Заключение

Мы подошли к заключительной части нашего повествования. Можно подвести некоторые итоги.

Украинский национализм родился как реакция на поражение украинской национально-освободительной борьбы 1917-1921 гг. Молодое украинское поколение, пытаясь найти причины поражения борьбы за независимость, стремилось переосмыслить недавнюю историю украинского национального движения и выработать новые методы борьбы за независимость, которые были бы более эффективны, чем демократия и социализм, на которые оно возлагало ответственность за поражение «украинской революции».

Важнейшую роль в становлении философских основ украинского национализма сыграли работы украинского философа и общественного деятеля Д. Донцова, в частности его «Национализм». Д. Донцов заложил философские основы украинского национализма, но не определил практические пути действия. Заметное влияние на развитие идеологии украинских националистов в формировании их взглядов на будущее украинское государство оказал Н. Сциборский, который в своих работах обрисовал политическое устройство украинского государства, во многом схожее с устройством фашистской Италии.

Изначально ОУН была профашистской праворадикальной организацией, претендовавшей на тотальность, тоталитарность своей идеологии. Украинские националисты не просто стремились к созданию независимой Украины, но стремились к созданию нового украинца, стремились навязать обществу философские идеалы «идеалистического» и «волюнтаристского» восприятия мира и истории, которые противостояли бы материализму. ОУН выступала за идеалы фашистского корпоративного общества, за власть «лучших», против парламентаризма и демократии. В 1943 г. на ІІІ Съезде ОУН произошла частичная либерализация идеологии ОУН, которая признала необходимость предоставления демократических прав и свобод, прав национальным меньшинствам. Отказалась ОУН и от тоталитарности своей идеологии, провозгласив свободу для своих членов в выборе материалистического или идеалистического мировоззрения. Были отставлены идеалы корпоративного общества и любые намеки на расизм, признан принцип многопартийности. При этом внутренняя демократизация ОУН была не полной, поскольку она не коснулась самого устройства ОУН, механизма принятия решений. Либерализация идеологии ОУН была связана с двумя факторами: необходимостью демократизировать свою идеологию перед лицом государств Запада, среди которых ОУН хотела найти себе союзников, и с соприкосновением с действительностью Советской Украины, население которой не хотело воспринимать фашистские лозунги и лозунги украинской исключительности. Очевидно, что степень либерализации взглядов лидеров ОУН была разной. Если для многих членов походных групп, побывавших в Восточной Украине, и представителей молодого поколения украинских националистов демократизация была подлинным переосмыслением идеологии ОУН, то для многих деятелей ОУН, не связанных с востоком Украины, она была лишь вынужденной тактической мерой, а не результатом идеологических изменений. Это расхождение в восприятии решений ІІІ Съезда ОУН предопределило дальнейший послевоенный раскол бандеровцев на собственно «бандеровцев» и «двийкарей». Демократизация внутреннего устройства ОУН не привела к изменению отношения организации к национальным меньшинствам, антипольские действия украинских националистов на Волыни продолжились.

В начальный период своего существования ОУН объявляла украинскими землями все украинские этнографические территории от Сана до Кубани и Терека. Однако на этом украинские националисты не останавливались, по геополитическим соображениям они стремились присоединить к Украине этнографически неукраинские земли Прикаспия и Крыма. Не упускали украинские националисты из виду и украинские колонии на Дальнем Востоке. Там желательным вариантом для них было создание Дальневосточного украинского государства как доминиона Украины. Со временем территориальные притязания националистов изменялись. И если аппетиты мельниковцев только возросли (в начале войны они желали присоединения и Нижнего Поволжья), то взгляды бандеровцев не претерпели существенных изменений, но было скорректировано определение «этнографических территорий» – теперь к ним принадлежали все земли, где украинцы составляли 10 % населения. Это позволяло украинцам претендовать на Крым. В своих притязаниях на украинские земли украинские националисты, опираясь на работы украинских ученых географов, использовали «этнографический» принцип, согласно которому украинскими землями считались те земли, большинство населения которых говорило на украинском языке. Пользовавшийся популярностью в межвоенное время в ряде стран «исторический» принцип не играл для украинских националистов большой роли.

В 1930-е гг. в ОУН развивался расизм как учение о том, что духовные, психические качества людей определяются их расой. Развивавшийся вслед за зарубежными аналогами украинский расизм не был просто их копией. Для украинского расизма было характерно сравнительно небольшое внимание евреям и повышенное – русскому народу и расовым отличиям между украинским и русским народами. В отличие от Германии, где внимание обращалось, прежде всего, на биологическую составляющую расы, среди украинских националистов был распространен «духовный» расизм, где приоритет отдавался расовым свойствам души того или иного народа. Несмотря на оперирование расовыми категориями, украинский расизм лишь к началу 1940-х гг. стал связывать расовое происхождение с конкретными политическими вопросами (Римский съезд ОУН 1939 г., работа Д. Мирона «Идея и действие Украины»). Однако расизм в ОУН в это время, несмотря на свое влияние, так и не стал, господствующей идеологией, а после ІІІ Чрезвычайного Съезда ОУН-Б его влияние в бандеровском движении было сведено на нет. Среди мельниковцев расизм в той или иной форме сохранялся до конца Второй мировой войны.

Наряду с расизмом в конце 1930-х гг. обозначилось увлечение ОУН евгеникой. Евгенические положения об охране нации нашли свое воплощение в решениях ІІ Съезда ОУН 1939 г. (мельниковского), а также в работах видных деятелей бандеровского лагеря (Я. Стецько).

Изначально в ОУН не было сколько-нибудь разработанных планов относительно национальных меньшинств в независимой Украине. Признавалось право на их существование, при этом украинское государство не обязывалось оказывать им какую-либо поддержку. Планов выселения тех или иных национальных меньшинств у ОУН в начале ее деятельности также не было.

Хотя «еврейский вопрос» не был самым главным для украинских националистов в 1930-е гг., в рядах ОУН активно развивался антисемитизм. Межвоенный украинский антисемитизм был вариантом европейского модерного антисемитизма, религиозные антииудейские мотивы не играли в антиеврейских построениях ОУН практически никакой роли. Общим для украинского и других европейских антисемитизмов этого периода было отождествление большевизма и еврейства, обвинение евреев в поддержке национальных врагов и наций-угнетателей. На Украине к антисемитизму подобного рода добавлялись еще и экономические мотивы.

В начале Великой Отечественной войны украинские националисты-бандеровцы активно участвовали в еврейских погромах и уничтожении евреев. Во многих городах, таких как Львов, Тернополь, Золочев и других, погромы происходили после обнаружения трупов заключенных, расстрелянных НКВД. Несмотря на то, что погромы часто проводились в местах убийств украинских заключенных, прямой связи тут нет. Еврейские погромы происходили и там, где никаких расстрелов украинских заключенных не было. Во многих случаях погромы стали результатом договоренности немецкой и украинской сторон. В то же время расстрелы заключенных способствовали радикализации украинских масс, облегчали их участие в погромах. Это привело к еще большему числу жертв с еврейской стороны. Изначально украинские националисты планировали уничтожать только евреев, сотрудничавших с органами советской власти, но на практике украинские националисты и их сторонники участвовали в уничтожении не только «виновных» евреев, но также членов их семей и прочих евреев в силу укоренившегося в ОУН стереотипа «жидо-коммуны». Массовое уничтожение евреев вне зависимости от пола, возраста и политической ориентации было бы невозможно без стереотипа «жидо-коммунизма», распространенного в Западной Украине (и не только в ней) накануне войны. Этот стереотип привел к тому, что ответственность за реальные или мнимые преступления коммунистов возлагалась на всех евреев. Еврейские погромы не были реализацией какого-либо общего плана украинских националистов по отношению к евреям. Несмотря на антисемитизм и желание разделаться с евреями-коммунистами, четкого плана решения «еврейского вопроса» применительно к евреям в целом у украинских националистов не было.

Изначально, в 1930-е гг., несмотря на неприязненное отношение к полякам и Польше, которая рассматривалась как «исторический враг» Украины, и антипольские «выселенческие» настроения на низовом уровне, у украинских националистов не было определенных планов касательно судьбы поляков в независимой Украине. Тем не менее, на рубеже 1942-1943 гг. руководство ОУН пришло к выводу, что поляков Волыни предстояло выселить за пределы украинских «этнографических земель».

Инициатива «Волынской резни» исходила не от центрального, а от Волынского провода (провода ОУН на ПЗУЗ). Однако, несмотря на то, что непосредственно инициатива уничтожения поляков исходила с мест, она вполне соответствовала планам и идеологии Провода ОУН-Б того периода. В то же время сам характер резни, когда уничтожались женщины и дети, компрометировал ОУН и украинское национальное движение, поэтому руководство ОУН попыталось смягчить политику по отношению к полякам, запретив уничтожение женщин и детей. После запоздалого вмешательства ЦП ОУН антипольская акция на Волыни перестала носить характер фактического геноцида. Руководство ОУН ставило перед собой задачу не полного уничтожения поляков, а их изгнания. Подобного рода вмешательство было возвращением к идее, высказывавшейся на І Войсковой Конференции, согласно которой уничтожению в случае отказа выселиться подлежали не все поляки, а только мужчины.

В 1943-1944 гг. украинские националисты проводили политику выселения польского населения из Галичины и Волыни. Первоначально она осуществлялась на Волыни «своими силами», местным оуновским руководством, без поддержки центрального руководства ОУН. Однако на ІІІ Съезде ОУН польская политика на Волыни нашла поддержку подавляющего числа оуновских лидеров. Осенью 1943 г. политика, направленная на выселение поляков, была распространена и на территорию Галичины, но по инициативе высшего руководства ОУН и УПА она была смягчена: поляков заблаговременно призывали покинуть свои дома, в случае отказа выехать уничтожению подлежали только мужчины, а не все население, как это имело место на Волыни. Волынская трагедия была обусловлена противостоянием двух национализмов – украинского и польского, претендовавших на одни и те же земли и не желавших идти на компромисс. Украинские националисты стремились к выселению поляков, поскольку они являлись естественным соперником в борьбе за эти земли, а их выселение облегчало задачу создания сильного украинского национального государства. Ситуация усугублялась тем, что во время войны поляки часто сотрудничали с немецкими властями и советскими партизанами, что облегчало украинским националистам задачу идеологического обоснования своей антипольской борьбы. Украинские националисты представляли себя и считали сугубо обороняющейся стороной, вынужденной защищаться от поляков. Они не делали никакой разницы между польскими полицейскими, людьми, поддерживавшими советских партизан, и всем польским народом. Такая «близорукость» была обусловлена мышлением в национальных категориях, когда субъектом истории объявлялся только народ.

Объектом этнической чистки со стороны украинских националистов стали только польский и еврейский народы, другие народы преследованию практически не подвергались. Это не случайно – украинские националисты не стремились к созданию полностью этнически однородной Украины (хотя, вероятно, не были бы против такого варианта развития событий), их цель была скромнее – уничтожение соперника-конкурента, способного претендовать на украинские земли. На территории Западной Украины таким конкурентом был польский народ, что и предопределило украинско-польское противостояние на западноукраинских землях.

Украинский национализм с момента своего возникновения демонстрировал отрицательное отношение не только к российскому «господству» на Украине, но и к самой русской культуре, которая рассматривалась идеологами украинского национализма как «декадентская» и «азиатская». Русский народ представлялся идеологами украинского национализма как имперский народ и как «вечный враг» Украины. Знакомство украинского национализма с настроениями Восточной Украины привело в 1943 г. к изменению официальной позиции в отношении к русскому народу – русский народ стал рассматриваться как имперский народ, но имперский народ, также «порабощенный» сталинским советским режимом. Украинские националисты теперь призывали русский народ объединиться с украинским народом для того, чтобы свергнуть сталинский режим, добиться социального освобождения и, отказавшись от империи, создать свое национальное государство в этнографических русских границах. Но среди широких слоев украинских националистов отношение к русскому народу как «вечному врагу» сохранилось.

С момента своего основания целью ОУН было не просто освобождение Украины, но и освобождение других «порабощенных» народов в их этнографических границах ради создания для Украины безопасной геополитической ситуации на востоке Европы и для гегемонии Украины в восточноевропейском регионе. Эта цель не потеряла для ОУН значения и во время войны. С этой целью ОУН-Б попыталась создать «фронт порабощенных народов» и привлекала в ряды УПА различных «националов» из немецких вооруженных формирований. Однако идея создания единого фронта нерусских народов для борьбы с Советским Союзом потерпела поражение.

Несмотря на то, что в ОУН-Б периодически появлялись оппозиционные группы и настроения, отношение к национальному вопросу не играло в их возникновении существенной роли. Большую роль для оппозиционных групп имели вопросы геополитических ориентаций, устройства ОУН, политики в отношении выходцев из Восточной Украины и т. д.

Смена руководства ОУН (убийство Е. Коновальца и последовавший раскол на мельниковцев и бандеровцев, заключение Бандеры под стражу и переход функций главы ОУН-Б к Лебедю, отстранение Лебедя Шухевичем) не приводила к каким-либо коренным изменениям в национальной политике ОУН.

Произошедший в 1940 г. раскол ОУН на мельниковцев и бандеровцев не был связан с национальным вопросом. Разногласия бандеровцев и мельниковцев по поводу понимания ими, что такое украинская нация, и по отношению к национальным меньшинствам не носили принципиального характера. Мельниковцы, как и бандеровцы, были настроены на создание этнократической Украины. Для них, также как и для бандеровцев, был характерен расизм, антисемитизм, русофобия. Однако, если бандеровцы после 1943 г. отказались от этой части своего идеологического багажа, то мельниковцы – нет. Нейтралитет мельниковцев в украинско-польском конфликте на Волыни объясняется не их пропольской позицией, а пронемецкими симпатиями и нежеланием расшатывать установившийся на Западной Украине немецкий «порядок».

Таким образом, украинский национализм проделал в 1929-1945 гг. путь от радикального профашистского движения, выступавшего с этнической концепцией украинской нации, к движению авторитарного типа, выступающего за гражданское понимание украинской нации. При этом в середине и конце войны более либеральная и демократическая теория ОУН-Б вступала в противоречие с практикой УПА по отношению к национальным меньшинствам, когда отрядами УПА проводилась этническая чистка Западной Украины от поляков и зачастую уничтожались евреи, рассматривавшиеся как опора советского строя. В конечном итоге, к концу войны ОУН-Б, несмотря на либерализацию и демократизацию ее идеологии, так и не удалось полностью освободиться от идеологического багажа интегрального национализма.