сопротивлялся иранскому владычеству, а запад искал иранской протекции от оттоманского. Но даже когда Аббас воевал с Турцией, он не мог овладеть ни одним западным грузинским княжеством, так что Имеретии, Мингрелии и Гурии никто не помогал. Мамиа гуриели даже попытался завербовать запорожских казаков, которые переплывали Черное море и совершали набеги на черноморские прибрежные города. Безо всякого внешнего стимула Западная Грузия начала создавать свой собственный ад. В 1611 году Манучар Дадиани на охоте упал с лошади и погиб. Мингрельский престол унаследовал чеырнадцатилетний Леван II Дадиани, который провел раннее детство в окружении деда, кахетинского царя Александрэ, а потом переселился в Мингрелию к дяде Гиорги Липаритиани. Уже тогда его необузданные страсти приводили страну в смятение.

В октябре 1613 года шах Аббас повел армию в Гянджу, уверив турецких послов, что уважает мирный договор, подписанный благодаря усилиям царевны Гулчары. Весной 1614 года стало ясно, что Аббас целится на Кахетию: он потребовал, чтобы Теймураз отдал обоих сыновей заложниками. Посовещавшись, Теймураз послал в Иран мать, Кетеван, и младшего сына, Александрэ; шах выразил свое неудовольствие. Кахетинцы послали и наследника, Левана. Когда же шах потребовал, чтобы явился и сам Теймураз, разразилась война.

Кахетинцам некогда было подготовиться к атаке. 21 марта 1614 года в Картли вторглась первая иранская армия под командованием Дели Махмед-хана, хорошо знакомого со страной; из Ширвана выступила вторая армия. Кахетинцы большею частью сдавались или разбегались. Не все кахетинцы доверяли Теймуразу после того, как он убил героя Каихосро Оманишвили, разгромившего дагестанских захватчиков и навлекшего на себя ревность Теймураза. Царские войска отступили через перевалы в Мухрани в Картли; к отступлению присоединился и царь Луарсаб, и обе армии искали убежища в Имеретии. Шах Аббас занял столицу Кахетии (тогда Греми), превратил алавердский собор в мечеть, конфисковал все ценности Теймураза и выслал 30000 кахетинских крестьян (те, кто выжил, занялись сельским хозяйством в Центральном Иране), сменив их мусульманами из Карабаха и Ширвана. Пятьдесят дней иранская армия грабила Кахетию. Аббас назначил мусульманина Иса-хана — марионеточным царем, а некоего Давита Джандиери — его визирем.

Вступив в Картли, Аббас занял крепости Гори и Сурами и призвал двух царей на переговоры. Теймураз наотрез отказался: тогда шах поручил ренегату Шадиману Бараташвили схватить царя. Из Гори шах угрожал и имеретинскому царю Гиорги III, что Имеретию он «будет бить кнутами и топорами» и лишит всего, кроме проса, если Гиорги не сдаст беглых царей. Правители Грузии продемонстрировали небывалое единство: в замке Гегути имеретинский царь, Леван Дадиани и Мамиа гуриели, посовещавшись с Теймуразом и Луарсабом, ответили: «У нас в Мингрелии есть не только кнуты и топоры». Католикос же настоял, чтобы все три правителя Западной Грузии послали вместе с ценными подарками более примирительное сообщение, напоминающее шаху, что турки могут считать его вторжение в Имеретию поводом к объявлению войны.

В отличие от Теймураза и Гиорги III Луарсабу казалось, что он сможет смягчить сердце Аббаса: сдавшись в октябре 1614 года, он спас Картли от катастрофы, поразившей Кахетию. Аббас увел Луарсаба с собой, сначала в Тбилиси, уже занятый иранским гарнизоном, а потом в Карабах, где шах даже пригласил Луарсаба на охоту. Но иранская разведка узнала от турок, что Луарсаб и Теймураз предложили султану примкнуть к ним, если разразится война между Ираном и Турцией. Луарсабу приказали принять мусульманство. Он отказался, и его заточили в суровой гулабской тюрьме под Ширазом.

Война между Ираном и Турцией, как и ожидалось, вспыхнула в мае 1615 года. Теймураз воспользовался случаем и послал агентов в Кахетию, чтобы задействовать народное негодование против иранских оккупантов. Восстанием руководил сам визирь, Давит Джандиери, перебежавший к Теймуразу: во время праздника он собрал в алавердском соборе вооруженных «паломников», которые перебили гарнизон кызылбашей. В то время царь Теймураз вел маленькую армию из гурийцев и мингрельцев через Северную Картли, чтобы встретиться с Джандиери на реке Арагве, тогдашней кахетинской границе: грузины начали воевать с иранцами по всей Кахетии и даже в Ширване. Но турки отложили вторжение, и Аббас смог собрать 15000 солдат и подавить грузинское восстание: Али Кули-хан вышел из Тбилиси в Цицамури, где проходила единственная дорога, по которой Теймураз смог бы убежать в Имеретию. Грузины в шахской армии передали Теймуразу иранский план действий: царь перешел реку Арагву и, набросившись на лагерь Али Кули-хана, разгромил иранцев, утопил многих в Арагве и Куре и увез так много добычи, что «один верблюд продавался за одну абазу (серебряную монету в четыре грамма)». Тем не менее победа ни к чему не привела: никакой поддержки извне Теймураз не получил, и в 1616 году Аббас собрал из своих мусульманских вассалов, особенно дагестанцев, карательную экспедицию. Разбежавшись по лесам, кахетинцы копали рвы и строили валы около своих укрытий, уничтожали паромы и мосты, но иранцы, подобно сельджукам и монголам, превратили страну в пустыню. Затем Аббас назначил сына Дауд-хана, Баграта, марионеточным царем Картли; и, введя армию в Кахетию, он наказал народ «вторым пришествием» за упрямство Теймураза. Не дожидаясь, пока дороги будут перекрыты, Теймураз со своими приближенными устремился в Имеретию.

После того как Теймураз бежал, турки напали на Иран и заставили Аббаса повернуть на юг, чтобы защитить Эрзурум, Карс и Ереван. Кахетия вздохнула с облегчением, но ненадолго. Оттоманское вторжение было оттеснено: наступило перемирие. Когда зимой 1616/17 года кахетинские беженцы плелись домой через сугробы, они натыкались на иранских солдат; несчастных этих грузин, а их были тысячи, сослали в Иран или поработили и отправили в Дагестан. Считается, что около 100000 кахетинцев погибло и вдвое больше было депортировано: в Кахетии осталась всего лишь треть бывшего населения. Весной 1617 года возвращавшихся беженцев опять захватили. Аббас разделил Кахетию на две части. Восточную, на востоке от реки Иори, он слил с Гянджей и отдал Пейкар-хану; западную, под управлением Баграт-хана, он присоединил к Картли. На опустевших полях паслись бараны туркмен. Аббас уехал в Картли, чтобы завербовать новых солдат.

Беспорядочное правление Баграт-хана, восседавшего в Болниси и влиявшего на события только в Нижней Картли, обескуражило страну: картлийцы предпочли непосредственную иранскую власть. Представитель шаха Гиорги Саакадзе вместе со своим родственником Бежаном Саакадзе, душеприказчиком и самым доверенным человеком шаха, успокоили феодалов, отговорили иранских солдат от зверств и даже спасли кахетинцев из Хорнабуджи от переселения.

В это время Западная Грузия отбивалась от оттоманской агрессии. Турки блокировали черноморские портовые города, чтобы лишить грузин соли и железа. В 1614 году Гурия и Мингрелия попросили султана смягчить условия, но султан посадил посланников. В конце концов, 13 декабря 1614 года Омар-паша вместе с миссионером Лодовико Гранджеро встретились в Батуме с Мамиа II гуриели, и в обмен на дань турки освободили Гурию от блокады. Через несколько месяцев Мингрелия, Абхазия и, судя по всему, Имеретия договорились с оттоманами, но ежегодные подати — четверть куруша (6 граммов серебром) с каждого семейства (абхазы же платили гончими и соколами), не говоря о кипах ткани и десятках молодых рабов и рабынь — сделали народ нищим. Единственное, чего Мингрелия и Гурия добились от турок, — запрет оттоманам вторгаться с оружием. Объединенные общей бедой два княжества и Имеретинское царство забыли распри. В 1616 году запорожские казаки совершали набеги по Южному Черноморью: есть сведения, что казаки высадились в Мингрелии и послали 40 человек, чтобы разведать путь в Иран. Казаки с той же охотой грабили православных гурийцев и мингрелов, что и мусульманских турок: поэтому, по-видимому, имеретинский царь предал 40 казаков-разведчиков туркам, которые их обезоружили.

Теймураз уже находился на западе и оттуда в 1618 году перешел в Турцию, получив обещание от Халил-паши, что турки не только освободят и восстановят Кахетинское царство, но и подарят ему ряд самцхийских крепостей. Поэтому Теймураз объявил, что сольет кахетинскую армию с оттоманскими войсками. Однако турецко-иранский договор 1619 года возобновил Амасийский трактат 1555 года, запретив вмешательство одной стороны в сферы влияния другой и, таким образом, включение кахетинцев в состав турецкой армии.

Уже в феврале 1616 года Теймураз, не зная, что Россия еще не оправилась от Смуты, отправил письма царю Михаилу Федоровичу: правители Кахетии, Гурии, Имеретии и Мингрелии, намекал он, объявили солидарность и просят российского царя защитить христианских царей от иранского гнета. Теймураз знал, что солдат Россия прислать не сможет, но попросил «велети б шаху хотя б отписати от нас»[140]. Прямого ответа Теймураз не получил: русский сотник Надобный, услышав о нашествии шаха Аббаса, дальше Терек-города не пошел. Но в Исфахане русский посол потребовал от шаха Аббаса, чтобы он восстановил Теймураза и Луарсаба в их правах, таким категоричным тоном, что шах разъярился[141].

За этот демарш Теймураз и Луарсаб были жестоко наказаны. В 1620 году Аббас кастрировал обоих сыновей Теймураза: Леван умер почти сразу, а Александрэ сошел с ума и потом умер. В 1622 году Аббас приказал, чтобы Луарсаба задушили тетивой, и затем развелся с Тинатин, сестрой Луарсаба, и выдал ее за вице-регента Пейкар-хана. Матери Теймураза Кетеван Аббас приказал обратиться в мусульманство; отказавшись, она подверглась 22 сентября 1624 года неописуемым пыткам и смерти. Царицу утешал августинский миссионер Амброджо, так как Аббас уже в 1619 году казнил ее базилианского духовника Мосея, заклеймив его прелюбодеем. В 1628 году августинцы привезли к Теймуразу на похороны ее голову, сердце и сгусток крови[142].

Договор 1619 года не разрешал Турции помогать Теймуразу. Мнительность параноика-шаха распространялась на всех. Аббас вызвал к себе Гиорги Саакадзе и Зураба, князя Арагви, и взял в заложники Паату, сына Саакадзе, и жену Зураба. Саакадзе подружился с Зурабом, пообещав отнять у Пейкар-хана новую жену Тинатин, сестру Луарсаба, и выдать ее за Зураба: таким образом Зураб станет шурином царей и Картли, и Кахетии. Но Теймураз решил, что лучше связать Зураба с собой, чем с Саакадзе, и заставил Зураба жениться на своей юной дочери, царевне Дареджан, несмотря на то что царица Хорашан презирала зятя нецарского происхождения.

Шах Аббас хотел окончательно решить грузинскую проблему: как только Пейкар-хан в 1625 году намекнул, что кахетинцы готовятся восстать против иранцев, шах появился в Картли, будто бы приведя невесту со свадебной свитой, — приехали двенадцать ханов, внучка шаха, Джехан-Бану, которую шах сосватал картлийскому царю, Симон-хану, назначенному после смерти Баграт-хана в 1619 году. Но за свадебной свитой весной последовали войска Аббаса: они собрались в пограничном городе Мухрани, чтобы уничтожить всех мятежных кахетинцев. Иранский генерал Карчиха-хан призвал кахетинцев «на войну против Имеретии», затем сказал им, что не доверяет христианам в войне против христиан, и велел им разоружиться и разойтись по домам. Под предлогом, что генерал сначала будет раздавать подарки на прощание, кахетинцев повели в палатку, где их собирались казнить. Кахетинцы впали в панику и разбежались. Гиорги Саакадзе, тайком перебежав на сторону Теймураза, перехватил у шахского курьера письмо, приказывающее истребить всех вооруженных картлийцев, включая самого Саакадзе. Разоблачив иранский замысел, Саакадзе получил единогласную поддержку всей Картли и всей Кахетии. Саакадзе коварно посоветовал иранскому генералу Карчиха-хану раздробить войска на маленькие отряды и разослать их по всей Кахетии. После этого Саакадзе и его сын Автандил с картлийскими и кахетинскими феодалами без труда разгромили иранский штаб. 25 марта 1625 года, в день Благовещения, грузины одержали блестящую победу при Марткопи, к востоку от Тбилиси: армия Саакадзе и князя Зураба сокрушила 30000 кызылбашей, захватила арсенал и осадила тбилисскую цитадель до приезда марионеточного царя Симон-хана. Нового царя оттеснили на юг до Карабаха, а Пейкар-хана — на восток до Бардави. За несколько дней Картли и Кахетия целиком перешли в грузинские руки. (От иранских оккупантов остался только тбилисский гарнизон, но без питьевой воды.) В это время Теймураз в Гонио дожидался корабля, чтобы уплыть в Россию. Весть о марткопской победе заставила его срочно прибыть на восток, где его венчали на царство Картли и Кахетии. Иранские и турецкие летописцы были ошеломлены таким неожиданным переворотом не меньше самого Аббаса.

После грузинских успехов взбудоражились и другие иранские вассалы. У Аббаса случился припадок кровожадной мании, жертвой которой вскоре падут его собственные сыновья. Теперь он обезглавил сына Саакадзе, Паату, и отправил голову Пааты его отцу Гиорги, оставив тело воронам (тело в конце концов доставили в семейный мавзолей Саакадзе). Саакадзе отомстил шаху, послав ему головы нескольких кызылбашей, а оттоманскому великому визирю в Диярбакыре — живых иранских солдат. Саакадзе послал оттоманам и своего сына Иорама с предложением сотрудничества, но турки, решив, что важнее захватить Багдад, чем помочь победоносным грузинам, не поддавались уговорам.

В июне 1625 года Аббас нанес Грузии ответный удар. Его армиями командовали ширванский и ереванский ханы и грузин Хосро-мирза, сын Дауд-хана, который скоро станет картлийским царем Ростомом. Иранцы разбили лагерь в Алгетской долине к юго-востоку от Тбилиси. Грузины стояли высоко в Коджорском ущелье. На военном совете Саакадзе предложил подождать в ущелье, слишком узком, чтобы иранцы могли развернуть свои войска. Но его советы отвергли Теймураз, епископы и старшие картлийские и кахетинские князья, желавшие в открытом поле вступить в бой с иранцами, пока те еще собирались. Битва при Марабде доказала, что Саакадзе был прав: когда грузинская конница бросилась на врага, ее скосили иранские артиллеристы, обученные английскими офицерами и защищенные валами и хорошо дисциплинированными рядами стрельцов: первый ряд стрелял с колен, второй — стоя, третий — верхом на лошадях, четвертый — на верблюдах. Только благодаря отчаянной смелости грузины все-таки прорвались; иранские солдаты были потрясены, увидев, как пал смертельно раненный ереванский хан Амиргуне. Победоносные грузины, разгромив кызылбашей, разграбили иранскую амуницию и провиант, но в тот момент подошла запоздалая азербайджанская армия, которая, истребив грузинскую пехоту, оттеснила конницу в Коджори. Марабда оказалась пирровой победой. Картли и Кахетия потеряли 10000 человек, включая лучших воевод, Теймураза Мухранбатони, двух епископов, Давита Джандиери, девятерых братьев Херхеулидзе. Остаткам грузинской армии пришлось применить партизанскую тактику для спасения городов. Тем временем иранцы направились на кавказские вершины, чтобы найти высокопоставленных военнопленных, увезенных Теймуразом и Саакадзе. На обратном пути иранскую экспедицию порубили воины Саакадзе: из всех иранцев один лишь Хосро-мирза улизнул со своими пленными и присоединился к главной армии кызылбашей.

Выиграв все битвы, грузины проиграли войну. Иранцы подкупили недовольных феодалов, и Каихосро Бараташвили стал главнокомандующим Нижней Картли и губернатором Тбилиси. Проиранские епископы венчали Симон-хана на картлийское царство: Аббас признал Симона только после того, как он приехал к шаху в Карабах и принял приказ преследовать Саакадзе и захватить крепости в Самцхе, принадлежащие Саакадзе. Потеряв половину войск, Аббас уже не мог напрямую властвовать над Восточной Грузией. Ему пришлось назначить вассалов и отречься от задуманного им очищения Грузии от христиан.

Несмотря на победы Ирана в 1624 году, часть Самцхе еще находилась в оттоманских руках, и Саакадзе там нашел себе убежище. Атабаг Манучар III, разочаровавшись в шахе, перешел на сторону турок и разрешил дружине Саакадзе подстрекать враждебные Ирану силы на мятеж и даже напасть на Аспиндзу. Когда Манучар поехал в Константинополь, Саакадзе отправил с ним своих посланников. Султан Мурад IV, все еще озабоченный завоеванием Багдада, дал Саакадзе лишь двусмысленную словесную поддержку, но разрешил батумскому бегларбегу помогать грузинскому мятежнику и даже передал Манучару, что он не против, если самцхийским атабагом будет христианин. (В 1628 г. Манучар вернулся в Самцхе, но его отравил дядя Бека, который, в свою очередь, стал атабагом и принял имя Сафар-паша Чылдырский.) В 1626 году Саакадзе уехал в Имеретию совещаться с имеретинским царем Гиорги, мингрельским Леваном Дадиани и абхазским католикосом: им владела мысль о возможном грузинском единстве.

Единство Западной Грузии разрушила не политика, а прелюбодеяние. В 1620 году Александрэ, наследник имеретинского царя Гиорги II, отверг жену Тамар, на которой он женился лишь двумя годами раньше. Тамар была дочерью гуриели и отличалась, как пишет миссионер Цампи[143], «редкостной красотой»; Алексадрэ обвинил ее в прелюбодеянии с кутаисским купцом и отправил ее с сыном Багратом к отцу в Гурию. Гуриели сильно обиделся и добился поддержки мингрельского Левана II Дадиани и абхазского князя. Этот антиимеретинский союз укрепился в 1621 году, когда сестра Левана, Мариам, вышла замуж за Симона, сына Мамиа гуриели, и сам Леван женился на Тамунии, дочери абхазского князя Сетемана Шервашидзе. Отрезанная мингрельцами от моря, Имеретия голодала. Крупный имеретинский феодал, сварливый Паата Цулукидзе, прозванный Цуцки (дворняжка), поссорился с царем Гиорги, ущемившим его права; перебежав к Левану Дадиани, Паата стал мингрельским визирем. Гиорги собирался напасть на Мингрелию, когда 9 декабря 1623 года Леван нанес первый удар, изгнал царя Гиорги и взял в плен имеретинских феодалов. Леван восстановил старинный сельджукский и монгольский обычай: он освобождал военнопленных только за выкуп. Междоусобица в Западной Грузии вдруг стала доходным делом.

Если бы Леван не поссорился с абхазами, он смог бы овладеть всей Западной Грузией. Но Леван обвинил Тамунию в прелюбодеянии со своим новым визирем Цуцки, отрезал ей нос и уши и, отправив жену к тестю, вместе с войсками вторгся в Абхазию и разграбил страну. Затем Леван отравил двух сыновей, которых родила ему Тамуниа; Цуцки же он не посмел убить, но поручил его своему зятю Мамиа гуриели. Одержимый Леван затем похитил Дареджан Чиладзе, жену своего дяди и воспитателя, Гиорги Липаритиани. Даже мингрельское общественное мнение возмутилось. Гиорги Липаритиани надел траур и устроил символические похороны похищенной жены. Может быть, к счастью, Гиорги умер до того, как вспыхнула гражданская война[144].

Леван Дадиани искушал судьбу: взбесив абхазского князя и имеретинского царя, теперь он встревожил гуриели: тот освободил Цуцки, уже собиравшегося сменить Левана его всеми уважаемым младшим братом Иосебом. К Левану подослали нанятого абхаза, который попытался воткнуть ему кинжал в спину, когда Леван перегибался через балюстраду. Но Леван выжил и выколол Иосебу глаза, конфисковав всю его собственность, кроме нищенской доли; задушив и четвертовав Цуцки, он выстрелил изувеченным трупом из пушки. Леван второй раз разграбил Абхазию, увезя вместо денег борзых и соколов[145]. В 1625 году Леван набросился на нового гуриели Симона, только что убившего спящего брата Мамию, и сказал ему: «Ты убил брата, поэтому больше не хочу быть тебе шурином: отдай мою сестру». Симон ответил не словами, а оружием, Леван взял его в плен, выколол глаза и через год отпустил. Симон постригся в монахи и уехал в Иерусалим; он жил до 1672 года и все время переписывался с бывшей женой Мариам, проживающей в Мингрелии с братом Леваном. Леван назначил гуриели брата Симона, абхазского католикоса Малакиа, и Гурия стала мингрельским вассалом, тем более что земли католикоса большею частью находились в Мингрелии. В любом случае Леван теперь провозгласил себя Леваном Дадиани и гуриели.

Только толстые стены кутаисского замка и отсутствие у мингрельской армии огнестрельного оружия спасали Имеретию от мингрельского завоевания. Чтобы отбиться от оскорбленных абхазов, Леван заставил почти всех работников своей страны, включая епископа, построить стену в семьдесят километров длиной от Черного моря до Кавказского хребта; стену сторожили стрельцы в деревянных башнях. После этого Леван то и дело совершал набеги в Имеретию, увозя скот и заложников на выкуп. Имеретия голодала, а Мингрелия, судя по описаниям Эвлии Челеби, преуспевала: в стране было шестьдесят больших деревень, и вдали от моря, куда оттоманы за податями ходить не смели, находились богатые виноградники и фруктовые сады. Султан Мурад IV, судя по всему, был очень доволен обнищанием Западной Грузии, которая уже не была в состоянии созвать 50-тысячную конницу против Турции. Чтобы Имеретия не оправилась от разорения, Мурад пообещал Дадиани послать турецкую конницу в обмен на чугун. Кроме обычных оттоманских налогов, по спискам Челеби, Западная Грузия ежегодно посылала в Турцию от сорока до пятидесяти юношей и девушек и тысячу пар шерстяных чулок.

Осажденный имеретинский царь Гиорги и свергнутый кахетинский царь Теймураз ничего, кроме моральной поддержки, не могли предложить друг другу. Теймураз уже не надеялся на помощь от турок или русских. Католические миссионеры в Гори, Греми и Тбилиси и Пьетро делле Валле, итальянский посол в Иране (который сблизился с грузинами, сосланными в Исфахан, и позже женится на осиротевшей дочери грузинских переселенцев), внушили Теймуразу дикую идею: он уговорит европейцев объявить войну его угнетателям. Сначала Теймураз воспользовался недовольством грузин, служивших шаху, но разочарованных убийством семьи Теймураза: среди таких диссидентов была семья Ундиладзе, включающая Алаверди-хана, губернатора провинции Фарса, имама Кули-хана — Шираза и Дауд-хана — Гянджи, не говоря о других, например эрзурумском Абаза-паше. К тому же Теймураз знал, что шах уже боролся с одной европейской державой, Португалией, за остров Ормуз, тогда ключевой торговый центр.

В ноябре 1625 года Теймураз отправил Николоза Ирубакидзе-Чолокашвили (известного в Европе, как Николас Эрбаки или дон Никефоро Ирбакес)[146] в Мадрид к испанскому королю, а потом к папе римскому. Теймураз писал: «Если христианские правители так решат, мы можем без труда свергнуть Султана… мы готовы пойти на Константинополь через Каппадокию… не в наших собственных интересах, а исключительно чтобы служить нашему Господу Богу… мы будем стараться, чтобы Ваше величество овладели константинопольским престолом». Теймураз дал понять, что он уже католик (посол принес подтвердительное письмо от патриарха Феофана), сможет развернуть 100000 солдат и захватить Ормуз для Испании. Теймураз не уточнял, против кого он хотел воевать — против турок или против иранцев. Он не учитывал того, что испанцы и папа римский были заинтересованы в хороших отношениях с Ираном, чтобы противостоять турецкой угрозе. Он не знал, что с помощью англичан шах уже отвоевал Ормуз у португальцев.

Когда Ирубакидзе впервые встретился с испанским королем (они общались с помощью переводчика с греческого на испанский), он попытался убедить короля и государственный совет, которые уже знали о победе Теймураза и Саакадзе при Марабде, что можно серьезно отнестись к грузинской военной мощи. (Ирубакидзе вряд ли знал, что в 1626 году Теймураз и Саакадзе напали друг на друга в битве при Базалети.) Испанцы подарили Ирубакидзе 2000 дукатов, но отложили решение в долгий ящик: они будто бы сначала должны были узнать мнение папы Урбана VIII и неаполитанского и сицилианского наместников, а потом уже послать в Грузию послов, которые оценили бы обстоятельства. Приехав в Рим, Ирубакидзе понял, что его разоблачили: папа римский знал, что Теймураз остался православным. Папа римский Урбан VIII был хорошо осведомлен о положении в Грузии, во всем Ватикане Теймуразом заинтересовалась только Коллегия по распространению веры: следствием ее интереса была отливка грузинского печатного шрифта и издание первых печатных букваря, словаря и литургических текстов на грузинском языке[147]. (Вместе с печатью появились первые признаки грузинского высшего образования: в 1650 году мингрелец Андреа стал первым грузинским докторантом в Риме, но через короткое время умер[148].)

В начале 1626 года Саакадзе и Теймураз опять начали воевать и очищать Картли и Кахетию от иранских гарнизонов. Их поддерживали не крупные князья, а мелкое дворянство; кампания оказалась такой удачной, что власть Симон-хана уже ограничивалась окраиной Тбилиси, и дагестанский шамхал прекратил набеги на Кахетию. Теймураз стал реальным правителем обоих царств, и единственной помехой, как ему казалось, были устремления и обаяние его союзника, Гиорги Саакадзе. Тот уже убеждался, что Теймураз не может объединить всю Грузию, и поэтому, связавшись с имеретинским царем Гиорги II, выдвинул сына Гиорги Александрэ наследником всех трех грузинских царств. Царь Гиорги и Саакадзе обменялись письмами о намерениях; царь сосватал дочь Хварамзе за Автандила, сына Саакадзе, и отправил через Самцхе подкрепления для армии Саакадзе. Посовещавшись с Леваном Дадиани в Мингрелии и с католикосом Малакиа в Гурии, Саакадзе получил и их клятвенные грамоты. Среди картлийских феодалов Каихосро Мухранбатони (сам из Багратидов) и ксанский князь Иесэ соглашались с Саакадзе, но некоторые возненавидели чрезмерное честолюбие Саакадзе и приняли сторону Теймураза: зять Теймураза арагвинский князь Зураб с лучшими картлийскими воинами поддерживали царя. Яблоком раздора в конце концов стало соперничество царя Теймураза с царевичем Александрэ за престол объединенной Грузии.

Осенью 1626 года разразилась гражданская война. У озера Базалети в сорока километрах к северо-западу от Тбилиси армия Теймураза разгромила армию Саакадзе. Тот с семьей сбежал в Турцию, где два года прожил в надежде на сдвиг к лучшему: во второй раз он обратился в мусульманство, вследствие чего Мурад IV назначил его пашой Коньи. Но Саакадзе не переставал раздражать турок своим пристрастием к вину: 3 октября 1629 года Хюсрев-паша приказал, чтобы Саакадзе, его сына Автандила и сорок дружинников перебили под предлогом, что Саакадзе без разрешения отправлялся в Мингрелию.

Когда в 1629 году Ирубакидзе, обманутый Ватиканом, ограбленный в Константинополе, вернулся домой, история уже обошла его. Умерли и Гиорги Саакадзе, и шах Аббас. Внук Аббаса, шах Сефи, был обязан своим престолом грузинскому серому кардиналу, Хосро-мирзе, будущему царю Ростому. В Тбилиси властвовал назначенный Аббасом Симон-хан. Клан Ундиладзе, когда-то влиятельный, был уничтожен или сослан. Из сыновей Саакадзе только Иорам остался в живых: он в Константинополе напрасно дожидался испанских послов, которые туда даже не собирались. В 1630 году Пьетро делле Валле так же тщетно хлопотал за Теймураза перед папой римским.

После Базалетской битвы Теймураз почувствовал себя победителем и, по молчаливому согласию, разделил Картли между собой (Гори и северо-запад) и Симон-ханом (Тбилиси и юго-восток): шах Сефи, который, похоже, свел к нулю политику Аббаса и избавлялся от сподвижников своего предшественника, даже признал Теймураза царем Кахетии. Избавившись от Саакадзе, Теймураз теперь заподозрил зятя Зураба в узурпации царской власти. В 1630 году Теймураз коварно уговорил Зураба нанять черкесского убийцу Гиорги, который должен был убить Симон-хана, пока тот спал. (Зурабу Теймураз пообещал в удел всю Триалети, а Зураб черкесу — поместье на реке Иори. В этом заговоре Теймураз потом признался, уступив церкви три деревни в знак покаяния.) Убив Симон-хана, Зураб похитил и царицу Джехан-бегум, но решил ее не насиловать, после того как Теймураз напомнил ему, что она — внучка шаха персидского. Затем Теймураз пригласил Зураба на обед и обезглавил его. Отправив голову зятя шаху Сефи, Теймураз сразу поймал двух зайцев: с одной стороны, он доказал, что, как верный подданный шаха Сефи и Хосро-мирзы (дяди Симон-хана), он лично не повинен в смерти Симон-хана; с другой стороны, он смог теперь выдать свою овдовевшую дочь Дареджан за имеретинского царевича Александрэ и таким образом объединить три грузинских царства.

У Хосро-мирзы, однако, были свои планы: он убедил шаха Сефи отдать кахетинский престол не Теймуразу, а ему, переименовавшемуся царем Ростомом. Даже в Иране оспаривали права новоиспеченного царя Ростома: Алаверди-хан Ундиладзе, губернатор Фарса, выдвинул собственного сына, Дауд-хана, карабахского бегларбега и брата ширванского имама Кули-хана. Теймураз присоединился к Дауд-хану, и вместе они разорили Карабах и Барду, где дожидались подкреплений, обещанных армянским католикосом, родственником Дауд-хана. 40000 армянских христианских войск, которые в семь дней освободят Закавказье, оказались мифическими. Теймуразу пришлось ограничиться грабежом; потом он вернулся в Гори вместе с Дауд-ханом, армянским католикосом и вещевым обозом. Рассерженный шах Сефи казнил имама Кули-хана Ундиладзе и потребовал, чтобы Теймураз отдал второго Ундиладзе, Дауд-хана, в обмен на прощение. Но Теймураз помог Дауд-хану бежать в Турцию и навлек на себя гнев и шаха Сефи, и царя Ростома, который в 1632 году взошел на картлийский престол. (Кахетию тем временем узурпировал Селим-хан: в его армии служило большое число грузин.)

Очутившись в Гори без царства и без подданных, Теймураз затеял переговоры с миссионерами-театинцами. Он требовал не духовного утешения, а 13000 пиастров, которыми они, по его предположению, располагали, чтобы купить оружие. Он намеревался бежать в Имеретию, хотя на нее уже опять нападал Леван Дадиани, и Ростом отправил 2-тысячную конницу, чтобы схватить беглого царя. Тем не менее, по записям горийских миссионеров, 18 февраля 1633 года Теймуразу удалось бежать в Имеретию.

В Тбилиси Ростом старался всем понравиться: он, как и Симон-хан, объявил себя мусульманским царем, который, однако, будет защищать Картли и христианство от иранского и мусульманского вмешательства. Будучи не только мусульманином, но и сыном наложницы Дауд-хана, Ростом оказался вдвойне незаконнорожденным. Хуже того, при вступлении на престол ему было уже 67 лет и, несмотря на первый брак с грузинской княжной Кетеван Абашишвили и на второй брак в 1633 году с Мариам, сестрой Левана Дадиани, у него не было наследника. Ростом добился любви народа своей терпимостью и деликатностью: эти таланты помогли ему выкарабкаться из нищеты в правительственные верха шаха Аббаса; в Иране он дружил с Гиорги Саакадзе, свободно говорил по-грузински и покровительствовал искусствам. Сам шах Сефи смотрел на Ростома как на приемного отца, называя его «мой брат, грузинский вали». Таким образом, царствование Ростома с 1632 по 1658 год оказалось давно уже не виданным в Картли периодом мирного изобилия.

Ростом с самого начала проявил энергию: заново построил цитадель в Гори и оставил там гарнизон; заставил феодалов Внутренней Картли целовать ему ноги, разорив земли одного отказавшегося. Потом, в «достаточно уже разгромленной стране», он сменил иранских солдат более приемлемыми ширванцами, а назначенцев Теймураза — возвращенцами из иранской ссылки. Крестьяне начали пахать и сеять. Политике Ростома сопротивлялись очень немногие: Датуну, арагвинского князя, пригласили на мирные переговоры в Мухрани и убили (после чего Заал, брат Датуны, поклялся в верности Теймуразу).

Женившись с одобрения шаха на сестре Левана Дадиани, Ростом уже соперничал с Теймуразом, как возможный царь всей Грузии. Союз Картли с Мингрелией поощрял иранцев, надеявшихся завоевать Имеретию. Сефи был до такой степени восхищен браком Ростома с Мариам, что помимо свадебных подарков он заплатил Дадиани 50000 марчилов (около полутора тонн серебром). (Среди сватов был и дипломат Николоз Ирубакидзе, который привел вместе с женихом и горийских миссионеров, искавших в Гурии и Мингрелии новых приходов, более дружественных, чем в полумусульманской Картли.) Царь Ростом и Леван Дадиани намеревались одновременно заключить бракосочетание и начать вторжение в Имеретию, но имеретинский царь Гиорги стерег границу с Картли, и вооруженной свадебной свите Ростома пришлось объехать Имеретию и въехать в Мингрелию через Ахалцихе. Гиорги столкнулся с Дадиани по пути на бракосочетание, но проиграл битву 1634 года на мосту Кака под Багдати и попал в плен («мост Кака» теперь по-грузински значит «смертельно опасная западня»). В конце концов брак сестры с царем Ростомом сделал Левана Дадиани сказочно богатым. Иранцы боялись, что имеретинцы попросят помощи у русских, и поэтому подкупили Левана за 50000 курушей и ежегодную дань в 1000 туманов (30 кг золотом).

Теймураз тайно вернулся из имеретинской ссылки через Дагестан в кахетинский горный город Ананури. Там он собрал кахетинцев и мятежных картлийцев — арагвинского князя Заала и ксанского князя Иесэ. Но войска Ростома вскоре изгнали Теймураза. Тогда Теймураз предложил Ростому мир, а шаху Сефи в невесты — свою дочь Тинатин. В 1634 году Сефи был занят войной с Турцией, но тем не менее женился на Тинатин (потом, возмущенный двурушничеством Теймураза, он приказал, чтоб ее задушили). Став зятем шаха, Теймураз получил 1000 туманов серебром, роскошные халаты и, главным образом, возвращение на кахетинский престол. Тем не менее с 1636 по 1642 год Теймураз не прекращал попыток избавить Картли от Ростома: он даже в бане покусился на его жизнь.

Уже в 1635 году Теймураз опять воззвал к русским о помощи и подписал клятву в верности; он два раза посылал в Москву греческого священника Никифора, который «радеет день и нощь о нашей ыверской земле». Теймураз набросился на дагестанских Дидо, чтобы расчистить горные перевалы для русской армии, несбывшейся его мечты. В октябре 1637 года в Кахетию пришли два русских посланника, Ф. Волконский и А. Хватов, с заранее приготовленными ответами на предполагаемые вопросы Теймураза и с крестоцеловальной записью (клятвой в верности российскому царю). Они встретились с царицей Хорашан, так как Теймураз в то время воевал с арагвинским князем. В июне 1638 года, изнуренные сидением на хлебе и кислом вине, послы были приняты Теймуразом, который медлил с подписью клятвы, но требовал, чтобы русские срочно построили крепость с гарнизоном в 2000 человек, и заставили шаха вернуть ему Картли. Переговоры длились до весны 1639 года, так как Теймуразу часто приходилось уезжать на подавление мятежей. Теймураз подписал крестоцеловальную запись, не получив ни одной конкретной гарантии. В 1641 году, однако, Никифор вернулся из Москвы с «жалованной грамотой», переводчиком и двумя кречетниками с птицами. Теймуразу Россия пожаловала «для его скудности на ратных людей» 20000 ефимков (талеров) и «соболей на 2200 рублей», но отказала в отправке врача («дохтуры люди вольные») и рудных дел мастера («убытки будут немалые»). Теймураз еще надеялся воспользоваться оттоманско-иранской войной, но надежды рассеял очередной мирный договор 1639 года, опять разделивший Грузию, как Амасийский мирный договор 1555 года. Теймураз начал обдумывать возможность перемирия с Ираном и винил Левана Дадиани за то, что тот будто бы перессорил его со всеми — шахом, султаном, российским царем.

В этот раз срок мирного договора продлился (с перерывами) вплоть до 1723 года, отгородив Имеретию под оттоманской опекой от Картли и Кахетии под иранской опекой. Имеретинский царь Александрэ, унаследовавший престол в 1639 году, уже не был в состоянии помогать тестю Теймуразу в Кахетии: к тому же Кутаиси осаждал ненасытный Леван Дадиани. Дадиани уже исповедовал католицизм и просил папу прислать еще больше миссионеров, но тем не менее воплощал собой все семь смертных грехов, кроме лени: он грабил Имеретию даже на Пасху и Рождество.

Самцхе, как и Имеретия, стала для Теймураза запретной зоной: Сафар-паша, несмотря на то что был Джакели по происхождению, то есть наследственным атабагом, с 1628 по 1651 год делал все от себя зависящее, чтобы провинция стала мусульманской. Сафар брал с христиан одну драхму за каждую душу, одну абазу за корову и два шаури за барана. Крестьяне либо эмигрировали, либо обращались в мусульманство, либо были убиты. Христианство становилось подпольной религией; церкви Самцхе превращались в мечети или разваливались. Выжил только грузинский язык. Христиане принимали мусульманство, чтобы не платить харач (налог на неверующих); некоторые, однако, стали католиками — католичество в отличие от православия пользовалось оттоманской протекцией. Тем не менее, судя по воспоминаниям таких путешественников, как купец Жан Шарден, в Самцхе жить было легче, чем за сто лет до этого или чем в тогдашней Имеретии. Даже христианские деревни жили мирной жизнью, уже недосягаемой в остальной Западной Грузии, опустошенной войной. Грузины под оттоманской властью все-таки имели право и возможность ездить в Имеретию к родственникам и друзьям. Крепостное право в Турции было менее тяжелым, чем в Имеретии или Мингрелии: к тому же христианин в Самцхе, будучи турецким подданным, в отличие от имеретинца или мингрельца не подвергался опасности стать рабом. (Иногда, однако, в Самцхе происходили такие же беспорядки, как в Мингрелии и Имеретии: процветали известные злодеи, например семья Пирагиа. Пирагиа был священником, принявшим мусульманство и купившим у оттоманов наследственное дворянство в Джавахети. Последний Пирагиа отверг жену и отправил ее к тестю, аджарскому атабагу, который затем пришел с армией, осадил замок Пирагиа, Хертвиси, где бывший муж подорвался на бочке с порохом.)[149]

Теймураз все боролся: в августе 1642 года приехал русский посол Мышецкий с жалованьем (6000 ефимков-талеров) и с живыми кречетами и соболями (на каждого кречета московское правительство выдавало на путь по голубю в день). Мышецкий был приглашен «на стол» в Кахетию и удивился тому, что придворные переоделись в персидские наряды при появлении посланца нового шаха Аббаса II с шахским жалованьем. Кахетинский феодал объяснил, «мы у кызылбашских людей живем в неволе. Только-де нам так не делать, и нам от кызылбшских людей и часу не жить». Теймураз признался Мышецкому: «Древняя у меня о том злоба в сердце, что землю мою всю шах разорил и меня изогнал»; если он не сможет остаться царем, то «побегу к великому государю к Москве». В том же 1642 году, вместе с кумом, католикосом Эвдемозом Диасамидзе, Заалом Саакадзе и другими Теймураз уже замыслил убийство царя Ростома, пока тот отдыхал в деревне без телохранителей. Но один заговорщик проболтался, и Ростом заперся в Гори. Теймураз, переждав в Тбилиси, убежал в Кахетию; католикоса и других поймали. Ростом выколол глаза главным виновникам, а самого католикоса заточил в Тбилиси, прежде чем задушить и выбросить в окно. Чтобы справиться с Теймуразом и овладеть Кахетией, Сару Таки, главный визирь шаха Аббаса II, отправил племянника царя Ростома, Адама Султана Андроникашвили[150]. Но жена и дочери Теймураза умолили Ростома простить Теймураза и его сторонников. Ростом назначил судью, чтобы разобраться в убийстве Симон-хана: судья вынес приговор, по которому Теймуразу пришлось откупиться вергельдом в три деревни. Этот приговор Теймураз оспорил: через год он взял назад свои деревни и изгнал чиновников Ростома.

Вспыхнули стычки, окончившиеся поражением Теймураза и смертью его единственного оставшегося в живых сына. Теймураз оказался без наследника, без царства и без сторонников. Феодалы хотели его поймать и сдать Ростому. Царица Хорашан умолила Ростома сжалиться и отпустить ее с Теймуразом в Алавердский монастырь. Ростом передал просьбу в Исфахан на рассмотрение. Тогда Хорашан попросила дать лошадь, ишака и охранную грамоту, чтобы они с мужем смогли уехать в Имеретию. Что руководило ответом Ростома — неизвестно: врожденное рыцарство, всепрощающая святость или мудрое соображение, что из Теймураза лучше не делать мученика. В любом случае царь Ростом пожаловал бывшим царю и царице 500 лошадей и ишаков и конвой в Имеретию под руководством нового католикоса Кристепорэ Амилахори. В 1647 году Москва напрасно послала в Иран гонца с просьбой «запретить чинить насилие, обиды и разорения подданному нашему грузинскому царю Теймуразу и всей грузинской земле». Несмотря на положительный ответ, не было для Теймураза спасения в Картли. Второе русское посольство, в этот раз прямо к Теймуразу, до Грузии не дошло: осенью 1647 года посольский корабль утонул, послы погибли, а имущество разграбили шемахский и дербентский ханы.

В 1648 году Теймураза приютил его зять имеретинский царь Александрэ, и Ростом стал признанным царем Картли и Кахетии.