2.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2.

За то время, что прожил Василий у матери, он поправился, а главное — прекратились головные боли. Недаром говорят — время и родной кров лечат. Три с лишним месяца прошло, как возвратился в Отрадную. Пошли на пользу и деревенский воздух, и нормальный сон, и питание. За обедом мать подкладывала ему кусок получше, наливала борща погуще. Василий вставал рано. Пока мать доила корову, он чистил коня. В любую погоду верхом скакал в степь. Выезды — отличная зарядка. Перебарывая боль, он ежедневно занимался физкультурой, тренировался. Василий все чаще думал о предложении Пузырева.

«Пусть милиция не военная организация, — рассуждал он, — но это тоже боевая служба, которая нужна Республике. Потом, кто как не он, комиссар Красной Армии, принесет в милицию пролетарскую военную дисциплину? А боевой опыт, большая школа политической работы, сражения с белогвардейцами Шкуро, Улагая, Писарева, бандами Махно? Это уже что-то значит. В войне с политическим бандитизмом проходит сейчас передовая линия борьбы за Советскую власть. Разве не об этом говорил товарищ Ленин на десятом съезде партии? — задавал себе вопрос Василий и отвечал: — Об этом, товарищ Кандыбин, и стало быть, там твое место».

Василий написал письмо в Краснодар верному товарищу Макарию Демусу, работавшему начальником Кубчергубмилиции. Сообщал, что поправился и хотел бы попробовать свои силы в милиции. Письмо отнес на почту. Можно было съездить в Краснодар. Но мать просила помочь заготовить сено. Сенокос был в самом разгаре. Опять же, крышу на хате надо поправить.

Над Кубанью гремели летние грозы. На бахчах зрели арбузы. В садах стоял свежий тонкий аромат яблок и крыжовника. В каждой хате впрок заготовляли огурцы, поэтому над станицей пахло укропом и чесноком, из степи горьковато несло полынью и ковылем. Но иногда Василий улавливал дым пожарищ: где-то «зеленые» снова пустили «красного петуха». К больнице привозили убитых и раненых. В газетах появлялись заметки с подробным описанием нападений бандитов и их жертв. Сообщалось о гибели милиционеров и красноармейцев в стычках с кулаками.

Из Краснодара ответа долго не было. Василий дома пока никому не говорил о своих намерениях. Однако мать почувствовала, что с сыном творится неладное.

— Василь, слух прошел, что опять собираешься уезжать. Аль еще не навоевался? — разглаживая передник, говорила Марина Никаноровна.

В хате они были вдвоем. Василий слышал, как в сарае шумно вздохнула корова. С Урюпы наползал туман, усиливая запахи щедрого лета, врывавшиеся в открытые окна.

— Погодил бы до осени, — попросила мать.

— Мама, не волнуйся, теперь не война, ничего со мной не случится.

Кандыбин решил, что надо самому ехать в Армавир. Там он работал перед первой мировой войной, призывался в царскую армию и оттуда ушел с 5-м казачьим полком в Персию. В Армавире вышла его первая книжка стихов, чем он очень гордился. Издать ее помог писатель Евгений Третьяков — один из сотрудников литературно-художественного альманаха «Пробуждение». Он же впервые познакомил Кандыбина с марксистской литературой. Были у него и друзья на маслобойном заводе, кто-нибудь из них, возможно, остался в живых. Должны быть знакомые и в Совете, и в партийном комитете. «Без работы не останусь», — решил Кандыбин. Он уже наметил день выезда.

Василий собирался в дорогу, укладывал вещи, когда в хату вбежала Ксения с письмом:

— На почте дали, вот, получай, братушка.

В конверте лежало письмо и предписание за подписью Демуса о назначении Кандыбина, бывшего комиссара 2-й кавбригады 7-й Самарской кавдивизии, начальником армавирской милиции. Прочитав бумаги, аккуратно вложил в полевую сумку.

— Василь, скажи мне, почему вас величают Петровичем? — насупилась Ксения. — Вот и на конверте — Кандыбину Василию Петровичу. Отец у нас: и у меня, и у Бориса, и у вас — один — Трофим, а вы — Петрович.

— Ждал этого вопроса, видишь ли, на фронте вышла со мной одна неувязочка, выписали мне новые документы с ошибкой, а исправить все недосуг.

— А может, это твоя фантазия, — засомневалась Ксюша. — Братушка, нам за отца краснеть не приходится, все знают, он сложил голову за большевиков.

Василий смутился:

— Ну что ты, сестричка, я постараюсь исправить. Не сердись, моей вины в этом нет. Хотел сам рассказать, да случай не выпал… Ты маму не забывай, Бориса с собой в Армавир заберу, там учиться будет.

— Когда же собираетесь ехать?

— Демус пишет, что за мной на автомобиле заедут. Коня пока у мамы оставлю.

— Будешь служить в милиции? В Армавире или еще где?

— И откуда ты все это знаешь! В Армавире.