Конец тамплиеров
Конец тамплиеров
Замок тамплиеров в Париже располагался на правом берегу Сены. В массивной башне замка хранились сокровища ордена, а также королевская казна. Этот парижский дом храмовников являлся основным центром связи между провинциями ордена на Востоке и на Западе. Ни одно из командорств Испании или Италии не могло сравниться с ним по значению[301]. В Тампле – главной резиденции ордена в Париже – на протяжении десяти лет хранилась корона английских королей, которую они в связи с угрозами со стороны мятежных баронов опасались держать в Лондоне. Там же хранился оригинал Парижского договора 1259 г. между Англией и Францией, а также образец золотого ливра (фунта), служившего монетой-эталоном для Французского королевства[302].
К этому времени финансы Филиппа IV в очередной раз оказались в кризисном состоянии. В течение всего периода его правления основные проблемы коренились именно в финансовой слабости государства. Французская монархия не получала регулярных денежных поступлений в виде налогов и была вынуждена довольствоваться отдельными выплатами, полагавшимися в чрезвычайных обстоятельствах[303].
Банкиры короля – семейство Франчези – исчерпали все возможности и находились на грани разорения. Ближайший соратник короля Гийом де Ногаре предложил захватить имущество евреев, поселившихся во Франции. Эта идея была не нова, еще в 1292 г. аналогичным образом поступили с ломбардцами. 22 июня чиновники короля конфисковали все имущество евреев, и из собранных ценных металлов монетный двор начеканил новые монеты, а между тем объявили переоценку старых. В результате этих манипуляций в сентябре в Париже разразился бунт такой силы, что Филиппу пришлось искать спасения в Тампле – замке командорства храмовников. Мятеж вскоре подавили, но финансовый кризис так и не был преодолен[304].
К 1307 г. Филипп IV успел перепробовать практически все средства и уловки, известные средневековым правителям, однако достигнуть финансовой стабильности в государстве ему не удалось[305].
Легист Гийом де Ногаре предложил королю обвинить тамплиеров в ереси и, осудив их, завладеть сокровищами. Для этого у него уже были подобраны лжесвидетели, готовые подтвердить любые обвинения против ордена Храма. Откуда же появились подобные подозрения? Распространять их начал некий Эскиус из Флуарака, игравший при дворе французского короля роль осведомителя. В 1300 г. он проживал в Испании при короле Арагонском Иакове II и поделился с ним некоторыми «секретами», которые, по его утверждению, он выманил у тамплиеров. Иаков II посмеялся над этими секретами и выставил Эскиуса из Арагона. Изгнанный Эскиус прибыл в Париж и пристроился у своего соотечественника Гийома де Ногаре[306].
Предлогом для собора в Пуатье послужило изменение обстановки в Малой Азии после побед, одержанных монголо-татарами над египетскими султанами, и предложенный монгольским ханом союз с христианами. Монгольских послов папа принял в Лионе. Послы предложили поставить сто тысяч всадников и выделить такое же количество лошадей для крестоносцев[307].
Еще в Лионе на встрече с папой король запустил пробный шар, высказав ему некоторые свои подозрения относительно тамплиеров. Климент, однако, выразил сомнение насчет фактов вины ордена. До прибытия магистров Филипп IV еще раз встретился с папой в Пуатье в апреле 1307 г. Во время прощания один из секретарей короля изложил суть дела, из чего следовало, что, вступая в орден, тамплиеры якобы отрекались от Бога и на своих капитулах поклонялись идолу. Но папа вновь отклонил эти обвинения.
Жак де Моле, прибыв в Пуатье, чтобы встретить послов монгольского хана, нашел там бо?льшую часть великих бальи ордена[308]. К этому времени Филипп IV уже отбыл из города. Магистр и его совет тут же были посвящены папой в детали обвинений, выдвинутых королем против ордена. Сам папа все еще считал эти обвинения невозможными. Чтобы снять подозрения, бальи ордена предложили ему провести официальное расследование. Об этом папа сообщил Филиппу в послании от 24 августа, в котором просил короля представить всех свидетелей. Он также сообщил, что по состоянию здоровья сможет заняться этой проблемой только в октябре. Воспользовавшись его отсутствием, Филипп отдал приказ де Ногаре ускорить приготовления по ликвидации ордена.
14 сентября 1307 г. в Понтуазе де Ногаре от имени короля написал и разослал тайное предписание, адресованное бальи, сенешалям и прево[309] по всей территории всей Франции. В этом предписании мрачная картина преступлений тамплиеров была представлена таким образом, как если бы эти преступления уже были доказаны. В частности, в нем говорилось, «что король, к его великому удивлению и ужасу, узнал, что тамплиеры, считаясь честными христианами, на самом деле во время приема в братство трижды отрекались от Христа и трижды плевали на святое распятие. Затем, полностью сняв мирскую одежду, они нагими представали перед кем-либо из старших братьев, отвечавших за их прием в члены ордена, и тот целовал их пониже спины, в пупок и в губы самым бесстыдным образом, что, однако, находилось в полном соответствии с нечестивым уставом этого ордена. Более того, по обету они затем обязаны были потворствовать преступным плотским утехам с другими членами ордена или сами должны были стать содомитами». И наконец, «эти нечистые люди отказывались от чаши со святой водой и совершали подношения идолам»[310]. Текст разосланного предписания представлял собой массированную атаку на тамплиеров, которые якобы своими порочными словами и делами «оскверняли нашу землю, загрязняя ее развратом, и отравляли чистый воздух, которым мы дышим»[311]. А потому в предписании приказывалось в ночь на 13 октября внезапным налетом провести аресты всех тамплиеров, находившихся на территории королевства.
Так как в XIV в. все случаи ереси имели непосредственное отношение к церкви, то и рассматриваться они должны были церковным судом, и хотя инициатором ареста тамплиеров, что совершенно очевидно, было правительство Франции, акция все же представлялась законной, поскольку король объяснил, что действует согласно просьбе Гийома Парижского – главного инквизитора Франции.
Гийом Парижский был французом, доминиканцем и человеком, весьма тесно связанным с королевской властью и с самим монархом. Более того, он являлся королевским духовником[312], а потому его рвение в этом деле вполне понятно.
В это тревожное для тамплиеров время Великий магистр Жак де Моле, хотя и надеялся, что обвинение с ордена будет снято, дал тайные указания о перемещении ценностей и реликвий за пределы Парижа. Известно также, что незадолго до своего ареста Жак де Моле сжег все работы и предписания, касающиеся его ордена[313].
В ночь на пятницу 13 октября 1307 г.[314] по всей стране сенешали, бальи и прево вскрыли запечатанные приказы об аресте тамплиеров. Эта операция, четко скоординированная и подготовленная в обстановке строгой секретности, прошла удачно. Эффект внезапности сыграл свою роль, но огромное богатство, которое Филипп надеялся заполучить, от него ускользнуло. Как утверждали современники, у тамплиеров было от 20 до 54 миллионов золотых флоринов (талеров[315]). Ценности ордена нигде не смогли найти, и знаменитое «сокровище тамплиеров» прочно заняло свое место в перечне великих загадок истории[316].
В то время как одни орденские братья были арестованы, не оказывая никакого сопротивления, другие, принадлежавшие к ближайшему окружению магистра, умело организовали исчезновение архива и документов.
По некоторым сведениям, сокровища ордена были вынесены из парижского Тампля ночью накануне арестов, затем на повозках перевезены на морскую базу ордена Ла-Рошель и там погружены на восемнадцать галер, о которых больше никто никогда не слышал[317]. Но скорее всего, в ночь перед арестом ценности ордена, его архивы и реликвии уже находились на борту этих галер.
Согласно официальным источникам, нескольким тамплиерам удалось скрыться. Таких было человек двенадцать, но, по всей видимости, их было гораздо больше, как минимум вдвое[318]. В числе исчезнувших был и приор Франции брат Жерар де Вилье, очень крупная фигура в ордене.
В 1308 г. семьдесят два тамплиера давали свидетельские показания самому папе. Не все показания дошли до нас, большое их число исчезло. Тридцать три свидетельских показания рыцарей были опубликованы немецким историком Конрадом Шоттмюлером в 1887 г., а шесть других – Генрихом Финке в 1907 г. Среди последних фигурирует любопытное заявление Жана де Шалона, согласно которому Жерар де Вилье, узнав о приказе короля, бежал из Тампля в сопровождении пятидесяти рыцарей, а затем вышел в море на восемнадцати галерах, принадлежавших ордену. В показаниях добавлялось, что и казначей ордена Хуго де Шалон скрылся, прихватив все ценности[319].
Следуя логике, можно констатировать, что флот тамплиеров ускользнул от короля, ибо нет ни малейшего намека, позволяющего предположить, что такая добыча была когда-нибудь найдена. Корабли исчезли вместе со своим таинственным грузом.
19 октября в нижнем зале Тампля Гийом Парижский взялся за дело. В его обвинениях гнусность соперничает с абсурдом. Рядом с главным инквизитором Франции находились два его помощника, их оружием были пытки, угрозы и обещания. Руководители ордена во главе с магистром в своих посланиях папе просили его взять расследование в свои руки, что папа им неоднократно обещал, но обещаний своих не выполнил. Итак, судьба тамплиеров была определена. Многие были сожжены, еще больше их было заключено в тюрьмы, где их мучили пытками, а король, которому надоела бесконечная уклончивость папы, требовал от него принятия против храмовников радикальных мер. Папа пытался как-то противостоять, но безрезультатно. В 1312 г. он капитулирует и 6 мая приказывает ликвидировать орден тамплиеров[320].
Но ликвидация ордена не являлась главной целью короля, ему было важнее прояснить ситуацию с пропавшими сокровищами. Поэтому допросы и процессы будут продолжаться во Франции еще в течение двух лет. 22 декабря 1313 г. Климент V назначил трех кардиналов вынести решение по делу магистра и великих бальи. Это было последнее предательство по отношению к людям, которых он обманывал лживыми обещаниями. 18 марта 1314 г. магистру и еще трем сановникам ордена Храма на эшафоте, воздвигнутом напротив портала собора Парижской Богоматери, был зачитан приговор с решением о пожизненном заключении. Магистр и командор Нормандии Годфруа де Шарнье громко провозгласили невиновность ордена и отказались от своих показаний. Де Моле заявил, что все сказанное в приговоре – ложь и он никогда не признавался в таковых деяниях. При этих словах сержант ударил его по лицу, после чего он не мог больше говорить[321]. Король и его совет, узнав об этом, приняли решение сжечь их, как нераскаявшихся еретиков.
Костер сложили на Камышовом острове, расположенном между королевским садом и церковью августинских монахов, на нынешней набережной Больших Августинцев. С наступлением ночи приговоренных посадили на повозку и отвезли на остров. Там магистр еще раз провозгласил, что орден невиновен, и предоставил Богу отомстить за его смерть и смерть братьев ордена. В литературных произведениях его последние слова приводятся в более конкретной форме. Он якобы громко призывал папу Климента и короля Филиппа предстать перед судом Божьим. Вместе с Жаком де Моле мужественно принял смерть и Годфруа де Шарнье, последний спутник Великого магистра. Два других соратника – Хуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль, не поддержавшие их в возвышенном бунте, навсегда исчезли во мраке темниц[322]. Но мистический ореол ордена не исчез вместе с ними.
20 апреля того же года в местечке Рокмор-на-Роне в страшных муках умер папа Климент V, а 29 ноября в Фонтебло от паралича скончался Филипп IV Красивый, который до самой смерти не прекращал поисков сокровищ.
Однако еще раньше, перед последним актом трагедии, один за другим исчезают со сцены главные актеры разыгранного королем спектакля: кардинал Этьен де Сюизи, приближенный короля, и его коллега архиепископ Тулузский, которые сыграли активную роль в этом представлении. 11 апреля 1313 г. «отправился путем всего плотского» Гийом де Ногаре, а в ноябре – Гийом де Плизиан, зачитавший обвинительную речь в Пуатье перед папой[323]. Не лучше оказалась и судьба клеветника Эскиуса из Флуарака: он был заколот кинжалом[324].
Когда орден Храма был официально ликвидирован, орденские братья, находившиеся в других европейских государствах, рассеялись по другим орденам, а немецкоязычные братья влились в Тевтонский орден[325].