Николай Сальников «ЛЕСОСПЛАВ»
Николай Сальников
«ЛЕСОСПЛАВ»
Проверка сигнала. Владимир Иванович Шамадрин трясся в загородном автобусе, глядел в окно и нелестно думал о своем руководстве.
«Оторвать от важного дела… Ради чего?!»
— Придется, Владимир Иванович, съездить в Боголюбовку, — сказал вчера подполковник милиции Ионин. — Проверить надо…
— У меня же неотложная работа, Александр Прокопьевич.
— Вот почитайте, — заместитель начальника отдела БХСС протянул ему лист бумаги. Это был рапорт дежурного. Какой-то человек, пожелавший остаться неизвестным, сообщал, что в совхозе «Южный» творятся безобразия. Текст отдавал юморком.
«Если верить документам, — говорилось в бумажке, — коровы должны прыгать от восторга, потому что для них построен отличный коровник. А если верить коровам…»
— Ерунда какая-то, Александр Прокопьевич, — сказал Шамадрин, положив листок на стол. — Сколько раз я проверял такие сигналы — ничего не подтверждалось.
— Ну и отлично, коль не подтвердится, — миролюбиво ответил Ионин и, не желая вести дальнейшие разговоры, строго подытожил: — В общем, надо ехать.
И вот он едет из Омска в Марьяновский район, смотрит в окно и думает о подполковнике Ионине: «Какая у него поразительная способность — отрывать людей от незаконченных дел!»
В ресторане, на Тюменщине. Познакомились за столиком толстый, неуклюжий мужчина с мясистым носом и моложавый интеллигент в изящных очках. Разговорились. Оба оказались приезжие — «толкачи», как называют их часто.
И тот и другой прибыли за лесом для своих совхозов. Только «нос» оказался счастливее, его баржа, загруженная материалом, уже, наверное, плывет по Конде к Иртышу, а сам он празднует победу здесь, в ресторане. Интеллигенту же не повезло.
— Вроде бы и очередь подошла, — рассказывал он, — да в леспромхозе что-то тянут. То баржи нет, то рабочих.
— А ты дурак, хоть и в очках, — сказал вдруг толстяк, тупо уставясь на своего собеседника. — Ты забыл простую мудрость: «дать на лапу».
И, пересыпая речь «солеными» словечками, признался, что их совхоз вовсе из другой республики и в списках, естественно, не значится, поскольку леспромхоз обслуживает хозяйства одной лишь Омской области. Тем не менее он уладил все.
— Запомни, молодой человек, — нравоучительно заметил «нос», — не подмажешь — не поплывешь…
И громко засмеялся, довольный собой.
…На другой день после встречи с таинственным «толкачом» человек счел нужным обратиться в милицию. Обо всем, что услышал вчера, поведал одному из сотрудников.
— Ничем не могу помочь, — сказал сотрудник. — Этот леспромхоз обслуживает омская милиция, а мы — тюменская.
Примечание: Местного работника милиции волновали только свои дела. И это прискорбно. Как часто мы печемся лишь о своем — своей территории, своем участке, своем отделе, не умея понимать свои функции шире, не желая думать о том, что происходит у твоих соседей, твоих коллег и что ты, рядовой сотрудник, можешь оказать им неоценимую помощь.
— Ну что же, — сказал человек в очках, — я срочно напишу в Омск. Пусть проверят…
Пахнет «липой». Шамадрин повстречал директора совхоза Лимасова у крыльца правления. Представился, рассказал о цели своего приезда.
— Это по части нашего прораба, — недовольно проговорил директор. И, обращаясь к кому-то из прохожих, распорядился:
— Куманькова — ко мне!
Прораб оказался внешне приятным человеком, лет тридцати, не больше. Беседовали, прохаживаясь по лужайке. Узнав, в чем дело, взорвался, произнес целый монолог:
— Чушь! Я даже знаю, кто накапал. Грыжин! Пропойца и лодырь. Зол на весь мир. А почему? Судили его недавно… Товарищеским судом… За хищение кормов. Он и «стукнул». Только вранье все это. Пойдемте, я покажу вам новейший коровник. Да не один — целых два.
«Я так и знал, — подумал Шамадрин. — Сейчас покажет, докажет, и уеду я ни с чем, только время зря ухлопаю».
Осмотрев животноводческие помещения, они зашли в бухгалтерию. Инспектор попросил главбуха показать необходимые документы.
— Я пойду, товарищ капитан, — сказал Куманьков. — Если что — буду в правлении.
Он ушел, и Шамадрин тут же спохватился, что отпустил его, ибо в документах, подписанных прорабом, он явственно увидел липу. Во-первых, в наряде вместо двух коровников значилось четыре. И, во-вторых, в платежной ведомости стояла сумма, которую полагалось уплатить за четыре отремонтированных помещения, — 2100 рублей.
— Это как понимать? — спросил Шамадрин вызванного в бухгалтерию прораба. Лицо Куманькова стало пунцовым.
— Просто мы решили немного завысить объем работ, — проговорил он, опустив голову.
— Почему?
— Ребята-ингуши, вот эти, как их? — он уткнулся в ведомость, — Токтоев и Хинкаев, работали на совесть. Вручную раствор месили, когда мешалка отказала. Сноровку проявляли. Ну, я им и пообещал прибавить. Виноват, конечно.
— Ясно. Можете быть свободны, — сказал капитан, записав адреса рабочих.
Шамадрин ехал обратно в Омск и думал, что напрасно он так предосудительно отзывался о подполковнике Ионине. Инспектор представил, как приедет он в управление и доложит Александру Прокопьевичу, что все подтвердилось, более того, пахнет махинацией и надо срочно лететь в Чечено-Ингушетию к этим хлопцам, получившим более двух тысяч. Наверняка, если поработать с ними, они признаются, что часть денег вернули хлыщу-прорабу…
Рапорт. Майор Владимир Николаевич Виков вернулся из командировки бодрым, глаза его блестели. И весь вид говорил о том, что у него хорошее настроение. Видимо, так всегда бывает, когда чувствуешь, что затраченные усилия не пропали даром. Зайдя в кабинет к начальнику отдела, он протянул стандартный лист бумаги, исписанный мелким почерком.
«Начальнику ОБХСС УВД
Омского облисполкома
полковнику милиции СЕРГЕЕВУ Б. А.
Доношу о результатах командировки в Чечено-Ингушскую АССР. Мною были опрошены граждане Токтоев и Хинкаев в отношении денег в сумме 2100 рублей, полученных ими по наряду за ремонт животноводческих помещений в совхозе «Южный» Омской области.
Оба лица, опрошенные в разное время, одинаково пояснили, что никаких работ по ремонту коровников они не производили, наряд и платежная ведомость — фиктивные, а наличие их подписей объясняется тем, что прораб Куманьков попросил их расписаться в ведомости, получить деньги и вернуть ему все до копеечки, поскольку такая операция, по свидетельству прораба, диктуется интересами совхоза.
Старший инспектор ОБХСС
майор милиции Виков В. Н.»
— Ну а если они говорят неправду? — усомнился полковник Сергеев.
— У нас, Борис Александрович, имеется еще один свидетель, весьма авторитетный… — Виков назвал фамилию известного в совхозе должностного лица. — Шамадрин уже взял у него объяснения.
Взятка? Еще до поездки в Чечено-Ингушетию руководители ОБХСС Б. Сергеев и А. Ионин, начальник следственного отдела А. Лежнин предположили, что оба сигнала взаимосвязаны. Руководители двух служб совместно проанализировали имеющиеся материалы, определили согласованные действия по выяснению и закреплению доказательств. Вскоре после приезда Викова было возбуждено уголовное дело.
Прораба Куманькова Шамадрин вызвал в УВД и сразу же засыпал градом вопросов:
— Зачем вы нам голову морочите, Олег Иванович? Зачем заставляете ездить за сто верст киселя хлебать?
Прораб, казалось, окаменел.
— Рассказывайте, для какой цели понадобился фиктивный наряд… Присвоить такую сумму — свыше двух тысяч! Да вы знаете, чем это пахнет?
Куманьков молчал, нервно теребя шапку.
— Вот объяснения Токтоева и Хинкаева. Вот еще одно объяснение — уже из вашего совхоза. Достаточно?
— Я не брал этих денег, — выдавил из себя Куманьков. — Вернее, взял, но тут же, в тот же вечер, передал их другому лицу.
— Кому конкретно?
— Понизовскому.
— Это еще кто?
— Директор леспромхоза… Того, что в Тюменской области.
«Ничего себе взяточка, — думал Шамадрин, записывая показания прораба. — Вот тебе и коровник».
С чего началось. Он приехал в «Южный» к своим родителям. А вечерком пригласил к себе совхозное начальство — Лимасова и Куманькова. За ужином предложил:
— Лес нужен?
— Вот так, — директор Лимасов провел по горлу. — Замечу, однако, Павел Иосифович, что мы не стоим на очереди.
— Неважно, — ответил Понизовский. — Главное — не быть скупердяями. Условия: один кубометр — один рубль. Сколько нужно?
— Около двух тысяч кубов, — сказал Лимасов.
— Прекрасно. Присылайте представителя. Но помните: деньги наличными. Уж как вы это сделаете, меня не касается.
Вскоре, несмотря на возражения главного бухгалтера, Куманьков с ведома Лимасова состряпал липовый документ и самолично вручил леспромхозовскому руководителю 2100 рублей.
Понизовский пересчитал деньги, вернул 400 рублей. Пояснил:
— Двести — вам, двести — Лимасову.
Примечание. Впоследствии на допросе Понизовского спросят: «К чему этот жест? Вы же — алчный человек и страшно любите дармовые деньги». — «А чтобы не одному грешным быть, — цинично ответит бывший руководитель. — Когда дело имеешь далеко не с ангелами, то и самому легче дышится».
Снежный ком. Дело принял к своему производству следователь следственного отдела УВД старший лейтенант милиции Пьянзин. Он побывал в «Южном». Закрепил показания свидетелей относительно ремонта коровников. Вскоре вылетел в леспромхоз за тысячу километров от Омска. Туда же прилетел и Ионин.
— Нужны данные с указанием количества и времени отгрузки леса, фамилий представителей, получавших товар, — потребовал следователь от главного бухгалтера.
Полученные сведения послужили основанием для того, чтобы мобилизовать весь личный состав БХСС районов области, — для выявления фактов хищения денежных средств. Во многие совхозы, стоявшие на «лесном довольствии» в хозяйстве у Понизовского, были посланы ревизоры и сотрудники милиции.
Еще раз допросили Куманькова.
— С кем, по вашему мнению, директор леспромхоза производил незаконные сделки? — спросил Пьянзин. — Кого из «толкачей» вам особенно часто приходилось видеть у него?
Куманьков назвал Яшу из совхоза «Урлютюбский» Павлодарской области. Старший лейтенант снова собрался в дорогу. Установленный им свидетель пояснил, что видел, как их прораб Яков Семенович Конкин (Яша) вручил Понизовскому взятку в сумме 1000 рублей — прямо в его кабинете.
Будучи в леспромхозе, следователь изъял на почте телеграмму, посланную Конкиным в Павлодарскую область своему руководству:
«Шлите деньги, будет лес».
Пьянзин допросил Конкина, предъявил текст телеграммы, свидетельские показания. Прораб вынужден был во всем признаться. Старший лейтенант изъял фиктивные документы на разборку кошары — помещения для содержания овец. В платежной ведомости были обозначены «мертвые души», хотя сумму будущей взятки для Понизовского получил вполне реальный человек — прораб Конкин.
Следователь вскрыл злоупотребления в ряде других хозяйств. Например, в совхозе «Ольгинский». Его насторожило) то обстоятельство, что взятая под отчет прорабом Плакуном 1000 рублей списана как выплаченная рабочим за погрузку баржи.
— Проверьте, — говорил полковник Лежнин. — По условиям договора погрузка ведется силами леспромхоза и оплачивается хозяйствами перечислением. Никаких частных расчетов не должно быть. Думается, это — лазейка для нечестных.
Проверили. И выяснили, что документы фиктивные, лица в них — подставные. Но это еще не все. Сомнение вызвал приходный кассовый ордер, по которому из казахского совхоза «Коммунальный» поступили деньги в сумме 1000 рублей.
Что за деньги? За какие услуги? Возникла версия: казахский совхоз незаконно получил строевой лес через омское хозяйство.
Снова полет в Казахстан, теперь уже в совхоз «Коммунальный».
Даны очень ценные показания. Их-то и предъявили главному бухгалтеру совхоза «Ольгинский» Дубову и прорабу Плакуну. И те вынуждены были рассказать, что получили от Понизовского тысячу кубометров строевого леса, его продали казахскому совхозу «Коммунальный», а деньги, полученные по фиктивному договору, передали Понизовскому в качестве взятки.
— Кто передал, конкретно? — спросил следователь.
— Лично я, по распоряжению замдиректора совхоза, — ответил Плакун.
«Лесной» хищник. Первый допрос Понизовского ничего не дал. Леспромхозовский делец упорно стоял на своем:
— Взяток не брал.
Ему предъявили документы, показания свидетелей. Проводили очные ставки.
«Не брал!»
Низкорослый, обрюзгший, он поминутно потел, вытирая платком влажное лицо, шею.
На втором допросе Понизовский попросил оказать ему медицинскую помощь. Видимо, он действительно почувствовал себя неважно.
Его поместили в больницу.
— Ни на минуту не прекращать наблюдения за ним, — последовал приказ из УВД облисполкома.
Наш комментарий. Как установит расследование, общая сумма полученных им взяток составит около пяти тысяч рублей. Это был матерый хищник, подрывавший своими преступными действиями экономику хозяйств, нарушавший их планомерное развитие. Многие совхозы, которые нуждались в лесе и стояли на очереди, своевременно не получали его, потому что предпочтение отдавалось тем, кто щедро платил. Разоблачив преступника, омская милиция все поставила на свои места.
«Белый флаг». Больной сразу же попытался найти помощников среди обслуживающего персонала больницы. И, кажется, нашел.
— Очень прошу, — сказал он, — передать эту записку моей жене. Отблагодарю так, что жалеть не будете. Вот адрес…
В записке Понизовский отдавал распоряжения: кому передать деньги, как вести себя на следствии соучастникам в преступлении и свидетелям. Называл фамилии, адреса.
Когда следователь Александр Иванович Пьянзин вызвал бывшего директора на очередной допрос, он положил на край стола стопку изъятых записок.
Увидев их, преступник сразу же скис. Куда девались самоуверенность, наглый тон…
Вошел начальник следственного отдела Лежнин. На стол легли новые документы, изобличающие взяточника.
— Пишите, гражданин начальник, — глухо сказал Понизовский. — Чего уж тут запираться?