3.1. История культуры Кореи

...

Корея упоминается в летописях граничащих с ней государств под названием «Чосон» – «страна утреннего спокойствия» («страна утренней свежести») уже в VII в. до н. э. Согласно легендам, записанным в китайских источниках начала нашей эры, китайский вельможа Цзи-Цзы, известный под корейским именем Кы Дза (Киджа), спасаясь от неминуемой гибели, покинул Китай и, переплыв реку Амноккан, обосновался в Корее. За короткое время под его руководством создается боеспособная армия и мощное государство, где вводится китайское гражданское устройство, китайская письменность и законы, передовые на то время способы обработки земли и выращивания риса. Не опасаясь более за свою жизнь, Кы Дза назвал Корею «страной утреннего спокойствия». С этого времени начинает складываться корейская культура как национальная. Образование трех самостоятельных феодальных государств на Корейском полуострове датируется I в. до н. э. – X в. н. э. Первое из них – государство Пэкче – занимало юго-западную часть полуострова (18 г. дон. э. – 666 г. н. э.), второе государство – Силла (57 г. до н. э. – 935 г. н. э.) – находилось в юго-восточной части полуострова, на севере располагалось самое сильное из них – государство Когурё (37 г. до н. э. – 668 г. н. а). Период трех государств был временем зарождения и формирования корейской культуры. [69]

В VII в. произошло объединение Кореи в единое государство Силла. Это способствовало утверждению феодальных отношений и привело к подъему хозяйства и культуры. Буддизм был объявлен государственной религией Кореи, что оказало положительное влияние па развитие культуры. Это можно проследить по тому, как развивалась в стране архитектура, изобразительное и декоративно-прикладное искусство.

В области архитектуры, например, распространилась тенденция городского строительства с учетом реальной местности, умелого использования окружающего пейзажа. Этот принцип активно использовался при строительстве столицы государства Силлы города Кёнджу, культовых сооружений буддизма, отличающихся простотой, лаконичностью архитектурных форм, логической целесообразностью конструктивных приемов. Наиболее интересен в этом плане храмовый ансамбль Пульгукса на горе Тхохамсан. Храм Соккурам (742–764), вырубленный в склоне горы Тхохамсан, подражает пещерным храмам Индии и Китая. Считается, что «гармония и ритм архитектурных пропорций, искусно выложенный из гранитных блоков полусферический купол ставит Соккурам в ряд с лучшими храмами Восточной Азии». [70] О богатстве и еазнообразии форм декоративно-прикладного искусства в период Силла свидетельствуют изделия из голубого стекла и нефрита, из металла. К периоду Силла относятся золотая корона короля Силлы, найденная в могиле Кымгванчхон в Кёнчжу, бронзовый колокол в храме Бондокса (771) с выгравированными изображениями цветов и небожителей. Процесс литья такого огромного колокола требовал больших знаний и опыта при сравнительно примитивной технике. По преданию, в колоколе звучит голос дочери мастера, создавшего его: она была принесена в жертву и брошена в горн. [71]

Это сооружение отличается гармонией и ритмом своих архитектурных пропорций. Главный вход храма в виде арки сложного очертания ведет в прямоугольный и круглый залы, расположенные один за другим под землей в толще горы. Большой круглый зал перекрыт огромным полусферическим каменным куполом, искусно выложенным из крупных гранитных блоков.

Таким образом, на период Силлы приходится основная нагрузка в формировании национального своеобразия корейской культуры. Именно в этот период сложились традиции, которые позже продолжали развиваться. Как отмечает подавляющее большинство исследователей, среди высших достижений искусства этого периода – керамика [72] . Корейские керамические изделия были самым ходовым товаром в Японии, Индонезии, на Филиппинах, и естественно, украшением стола корейской аристократии. Искусство керамики находилось под опекой государства. Производство керамических изделий было государственной королевской монополией.

После кратковременного распада на ряд мелких феодальных владений Корея вновь была объединена в единое государство под главенством династии Корё (918-1382). Этот период характеризуется еще большим усилением роли буддизма в духовной жизни и культуре Кореи. Столица была перенесена в г. Сондо (ныне – Кэсон), который становится самым крупным торговым и культурным центром королевства. Усиливаются торговые связи с Японией, Китаем, Филиппинами. Корабли из Китая доставляют шелковые ткани, конфуцианскую литературу, врачевателей, монахов, ремесленников.

Среди культурных достижений государства Корё следует отметить открытие в 990 г. первой публичной библиотеки, что связано с расцветом книгопечатания. «Благодаря распространению в X в. ксилографического способа книгопечатания, а с XIII в. передвижного металлического шрифта многообразные литературные жанры вошли в обиход обитателей города» [73] . Хотя буддизм еще занимал господствующее положение и считался государственной религией, все более и более набирало силу конфуцианство, игравшее значительную роль в образовании. Среди памятников архитектуры особо выделяется дворцовый ансамбль Ван Гена – Манвольдэ, в столице Корё – Сондо (Кэсоне). В этот период было построено более 180 храмов и пагод. Наиболее известные из них – храмы в горах Кымгапсан («Алмазные горы») – Чананса, Ючоса, Пусокса, Сокванса, к сожалению, почти полностью разрушенные в период гражданской войны 1950-1953-х гг.

Короли династии Корё уделяли значительное внимание развитию монументальной храмовой живописи. О художественных достижениях искусства стенописи этого периода можно судить по изображениям буддийских божеств в монастыре Пусокса (XIV в.).

Под влиянием Китая в XII в. начинается развитие живописи на шелке, несколько позже – и на бумаге. В виде свитков она украшала стены парадных комнат в домах аристократии и феодальной знати. Наиболее известным живописцем этого периода, по свидетельству литературных источников, был Ли Ен, от художественного наследия которого сохранились лишь два его свитка: «Охота в горах Чхонсан» и «Охота в горах Ымсан», хранящиеся в наше время в Национальном музее Кореи в Сеуле. Ли Ен продолжал художественные традиции китайских художников – своих учителей, хотя сюжеты его произведений отражали корейскую специфику [74] .

Пришедшая из Китая еще в I в. до н. э. так называемая каменная керамика (селадоновые сорта) была обогащена корейскими мастерами. В результате, если китайцы создавали исключительно монохромные изделия с рельефным орнаментом (гравировка, собственно рельеф), то корейцы использовали также инкрустацию и роспись, создав тем самым самобытную керамическую традицию. [76] Расцвет производства керамики начинается с X–XI вв. К этому времени из многообразной керамической продукции выделяются сосуды сангам, при изготовлении которых корейцы использовали технику инкрустации разноцветными глинами. Они стали явлением в подлинном смысле неповторимым. Инкрустированные сосуды отличались особой чистотой и свежестью, выглядели, как драгоценная мозаика. «Именно керамика принесла государству подлинную славу, став его ценностью, предметом вывоза в другие страны. Корейская керамика поднялась до высот, едва ли достигнутых даже китайцами». [77] Мировой известностью пользовались именно корейские селадоны «сангам», технология производства которых была, к сожалению, утрачена уже в наше время, в результате японского нашествия.

И все же феодальные раздоры постоянно подтачивали мощь государства. Уже в XII в. прослеживается тенденция к упадку и как следствие этого – поражение в войне с монголами, которое принесло вассальную зависимость от монгольской династии Юань почти на восемьдесят лет. Иноземцы нанесли огромный ущерб национальной культуре. Многие произведения искусства были разграблены либо уничтожены.

Возродить экономику и культуру предстояло руководителю «парит реформ» Ли Соне, который пришел к власти в 1392 г. Это знаменовало собой новый период в истории Кореи – период государства Чосон (1392–1910; правление династии Ли).

Первые правители династии Ли проводили реформаторскую политику, которая способствовала укреплению королевской феодальной власти и развитию экономики и культуры. Был введен ряд мер, направленных на ограничение буддийского влияния: 1) монастыри утрачивали нрава на владение обширными земельными участками; 2) само учение трактовалось правительственными кругами как ложное; 3) взрослое население не принуждалось более к выполнению буддийских обрядов. Внимание правящей элиты вновь оказывается направленным на учение Конфуция. Хотя это учение проникло в Корею еще в эпоху Трех королевств, наибольшее влияние на культурную жизнь страны оно оказало именно в период государства Чосон. При этом в кругах корейской знати распространение получила новая редакция конфуцианства, автором которой был великий китайский мыслитель Чжу Си (1130–1200).

«Чжусианство» начало проникать в Корею в XIII–XIV вв. Особую роль в его распространении сыграл первый министр государства Корё Чоп Мончу (XIV в.), при котором этот вариант конфуцианства обрел черты официальной идеологии. В XIV в. сложилась крупнейшая в Корее чжусианская школа – соннихак, усилиями основателей которой (Ли Хван, Рин Ху и др.) за идеологией чжусианства были закреплены официальный статус и монополия в системе образования. [78]

Войны в период династии Ли вызвали строительство оборонительных сооружений. В конце XIV в. массивными крепостными стенами с бойницами и воротами были укреплены города Сеул и Пхеньян. Ворота арочного типа с деревянными павильонами и двойными слегка изогнутыми крышами сочетают тяжелую монументальность облика с ясностью конструктивного замысла.

Наряду с дворцовыми ансамблями возводились и культовые сооружения, отмеченные теми же чертами пышности и великолепия, с богатым резным или живописным декором на стенах, карнизах и балках: буддийские храмы – Тондоса (XVI в., уезд Янсань, провинция Кёнсан-Намдо), Помоса (1680, уезд Тоннэ, провинция Кёнсан-Намдо), Хваомса (1636, уезд Куре, провинция Чолла-Пукдо), Чананса (XVII в., в горах Кымгансан) и др.; конфуцианские храмы – Мунмё (1600) в Сеуле и Оксансовон (1572); многоярусные каменные пагоды – мраморная храма Вонгакса (1464) в Сеуле, храма Наксанса (1468) в Яньяне, храма Сынныкса (1472) в Йочжу и др. К числу светских построек периода Ли относятся гостиницы Каягван (1493) и Танменгван (XVI в.) [79] . Поощрительное отношение династии Ли к конфуцианству не привело к жесткому противостоянию с буддизмом. Влияние этих двух религий взаимно дополняло друг друга.

При династии Ли усиливается и укрепляется централизованная (феодальная) власть. Авторитет власти нуждался в поддержке всеми имеющимися доступными средствами, в том числе с помощью символов «его королевского величия». По традиции каждая династия свое властвование начинала со смены дислокации столицы. На этот раз в качестве таковой был выбран город Сеул (Ханьянь). Демонстрации величия, власти и богатства служили и пышные дворцовые ансамбли, строительство которых широко развернулось в новой столице. Вслед за правителем с той же энергией и расточительством строили себе дворцы королевские вельможи и чиновники.

Конструктивная основа этих сооружений наследовала традиционные методы народного зодчества: поддерживающие столбы, несущие перекрытия, оформление черепичных крыш, состоящих, как правило, из двух далеко выступающих ярусов со скатами, загнутыми вверх по углам. Деревянные карнизы и капители столбов украшались резьбой и росписью.

В Сеуле сохранился ансамбль дворца Кёнбоккун, состоящий из парадных зданий и дворов. Изящное и легкое главное здание с тронным залом окружено двором с колоннадами красного цвета. Потолок и галерею тронного зала поддерживают 16 колонн. Над троном – резной деревянный навес в виде разноцветных клубящихся облаков. В парке дворца посередине пруда с цветущими лотосами находится павильон для торжественных пиршеств – Кёнхверу, огромная крыша которого опирается на 48 гранитных столбов. Подобные сооружения встречаются и в парке дворца Чхандок в Сеуле с искусственными прудами, многочисленными мостиками.

Изобразительное искусство Кореи в основном отражает жизнь придворной знати. К периоду династии Ли относится создание королевского ведомства Тохвасо – Академии художеств. Сразу же отметим, что подобная акция означала стремление верховной власти подчинить живопись своим интересам. Об этом же свидетельствует и культурный опыт Китая, где аналогичное учреждение было создано еще в начале X в. Это было время восстановления централизованной империи (империя Северная Сун, 960-1127) после периода раздробленности (эпоха Пяти династий, 907–960). [80]

Главной задачей Тохвасо на первом этапе было поощрение талантливых художников-профессионалов, причем наиболее выдающиеся награждались почетным титулом куксу (лучший в стране), и лишь немногие художники высокого ранга, работавшие в Тохвасо и достигшие особо выдающегося мастерства, удостаивались также звания хёнгам (начальник уезда). Членами Тохвасо были АН Ген, Ли Сан Чва, Ким Ду Ян и др. В корейской живописи под влиянием китайского искусства уже в XV в. сложились такие жанры, как портрет, пейзаж, бытовая живопись, «цветы и птицы». [81] В живописи использовались шелк, бумага, ткани из волокна растения моей (рами), минеральные и растительные краски. Но наиболее ценными считались картины, написанные тушью. Существовали различные технические приемы живописи: «хван» – простой графический рисунок тушью, «мокпхильва» – рисунок специальной кистью, создающий разнообразную линию, «мукхва» – живопись с размывом туши.

Наряду с традиционными жанрами профессиональной живописи развивается и живопись «вольных» живописцев – «мунинхва». В отличие от академических эпических ландшафтов представители этого направления (Ли Чон, Чо Сок и др.) предпочитали жанр «цветы и птицы». Пробуждение национального самосознания после победы корейского народа в Имджинской отечественной войне против Японии проявилось, в частности, в творчестве крупнейшего живописца XVII–XVIII вв. Чон Сона. Он первым из корейских мастеров отошел от подражания идеализированным китайским пейзажам и выработал собственный, корейский стиль, проявив яркую индивидуальность художественного почерка. Рисуя и штудируя с натуры пейзажи, он стремился к раскрытию их неповторимой красоты.

Будучи известным художником и ученым, Чон Сон был связан дружбой с передовыми людьми своего времени и разделял взгляды представителей школы сирхак, стремившейся «раскрывать в предметах и явлениях их подлинную сущность». Во всех пейзажах Чон Сона отчетливо выступает стремление к воплощению конкретной картины родной природы. Его своеобразная манера письма сочетает в себе реалистическое отображение мира с условностью традиционных приемов дальневосточной живописи.

Наиболее ярко и эмоционально он писал прославленные своей красотой горы Кымгансан (Алмазные) на восточном побережье Кореи с их необычной структурой кристаллических образований.

Первая половина XVII в. вообще была периодом упадка, междоусобной войны и иноземных нашествий, пришедших на смену «золотому веку» корейской культуры XV–XVI вв. Во второй половине XVII в. корейскому народу пришлось восстанавливать разрушенную неоднократными иноземными (вначале японскими, а затем и манчжурскими) вторжениями экономику страны. В результате к концу XVII – началу XVIII в. был достигнут значительный прогресс в развитии производительных сил, что, в свою очередь, обусловило новый подъем национального искусства. Однако уже к середине XVIII в. в корейском обществе вновь обозначились деструктивные социально-политические тенденции; по стране прокатились волны народных восстаний. Одновременно на конец XVIII – начало XIX в. приходятся первые попытки стран Европы и США «открыть Корею» для иностранной торговли. [84]

Так в страну постепенно стали проникать новые для нее идеи и художественные традиции. Параллельно шел процесс демократизации национального творчества. В XIX в. появились повести, написанные народным языком с использованием корейского алфавита и рассказывающие о простых людях. Основными темами поэзии стали воспевание патриотизма, проповедь любви к каждому человеку, призывы к борьбе за счастье народа. Для живописи характерен разрыв со старыми конфуцианскими канонами, реалистическая манера письма, интерес к простым людям (зарисовки городской жизни в работах Ким Хонд, Ким Дыксына, Син Юнбока и др.). И, наконец, в этот период наблюдается расцвет театрального искусства: музыкальной драмы-оперы (чхангык), театрализованных представлений в масках (санчагык) [85] .

...

Все это проходит на фоне бурных, часто драматических политических событий, существенно менявших как ситуацию внутри страны, так и ее внешнеполитическое положение. С середины XIX в. в Корее набирает силу движение за реформирование страны, устранение феодальных пережитков. Повсеместно вспыхивают крестьянские мятежи. Эти события расшатывают былую мощь династии Ли, чем сразу же стремятся воспользоваться колонизаторы. В 1905 г. Япония навязывает Корее договор о протекторате, а в августе 1910 г. совершает вооруженную интервенцию под предлогом «охраны» своих подданных, находящихся в Корее. Начинается новая оккупация Кореи. Вводится система генерал-губернаторства во главе с генералом Тэраути. Как пишет В. С. Латов: «Правление Тэраути известно под названием „сабельного режима“. Японские колонизаторы стремились не только японизировать Корею, но и заставить народ забыть свою родину, свою историю, свой родной язык. Были закрыты корейские театры, музеи, запрещены национальные праздники, танцы, музыка, ношение национальной одежды, издание литературы на корейском языке… Все в стране было переименовано на японский лад, даже корейские имена и фамилии были насильно заменены японскими». [86] Корейская культура понесла огромный урон.

Для нового колониального периода (1910–1945) характерно стремление Японии уничтожить корейскую национальную культуру. Господство японского империализма отрицательно сказалось на архитектуре, в частности на застройке больших городов, в сохранении национального облика которых японцы не были заинтересовать. Улицы и площади застраивались зданиями чуждой национальным традициям архитектуры. Среди новых построек появились сооружения в стиле модерн, неоготики и неоклассики. Архитектурные формы многих зданий были заимствованы из японского зодчества. На окраинах крупных городов возникла многочисленные рабочие поселки, выстроенные по казарменному принципу, и трущобы.

В годы японской оккупации, несмотря на жестокий террор, прогрессивные художники продолжали работать в духе лучших национальных традиций. В 1925 г. был создан Союз корейских художников, во главе которого стоял скульптор Ким Бок Чжин. Члены Союза, правдиво отражая в своих произведениях борьбу за независимость родины, стали основоположниками современного изобразительного искусства страны. В 1935 г. Союз был ликвидирован японцами.

Постепенно, шаг за шагом, последовательно и настойчиво, как это могут японцы, оккупанты продвигались к поставленной цели. Например, запретить корейцам разговаривать на своем языке невозможно. Но запретить им читать – такая задача была поставлена. Были закрыты газеты и журналы. Официально было разрешено издание на корейском языке только трех газет (на 17 млн населения!). Для сравнения заметим: в это время японцев в Корее насчитывалось 340 тысяч, на них приходилось 34 названия периодических изданий – журналов и газет.

Три газеты на корейском языке, тираж каждой не превышает 1000 экземпляров, это – «Шиса-Шин-Мун» (Время), «Чосон-Ильбо» (Корейский ежедневник), «Донг-а» (Дневник) по существу были, по оценке японцев, «притонами японофобов». Издания часто закрывались, многие номера конфисковывались, слишком «ретивые» авторы публикаций арестовывались. Корейцы боролись. К пособникам оккупантов отношение патриотов было однозначное – их казнили, наказывали как предателей. [87]

Жестоко было подавлено Сеульское восстание 1906 г., разгромлена «Армия справедливости» (Ю-пиун). Сожженные корейские деревни, переполненные тюрьмы, бегство населения в горы и пополнение повстанческих отрядов – плоды японской оккупации.

Под влиянием революции в России (1917 г.) начинается новая волна освободительного движения. 1 марта 1919 г. под призывом Декларации независимости проходят грандиозные мирные демонстрации и выступления в Сеуле, Сен-Чене, Пиен, Янте и в других городах и деревнях. [88]

Восстание 1919 г. не решило ни одной проблемы, а неурожай этого года ускорил массовое обезземеливание крестьян и их последующее обнищание: землю продавали, чтобы выжить. [89]

Оккупанты свою политику ассимиляции Кореи проводили с японской аккуратностью, настойчивостью, методичностью, последовательностью, системно и упорно. Уничтожение корейской идентичности предполагало:

• запрещение использования корейского языка в школах, изучать его можно было лишь как иностранный;

• запрещение изучения корейской истории: историки должны делать вид, что Япония присутствует на этой земле автохтонно;

• с 1920 г. все корейцы должны принять японские фамилии и имена; в школах следовало внедрить религию синтоизма, поощрять конфуцианство (в Японии шла борьба против буддизма); надлежало внедрять культ японского императора; западное влияние на корейскую культуру допускалось лишь через посредство Японии;

• вузовское обучение молодежи предполагалось только в Японии и т. д.

Однако добиться осуществления намеченных целей Японии помещало ее поражение и изгнание из Кореи, на этот раз окончательное.

Нашествие Японии на корейскую землю привело в движение огромные массы населения. Люди сплотились перед угрозой утраты вековых традиций, национальной идентичности. В 1919 г. вновь вспыхнуло восстание, охватившие города Сеул, Сен-Чен, Виси Янте и др. – почти всю страну. [90]

Освободительное движение спровоцировало подъем просветительского движения корейской интеллигенции в Корее. Видные представители этого движения Пак Ын Сик, Син Чхэ Хо вслед за Чжоу Си активно пропагандировали освободительные идеи Запада в Корее. Пак Ын Сик писал о невозможности подъема корейской культуры, когда корейский народ по воле оккупантов оказался вне закона. [91] Син Чхэ Хо возрождение страны видел в возрождении национального духа, живущего в корейской культуре. [92]

Осознание обреченности прямого противостояния во взаимоотношениях с японской оккупационной администрацией побудило корейскую интеллигенцию «играть свою игру». Она состояла в том, чтобы воспользоваться стремлением империи по-своему цивилизовать Корею с целью ее японизации, взять все, что может дать позитивного эта историческая ситуация ради сохранения собственной этнокультурной идентичности. В какой-то мере эта политика напоминала политику Московского Великого князя Ивана Калиты, который, имея поручение Золотой Орды собирать для нее дань, утаивал сборы и ковал оружие против Хана.

Оружием корейской интеллигенции было ее искусство, позволяющее хранить дух народа, его культурную самобытность. Результаты этой культурной политики имели позитивные последствия.

Так, например, в условиях оккупации единственным выходом в мировую танцевальную культуру была дорога, идущая через Токио. Прямые контакты с русской балетной культурой, которые поддерживались еще на рубеже 1910-1920-х гг., очень скоро были свернуты в связи с антирусской политикой Японии. Хотя, следует заметить, уже тогда гастроли Анны Павловой в Японии, выступления Александра Сахарова, Елены Павловой, танцевальных ансамблей из России в Сеуле и в других городах Кореи пробудили живейший интерес к танцам на пальцах ног. Поначалу в Корее все были удивлены: как это так можно – на пальцах?.. Позже это удивление перешло в увлечение. Корейскому балету предстояло получить уроки новых танцев.

Предпосылки к формированию устойчивого интереса к европейской культуре складывались, начиная с середины или со второй половины XIX в., после отмены политики «закрытых дверей». Несколько позже, в 1889 г., предметы корейского искусства и быта, как отмечалось выше, были эспонированы на Всемирной выставке в Париже. Вторая такая выставка, в которой участвовала и Корея, состоялась в Париже в 1900 г. В 1913 г. предметы традиционных ремесел и искусства были представлены в Кёльнском музее. Но в дальнейшем, после установления в Корее власти японского генерал-губернатора Тэраути, прямые контакты с Западом почти прекратились. Оккупационный режим по-своему дозировал эти контакты.

Тем не менее в течение семи лет, с 1924 по 1931 г., корейская публика имела возможность познакомиться с русским и европейским балетом, современным танцем, благодаря гастролям русских артистов и выступлениям японца Ишии Баку (1926). Особенно значительными были выступления в июле 1931 г. в Хирраккван (центр развлечений) эмигрировавшей в Японию из России балерины Елены Павловой. Она представила обширную и разноплановую программу: «Умирающий лебедь», «Тайны Гарлема», «Испанский танец», «Кванчжо», «Кукла», «Страстная Испания», балетную поэму «Романтика» и др. Корейской публике были продемонстрированы, во-первых, основы традиционного классического балета («Умирающий лебедь»), во-вторых, – настоящая балетная постановка «Тайны Гарлема», состоящая из трех актов, в-третьих, – западноевропейские фольклорные танцы в сценической обработке [93] .

Таким образом, в 1920-х гг. в Корею проникает западное танцевальное искусство, как через посредство японских танцовщиков, так и благодаря русским артистам. Знакомство с достижениями европейского классического и современного танца способствовало модернизации корейской танцевальной культуры. Однако основную роль в развитии танцевального искусства нового времени сыграли представители корейского народа: Цой Сын Хи, Чо Тхэк Вон, Ким Мин Чжа, Чо Ен Чжа и др.

Культура Кореи, являясь одной из древних культур Восточной Азии, имеет не только длительную, но достаточно драматичную историю. Периоды ее относительной политической стабильности сменялись междоусобными войнами и временной утратой независимости. Основные этапы историко-культурного процесса Кореи тесно связаны с историко-политическими периодами развития страны. Испытывая влияние соседних культур, прежде всего Китая и Индии, корейская культура сумела выработать и сохранить, в том числе и в условиях оккупации, свою национальную самобытность.

Своеобразие корейской культуры наиболее ярко и полно воплощено в искусстве. Именно искусство, в том числе художественно оформленные предметы быта, было главным посредником в культурных контактах «страны утренней свежести» с соседними странами, а также со странами Европы и Америки после отмены политики «закрытых дверей», со второй половины XIX в.