Глава 5. ЖИЗНЕВСКИЙ, НИГОЯН, СЕНИК — РИТУАЛЬНЫЕ СМЕРТИ
Глава 5. ЖИЗНЕВСКИЙ, НИГОЯН, СЕНИК — РИТУАЛЬНЫЕ СМЕРТИ
«В этом районе была масса камер. У меня вопрос: почему на видео есть все, кроме момента их смерти? Почему нам не предоставляют видеодоказательств? Еще момент: характер ранения. Судя по описаниям ранений, представленным в СМИ, их застрелили с близкого расстояния. Что это значит? Значит, на Грушевского их принесли, а убили где-то в другом месте».
Эти слова летом 2014 года мне сказал один из верховных представителей власти Виктора Януковича. Беседовали «офф-рекордз» — просто обменивались мнениями. Ключевая фраза: «застрелили с близкого расстояния». От этих его выводов я тогда только отмахнулась. Думала, изобретает для себя очередную «отмазку». Теперь, собрав всю информацию о первых смертях на Майдане, понимаю: он знал, о чем говорил, и выводы сделал не на пустом месте.
22 января в 5.30 утра возле колоннады стадиона «Динамо» был застрелен двадцатилетний Сергей Нигоян. Свинцовая картечь прошила ему грудную клетку. Нигояна подхватили и понесли в медпункт на Грушевского. Там он и скончался. Помочь ему было никак нельзя. Смерть наступила в 6.30. Непосредственные свидетели смерти Нигояна — те, кто видели, как он упал, кто подбежал к нему первым, кто нес к медикам, — следствием не установлены. И вряд ли уже они когда отыщутся.
В 8 утра пуля остановила сердце двадцатипятилетнего белоруса Михаила Жизневского. Парня нашли между сгоревшим автомобилем с кунгом и автобусом. Одна из камер наблюдения, установленная на Грушевского, зафиксировала последние секунды его жизни. Вот он стоит на баррикаде со щитом. Камера разворачивается на новый полукруг (видеонаблюдение велось не за определенной точкой, а последовательно за периметром), а когда возвращается в исходную точку — Жизневский уже лежит на земле. Парень погиб на глазах у друзей: пуля прилетела (но не напрямую, а как бы со стороны) из сектора, где никого, кроме силовиков, не было. Вначале МВД сообщило, что это была охотничья пуля. На самом же деле это оказалась пуля, используемая силовиками для остановки автомобилей. Это позже установит следствие.
22 января на Грушевского была еще одна жертва — Роман Сеник. В него стреляли на баррикаде в 13.30. Скончался Сеник в больнице 25 января. В его теле тоже была обнаружена пуля, используемая для остановки автомобилей.
Следствие выяснит, что во всех троих стреляли с близкого расстояния — около трех-четырех метров. При этом позиции силовиков находились минимум в 20–25 метрах от тех мест, где погибли ребята.
Могли ли активисты быть застрелены преднамеренно, кем-то переодетым «под майдановца» в толпе? Могла ли их смерть планироваться как «спусковой крючок», предлог для неких последующих действий власти?
Теперь уже ответы очевидны. Попытаемся восстановить канву происходившего.
Российские гранаты как «гуманитарная помощь»
19 января днем, сразу после начала столкновений на Грушевского, Виталий Кличко поехал в «Межигорье» к Виктору Януковичу — просить его начать диалог для урегулирования ситуации. Утром 20-го Янукович поручил создать профильную рабочую группу. Со стороны власти в нее вошли Андрей Портнов, Елена Лукаш и Андрей Клюев. Оппозиция делегатов присылать отказывалась, требуя личного участия в разговоре Виктора Януковича. Переговоры все-таки состоялись после обеда 22-го. Между этими двумя датами произошло много важных событий, о которых необходимо рассказать отдельно.
Итак, первое — улица Грушевского. Как было сказано, столкновения силовиков и демонстрантов продолжались тут практически нон-стоп. Рано утром 22 января силовики внезапно предприняли короткую, но жестокую атаку. Митингующих отогнали до Европейской площади. Баррикаду на Грушевского почти полностью разрушили. Уничтожили также один из медпунктов, обустроенных на Грушевского. Заскочив в помещение, бойцы «Беркута» битой разбили стекла и набросились на врачей, пытавшихся эвакуировать пострадавших. Одному из них «беркутовец» преднамеренно выстрелил в ногу. «Сначала он целился мне в лицо, но потом, опустив оружие, выстрелил в ногу. Конечно, они могут сказать, что это произошло случайно. Но он смотрел мне в глаза, поэтому это было сделано умышленно», — сказал медик.
Возвращаясь на позиции, «Беркут» уводил с собой «пленных». Этих людей сперва жестоко избивали, потом запихивали в автозаки и отправляли в СИЗО. Некоторые уже были избиты настолько сильно, что не могли самостоятельно передвигаться, — тогда «Беркут» связывал их не пойми откуда взявшимися у них веревками и волоком тащил по снегу. Минимум сорок человек в то утро были задержаны таким образом. Еще двадцать одного пленника вывезли за город, избили, раздели и бросили в таком виде на морозе.
Пока на Грушевского происходило побоище, Виктор Янукович молился в Киево-Печерской лавре. Это был торжественный молебен, посвященный Дню соборности Украины. «Церковь с вами до конца, как Симон Киринейский», — обратился к Януковичу одиозный наместник Лавры Павел Лебедь, сравнив тем самым Януковича с Христом. После в эфире появилось обращение Виктора Федоровича к народу Украины по случаю праздника. На Грушевского убивали людей, а президент как ни в чем не бывало вещал о «модернизации, политике социальной справедливости и свободной жизни». Это было слишком цинично даже для Януковича.
Утром в столице начались суды над задержанными активистами. Среди задержанных преобладали случайные прохожие, студент, даже подвернувшиеся под руку журналисты. Всех их суши уже по новым законам — диктаторским. Всем давали по два месяца ареста.
В это же самое время в Кабмине происходили очень интересные события. Это второе, на что нам следует обратить внимание. На заседании Кабмина замглавы МВД Сергей Лекарь с голоса внес вопрос (то есть в предварительно составленной повестке дня он не содержался), одобрение которого предусматривало:
1) принятие на вооружение МВД дополнительных спецредств, отмену температурных ограничений для использования водометов;
2) разрешение силовикам перекрывать улицы в случае необходимости, когда речь идет об обеспечении общественного порядка.
Оба предложения Кабмин одобрил.
Что это значит? Дело в том, что украинское законодательство не позволяло силовикам перегораживать улицы под каким бы то ни было предлогом. То есть изначально улица Грушевского перекрывалась ими незаконно. В конце января во власти решили исправить недочет.
Что касается спецсредств, то тут история интереснее. Во второй половине января по указанию Виталия Захарченко начальник департамента материального обеспечения МВД Зинов отбыл в Российскую Федерацию. 21 января с военного аэродрома «Чкаловский», что под Москвой, в воздух поднялся борт Ан-12. Согласно накладной Министерства внутренних дел РФ, на борту находилось 6020 единиц спецсредств. А именно:
— 1050 шт. светошумовых гранат «Факел-С»;
— 480 шт. гранат «Заря-2»;
— 480 шт. гранат «Пламя-М»;
— 2520 шт. ручных дымовых гранат белого дыма РД Г-2;
— 495 шт. ручных раздражающих гранат РГР;
— 495 шт. ручных раздражающих повышенной мощности гранат;
— 5ОО шт. ручных аэрозольных гранат.
Борт приземлился в киевских «Жулянах». Ценный груз сопровождал лично Зинов. Он же курировал погрузку-выгрузку и доставку к месту хранения в Киеве. Приметно, что в сопроводительных документах груз значился как «гуманитарная помощь».
Данные спецсредства решением Кабмина от 22 января были приняты на вооружение МВД. Собственно, это те самые гранаты, которыми «Беркут» забрасывал митингующих. Те самые гранаты, к которым «Беркут» научился крепить гвозди-болты-гайки, что значительно увеличило их поражающую мощь. Просто тогда мы о «гуманитарном грузе» не знали. Более того, о нем мало кому было известно до сих пор — в полном объеме данная информация публикуется впервые.
Но и это еще не все. Поскольку бои на Грушевского были слишком отчаянные, доставленных спецсредств не хватило. Тогда 24-го числа Зинов привез новую «партию». На сей раз, согласно второй накладной МВД РФ, на аэродроме «Гостомель» выгрузили 7386 единиц спецсредств. А именно:
— 450 шт. светошумовых гранат «Факел-С»;
— 560 шт. гранат «Заря»;
— 560 шт. гранат «Пламя-М»;
— еще 460 шт. «Пламя-М» (чем они отличаются, накладная не уточняла, но функционал тот же);
— 4020 шт. ручных дымовых гранат белого дыма РДГ-2;
— 216 шт. 40 мм прицелов акустического и светозвукового действия;
— 6ОО шт. гранат раздражающего и светошумового действия «Дрофа»;
— 5ОО шт. ручных аэрозольных гранат «Дрейф-2».
Все вышеуказанное добро было принято на вооружение МВД и использовалось сначала на Грушевского, а позже, в феврале, в решающем противостоянии на Майдане.
По сути, эти два решения Кабмина обеспечили значительное расширение полномочий силовиков. Оба они были незаконны. При их принятии не были соблюдены даже элементарные формальности. Дело в том, что для принятия Кабмином какого-либо решения «добро» должны дать все ключевые министерства. В данном случае «добро» было получено только от Минздрава и Миндоходов. Кроме того, согласно украинскому законодательству, еще требовалось провести исследования, свидетельствующие о безопасности применения указанных спецсредств для здоровья граждан. Разумеется, такие исследования проведены не были.
После смены власти правоохранительные органы возбудили соответствующее уголовное дело, главными фигурантами которого стали Азаров, Лекарь, Зинов и еще один зам Захарченко — Виктор Ратушняк. Ведомство Ратушняка — департамент общественной безопасности — готовило по указанию шефа вышеназванные проекты незаконных постановлений.
Ратушняк и Азаров, как мы знаем, сбежали и сейчас находятся в Российской Федерации, аналогично — Зинов (его следы ведут в Крым). Сергей Лекарь — в Киеве, под домашним арестом, дает показания по делу.
Регионы: пожар на флангах
22 января переговоры власти и оппозиции закончились ничем. От власти в них участвовали, как и было заявлено, Лукаш, Портнов, Клюев, а также сам Янукович, от оппозиции — тройка лидеров. За сам факт встречи Майдан освистал Кличко, Яценюка Тягнибока. Люди были настроены категорично: никаких переговоров с властью. Вообще никаких. Но у политиков — свои мотивы. И 23-го переговоры продолжились.
За эти сутки демонстранты на Грушевского пережили еще три атаки «Беркута». Ночью в Киеве началась охота силовиков на Автомайдан — та самая месть, о которой говорил Игорь Луценко. Автомайдановцев отслеживали; вытаскивая из автомобилей, жестоко избивали; их машины крушили. За одну только ночь были жестоко избиты 15 человек и искорежены девять машин в центре столицы.
Днем 23 января запылали регионы. Обладминистрации попытались захватить во Львове, Ровно, Житомире, чуть позже — в Черкассах, Запорожье и других городах. Граждане явственно демонстрировали, что больше не намерены терпеть эту власть и признавать ее легитимной.
«На Банковой проходило совещание, вновь обсуждалось введение военного положения на всей территории страны, — говорит Турчинов. — Мы понимали, что в Киев стянуто слишком много силовиков, и мы можем попросту не удержать ситуацию, поэтому приняли решение идти ва-банк. На заседании штаба было принято решение о региональном наступлении. Протесты были активизированы в ряде областей Украины. Так был установлен контроль над областными администрациями и городскими советами во многих центральных и во всех западных областях. Власть не могла с этим эффективно бороться, так как все резервы силовиков были стянуты в Киев».
В Интернете появилось видео издевательств силовиков над Михаилом Гаврилюком. Казак Гаврилюк, как его прозвали в народе, входил в одну из майдановских сотен, был очень активен на Грушевского — едва ли не лучше остальных метал «коктейли Молотова». Силовики его подкараулили и при первой же возможности похитили. На «своей» части Грушевского они раздели его догола, избили и выгнали на мороз, где с ним — нагим — фотографировались. В принципе, это было продолжение истории, когда в ночь с 19 на 20 января озверевший «Беркут», не зная, как выместить скопившуюся ярость, вытащил из одного из домов на Грушевского строителей, которые делали там ремонт и просто остались ночевать. Их тоже избили, раздели, облили на морозе водой и в таком виде отправили в сторону баррикады майдановцев. Но сюжет с Гаврилюком запомнился больше. В считанные часы казак стал народным героем, а менее чем через год даже был избран в Раду по мажоритарному округу.
Янукович предлагает Яценюку стать премьером
24 января Виктор Янукович встречался с представителями церквей. На встрече он пообещал уволить всех причастных к событиям ночи с 29 на 30 ноября — дошло-таки через два месяца. В тот же день Андрей Клюев был назначен главой Администрации Президента. «Оргвыводы» Виктор Федорович понимал своеобразно.
А на Грушевского продолжались бои. Горели шины. К Киеву подъезжали автобусы «Беркута» из Донецка и Запорожья. Львовские силовики ехать в столицу отказывались — писали рапорты об увольнении. Активистов массово задерживали и отправляли за решетку. Суды превратились в конвейер. Так, один из киевских районных судов, Оболонский, начал слушать дела активистов в пятницу, 24 января, в обед, а закончил под утро в субботу, 25-го. В два часа ночи был вынесен приговор 72-летнему пенсионеру Николаю Пасечнику. Активист обвинялся в… избиении «Беркута». Деду «дали» два месяца под стражей.
25 января в ходе очередных переговоров Виктор Янукович предложил Арсению Яценюку возглавить правительство, а представителям оппозиции войти в его состав. Кроме того, Янукович согласился на внесение изменений в Конституцию — превращение Украины из президентско-парламентской в парламентско-президентскую республику. Плюс оппозиция и власть договорились о формате «компромисса»: власть отпускает всех задержанных заложников, а оппозиция обеспечивает освобождение захваченных админзданий.
Обе стороны полагали, что выторговали для себя крайне выгодные условия. Так, Янукович был совершенно уверен, что стать «марионеточным» премьером Яценюк не захочет, зато его, Виктора Федоровича, ни Запад, ни либеральные граждане не смогут упрекнуть в том, что он не считается с оппозицией. Он ведь предложил, а кто им, оппозиционерам, виноват, что они отказываются?
Надо сказать, в оппозиции были сторонники — и немало — премьерства Яценюка. Кто из трусости («если не согласимся — завтра нас всех убьют»), кто из жадности (не будем показывать пальцем), но, слава Богу, самому Арсению Петровичу хватило ума от «предложения» отмежеваться.
Что до «компромисса», тут тоже все было предельно просто. Власть захватывала заложников именно для того, чтобы ими потом «торговать». Вместе с тем события в регионах Банковую действительно волновали. Освобождение всех обладминистраций, а также ключевых зданий в центре столицы было для них принципиальным.
Перед Майданом оппозиционеры отчитались на мажорных нотах, но их снова освистали. Нет, это было не освистывание — настоящая обструкция! «Поймите, наши побратимы сидят в тюрьмах! Мы обязаны их вызволить!» — эмоционально доказывал Тягнибок в толпе уже на Грушевского. «Если сделаем хоть шаг назад — конец всем. И нам и побратимам», — отвечали люди, обзывая лидера «Свободы» нехорошими словами.
«Брошенный в закрытом помещении «коктейль Молотова» просто разнесет все вдребезги»
В обед 25 января демонстранты с Грушевского заметили странные маневры силовиков возле Украинского дома.
«С первого дня протестов в Украинском доме сидели менты, — говорит Андрей Шевченко. — Мы, оппозиционеры, об этом знали. Но они себя никак не проявляли, активных шагов не предпринимали, поэтому мы делали вид, что не замечаем их. Грубо говоря: они не трогали нас, мы — их. Ротация происходила в темное время суток — чтобы не привлекать внимания. А тут представьте: разгар событий на Грушевского, уже есть убитые, и вдруг посреди бела дня в Украинский дом заходят силовики. По сути, это был тыл Майдана. Понятно, что подобное спровоцировало людей. Думаю, расчет был на то, что митингующие возьмут здание приступом и ментов просто перебьют. Во-первых, это «картинка», а во-вторых — повод для силовых действий против Майдана. Мое мнение: это была спланированная провокация со стороны власти».
Правоту Шевченко подтверждает то, что впервые силовики были зафиксированы в Украинском доме еще 22 января. Среда бела дня начались все те же непонятные маневры. Но 22-го люди не «клюнули», а 25-го наживка «сработала». Это ясно указывает на то, что заброшена она была не случайно. Попытку штурма здания майдановцы предприняли ближе к вечеру. В Украинском доме забаррикадировались силовики, и протестующие решили во что бы то ни стало их оттуда «выкурить». Андрей Шевченко продолжает рассказ:
«То, что я увидел на подступах, меня ужаснуло. Люди были чрезвычайно сильно заведены. Пробрался к входу, встретил там Парубия, который с трудом удерживал ситуацию. Я взял мегафон, обратился к людям, призывая успокоиться, но меня почти не слушали. Было понятно: штурм — вопрос времени. Я связался с коллегами; на место прибыли Тарас Кутовой и Виталик Кличко. Из активистов был Алексей Мочанов, и его заслуга в том, что в тот вечер все закончилось мирно, очень велика. Леша был главным переговорщиком. Он постоянно курсировал между нами и милиционерами, которые там забаррикадировались. Важно отметить, что большинство из них были «кабинетными» операми, какими-то штатными сотрудниками Шевченковского РОВД. Бойцы среди них, наверное, тоже были, но в меньшинстве.
И вот после очередного раунда переговоров Леша говорит: «Настрой у ментов решительный. Их начальник сказал, что, если начнется штурм, они будут прорываться наружу, что у них при себе девять-десять светошумовых гранат, и он, начальник, конечно, понимает, что всех своих людей не выведет. Но сколько выведет, столько выведет, а гранаты обеспечат коридор.
Девяти-десяти гранат было явно недостаточно для того, чтобы рассеять трехтысячную толпу, которая там собралась.
Плюс те, кто стоял на Майдане и мог быстро присоединиться. И вот я, Мочанов, Кличко и Кутовой снова идем на переговоры. У входа дежурят силовики — первая шеренга. Они размыкают щиты, пропуская нас в середину. Тут же у нас за спинами эти щиты смыкаются. Проходим в центральный холл Украинского дома — в ту его часть, что в углублении. Обернувшись назад, я вижу такую апокалиптическую картину: внутри все полностью разгромлено, пол усыпан битым стеклом, камнями, каким-то мусором, все это залито водой из пожарных гидрантов, а сквозь оконные проемы видны наши майдановцы, — уже были первые смерти, и люди очень злы, многие ослеплены жаждой мести и еле сдерживаются. С минуты на минуту они могут сорваться и ринуться внутрь. И ты понимаешь, что это чревато кровавым побоищем, когда уже никто не будет разбирать, где свой, а где чужой.
Мы потихоньку продвигаемся внутрь здания. Идем почти наощупь: Украинский дом полностью обесточен, главный источник света — разбитые окна фасада. В глубине забаррикадировались менты с этими своими гранатами. Причем — повторю еще раз — большинство из них не являлись «боевым звеном» — обычные «кабинетные». У них даже не было боевого оружия — во всяком случае, я его не видел».
На Арсена Авакова внутренность Украинского дома тоже произвела сильное впечатление:
«Не стойте на открытом месте, за колонну зайдите — простреливается», — говорит мне один сотник. Не по себе, конечно, становится, когда такое слышишь. И вот передо мной открывается картина: с одной стороны — паренек из Внутренних войск, молоденький совсем, с брандспойтом в руках. Напротив несколько майдановцев с «коктейлями Молотова». И все понимают: одно неверное движение, одна искра, и брошенный в закрытом помещении «коктейль Молотова» просто разнесет все вокруг вдребезги. Трупы будут точно — никто не скроется, все будет охвачено пламенем».
И вновь прямая речь Авдрея Шевченко:
«Люди на улице постоянно кричали: мы даем вам еще десять минут, еще пять, и мы начнем штурм. В тот момент в их глазах мы, народные депутаты, которые вели переговоры с милицией, выглядели не меньшими негодяями и предателями, чем сама милиция.
Переговоры мы вели о том, как обеспечить милиции безопасный отход и избежать бойни. Майдановцы настаивали на том, что если и выпускать их, то только без щитов. Но силовики категорически отказались, сказав, что щиты не бросят. Попрепирались с ними немного, но было ясно, что это безрезультатно. В итоге решили, что откроем боковой вход и сделаем там коридор в сторону Владимирской горки. И мы, депутаты, побежали на улицу — разбирать забаррикадированную боковую дверь. Майдановцы завалили ее всяким хламом, арматурой, «чтоб ментам не вырваться». Мочанов остался внутри — почти заложником. Парубия к тому времени уже не было — он получил ранения в обе ноги.
Мы в горячке разбирали завал, и наконец все было готово. Виталий Кличко звонит милиционерам: «Вы готовы выходить?» — «Готовы». — «Давайте». Дергают за ручку — ничего. Оказалось, мы не те двери освободили. Тьфу ты! Побежали к соседней двери, начали расчищать ее. Для этого опять понадобилось время, а толпа все напирала».
Каким-то чудом конфликт в Украинском доме разрешился благополучно. В четыре утра две сотни милиционеров покинули его стены, и здание заняли майдановцы.
«Это была одна из самых утомительных и тяжелых ночей Майдана, — суммирует Аваков. — Повторяю: пол был весь залит водой, а на улице крепкий мороз. Уже через час ты ни ног, ни рук просто не чувствуешь. В какой-то момент становится просто все равно — лишь бы хоть как-то все разрешилось. Несколько раз я звонил Якименко — просил дать им команду к отходу. На что он очень уклончиво отвечал, что сделать этого не может. Намекал, что ими командует напрямую Захарченко».
Дело в том, что с Якименко Аваков контактировал непосредственно накануне описываемых событий.
«В те дни и я, и все оппозиционеры, которые хоть как-то коммуницировали с представителями власти, пытались договориться, чтобы отпустили всех наших задержанных — а их было больше двухсот человек. Мне было поручено вести переговоры с главой СБУ Якименко — я встречался с ним несколько раз. Также несколько раз я встречался с Арбузовым».
ЧП. Тайная встреча Турчинова и Януковича
Итак, что мы имеем.
22 января, в День соборности Украины, на Грушевского были застрелены три человека. Есть все основания полагать, что они не стали жертвами противостояния, но что застрелили их специально «к дате». Так, чтобы их гибель стала предлогом для запуска чрезвычайного сценария.
Ясно, оппозиции это было невыгодно. Конечно, можно городить мистические версии про «третью сторону» будто бы вмешивавшуюся в конфликт, но никаких доказательств (даже чего-то, хоть относительно похожего на доказательства) они не имеют. Посему, ответ относительно «авторства» убийств на поверхности — это было делом рук власти.
22 января прошло заседание Кабмина, решением которого были значительно расширены полномочия силовиков. Более того, МВД приняло на вооружение «гуманитарную помощь» из РФ — гранаты.
22 января должно было состояться побоище возле Украинского дома — власть для этого сделала все. Похоже, кроме трех демонстрантов, «в жертву» собирались принести еще и две сотни подчиненных Виталия Захарченко.
Причинно-следственная связь между этими точками очевидна.
Власть всерьез намеревалась ввести чрезвычайное или военное положение. Всерьез! Это не было «страшилкой» оппозиции, как многие тогда думали. Единственная загвоздка — необходимость получить подтверждение Верховной Рады. После того как регионалов использовали «в темную» 16 января, успех данного мероприятия вызывал сомнения. Фракция могла взбунтоваться. Голосовать «в слепую», «потому что так надо», точно никто не стал бы. Но поскольку законность, как уже неоднократно подчеркивалось, в ту пору соблюдалась весьма условно, на Банковой, а также в «Межигорье», в более узком кругу, вероятность введения ЧП обсуждалась предметно.
Зная об этом, посольства сразу нескольких стран — крупных геополитических игроков — разослали по аффилированным ведомствам (вплоть до полузакрытых школ, где обучались дети их сотрудников) подробную инструкцию о том, как вести себя, что предпринимать, когда будет парализован транспорт, отключена связь и т. д. То есть в случае введения ЧП. Рассылку подобных инструкций «на всякий случай» — без наличия реальной угрозы — дипломатическая практика не предусматривает.
«К такому решению его (Януковича. — С. К.) подталкивали, и все к этому было готово, — в этом я убежден», — подтверждает Ринат Ахметов, наблюдавший ситуацию изнутри.
Что удержало Януковича от радикального шага, Ахметов явно знает, но говорить отказывается. Возможно, потому что, по мнению многих в окружении, этим «сдерживающим фактором» выступил он сам. Сегодня проверить это наверняка возможным, увы, не представляется.
Рассказывает Александр Турчинов:
«Было закрытое совещание СНБО. Готовилось решение о введении военного положения для использования против Майдана последнего аргумента — армии. Янукович лично ставил задачу полностью «зачистить» Майдан. Всех зачинщиков схватить, задержать, если надо, уничтожить. Саму площадь полностью оцепить и весь актив «зачистить». Специально для этого освобождались места в СИЗО.
Почему же команда гаранта не была выполнена?
Потому что генералы силовиков понимали: Майдан уже не тот, что в первые недели, и сейчас он будет жестко противодействовать и стоять до конца. Они понимали, что даже введение военного положения, стягивание к Майдану войск не позволит очистить его так, чтобы при этом не полегло тысячи полторы-две человек. Майдан оказался бы просто по колени в крови. В буквальном смысле. Разумеется, никто не хотел пачкать руки в крови. Как могли, они избегали этого, но саму команду, понятно, не оспаривали. Тогда никто не смел возражать Януковичу.
И вот на этом этапе сами силовики — в обход тройки наших политических лидеров — вышли на меня с предложением о встрече с Януковичем. Как бывший глава СБУ, я был для них человек понятный, пользующийся в силовых структурах, несмотря ни на что, определенным уважением. Им нужен был тот, кто не побоится сказать Януковичу правду. Это было в двадцатых числах января — как раз на этапе принятия решения о введении военного положения. Итак, на меня вышли силовики, рассказали о подготовке к введению военного положения, попросили попробовать поговорить с Януковичем относительно того, что это не даст ничего, кроме моря крови и взрывоопасной ситуации на международном уровне. Нам устроили встречу.
В тот раз… он сильно нервничал — это было заметно. Заметно было, что он еще не принял окончательного решения и колеблется. Обычно он был по-барски надменный и самоуверенный, а тут с трудом сдерживал эмоции. Думаю, устные-то команды он уже выдал, но от него требовали письменных — чтобы ясно было, кто отвечает за кровь. А письменные он давать не хотел и из-за этого злился.
О чем вы говорили конкретно?
Я попытался спокойно описать ему происходящее, но он сразу же перебил: «У вас там бандиты, вы убиваете милицию, вы перешли черту, вас всех надо посадить…» Ну, такой вот поток, и слова не вставишь. Я слушал-слушал, потом говорю: «Смотрите, все, о чем вы сейчас рассказываете, — неправда. Я не знаю, кто вас в этом убедил. Мы не используем оружия, но будем стоять до конца. Если решите применить против Майдана силу, мой прогноз — минимум тысяча трупов. Вы зальете Крещатик кровью. Вы двинете на нас танки, а люди просто возьмутся за руки и будут стоять — никто не побежит. Эту кровь вы уже никогда не смоете. Вы к этому готовы?»
Что он но это ответил?
Он долго молчал. Потом начал говорить более примирительно. Что мирному протесту нужно отмежеваться от экстремистов. То есть, по сути, опять ни о чем. Мы беседовали около часа. И мне кажется, я все же сумел до него донести, что военное положение только усугубит для него ситуацию. Собственно, это и было моей главной задачей. Свои-то правду говорить ему боялись: он их гнул, они и гнулись.
Он что-то сказал вам о своих дальнейших планах, своем решении?
Нет, ничего. Но я, в общем, и не спрашивал. Моя задача была донести объективную информацию.
Вы сообщили о встрече лидерам оппозиции?
Да, конечно. Я согласовал с тройкой свою встречу с ним. И сразу по ее окончании детально рассказал обо всем. Они восприняли это так, будто Янукович уже отказался от чрезвычайки (по факту, так оно и случилось. — С. К), и очень обрадовались. Кто-то даже сказал, что раз у Турчинова так хорошо получается с ним говорить, то пусть и дальше продолжает. Но против выступил Виталий Кличко. Мол, как это так, я — единый кандидат…
А, ну да, он все еще считал, что Майдан должен был выдвинуть его единым кандидатом в Президенты. Та еще тема для приколов!
Если честно, я не горел желанием дальше поддерживать связь с Януковичем, и для меня такая позиция Виталия была очень кстати — де-факто облегчением».