3

…Но исчез. Так, наверно, исчезла Эллада,

Мне оставив в наследье

Гул порывистого стихотворного лада,

Чья волна — междометье,

Чей глагол — быстрый парус, ветрами надутый

И словами Гомера.

Все осталось: и место, и вплоть до минуты —

Даже времени мера.

Так что плакать не надо, не надо, не надо!

Ты исчез, как Эллада.

Переделкино, 26 апреля 2003 г. 8

…Свое последнее по времени стихотворение Семен Израилевич написал в 2001 г., когда ему уже было 90 лет. Не приходится удивляться тому, что оно о смерти — еще не прощание, но уже взгляд в ее лицо:

Надеясь умереть без боли,

То в жар бросаясь, то в озноб,

Я то ли задыхаюсь, то ли

Заказываю гроб,

То говорю себе: ты мелочь,

Свою тревогу заглуши,

И пусть наступит онемелость

Измученной души.

Твоя беда не в том, что грешен,

Что свой оберегал очаг,

А в том, что был ничтожно взвешен

Почти что каждый шаг.

Страшись: твой главный час настанет

Для истинного бытия,

Но на тебя, увы, не взглянет

Всевышний Судия.

Как и каждый человек, С. И. боялся смерти как страдания, и его такая легкая — и такая мгновенная — смерть была ему как бы высшей наградой за такую тяжелую — и такую долгую — жизнь.

В тот же самый воскресный день мы, трое хорошо знавших и любивших С. И. людей, отправились в Переделкино — на его могилу. Пронзительный, со снегом, ветер, более всего напоминавший метель, иногда переходившую в буран, сопровождал нас от станции до кладбища. Но как только мы подошли к его могиле и остановились, погода вдруг преобразилась: стало совершенно тихо, и сквозь пролом в сумрачных облаках выглянуло солнце — выглянуло и не исчезло, задержавшись в проломе ровно на те четверть часа, что мы провели у ограды. Стоило нам отойти и начать спускаться к ручью и шоссе, как солнце враз испарилось и метель снова зашлась леденящими порывами.

И не отделаться никак от впечатления, что это Семен Израилевич улыбнулся нам, поприветствовал…

2003