3.6. Политическая борьба в ОУН и альтернативы национальной политики

Существовали ли какие либо альтернативы, проводившейся национальной политике ОУН? Существовали ли в ОУН силы, которые выступали за иной курс в национальной политике?

Как мы уже убедились, после раскола организации в 1940 г. различные оппозиционные течения и деятели так или иначе присутствовали в ОУН-Б вплоть до окончания Второй мировой войны. К сожалению, вопрос политической оппозиции в ОУН недостаточно изучен. Из монографических исследований тут можно назвать, пожалуй, только работу В. Дзьобака[1530].

Как уже сообщалось, к осени 1941 г. от ОУН-Б откололась группа влиятельных в прошлом деятелей – И. Митринга, Б. Левицкий, Турчманович, Р. Палидийчук, И Ревак. Можем ли мы заключить, что их позиция по отношению к национальным меньшинствам отличалась от основной линии ОУН-Б того периода? Доподлинно известно, что члены группы Митринги не соглашались с геополитическими приоритетами ОУН Лебедя. Митринга считал, что нельзя чрезмерно полагаться на Германию, поскольку она проиграет войну Советскому Союзу. Поэтому он считал необходимым союз не с Германией, а с западноевропейскими странами (Францией) и «порабощенными» народами СССР для совместной борьбы против СССР. Схожую позицию занимал И. Ревак. Он еще на І октябрьской Конференции ОУН в 1941 г. выступал за открытую пропаганду против немцев. Однако он тогда своими соратниками поддержан не был[1531]. Означает ли это, что Митринга и его сторонники стояли на либеральных, демократических позициях по отношению к национальным меньшинствам? По всей видимости, нет. В начале войны Митринга, Левицкий, Палидийчук были членами центральной походной группы ОУН-Б[1532] и, по крайней мере de facto, должны были разделять установки по отношению к национальным меньшинствам, выраженные в «Борьбе и деятельности». В отношении еврейского населения Митринга также разделял антисемитские стереотипы своих бывших соратников по ОУН-Б. В своей работе «Устройство СССР» Митринга отмечал, что евреи являются основой советского режима. Он также особо подчеркивал, что в 1918-1931 гг. в советской армии было много евреев[1533].

Если допустить, что «Левицкий», выступавший на июльском заседании Головко-Ленкавского, это Б. Левицкий, а Ривак – В. Ревак, тогда тем более очевидно, что лидеры оуновской оппозиции 1941 г. имели те же воззрения на евреев, как и Провод ОУН-Б. Выше уже указывалось, что на «конференции» Левицкий в качестве примера решения еврейского вопроса называл более жестокую политику немцев к евреям в генерал-губернаторстве, а не в собственно Германии, выступал против понятия «полуеврей». Оппозиция ОУН в 1941 г. была вызвана не какими-то разногласиями с руководством ОУН относительно национальных меньшинств, а организационными конфликтами.

На ІІ Конференции ОУН в 1942 г. разбиралось «дело» бывшего главы УНРА И. Климова. По словам М. Степаняка, он имел личные властные амбиции, даже хотел арестовать Н. Лебедя и его сторонников и сам встать во главе Провода[1534]. Причиной его недовольства политикой Н. Лебедя, по мнению украинского исследователя Дзьобака, было несогласие с пронемецкой политикой Провода[1535]. И. Климов предлагал милитаризовать ОУН, мобилизовать население для борьбы с немцами[1536]. Однако все его листовки-обращения как главы УНРА к украинскому населению свидетельствуют о том, что, если его позиция по отношению к национальным меньшинствам и отличалась от позиции Провода ОУН-Б, то явно не в сторону мягкости.

«Отщепенцы» в ОУН продолжали появляться и далее. Согласно показаниям на допросе И. Н. Ткачука (на момент задержания 10 июня 1944 г. глава Винницкого военного округа, до этого войсковой референт Ровенской области), еще в 1942 г. член ЦП ОУН М. Турчманович-«Кречет»-«Голуб Иван Михайлович» выступал за самое широкое вовлечение в борьбу за освобождение Украины народов СССР. Он критиковал акт 30 июня как расконспировавший ОУН, количественный, а не качественный набор в организацию (в этом вопросе он, очевидно, поддерживал точку зрения Лебедя). Помимо этого он выступал с критикой программы ОУН, которая, по его мнению, была ориентирована на «захидняков», но совершенно не учитывала позиции украинцев СССР. Но его позиция вызвала недовольство в СБ, его даже подозревали в организации ФУР[1537]. В силу этих причин он был исключен из ЦП ОУН, и СБ с середины 1942 г. начала его разыскивать. Внутри ОУН у него имелось определенное число сторонников, вроде «Черного» – бывшего проводника ОУН-Б Ровенской области, «Полыни» – бывшего проводника Дубенского округа ОУН и т. д.[1538] Знаменательно, что на ІІІ Чрезвычайном Съезде ОУН-Б в 1943 г. многие предложения Турчмановича были приняты, по крайней мере на программном уровне.

Одним из видных деятелей ОУН, стремившихся к большей демократизации движения, был член ЦП ОУН. М. Степаняк. Еще в 1942-1943 гг. он мечтал о создании после слияния ОУН-Б и ОУН-М (он вел от имени бандеровцев переговоры с мельниковцами о возможном объединении организаций, но эти переговоры не принесли никаких результатов) новой политической всеукраинской организации, представляющей различные политические силы[1539].

Осенью 1943 г. он был одним из немногих, активно выступавших против продолжения антипольской политики ОУН, однако не получил поддержки. После того, как Шухевич узнал, что в начале осени 1943 г. Степаняк во время переговоров с представителями польского лондонского правительства согласился осудить террористические действия против поляков, лидер ОУН резко осудил Степаняка, заявив, что «согласие ОУН сделать заявление об осуждении террористических актов против поляков и о прекращении такой деятельности есть вредительство в отношении “украинских национальных интересов”». Степаняк был снят с переговоров и заменен Е. Врецьоной[1540]. Вскоре после этого Степаняк был выведен из состава ЦП ОУН и отправлен на Волынь. Там он пришел к выводу о необходимости создания новой организации НВРО. По свидетельству Д. Паламарчука-«Лимана», работавшего со Степаняком, тот выдвигал к ОУН следующие претензии:

1. Лозунг «Украина для украинцев», который оттолкнул массы;

2. Сотрудничество ОУН с немцами;

3. Согласие ОУН на уничтожение польского населения;

4. ОУН создало СБ, уничтожавшее польское население;

5. ОУН не сумело поднять массы Восточной Украины;

6. ОУН сделало ставку на крестьянство, в то время как действующей силой всякой революции является рабочий класс (последний пункт явно является данью коммунистическому прошлому М. Степаняка)[1541].

М. Степаняк высказывал некоторый скепсис против УПА, считая, что основой борьбы за УССД должна быть не военная, а политическая организация[1542].

Если отношение М. Степаняка к польскому вопросу отличалось от мнения ЦП ОУН большей мягкостью, то в отношении русского вопроса Степаняк разделял политический курс Провода. В отношении евреев, по крайней мере на начальном этапе войны, Степаняк высказывался в весьма характерном для ОУН начала 1940-х гг. стиле. В своем обращении по поводу 1-ой годовщины провозглашения обновления украинского государства 30 июня 1941 г., характеризуя репрессии 1930-х гг. против украинской интеллигенции, он употребляет словосочетание «озверелый жидо-московин»[1543].

В социально-политическом вопросе Степаняк критиковал как советскую, так и фашистскую, капиталистическую систему и выступал за иной путь развития.

Проблема признания М. Степаняка и его «детища» НВРО в качестве демократической альтернативы политике ОУН по отношению к национальным меньшинствам состоит в том, что НВРО как организацию отличную от ОУН, с более демократической программой, стремившейся опираться на более широкие массы украинского населения, включая восток Украины, поддерживали не только деятели, стремившиеся к равноправию всех народов в Украине.

Среди сторонников НВРО были Д. Клячкивский, И. Литвинчук-«Дубовый», П. Олийник-«Эней»[1544] – люди, выступавшие инициаторами и проводниками политики этнической чистки Волыни от польского населения, причем в самой жестокой форме. Признание необходимости демократизации программы организации, гарантия равных прав для «своих» еще не означали мирной политики по отношению к «чужим»[1545]. НВРО была демократической альтернативой ОУН, при этом проблема отношения к национальным меньшинствам играла второстепенную роль для поддержки/неподдержки НВРО со стороны лидеров ОУН.

Однако оппозиция существовавшему в ОУН курсу была не только демократической. Существовало недовольство политикой ЦП «справа». Так, глава СБ Львовской области И. Панькив-«Гонта» вместе с главой «жiноцтва» (организация, включавшая в себя женские кадры ОУН) до 1943 г. и одновременно связной «Пани Черной»[1546] к осени 1943 г. пришли к выводу о необходимости смены действующего ЦП ОУН и замены его членов более опытными националистами. Наибольшее недовольство у них вызывали Н. Лебедь, Н. Арсенич и Р. Шухевич. Последнему ставили в вину, что после его прихода к руководству УПА развязался террор не только против польского, но и против украинского населения: «дошло до того, что Шухевич стал уничтожать украинцев, выходцев из восточных областей, по малейшему поводу и без всякого повода и ставил вопрос об их полном уничтожении (sic!) независимо от того, участвуют они в ОУН и УПА или нет»[1547]. В обновленный Провод они планировали войти и сами. Новый провод должен был состоять из всех украинских националистических сил, включая мельниковцев и восточных украинцев. Во внешней политике Провод должен был однозначно ориентироваться на Германию и использовать её поддержку в борьбе с Советами. Для осуществления своих замыслов Панькив согласился на вербовку через «Пани Черную» члена гестапо Голуба, не члена ОУН, но сторонника независимой Украины, участника украинской борьбы за независимость 1917-1922 г. Итак, в состав нового Провода ОУН должны были войти Голуб, Панькив, «пани Черная», Ординец и Крутник. Несогласных заговорщики планировали уничтожать. В первую очередь уничтожению подлежал Лебедь. Шухевича планировалось привлечь на свою сторону. Для этого через Крупника Голуб должен был с ним связаться, однако встреча не состоялась[1548]. Последнее несколько противоречит утверждению Панькива о том, что он был особенно недоволен политикой Шухевича по отношению к украинскому населению из Советской Украины. Возможно, движущей силой заговора Панькива было не столько желание смягчить долю восточных украинцев, сколь жажда власти и желание переориентировать антинемецкую, как ему в середине 1943 г. казалось, политику ЦП ОУН на немцев. Очевидно, что между группой Панькива и ЦП ОУН не было существенных различий в подходе к национальным меньшинствам – «Гонта» был старательным исполнителем антипольских приказов руководства СБ. Однако ему не нравилось политическое доминирование ОУН-Б, а также репрессии против восточных украинцев и внешнеполитической ориентации. Впоследствии Панькив был арестован советскими органами.

Более поздняя оппозиция в ОУН конца 1945-1946 г. привела, в конечном счете, к расколу ОУН на ПЗУЗ, когда С. Янишевский[1549] отказался подчиниться главе ОУН ПЗУЗ Козаку-«Луке»[1550], назвав последнего большевистским агентом, и образовал свой провод. Этот раскол также не был связан с отношением к национальным меньшинствам. Во время немецкой оккупации Янишевский-«Далекий» был заместителем главы полиции в Виннице и по роду деятельности был связан с антиеврейской немецкой политикой. Позже, в 1943 г., он принимал активное участие в уничтожении польского населения на Волыни[1551]. Причиной его отказа подчиниться проводнику ОУН ПЗУЗ Н. Козаку было даже не его несогласие с масштабом репрессий СБ на Волыни и с репрессиями против «схидняков», хотя против этого он выступал[1552], а непосредственная угроза его жизни. Ф. Воробец-«Верещака» арестовал Янишевского и хотел его расстрелять, но тому удалось сбежать. После этого Янишевский создал свой альтернативный провод, который не подчинялся главе законного провода Н. Козаку-«Луке»[1553].

Основным разногласием в национальном вопросе внутри ОУН было не столько отношение к национальным меньшинствам, сколько к «схиднякам». Примечательно, четыре оппозиционные группы в ОУН (Турчманович, Панькив, Степаняк, Митринга) были недовольны «восточной» политикой организации. Все эти деятели ОУН считали усилия, предпринимаемые руководством ОУН для завоевания популярности на востоке Украины, недостаточными и хотели большего включения «восточников» в борьбу за независимость Украины. В части случаев (группа Митринги, Турчманович, Степаняк) представители оппозиции выступали за демократизацию программы ОУН. И только в случае Степаняка одной из основных причин конфликта были разногласия по поводу осуществления «национальной политики». Важное место в возникновении оппозиции занимал и вопрос внешнеполитической ориентации и тактики по отношению к Германии. В то время как одни оппозиционеры (группа И. Митринги) выступали против ориентации ОУН на Германию, другие (И. Панькив) хотели, чтобы ОУН и УПА лучше использовали возможности военного сотрудничества с немецкими войсками. Таким образом, вопрос отношения ОУН к национальным меньшинствам не был основным вопросом разногласий между различными оппозиционными группами и руководством ОУН.