2.1. Развитие ОУН в 1941-1943 гг.

После ІІ (бандеровского) Съезда ОУН украинские националисты стали активно готовиться к грядущей войне. Одним из самых важных источников, раскрывающих характер будущей власти ОУН на Украине, каким его видела сама ОУН, являются инструкции Провода ОУН-Б «Борьба и деятельность ОУН во время войны». Эти инструкции регламентировали основные действия членов ОУН и их сторонников, которые те должны были осуществлять с началом войны. Инструкции были составлены из нескольких частей, написанных разными авторами. Каждая часть была посвящена какому-либо вопросу (общие указания, политические указания, военные инструкции, указания на первые дни организации государственной жизни, инструкции Службы безопасности (СБ) ОУН, пропагандистские указания). Как единый документ инструкции были составлены к маю 1941 г. за пределами УССР в контролируемой Германией Польше (Генерал-губернаторстве).

В инструкциях «Борьба и деятельность ОУН во время войны» нашла свое отражение идея о совместной борьбе украинцев с другими «порабощенными народами». Целью деятельности ОУН была не просто борьба за независимость Украины, но и «завоевание для Украины позиции субъекта в формировании нового порядка на востоке Европы и руководящее место среди своих народов, борющихся с Москвой за свою свободу и безопасность»[576]. Поэтому украинский народ должен был «плечом к плечу» со всеми порабощенными Москвой народами бороться против «Москвы». В «Украинскую освободительную революционную армию» надлежало привлекать не только украинцев, но и представителей всех «порабощенных» Москвой народов. Уже в инструкциях 1941 г. звучал лозунг «свобода народам, свобода человеку», который со временем станет центральным в пропаганде УПА. Украинская армия должна была бороться до полного разгрома Москвы и «освобождения от ее оккупации» территорий «порабощенных» народов, как этого требовала украинская внешнеполитическая концепция[577].

Отдельные пункты инструкций касались политики ОУН в Советской Украине. В случае поражения попытки ОУН получить всю полноту власти на ОСУЗ («осереднiх та схiднiх українських землях» – центральных и восточных украинских землях) националисты должны были занять как можно больше мест в органах местной власти, полиции[578]. В отношении политических украинских партий и групп, признающих УССД (Украинскую соборную самостийную державу), но расходящихся с ОУН в социальных вопросах, инструкции ОУН призывали соблюдать нейтралитет. Активно выступать против них надлежало только в том случае, если эти политические организации выступали бы против независимости Украины[579]. ОУН даже соглашалась на создание какой-либо организацией на ОСУЗ своего, не оуновского, правительства в случае, если это дело поможет становлению украинской государственности. При этом она последовательно выступала против многопартийности[580].

На время войны должна была установиться «политически-милитарная диктатура». На местах, в селах и городах, согласно плану, должны были создаваться специальные «народные комитеты» – органы местного самоуправления. На ОСУЗ целью ОУН ставилось завладеть («опанувати») государством вне зависимости от того, получит ОУН там власть или нет[581]. Всем неукраинцам («чужинцам») согласно «Указаниям на первое время государственной жизни» запрещалось передавать государственные посты[582]. Вся земля переходила в собственность украинцев[583]. ОУН призывала своих сторонников создавать в городах и селах «народные суды». юрисдикции этих судов подлежали не только враги украинского государства, предатели и «вредители», но также и дела «всех преступников народного имущества, спекулянтов и т. д.». Их согласно инструкции надлежало карать смертью[584]. Нетрудно догадаться граждане какой национальности в первую очередь становились жертвами «этих народных судов» как спекулянты и преступники против украинского народного имущества. Поэтому, даже если бы украинские националисты и не участвовали в еврейских погромах, то подобные инициативы ОУН способствовали самосуду украинцев отношении еврейского населения, несмотря на то, что формально «народные суды» не были направлены против них. Однако в «Указаниях на первое время» имелись прямые выпады и предписания, направленные против евреев.

Относительно национальных меньшинств вообще в «Указаниях» было сказано следующее: «национальные меньшинства разделяются на: а) дружественные нам, то есть представители до сих пор порабощенных народов; б) враждебные нам, москали, поляки, евреи». Дружественные «имеют одинаковые права с украинцами, им предоставляется возможность возвращения на их Родину». Вторым же доставалось «уничтожение в борьбе, в частности тем, которые будут защищать режим: переселение в их земли, уничтожение главным образом интеллигенции, которую нельзя допускать ни в какие правительства, и вообще, сделать невозможным производство интеллигенции, то есть доступ к школам и т. д.»… «Например, так называемых польских крестьян, – читаем дальше в инструкции, – надо ассимилировать, объясняя им сразу, тем более в это жаркое, полное фанатизма время, что они украинцы, только латинского обряда, насильно ассимилированные. Руководителей уничтожать»[585].

Еще печальнее должна была быть доля евреев: «евреев изолировать, поубирать из правительств, чтобы избежать саботажа, тем более москалей и поляков. Когда б была крайняя необходимость оставить, например, в хозяйском аппарате еврея, поставить ему нашего милиционера над головой и ликвидировать за наименьшие провинности». При этом ассимиляция евреев исключалась[586].

Однако предвоенные инструкции не определяли положение национальных меньшинств в независимой Украине вообще. Определение отношения к национальным меньшинствам в будущем должно было быть произведено возникшим украинским государством[587].

Такие национальности как «москали», «евреи», «иноземцы» («чужинцi»[588]), «поляки» представлялись националистам «факторами», которые должны быть «обезврежены». «Москали» рассматривались как люди, «присланные на украинские земли для закрепления власти Москвы в Украине». Чужинцы-иноземцы характеризовались как «преимущественно разные азиаты, которыми Москва колонизирует Украину с намерением создать в Украине национальную шахматную доску»[589]. СБ предстояло «ликвидировать» весь аппарат безопасности «красной Москвы», но для определенного числа украинцев могло быть сделано исключение[590]. Украинцы-красноармейцы могли занимать должности в народной милиции[591]. Служба в ней русских и поляков естественно исключалась[592]. Очевидно, к какому числу жертв могла привести и проводила подобная «программа». Все граждане села должны были помогать милиции выявлять «красноармейцев, энкаведистов, жидов (евреев), сексотов, одним словом всех, которые не принадлежат к гражданам села и пришли сюда вследствие оккупации украинских земель красной Москвой»[593]. Таким образом, евреям как коллективной общности отказывалось в праве быть гражданами украинских сел, и самой Украины, видимо, тоже.

Особое внимание в инструкциях уделялось созданию украинской народной милиции. В инструкциях Службы Безопасности разъяснялось, что «Народная Милиция» или просто «Милиция» будет единственным временным органом государственной безопасности[594].

Комендантом милиции в селе должен был быть видный националист. В расположение милиции должны были прийти согласно установленному сроку все граждане, прибывшие в тот или иной населенный пункт после 17 сентября 1939 г., а также все евреи[595].

Оружие милиция должна была приобретать путем разоружения красноармейцев. В задачи милиции входило также уничтожение сотрудников НКВД и «большевицких мародеров»[596] в окрестностях своей территории.

Примечательно, «евреи, которые были заняты в коллективе как разные охотники («нагоничи») советской власти и прочие «иноземцы» в зазбручье[597] отстранялись от членства в «коллективах», бывших колхозах. Они должны были быть взяты под стражу[598]. Подобная участь ждала всех евреев, работающих на заводах, а также всех сотрудников НКВД[599]. Интересно, что ни русские, ни поляки не попадали, как евреи, сразу под действие этого распоряжения.

Милиции надлежало составлять списки граждан, которые были отмечены в «гонениях украинства» – евреев, «москалей», поляков. Их также надлежало интернировать[600]. В городах милиции предстояло провести «чистки между энкаведистами москалями, евреями и прочими»[601].

Важно отметить, что какие-либо погромы как таковые, согласно инструкциям, не планировались, они стали результатом западноукраинского общественного антисемитизма той поры и практического воплощения «указаний во время войны». Уничтожение евреев как этнической группы не входило в задачи ОУН, однако оно было желательно («поставить ему нашего милиционера над головой и ликвидировать за наименьшие провинности»). Евреи были явно нежелательным элементом в Украинской Самостийной Соборной Державе. Именно поэтому их уничтожение силами нацистской Германии не нашло никакого сопротивления и жалости у националистов. В конце концов, во время Холокоста уничтожение евреев зачастую совершалось при помощи украинской милиции и вспомогательной полиции, так что идея об украинском милиционере, планомерно уничтожающем евреев, в ходе войны получила свое развитие…

Пропагандистские указания были составлены С. Ленкавским[602]. Методы пропаганды должны были отличаться в зависимости от того, в отношении кого она ведется: украинцев, нерусских народов или просто недовольных сталинской системой[603].

В отношении красноармейцев предстояло распространять призывы не воевать за сталинский режим, распространять лозунги вроде: «сталинские и еврейские комиссары – первые враги народа!»[604]. Среди красноармейцев-украинцев следовало распространять информацию, что только УССД сможет обеспечить им надлежащие жизнь и свободу. В листовках следовало распространять идеи, что жизнь населения не улучшится в единой коммунистической Европе – «это брехня еврейских обманщиков», марксизм – «еврейская выдумка», «московско-жидовская коммуна – это враг народа»[605].

Еще до начала войны предстояло распространять лозунги, призывающие уничтожать врагов: «Уничтожайте штабы, стреляйте москалей, евреев, энкаведистов, политруков и всех кто хочет войны и нашей смерти! Это наибольшие враги народа! Не вздумайте ни минуты дальше охранять кремлевских собак, поскольку гнев народа падет на вас!»[606].

Украинцы на неукраинских землях должны были помогать местному населению организовывать местную антимосковскую власть. Выдвигался лозунг: «на помощь порабощенным народам». Украинцы за границами Украины должны были присоединяться к национальным движениям других народов против Москвы, а там, где их нет, создавать эти движения с помощью лозунгов: «Через развал московской империи к освобождению порабощенных народов! Свобода народам! Свобода человеку!» и т. д.[607] Надлежало содействовать созданию легионов из националистов-неукраинцев, которые сражались бы на украинской территории[608]. Некоторые украинские исследователи оценивают лозунг «Свобода народам! Свобода человеку!» как свидетельство «идей демократии»[609]. Однако в таком случае придется признать, что подобные «демократические идеи» вполне мирно соседствовали с «демократическими» лозунгами вроде «стреляйте москалей и евреев» и «убивайте евреев и сексотов». В «Войсковых инструкциях» ОУН указывалось, что «во время хаоса и замешательства можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, московских и еврейских деятелей, особенно сторонников московско-большевистского империализма»[610].

На «малосознательных» украинских землях ОСУЗ предстояло заблаговременно распространять идеи борьбы с Москвой под лозунгами борьбы с московским бандитизмом, а уже потом переходить к собственно лозунгам независимости вроде: «Украинский хлеб – только украинцам!», «Без московско-еврейской коммуны каждый будет хозяином!», «Самостоятельная Украина – это лучшая жизнь!». На производстве предстояло распространять антиграбительские лозунги, идеи, что украинское имущество должно принадлежать украинцам, и призывы вроде: «Не дайте грабить Украину!», «Украинцы! Берите то, что ваше! Пулю грабителям!»[611]. Примечательно, что антиграбительская кампания ОУН, которая, как мы видим, планировалась еще раньше начала самих мародерств, очень хорошо соотносится с немецкой пропагандой против «евреев-грабителей». Только здесь антиграбительские лозунги были предназначены не для борьбы с евреями, а для пробуждения ненависти к «москалям» и патриотических чувств.

Не оставляли украинские националисты и украинские анклавы вне Украины. Украинцы Зеленого Клина, согласно инструкциям, также должны были создать во время войны свою армию[612].

Украинское село надлежало мобилизовать посредством лозунгов вроде: «Украина для украинцев!», «Украинской земле – украинская власть!» «Смерть московско-еврейской коммуне!», «За землю, за свободу, за человеческие права! Пусть погибнет коммуна! Пусть погибнет Москва!», «За голод, издевательства, Соловки, Сибирь Москва нам теперь заплатит!». Были и социальные лозунги вроде: «Украина без холопа и без пана!»[613].

Националисты рассматривали помощь Украины другим «порабощенным» народам не как проявление украинского человеколюбия, а как необходимость, поскольку возможность существования независимой Украины будет только тогда, когда Россия будет низведена до своих этнографических границ. Поэтому надлежало распространять лозунги: «Смерть Москве красной и белой! Ни следа москаля в Украине!»[614]. В инструкции призывалось подчеркивать, что «ОУН под Проводом Степана Бандеры организует и ведет борьбу не только за самостоятельность Украинского Государства, но за полный развал и уничтожение московской империи и за создание на ее руинах самостоятельных национальных государств». На территориях со смешанным населением надлежало вести пропаганду под лозунгами «свободы человека и освобождения от экономической эксплуатации»[615]. При отступлении Красной Армии требовалось распространять призывы защищать свои рабочие места от возможного уничтожения красноармейцами, а также распространять лозунги подобного типа: «Убивайте евреев и сексотов»[616].

Необходимо было распространять убеждения, что неукраинцы не имеют права на оружие в Украине. Пренебрегших этим запретом следовало карать прилюдно[617].

Пропагандистам предстояло бороться с жалостью среди населения «к недобиткам вражеских банд» и популяризировать лозунги: «Ни куска хлеба москалям! Пусть сдыхают приблуды!», «Пусть сдыхает ненасытная кацепня! Мы помним годы голодной смерти!», «Не будьте милосердны! Для нас милосердия не было!», «Не помогайте московско-еврейским чужакам («зайдам»)! Не забывайте, что вас мучили!», «Собакам собачья смерть!», «С большевиками побольше-вистски!»[618].

В приложении к «Пропагандистским указаниям» мы также найдем интересную информацию о национальных предпочтениях националистов. В одном из прилагающихся стихотворений содержатся подобные строки: «бригадири и жиди зажурилися, що колгоспи i радгоспи повалилися» («бригадиры и евреи опечалились, что колхозы и совхозы свергнуты»), «з бiлорусами та ще з грузинами, ми притиснем москалiв щоб загинули» («с белорусами и еще с грузинами, мы прижмем москалей, что б погибли»), «всi дороги курять ще и немощенi, вже коммуна i жидова – розторощенi» («все дороги дымятся еще и немощенные, уже коммуна и евреи разбиты»)[619].

Таким образом, инструкции ОУН, разработанные на время войны, демонстрируют совершенно недемократический образ ОУН. Украинские националисты стремились ограничить в правах те национальные меньшинства, которые они рассматривали в качестве враждебных Украине (русских, поляков, евреев). Одновременно должны были быть уничтожены представители национальных меньшинств, «сотрудничавших» с советской властью и бывших членами партийно-государственного аппарата. Планировалось уничтожить и польскую интеллигенцию для того, чтобы ослабить возможные притязания поляков на западноукраинские земли. Евреям как группе, которую украинские националисты считали ответственной за большевизм, должно было быть уделено особое внимание: евреев, работавших на заводах и в государственных органах, следовало заключить под стражу, часть еврейской элиты и евреев-сторонников советской власти – уничтожить. Но никаких погромов всего еврейского населения в указаниях, входивших в «инструкции», кроме пропагандистских, мы не обнаружим. Несколько большим радикализмом были отмечены пропагандистские указания. В них содержались призывы вроде: «убивайте врага, который между вами – евреев и сексотов», то есть имел место призыв фактически убивать евреев по принципу национальной принадлежности. Однако противоречия с линией Провода здесь нет. Скорее другое: украинские националисты рассчитывали на активность масс против еврейского населения, стремясь привлечь их к «национальной революции». Украинские массы должны были быть вовлечены в украинскую народную милицию, украинские суды, органы местного самоуправления, активно участвовать в митингах для провозглашения украинской независимости на местах и т. д. Поэтому вероятно, что украинские националисты рассчитывали и на активность масс в борьбе с евреями, которых рассматривали в качестве врага Украины.

С нападением Германии на СССР планы украинских националистов стали претворяться в жизнь. К началу Великой Отечественной войны Краевому проводу ОУН на ЗУЗ (Западноукраинских землях) удалось мобилизовать до 10 тысяч оуновцев, которые начали бои с отступающими советскими частями. Были случаи, когда отряды ОУН еще до прихода немцев занимали местечки. Партизанские отряды украинских националистов убивали отдельных сотрудников НКВД, «очищали» территорию от «большевицких недобитков», призывали население не помогать РККА[620]. После освобождения украинских территорий от советских войск при непосредственном участии сотрудников СБ началось формирование «Украинской народной милиции». К концу июля милиция была создана во многих городах и местечках западной Украины[621]. На начальном этапе своей деятельности украинская милиция часто сотрудничала с немецкими силами. Там, где не было немецких войск, отряды украинской милиции сами устраивали облавы на советские «диверсионные банды»[622]. Украинская милиция также занималась регистрацией еврейского населения и следила за исполнением евреями немецких распоряжений[623]. Многие украинские националисты, особенно члены СБ, заняли должности глав районной полиции на Волыни[624].

Украинские националисты в начале войны прямо сотрудничали с германскими оккупационными войсками против СССР. Еще весной 1941 г. в результате переговоров ОУН с Абвером был сформирован «Легион дружин украинских националистов» («Легiон Дружин українських нацiоналистiв»). С украинской стороны легион назывался «Курень имени Евгена Коновальца», с немецкой – «Специальная группа «Нахтигаль» или просто «Нахтигаль». Его командиром стал Ранг-Альберехт Герцнер, а заместителем командира Т. Оберлендер. Украинским командующим куреня стал будущий глава УПА Р. Шухевич[625]. Был сформирован и второй курень Дружин украинских националистов (ДУН) «Роланд». Его украинским командующим стал Е. Побигущий, а немецким – Е. Айкерн[626]. Легионы были созданы как специальные подразделения в составе вермахта. 30 июня 1941 г. батальон «Нахтигаль» вступил во Львов. Большие разногласия в исторической науке вызывал и вызывает вопрос участия солдат батальона во львском еврейском погроме[627]. В июле бойцы батальона участвовали в боях с РККА. За храбрость, проявленную в боях, члены ДУН Ю. Лопатинский и И. Гриньох получили железные кресты различного достоинства. Батальон «Роланд» в свою очередь был отправлен для поддержки немецких войск в Румынию, затем в Молдавию, Подолье, но участия в боевых действиях не принимал[628]. К осени 1941 г. украинские батальоны были распущены[629].

С началом войны бандеровцы, равно как и мельниковцы, создали свои так называемые походные группы. В задачи походных групп входило создание органов украинской власти на местах, пропаганда идей украинской государственности во всей Украине. Походные группы шли вслед за войсками вермахта и изначально находились на полулегальном положении. В некоторых случаях походные группы активно сотрудничали с немецкими властями. Бандеровцы создали три группы: Северную во главе с Н. Климишиным, центральную во главе с Н. Лемиком и южную, главой которой стал З. Матла[630]. Общее руководство походными группами осуществлял Д. Мирон-«Орлик» Судьба этих групп была различной. Северная и центральная группа были преимущественно разгромлены СД и гестапо с началом осенних немецких репрессий против бандеровцев. Большая часть их лидеров была арестована, части удалось уйти в подполье и начать создание сети ОУН по всей Украине. южная группа была более успешной. Ей удалось достичь Одессы и создать там сильную базу ОУН. Помимо этих трех групп была небольшая специальная походная группа, во главе с Я. Стецько, вторым после Бандеры человеком в ОУН-Б. В задачу этой группы входило провозглашение создания Независимого Украинского государства по прибытии группы во Львов. Провозглашением Независимой Украины бандеровцы хотели поставить немецкую администрацию перед свершившимся фактом существования независимой, союзной Рейху Украины. Кроме того, этим действием бандеровцы, вероятно, хотели окончательно перехватить инициативу у мельниковцев в борьбе за УССД и стать единственной в глазах немцев легитимной украинской властью на Украине.

30 июня 1941 г. после занятия города Львова было торжественно провозглашено обновление Украинской Державы. В акте обновления Украинского государства указывалось, что украинские националисты будут тесно сотрудничать с Германией и ее фюрером Адольфом Гитлером[631]. Вскоре было сформировано правительство Украинского государства – Украинское Державное Правление (УДП) во главе с ближайшим сподвижником С. Бандеры Я. Стецько. Правительство не было сформировано по партийному принципу, кроме членов ОУН-Б в него вошли беспартийные, а также члены других политических организаций, однако численный перевес ОУН-Б среди членов УДП был подавляющим[632]. Акт 30 июня был обнародован по радио, которое было захвачено украинскими националистами еще до занятия города немцами[633]. Но немцы не стремились делиться властью с кем бы то ни было. Поэтому УДП они не признали и арестовали большую часть его членов, включая Я. Стецько, который был арестован 11 июля. Еще раньше, 5 июля, С. Бандера был заключен под домашний арест, а позже отправлен в концентрационный лагерь. 21 июля 1941 г. министерство иностранных дел Германии официально заявило, что провозглашение Украины 30 июня является фарсом и не имеет никакой юридической силы[634]. Однако в первые дни войны, в самом начале июля, официальная позиция Германии по поводу акта 30 июня не была еще окончательно ясна в Украине на местах, что облегчало бандеровцам контакты с различными немецкими силами. Поэтому провозглашение независимости Украины по западноукраинским городам продолжилось. В августе 1941 г. об оппозиционности националистов к немцам еще не могло быть и речи, ОУН-Б публично открещивалась от всех призывов борьбы с немцами, распространяемых от имени ОУН, как от провокаций: «Организация украинских националистов не пойдет на подпольную борьбу против Германии, и на этот путь не толкнут ее никакие предатели, ни враги»[635]. Некоторые походные группы открыто сотрудничали с немцами. Один из руководителей походной группы, например, 16 июля 1941 г. в отчете писал: «наши дела больше свидетельствуют об искреннем сотрудничестве ОУН с немцами, чем все воззвания, и это главнее»[636]. Члены походных групп иногда сотрудничали с немцами в получении разведданных и выполнении специальных поручений. Этим, в частности, занимались в будущем такие видные националисты, как Р. Волошин[637] и Н. Климишин[638].

В начале войны украинские националисты прямо призывали украинцев сотрудничать с немцами и не верить большевистской пропаганде: «Не верьте брехне красных комиссаров и продавшихся шкур («запроданцiв») про грабежи, резню, аресты со стороны немецкой армии. Немецкая армия – наикультурнейшая армия мира. Она не против создания Украинского государства и власти украинских крестьян, работников, интеллигенции»[639]. Некоторые советские украинцы сдавались немцам на первоначальном этапе войны именно под действием пропаганды ОУН[640]. Многие из поверивших тогда ОУН сдались и погибли в концентрационных лагерях.

На начальном этапе войны оуновские деятели активно участвовали в работе местных органов администрации. Многие видные члены ОУН были главами областных и городских управ. 30 июня 1941 г. временным комендантом г. Львова стал оуновец Е. Матла[641]. На конец 1941 г. В. Охримович был главой Тернопольской областной Управы. Главой Волынской областной Управы был член ОУН А. Марченко. Заместителем Ровенской областной Управы был Р. Волошин[642]. В 1941 г. в Краковце будущий глава СБ ЗУЗ (западноукраинских земель) Г. Пришляк был главой Городского Совета[643].

Городские полицейские силы создавались бургомистрами и подчинялись им, а также военной администрации. Немцы жаловались, что в Виннице полиция была сформирована нелояльными украинскими националистами, участвовавшими в создании администрации. В задачи украинской милиции входила охрана экономических объектов, патрулирование улиц, надзор за работой евреев. В Винницкой и житомирской областях было много бургомистров из украинских националистов. Немецкая администрация с подозрением относилась к их конечной цели – УССД, но на первом этапе активно им не противодействовала[644].

Летом 1941 г. И. Климов-«Легенда», бывший с 1940 г. проводником ОУН-Б на ЗУЗ, в соответствии с решением Краевого провода ОУН, стал «начальным командантом Украинской национальной революционной армии» (УНРА)[645]. УНРА рассматривалась руководством ОУН как основа будущей армии Украинского государства[646]. Но создание армии для украинских националистов одновременно подразумевало и уничтожение «пятой колонны», в том числе из числа национальных меньшинств, которые будут нелояльны украинскому государству. Поэтому И. Климов требовал составлять «списки поляков, евреев, специалистов, офицеров, проводников и всего вражески настроенного против Украины и Германии элемента»[647]. Очевидно, что для представителей бандеровского течения в ОУН поляки и евреи коллективно рассматривались как нелояльные националистам группы, поэтому они заносились в «черный список», членов которого при надобности можно было уничтожить. Вероятно, подобные списки могли пригодиться СБ ОУН, которая с началом войны приступила к уничтожению отдельных коммунистов, «групп НКВДистов, комсомольцев и прочих людей, закреплявших московскую власть на украинских землях»[648]. В этом члены СБ действовали как гитлеровцы, уничтожая в первую очередь коммунистов, членов НКВД, комсомольцев. Причем уничтожение сотрудников НКВД носило согласно отчету поголовный характер[649]. ОУН уничтожало тех людей, которые могли стать опорой сопротивления ее власти. В отношении поляков СБ уничтожало только политически активное польское население. В этот период СБ ОУН не уничтожало людей за их национальность[650]. И. Климов рассматривал любые неподконтрольные ему украинские или инонациональный военные группы на территории Украины как банды и, в случае отказа сложить оружие, угрожал им расправой.

Примечательно, что все эти преступные действия по уничтожению «пятой колонны» должны были совершаться от имени украинского народа, поскольку ОУН в определении нации исходила из идеи суверенитета народа – «единственным сувереном на украинской земле является украинский народ и его выразитель – Провод украинских националистов с Бандерой во главе», – писал глава УНРА И. Климов[651].

По мере того, как немцы овладевали всей полнотой власти на оккупированной территории, самостоятельная деятельность националистов становилась им в тягость. Поэтому к осени, созданные и создаваемые украинские зародыши украинской армии – «Сичи» были распущены. Планы Климова о создании мощной украинской армии потерпели неудачу. После этого он перешел на активные антинемецкие позиции и стал ярым сторонником начала вооруженной борьбы с Германией.

Вслед за арестами членов УДП немцы начали репрессии и по отношению к ОУН в целом. С 18 сентября 1941 г. Германия начала разоружение украинской народной милиции[652]. 25 ноября 1941 г. вышла секретная директива немецкой полиции, заявлявшая о целесообразности уничтожения членов ОУН-Б под видом борьбы с грабителями[653].

Репрессии в отношении членов ОУН со стороны Германии продолжались и в 1942 г. В феврале 1942 г. в Бабьем Яре были расстреляны видные мельниковские деятели О. Телига, И. Рогач и др. В июле 1942 года немцами при попытке бежать от гестаповцев в Киеве был убит Д. Мирон-«Орлик»[654]. Он был проводником ОУН-Б в центральной и Восточной Украине[655]. 4 декабря 1942 г. были арестованы СД Я. Старух – «Синий»[656] и Климов-«Легенда». Последний вскоре погиб в заключении от пыток[657]. Для освобождения арестованных лидеров ОУН СБ устраивала спецоперации по их освобождению из тюрем. Так был освобожден Я. Старух. В сентябре 1942 г. в Киеве, помимо прочего, был арестован мельниковец, начальник охранной полиции[658]. Но систематические репрессии против мельниковцев в целом еще не начались.

Некоторые исследователи переоценивают значение ареста УДП Стецько, рассматривая это событие чуть ли не как начало противостояния ОУН и немецкой власти на Украине[659], проявление оппозиционности ОУН в отношении Германии. Однако летом еще ни о какой оппозиционности ОУН, по крайней мере официальной, не могло быть и речи. Несмотря на начавшиеся аресты руководства ОУН, украинские националисты призывали украинский народ поддерживать Германию. Например, в конце августа 1941 г. в органе Управы повета Косова в заметке «Организация украинских националистов и ее ближайшие задачи», написанной от имени ОУН, читаем следующие: «В нашей работе всегда помним про помощь немецкой Армии и ее Вождя Адольфа Гитлера в освобождении украинского народа»[660]. Что-что, а подобный пассаж трудно оценить как проявление какой-либо оппозиционности. Противоречие между ОУН и немецкой администрацией заключалось в том, что последняя ни в каком виде не признавала независимости Украины, ее государственности. Однако до осени 1941 г. деятельность ОУН носила еще легальный характер.

Осенью 1941 г. ситуация стала меняться. В конце сентября – начале октября 1941 г. Н. Лебедем, который после ареста С. Бандеры замещал его в качестве главы Провода ОУН-Б, была организована І Конференция ОУН (Б). На ней обсуждалась ситуация, сложившаяся после непризнания немцами провозглашения Независимой Украины, ареста УДП и начала антионуновских репрессий. В виду успехов немецкой армии было принято решение не проводить антинемецкую пропаганду, а вместо этого уйти в подполье[661]. В то же время надлежало использовать немецкие административные возможности, вступать в администрации, вспомогательную полицию, местную полицию, шуцманшафты, направляющиеся в восточные регионы Украины. В одном из циркуляров ОУН членам организации предписывалось, чтобы от каждой станицы[662] записывалось в полицию не менее 10 человек[663].

Тут вполне закономерно возникает вопрос: если организационно руководство ОУН приняло решение направить людей в структуру, виновную в уничтожении десятков тысяч людей (пускай даже тогда ОУН не знала о том, сколь ужасной будет немецкая политика уничтожения, она ничего не сделала, чтобы отозвать своих членов из полиции во время проведения операций против евреев в 1941-1942 гг., но организованно отозвала своих членов в 1943 г.), то руководство ОУН и сама организация несет прямую ответственность за уничтожение евреев украинской вспомогательной полицией.

К осени 1941 г. ОУН вновь понесла организационные потери. Летом-осенью 1941 г. от ОУН откололась группа членов – И. Митринга, Б. Левицкий[664], М. Турчманович[665], Р. Паладийчук[666], В. Ривак[667] и некоторые другие. По свидетельству Т. Бульбы-Боровца, тесно взаимодействовавшего в «Полесской Сечи» с И. Митрингой (он был неофициальным редактором его газеты «Гайдамак»), И. Митринга отстаивал идею революционно-демократической организации. Он полагал, что немцы, равно как и большевики, являются врагами Украины, и поэтому украинский народ настроен против немцев и против них необходимо вести идеологическую борьбу. Идеология ОУН, по мнению И. Митринги, не имела никаких шансов на успех в Советской Украине[668].

В Киеве в начале 1942 г. бандеровцы на низовом уровне сотрудничали с мельниковцами и имели определенное влияние в украинской полиции Киева, которой руководили мельниковцы[669]. Отношение ОУН к самой полиции (по крайней мере официально) изменилось. В начале 1942 г. ОУН под страхом исключения из организации запрещала своим людям вступать в полицию[670].

В начале 1942 г., несмотря на арест некоторых членов организации, ОУН-Б официально еще не выступала против немцев. Отчасти это объяснялось позицией главы ОУН С. Бандеры. В начале 1942 г. Е. Стахов[671] получил письмо от Бандеры для Лебедя. В нем Бандера призывал не предпринимать никаких акций против немцев[672]. В этот период бандеровцы еще не перешли на антинемецкие позиции, хотя уже пребывали преимущественно на нелегальном или полулегальном положении в подполье.

Иногда в Галичине местное население само организовывало мелкие боевки для сопротивления немецким оккупантам. Показателен в связи с этим пример И. Н. Ткачука. Весной 1942 г. он создал небольшой отряд из 7 человек для защиты населения. Однако после «разговора» с Ровенским проводником ОУН «Черным» группа Ткачука распалась, так как «Черный» выразил недовольство ее «бандитской» деятельностью против немцев. Сам Ткачук присоединился к ОУН[673].

Весной 1942 г. состоялась ІІ Конференция ОУН-Б. В ней принимали участие Н. Лебедь[674], Д. Мирон, И Климов, В. Кук[675], Я. Старух – «Синий», З. Матла – «Днипровый»[676], Турчманович – «Кречет», Майивский – «Косар»[677], М. Степаняк[678], Д. Клячкивский – «Билаш»[679]. И. Климов был обвинен в том, что из-за личных амбиций вел раскольническую деятельность, и был снят с должности проводника ЗУЗ (Галичины). Его место занял М. Степаняк. И. Климова понизили до офицера по специальным поручениям войскового референта ЗУЗ. Д. Клячкивский стал проводником ПЗУЗ (Пiвнiчно-захiдних українських земель – Северо-Западных украинских земель, то есть Волыни и Полесья), В. Кук – проводником ПСУЗ (Пiвденно-схiдних українських земель – юго-Восточных украинских земель). Д. Майивский стал референтом пропаганды, Д. Грицай – войсковым референтом, М. Арсенич – главой СБ ОУН, Роман Кравчук – организационным референтом, М. Прокоп и З. Матла стали членами Провода[680]. Всем этим людям вскоре предстоит играть важную роль в политике или пропаганде ОУН. На конференции были приняты политические постановления, которые провозглашали политические приоритеты ОУН.

Во вступлении к политическим постановлениям Конференции ОУН заявляла о себе как об организации, продолжающей борьбу за Украину, «которую проводили в Украине СВУ, Хвылёвисты, УВО». ОУН провозглашала, что в своей борьбе стоит на платформе акта 30 июня. В это время ОУН еще выступала против «партизанщины», выдвигая вместо нее лозунг национальной революции. Советский Союз рассматривался главным врагом: «мы считаем нашим главным фронтом – фронт борьбы с московским империализмом, под какой маской он бы не выступал (белогвардейщины, керенщины, большевизма и славянофильства или им подобных». Здесь же мы находим знакомый лозунг о создании государств в рамках этнографических территорий в качестве основополагающего принципа построения государств Восточной Европы. В пункте «д» читаем: «московско-большевицкой концепции – интернационализму и немецкой концепции так называемой «Новой Европы» мы противопоставляем международную концепцию справедливой национально – политически-хозяйственной перестройки Европы на основе свободных национальных государств под лозунгом – „свобода народам и человеку“»[681].

Возникновение независимой Украины рассматривалось украинскими националистами как гарантия свободы Восточной Европы: «только справедливая развязка украинского вопроса может уравновесить силы Востока Европы и обусловить свободную жизнь народов, порабощенных Москвой». Примечательно, что освобождение Восточной Европы Украина рассматривает как свою «историческую миссию». В пункте о социально-политических программных положениях ОУН заявлялось: «Мы считаем решительным образом не приспособленными для новой украинской жизни систему капиталистическую, коммунистическую и также национал-социалистическую, поскольку Украинское Государство, которое должно вырасти из сугубо украинских стремлений в форме украинской нациократии (господство нации на своей земле), является прогрессивнее всех иных систем»[682]. В этом положении нет ничего нового. Антикапитализм и антикоммунизм были составной частью оуновской идеологии и до войны. Национал-социализм, хотя и считался куда более прогрессивной формой, чем коммунизм и капитализм, все же рассматривался как форма более полезная для Германии, в то время как для Украины более полезным должна была стать нациократия.

В религиозной политике ОУН, несмотря на лозунги отделения церкви от государства, недвусмысленно давала понять, что не поддерживает «московскую» церковь: «в религиозной политике не связываемся ни с каким религиозным культом. Стоим за использование всех форм религиозной жизни для активизации масс и получения власти над ними. Боремся за оздоровление церковной жизни, за направление ее на реальные рельсы украинской национальной сознательности и общественно-политической борьбы. Боремся против любых иностранных, москвофильских оппортунистических влияний на церковную жизнь. Боремся против любого нездорового сектантства и религиозных распрей, отвлекающих внимание народа от главного дела борьбы за национальную государственность. Мы за Украинскую Национальную Автокефальную церковь с патриархом в Киеве и полный разрыв с Москвой»[683].

Отдельные три пункта постановлений конференции ОУН посвящены отношению украинских националистов к трем народам: русскому, польскому, еврейскому. На них мы остановимся подробнее в разделах, посвященных отношению ОУН-Б к этим народам.

Отношение ОУН к немцам изменилось. На ІІ Конференции было принято решение начать пропаганду против всех оккупантов украинских земель, включая немцев, однако уклоняться от прямой борьбы с ними[684].

На момент конференции бандеровцы считали партизанскую войну бесполезной тратой человеческих жизней. Не партизанская война, а национальная революция, по их мнению, должна была освободить Украину[685]. Несмотря на антинемецкие лозунги, никаких активных антинемецких действий в этот период украинскими националистами еще не производилось. Тем не менее, хотя в 1942 г. ОУН еще не выступала против немцев с оружием в руках, однако решительным образом боролась против вербовки в Германию украинского населения, саботируя их через своих сторонников[686].

Все нарастающее недовольство украинского населения немецкой властью вынуждало руководство ОУН искать пути изменения ситуации. В октябре 1942 г. во Львове состоялась І Военная Конференция ОУН-Б. Инициатива конференции исходила не от Н. Лебедя, а от нижестоящих членов ОУН.

В ней принимали участие следующие деятели ОУН:

1. Н. Лебедь – «Орест» – Правящий («урядуючий») проводник ОУН

2. Военный референт центрального Провода «Дуб»

3. Офицер по специальным поручениям при военной референтуре ОУН И. Климов.

4. Военный референт края «Запад» Л. Павлишин – «Вовк»

5. Военный референт края «Север» В. Ивахов – «Сом»[687].

На конференции было принято решение о переориентации ОУН с Германии на союзников[688]. На ней же был принят ряд решений касательно национальных меньшинств, что подробнее будет рассмотрено ниже. Однако основным вопросом конференции был вопрос создания украинских вооруженных сил и начала вооруженной борьбы с немцами и другими оккупантами украинских земель. Примечательно, что в случае отказа Лебедя от создания украинской армии на Волыни В. Ивахов пригрозил ему тем, что провод ОУН «Север» откажется ему подчиняться[689].

Для проработки вопросов, связанных с созданием самостоятельной украинской армии, была создана специальная комиссия в составе И. Климова, В. Ивахова, Л. Павлишина, которая работала в течение двух месяцев после конференции[690]. По воспоминаниям Л. Павлишина, И. Климов в связи со своим отъездом никакого участия в работе комиссии не принимал, но в ней принял участие «Карпевич»[691]. В результате работы комиссии был составлен план создания украинской армии и разработаны «требования военного командования ОУН». К моменту приближения советско-немецкого фронта для борьбы за создание украинского государства планировалось мобилизовать огромное число украинцев – 300 тысяч с советской Украины и 500 тысяч из Галичины[692], то есть практически 1 млн. человек! Эта армия, по замыслу комиссии, должна была выступить против ослабленных противников и завоевать независимость Украины[693]. Наряду с вопросом создания украинской армии комиссией рассматривались и другие вопросы, связанные с борьбой украинского народа за независимость.

Однако практика деятельности украинского подполья в 1942–1943 г. расходилась с намерениями, обозначенными на І Войсковой конференции. В конце 1942 г. на Волыни начали на основании военных отделов ОУН возникать отряды Украинской Повстанческой Армии (УПА)[694]. Создание УПА как вооруженной армии, борющейся за освобождение Украины из-под власти оккупантов, было скорее инициативой местного Провода ОУН на ПЗУЗ во главе с Д. Клячкивским, чем проведением линии Провода ОУН во главе с Н. Лебедем, который отрицательно относился к возникновению на Волыни УПА и, по всей видимости, в начале 1943 г. не совсем контролировал сложившеюся там ситуацию.

С 1942 г. ОУН на Волыни возглавлял Д. Клячкивский. Политическим референтом был Я. Бусель – «Галина»[695]. И. Литвинчук – «Дубовий»[696] руководил ОУН на Северно-Западной Волыни[697]. С именем Д. Клячкивского связано возникновение и развитие УПА. Именно при его руководстве на Волыни зародилась УПА – сила, которая оказала огромное влияние на дальнейшую историю региона.

В октябре 1942 г. ОУН все еще выступала против вооруженной партизанской борьбы. В листовке «Партизанка и наше отношение к ней» организация выступала против включения украинцев в партизанскую борьбу. При этом вряд ли можно согласиться с мнением исследователей, которые считают, что ОУН выступала против партизанской деятельности как формы борьбы как таковой[698]. С одной стороны, в документе говорилось: «Не партизанка сотен или даже тысяч, а национально-освободительная революция миллионов украинских масс – наш путь!». С другой стороны, в листовке отмечалось «мы отдаем отчет, что партизанка имеет возможности развития»[699]. Из контекста листовки видно, что националисты выступали не против партизанской борьбы как таковой, а против партизанского движения, осуществляемого СССР и Польшей, которое, по их мнению, было враждебно Украине. Поэтому в том, что в скором времени появится украинское националистическое партизанское движение, никакого противоречия содержанию данной листовки нет.

В конце 1942 г. Краевой провод ОУН на Волыни открыто выступал в своих листовках, адресованных населению, с антинемецкими лозунгами, однако конкретных антинемецких призывов (вроде тех, которые появятся позже – вступать в УПА) еще не было[700].

Вскоре, в декабре 1942, было принято решение о создании Военных Отделов ОУН[701]. Однако решение носило скорее формально-разрешительный характер, поскольку уже с осени 1942 г. эти отряды активно создавались на Волыни.

Стоит отметить, что по воспоминаниям видного деятеля ОУН, присутствовавшего при зарождении УПА на Волыни, Р. Петренко, руководящий проводник Н. Лебедь выступал против создания украинских отрядов и начала вооруженной борьбы против захватчиков, но ОУН на ПЗУЗ в январе 1943 г. удалось получить от воскового референта ОУН на ПЗУЗ В. Ивахова-«Сонара» согласие на существование и усиление уже de-facto существовавших с осени 1942 г. военных отрядов ОУН. В феврале В. Ивахов сообщил об официальном разрешении Провода ОУН на существование подобных отделов. Примечательно, что из сообщения Р. Петренко непонятно, дал ли согласие на существование отрядов сам Н. Лебедь, поскольку разрешение было оформлено через военного референта ОУН В. Сидора-«Шелеста» и Р. Шухевича[702].

27-28 марта 1943 г. в лес, к УПА, перешла практически вся украинская вспомогательная полиция Владимира Волынского[703]. Всего в марте-апреле 1943 г. на сторону УПА на Волыни перешло около 5 тысяч украинских полицейских. К этому времени из разрозненных отрядов, создаваемых ОУН на Волыни, была сформирована УПА (Украинская Повстанческая Армия).

Иногда факт перехода весной 1943 годы волынской украинской вспомогательной полиции на сторону украинских националистов комментируется в положительном для украинских националистов ключе, как пример независимости украинского национального движения от немцев и пример борьбы украинских националистов с Германией[704]. Однако при этом некоторыми историками совершенно упускается из виду другой более животрепещущий вопрос о степени ответственности Организации украинских националистов и верхушки украинских националистов в принятии в свою организацию и УПА людей, заведомо причастных к военным преступлениям[705] и являющихся воплощением коллаборационизма. Более того, служба в украинской полиции (даже в качестве коменданта) при немцах иногда рассматривалась как «живое участие в строительстве украинской Государственности»[706], а комендант полиции одного из городов мог одновременно занимать и должность районного проводника ОУН в Ровенской области[707]. В тоже время стоит отметить, что в этот период в УПА брали кого попало, включая даже тех украинских полицейских, которые ранее отметились в антиоуновской деятельности[708].

После ухода украинских полицейских в лес в начале весны 1943 г. мы можем говорить о формировании полноценной УПА бандеровцев как серьезной партизанской армии, насчитывавшей несколько тысяч человек. В Галичине тогда вооруженные силы украинских националистов еще не существовали. Летом-осенью 1943 ситуация изменилась. В июле 1943 г. для защиты от немцев и партизанского рейда С. Ковпака украинские националисты Галичины стали создавать Украинскую народную самооборону (УНС). Позже УНС была преобразована в УПА-Запад.

В 1943 г. на Волыни существовали целые повстанческие «республики» УПА – территории, с которых были изгнаны немецкие войска. Примером одной из таких «республик» была Колковская. Она просуществовала с весны 1943 г. по октябрь 1943 г., когда была разгромлена немецкой армией. Подобная республика существовала с весны по осень 1943 г. в селе Антоновцы Тернопольской области. Еще одна повстанческая «республика» «Сич» существовала в Свинаринских лесах. С 1944 г. существовали такие «республики» и в Галичине[709].

Линию ІІ Конференции ОУН-Б, где началось размежевание с немцами, продолжила ІІІ Конференция ОУН-Б, которая состоялась 17-21 февраля 1943 г. Одним из основных докладчиков на Конференции стал глава провода ОУН на ЗУЗ М. Степаняк. Он полагал, что задачей ОУН в сложившихся условиях является поднятие антинемецкого восстания, перед приходом советских войск. После удачного восстания, по его мнению, попытки Советского Союза завоевать эти земли выглядели бы в глазах западных союзников как империализм. Для поднятия восстания необходимо было объединение всех украинских сил, поэтому М. Степаняк выступал за объединение всех западноукраинских политических сил и создание многопартийного правительства. Его предложения были поддержаны Проводом, но из-за противодействия Р. Шухевича так и не были воплощены в жизнь[710]. Вплоть до лета 1944 г. коллективный орган, объединявший бы все украинские политические силы, выступающие за независимость, так и не был создан. Идея восстания против немцев вообще не была реализована.

По результатам работы Конференции были приняты постановления. Постановления Третьей Конференции ОУН-Б были отмечены духом крайнего антипартизма, в заслугу ОУН ставилась борьба против партийных группировок. На конференции был подтвержден лозунг построения государств Европы в соответствии с их этнографическими территориями[711].

«Большевистская, белая империалистическая Москва» рассматривалась ОУН-Б как «извечный враг», который является «источником вечного неспокойствия в Европе и центром империалистической экспансии на европейский и азиатские континенты», с которым украинский национализм «всегда» будет воевать[712]. Противостояние «Москвы» и Германии виделось как противостояние двух хищнических империалистических сил. Поэтому украинские националисты выступали против осуждения Советским Союзом мобилизованных «насильно или коварством» украинцев в немецкую армию[713]. В этом пассаже мы можем найти со стороны украинских националистов косвенную поддержку создания украинских формирований в составе вермахта. Если разницы между двумя империалистическими державами нет, то и служба в немецкой армии предосудительна ровно настолько, насколько и служба в Красной армии.

Всякое сотрудничество с оккупантами, как с советскими службами, как и немецкими, осуждалось[714]. Примечательно, что Конференция никак специально не затрагивала польский вопрос. Никаких признаков грядущей польско-украинской катастрофы мы в решениях ІІІ Конференции ОУН-Б не обнаружим.

Между тем в ОУН назревало недовольство Н. Лебедем, который в качестве проводника ОУН заменял С. Бандеру. Одной из причин недовольства части оуновского актива проводником Н. Лебедем, приведшим, в конечном счете, к смещению его с посла главы ОУН и замены Р. Шухевичем, было как раз недовольство его «авторитаризмом», тем, что он малое внимание уделял к идеям и работе оуновских лидеров на местах[715]. Ему вменяли в вину диктаторские замашки, ограничение свободы членов региональных проводников. Особенно выступали против него бывшие члены батальона «Нахтигаль». В результате в мае 1943 г. на расширенном заседании провода ОУН. Лебедя сняли с должности главы ОУН. Высшей властью стало Бюро Провода во главе с З. Матлой, Д. Майивским и Р. Шухевичем[716]. Первым среди равных, фактическим главой ОУН, стал Р. Шухевич. Создание Бюро Провода можно было бы расценить как шаг от вождизма в сторону демократизации ОУН, если бы не дальнейшее развитие событий, когда Р. Шухевич сосредоточит в своих руках три важнейших поста – главы ОУН, командующего УПА и секретаря УГВР.

Таким образом, в 1941-1943 гг. ОУН-Б проделала путь от сотрудничества с Германией до антинемецкого подполья и вооруженной борьбы, которая велась с весны 1943 г. силами УПА. Необходимость полного идеологического размежевания с нацистской Германией и фашизмом, поиск политических контактов с союзниками, необходимость приспособления идеологии украинского национализма для завоевания поддержки населения Восточной Украины, – все это толкало ОУН к изменению, либерализации идеологии. Эту задачу решит уже ІІІ Чрезвычайный Съезд ОУН, который состоится в августе 1943 г.