Огюст Конт (1798–1857)

Французский социолог Огюст Конт предложил систему научной положительной (позитивной) философии, отвергающей всё надуманное, недосказанное, химерическое. Её цель – «непрерывно улучшать условия нашего… существования вместо напрасного удовлетворения бесплодного любопытства».

Конт провозгласил открытие великого основного закона познания: от теологического (фиктивного) через метафизическое (отвлеченное) к научному (позитивному). Умственные усилия не должны тратиться на бесплодные или неразрешимые проблемы. Нет смысла спрашивать, почему происходит то или иное явление, существует какой-то объект, а следует выяснять – как.

Казалось бы, столь рациональный мыслитель, в отличие от разного рода мистиков, романтиков и религиозных фанатиков, должен был отличаться здоровой психикой и ясным рассудком. Но вот что пишет о нём Чезаре Ломброзо:

«Великий мыслитель Огюст Конт, основатель позитивной философии, в продолжение десяти лет лечился у Эскироля от психического расстройства и затем по выздоровлении без всякой причины прогнал жену, которая своими нежными попечениями спасла ему жизнь. Перед смертью он объявил себя апостолом и священнослужителем материалистической религии, хотя раньше сам проповедовал уничтожение всякого духовенства. В сочинениях Конта рядом с поразительно глубокими положениями встречаются чисто безумные мысли вроде той, например, что настанет время, когда оплодотворение женщины будет совершаться без посредства мужчин».

Правда, И.И. Лапшин нашёл у Ломброзо сразу несколько ошибок: «Конт был душевнобольным не 10 лет, а 8 месяцев. Ломброзо приписывает Конту наклонность к пророчествам, которых Конт не делал. Речь идёт об одном месте из “Системы позитивной политики”, где Конт высказал мысль, что жизнь женщины была бы более альтруистична, если бы деторождение совершалось без участия мужчин».

В наше время эта идея Конта реализовалась. Искусственное оплодотворение не только животных, но и человека стало реальностью. Возникли пикантные ситуации. Появились особы, пожелавшие таким способом забеременеть от спермы нобелевских лауреатов. Прекрасный пример интеллектуальной деградации!

С безумием Огюста Конта не так всё ясно, как обрисовал И.И. Лапшин. По словам английского философа Джеймса Фредерика Феррье, брак с Каролиной Массин, заключённый Огюстом в 1825 году, «оказался бурным и завершился в 1842 году. Но в этом промежутке Конт выступил с грандиозным курсом приватных лекций, начатых в 1825 году и вылившихся в шеститомный “Курс позитивной философии”. Сложный курс… прервался уже после третьей лекции, так как Конта постигло нервное расстройство, потребовавшее госпитализации и медленного, мучительного выздоровления (во время которого он пытался покончить с собой, бросившись в Сену), но в 1828 году он вернулся к начатому».

Выходит, напряжённая умственная работа не так уж безобидна для мыслителя? От гения до безумия один шаг?

Странности Огюста Конта проявились и позже. «В 1845 году, – писал Феррье, – он повстречался с прекрасной, кроткой и образованной мадам Клотильдой де Во и влюбился настолько крепко, что после её безвременной смерти (1846) он поклонялся памяти любимой, совершая каждую среду ритуальную прогулку к её могиле, трижды в день вслух взывал к её добродетелям и включил в свою религию человечества элементы женского мистицизма».

Это и вовсе удивительная метаморфоза с философом, утверждающим необходимость позитивного научного осмысления действительности. Не означает ли это деградацию ума, попавшего под деспотическую власть эмоций?

…Жизнь Огюста Конта демонстрирует резкие противоречия «хладного рассудка» и бурных чувств. С детства он не отличался крепким здоровьем, хорошо учился, особенно преуспевая в математике. Окончив католическую гимназию, испытал разочарование в официальной религии. В 1814 году поступил в знаменитую парижскую Политехническую школу. Но через два года в школе начались волнения из-за произвола одного из репетиторов. Под петицией студентов подпись Огюста Конта стояла первой. Его как зачинщика беспорядков отдали под надзор полиции, а школу закрыли.

Он не пожелал оставаться в родном городке Монпелье в своей католической и вполне мещанской, хотя и обеспеченной, семье (отец был сборщиком податей). Фактически порвав с семьей, Огюст стал жить в Париже, зарабатывая на пропитание уроками математики. Ему, как говорится, улыбнулось счастье: его взял домашним секретарём богатый банкир, член парламента (будущий министр) Казимир Перье. Однако строптивый Конт не поладил с хозяином.

Более удачным была его работа секретарём у Анри Клода де Рувруа Сен-Симона. И хотя позже они разошлись, Конт воспринял у него (хотя предпочёл не ссылаться на первоисточник) идею стадий интеллектуального прогресса: от теологической и метафизической к промышленной и научной.

У Сен-Симона теория общества – в проекции на будущее – предполагала существование религии при явном приоритете математики и особо выделенного, едва ли не обожествляемого Сен-Симоном закона всемирного тяготения Ньютона. В остальном общественная система была представлена как утопия без указания путей и методов её достижения кроме пожелания обходиться без революционных переворотов.

Огюсту Конту было 20 лет, когда он стал секретарём Сен-Симона, публикуя первые свои работы в качестве его ученика. Наиболее крупная и оригинальная из них – «Позитивная политика» – вышла в 1824 году, и с тех пор он порвал отношения с Сен-Симоном, воспринимая себя вполне сложившимся самостоятельным философом.

Его поведение и поступки в этот период В.С. Соловьёв характеризовал так: «Личная жизнь Конта во время его молодости была беспорядочна; в 1818 году он сошёлся с женщиной значительно старше его, от которой имел дочь; в 1821 году он познакомился в одном увеселительном заведении с молодой особой лёгкого поведения, Каролиной Массен, с которой потом вступил в гражданский брак. Эта женщина отличалась замечательными умственными способностями и сильным характером, но вместе с тем, по свидетельству Конта, подтверждаемому её позднейшим поведением, ей недоставало женственности, сердечности и нравственного чувства».

Ничего хорошего из этого брачного союза не получилось, что сказалось на психике Огюста Конта. К этому времени он приобрёл некоторый авторитет в научно-философских кругах. Весной 1826 года начал читать в своей квартире курс позитивной философии. В числе слушателей были такие выдающиеся учёные, как географ и геолог Александр Гумбольдт и зоолог Анри Бленвиль, математик и физик Луи Пуансо.

Конт обычно не тушевался перед знаменитостями, но в данном случае нервное напряжение было велико. Он стал раздражительным. Сказались обострённые отношения с женой, а также полуголодное существование из-за тяжёлого материального положения. Не отличаясь крепким здоровьем, он, тем не менее, проделал колоссальную работу, сделав обзор всех основных наук и преимущественно социологии. Предполагалось 72 лекции. Прочёл он их только три – и исчез.

Через несколько дней жена нашла его севернее Парижа в городке Монморанси. Вот как описал дальнейшие события русский социолог и литератор В.И. Яковенко:

«Конт находился в чрезвычайно возбуждённом состоянии и отвергал всякую врачебную помощь. Успокоившись немного, он предложил жене прогуляться, привёл к озеру, бросился в воду и пытался увлечь её за собою. Будучи особой довольно сильной, она схватилась за корни дерева и не только удержалась, но спасла и своего сумасшедшего мужа. По крайней мере так впоследствии рассказывала об этом эпизоде сама г-жа Конт; других свидетелей не было. С большим трудом удалось увести больного в ближайшую гостиницу».

Больного устроили в психиатрическую лечебницу. Через несколько месяцев его выписали. «Буйный период помешательства ещё не кончился, – писал Яковенко. – Конт и у себя дома бушевал, бросал ножом в жену, однажды убежал из дома и бросился в Сену; но мало-помалу стал успокаиваться и поправляться… В 1828 г. Конт начал уже работать и написал между прочим статью …в которой воспользовался своим печальным личным опытом. Во время болезни он пользовался материальной поддержкой со стороны отца и некоторых друзей».

В январе 1829 года Конт вновь стал читать лекции и благополучно завершил весь курс. Однако его материальное положение по-прежнему оставалось плачевным. Он обратился к историку Франсуа Гизо, ставшему министром образования Франции, с просьбой получить кафедру истории и философии физических и математических наук. Гизо вспоминал о беседе с Контом:

«Он сбивчиво и невнятно излагал мне свои взгляды на человека, общество, цивилизацию, религию, философию, историю. Это был человек простой, честный, глубоко убеждённый, преданный своим идеям, скромный по наружности, хотя в глубине души ужасно гордый и искренне считавший себя призванным открыть для человеческого духа и человеческого общества новую эру… Я не пытался даже оспаривать его: его искренность, его преданность и ослепление внушили мне то печальное почтение, которое выражается молчанием… Если бы я решил создать подобную кафедру, я, конечно, ни одной минуты не подумал бы пригласить на неё Конта».

Возможно, философ показался министру не вполне нормальным. Конт был так сильно увлечён позитивизмом, настолько крепко уверовал в открывшуюся ему истину, что забывал о том, какое впечатление производят его слова на собеседника.

Для Гизо такие фанатики были не редкость. Их замкнутость на собственных идеях обычно производит впечатление мании. Впрочем, это и есть мания изобретений, открытий, своего величия как мыслителя. Но она необязательно свидетельствует о шизофрении: всё зависит от степени увлечённости своими открытиями, тем более, когда они не мнимые, а реальные. Многих гениев признавали только после их смерти.

Был ли подлинным гением Огюст Конт?

Он был признан таковым при жизни своими сторонниками. Его имя прочно вошло в историю философии. И всё-таки он глубоко заблуждался по поводу оригинальности, ценности и неопровержимости своих идей.

В молодости он с восторгом читал предсмертный труд Жана Антуана Кондорсе «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума». Там сказано: «Прогресс наук обеспечивает прогресс промышленности, который затем сам ускоряет научные успехи, и это взаимное влияние… должно быть причислено к наиболее деятельным, наиболее могущественным причинам совершенствования человеческого рода».

Кстати, как предшественник Конта Кондорсе был математиком и социологом, первым предложивший использовать в общественных науках теорию вероятности. Он называл причиной деградации общества «нищету и чрезмерное богатство». Утверждал, что благодаря прогрессу наук «солнце будет освещать землю, населённую только свободными людьми, не признающими другого господина кроме своего разума: тогда тираны и рабы, священники и их глупые или лицемерные средства будут существовать только в истории и на театральных сценах».

Всё это было сказано задолго до Огюста Конта. Так что упования на успехи науки и промышленности, на господство разума на планете не были новы, а реальность их подтверждала лишь отчасти. Вот и Кондорсэ погиб в тюрьме во время Великой французской революции, а постоянные войны опровергают идею торжества разума.

Французский философ и публицист Жозеф Мари де Местр (в 1802–1817 годах он был в Петербурге посланником низверженного короля Сардинии) называл идею прогресса пошлой гипотезой, не признавал полной противоположности веры и знания, а религию считал более важной для людей, чем наука.

Конт был склонен сводить сложные процессы к простым схемам. Для каких-то целей это допустимо, а то и полезно. Но если схема начинает подменять реальность, это уже беда. А он был убеждён в своих основных идеях поистине безрассудно. Вдохновенно работая над своим учением, он перестал интересоваться тем, что пишут учёные и философы, какие идут научные споры и происходят открытия. Это он называл «гигиеной мысли».

Результаты такой увлечённости собственными идеями без умения осмысливать их критически были печальными. Он с самого начала избрал ложные ориентиры. Сомнителен его великий и основной закон духовного развития человечества. Первое и низшее – «состояние теологическое или фиктивное», следом идёт «состояние метафизическое или отвлечённое», а завершает развитие высшая фаза – научная или позитивная.

В доказательство Конт ссылался на развитие нашего интеллекта по той же схеме: от детского мифотворчества через юношеские общие рассуждения к познанию методом науки. Правда, сам он, пройдя вроде бы эти стадии, пришёл к религии, замкнув цикл развития и угодив в замкнутый круг (об этом мы ещё поговорим).

Сравнение развития индивидуального человека и человечества не отвечает реальности. Младенец попадает в определённую социальную и духовную среду; взрослея, проходит систему воспитания и образования. Человечество как биологический вид пребывает в природной среде и развивается, меняя её и приспосабливая к своим нуждам посредством орудий труда, техники.

Религиозный мыслитель Сергей Николаевич Булгаков писал в статье «Основные проблемы теории прогресса» (1902): «Этот мнимый закон всё ещё, по-видимому, является основным философским убеждением широких кругов нашего общества. Между тем он представляет собой грубое заблуждение, потому что ни религиозная потребность духа и соответствующая ей область идей и чувств, ни метафизические запросы нашего разума и отвечающее на них умозрение нисколько не уничтожаются, даже ничего не теряют от пышно развивающейся наряду с ними положительной науки. И религия, и метафизическое мышление, и положительное знание отвечают основным духовным потребностям человека».

Уточним: атеизм также относится к религиозным системам, ибо отсутствие или присутствие в Мире высшего существа одинаково недоказуемо, основано на вере. Так называемый закон трёх состояний, провозглашённый Контом, относится к области метафизики, рассуждений умозрительных и не подтверждённых фактами.

Так считали не только противники позитивизма, но и один из его основателей английский философ Герберт Спенсер. По его словам, «можно было бы наполнить десятки страниц указаниями на несообразности системы Конта».

В ХХI веке торжества техники и, как считается, науки в мире чрезвычайно популярны не только религии (вплоть до религиозных войн), но и астрология, колдовство, магия, ясновидение…

Таков удел тупой необразованной массы? Нет. Среди суеверов много людей с высшим образованием, немало кандидатов и докторов наук.

Может быть, это компенсируют необычайные успехи научного познания? Нет. Великолепны технические свершения. В теоретической науке застой, а популярностью пользуются весьма сомнительные гипотезы.

У первобытных людей главной духовной опорой были положительные знания об окружающем мире. Г. Спенсер верно отметил: «Наука и обыденное знание по природе своей родственны». Наука систематизирует знания, осмысливает, дополняет и уточняет с помощью техники, обобщает.

Практические знания древних людей не были связаны напрямую с религией. Об этом можно судить на примере шимпанзе. Они не имеют религиозных верований и не склонны к метафизике, но умеют колоть орехи камнем или использовать ветку, очищенную от листьев, для добычи муравьёв или мёда.

Сомнительна идея прогресса по Конту: «Позитивизм считает постоянной целью нашего существования, личного и общественного, всеобщее усовершенствование сначала нашего внешнего положения, а затем и нашей внутренней природы». Но если речь идёт о цели человека или общества, то это уже относится к ведению веры (если это осознанная идея) или метафизики, если она предполагается.

Идея всеобщего усовершенствования умозрительна и неопределённа. Что под этим подразумевать? Улучшая свой быт, например, человек разрушает природные взаимосвязи, создаёт упрощённую искусственную среду обитания взамен естественной. Для людей это, как теперь говорят, комфортно, а для земной природы губительно.

И почему надо усовершенствовать сначала внешнее положение, а затем духовный мир человека? И то и другое происходит во взаимной связи. Добиваясь личного комфорта, человек нередко превращается в сытую скотину, как отмечал Томас Карлейль.

В первый наиболее продуктивный период своего творчества Огюст Конт отвергал религию и метафизику, лишь затрудняющие переход к торжеству научного реализма, в котором остаются только факты и доказанные теории. Исходя из этого, он в основу иерархии наук определил математику. Затем следуют по мере возрастания сложности астрономия, физика, химия, биология и социология.

Позитивизм предлагает ограничить умственный кругозор надёжно установленными знаниями. Вместо живой природы – результаты научных опытов, выстроенные в логическом порядке. Творчество неявно подменяется канцелярской работой. Такое впечатление производят сочинения позитивистов. Тем более что изложены их бескрылые мысли скучным языком.

Одним из показателей простоты и реализма астрономии Конт назвал невозможность узнать химический состав звёзд и планет. Но благодаря спектральному анализу, открытому при его жизни, вскоре было установлено присутствие на Солнце ряда химических элементов.

Науки о Земле в классификации Конта были частью физики. Хотя в конце ХIХ века возникла геохимия, незаменимая для поисков полезных ископаемых, рациональной эксплуатации природных богатств, решения обостряющихся экологических проблем и познания Биосферы.

С современных позиций критиковать позитивизм нетрудно. Даже более столетия назад многие философы отмечали коренные недостатки умозрений Огюста Конта. Сошлюсь хотя бы на Сергия Булгакова и Владимира Соловьёва. В книге «Философия свободы» (1911) Н.А. Бердяев отметил:

«Люди “научного” сознания полны всякого рода вер и даже суеверий: веры в прогресс, в закономерность природы, в справедливость, в социализм, веры в науку… Возьмите самых крупных глашатаев наступления позитивной эры, тех, которые во имя будущего человечества страстно отрицали религиозную веру, – Конта, Фейербаха, Спенсера, Маркса. О. Конт был не только верующий по своей психологической природе, но и настоящий мистик: он верил в человечество, которое сближалось у него с вечной женственностью христианской мистики, и кончил построением позитивной религии человечества с культом, напоминающим католичество».

Что же произошло с Огюстом Контом? Почему в его сознании свершился поистине революционный переворот, и «научный позитивизм», как утверждал автор, обернулся религиозным учением со своим пророком и культом? В этом можно увидеть симптомы душевной болезни.

И неудивительно. Он открыл новое направление в философии, которое считал вершиной познания, но признали его достижение только немногие сторонники. Несмотря на колоссальную работу в попытке обзора всех наук и обоснования позитивной философии, ему не давали возможности занять кафедру в высшем учебном заведении.

Он оставался вне официальной науки и философии. По словам В.И. Яковенко: «Учёные всякого рода, начиная с математиков и кончая историками, встречали в высшей степени недружелюбно этого непатентованного философа, обладавшего громадным умом и обширнейшими познаниями».

На его психике определённо сказывалось положение непризнанного гения. Его вера в своё учение от этого ещё более укреплялась. Критику своих взглядов он стал воспринимать как личную обиду и происки недоброжелателей.

Усугублялись его переживания конфликтами с женой Каролиной, которая не раз уходила от него. Весной 1845 года он познакомился с тридцатилетней Клотильдой де Во, женой одного проходимца, угодившего на каторгу. Она была добра, мила, болезненна, писала статьи в газете и по характеру была полной противоположностью Каролины.

«Без всякой сентиментальной аффектации, – писал Клотильде Огюст, – я должен сказать, что своим сладким нравственным возрождением я обязан Вам. И какой громадный контраст представляет это состояние по сравнению с тем, в каком я находился раньше!»

В ответ она призналась ему, что уже испытала безответную любовь и сильно страдала: «Вот уж два года, как я люблю одного человека, от которого меня отделяет двойная преграда. Тщетно я пыталась превратить это гибельное чувство в любовь матери, в нежность сестры, в преданность друга – оно терзало меня во всяком виде. И я снова начала жить только тогда, когда набралась храбрости уйти, удалиться».

Она посоветовала Конту поступить так же.

В ответ он обещает погасить эту свою единственную любовь. Конт надеется, что ему поможет его учение: «Верьте, сударыня, я умею владеть собою. Моя любимая философия, не распускающаяся в пустых словах, может… вдохновить человека на отречение так же, как и на деятельность. Она предохранит меня от всякой безумной борьбы с явно непреодолимыми препятствиями».

Да, позитивная философия отвергает проблемы, на которые наука не даёт чёткого ответа и, возможно, не даст никогда. Однако чувства неподвластны логике и здравому смыслу. Этого не учитывал Конт. В письме своей любимой он обещал:

«Я снова буду искать, как мне уже не раз приходилось, отвлечения и вознаграждения за незаслуженные несчастья моей личной жизни в общественной деятельности… Пусть человечество извлечёт пользу из этой чрезвычайной, но неизбежной жертвы! Я должен с этих пор удвоить свою любовь к нему. История показывает, что человечество никогда не бывает неблагодарным. Но – увы! – оно наградит меня своею святой вечной любовью лишь много времени спустя после того, как я буду неспособен уже воспринять это неизречённое утешение, которое доступно бывает людям только в виде идеального предвкушения».

Он предполагал человечество в образе гигантского сверхчеловека, чего в действительности нет и в помине. Поиски забвения от любви в работе на благо человечества оказались тщетными. Он не перестал писать Клотильде, называя её своей истинной супругой, что её вовсе не радовало. Однажды его настойчивость заставила её поколебаться. Она обещала подумать о возможности их супружеской жизни. Он был в восторге. Они встретились. Ему был дан окончательный отказ.

Конт предложил ей поклясться в вечной духовной любви. Она ответила, что «никогда не впадала в посмешище спиритуализма». Трудно сказать, чем бы закончились их отношения. Судьба распорядилась жестоко: Клотильда умерла от скоротечной чахотки. Это лишь усилило любовь Конта к её образу, ставшему для него идеалом и объектом преклонения.

«В своих “Исповедях”, – писал В.И. Яковенко, – Конт постоянно обращается к Клотильде, как к живой, сообщает ей обо всех успехах позитивной религии, о своём положении первосвященника и т. д. …Он преклоняется перед креслом, на котором обыкновенно сидела Клотильда, хранит, как религиозные реликвии, цветы, присланные ею, наконец, начинает прямо молиться на неё».

Он называет Клотильду своей святой покровительницей.

Можно с полным основанием сказать, что его любовь была безумной. Психиатр обнаружит в его поведении немало аномалий. Например, фетишизм и манию величия. На последнем этапе жизни Огюст Конт оправдал диагноз, поставленный ему Чезаре Ломброзо (один из немногих случаев, когда этот психиатр и писатель был прав, хотя бы отчасти).

В.С. Соловьёв писал: «В то время как лучшие ученики позитивной философии объявили её основателя сумасшедшим, верные последователи позитивной религии провозглашали его величайшим из людей, не только как учёного и мыслителя, но и как нравственного героя. Великим учёным Конт не был…

Ни одной из наук он не владел в достаточной степени, чтобы предпринимать самостоятельные исследования, делать научные открытия, устанавливать законы явлений. Энциклопедист и систематизатор, он обладал обширным кругом разнообразных знаний, которые приобрёл в молодости, а впоследствии не углублял и не пополнял в силу “мозговой гигиены”. Важнейшие успехи точных наук, достигнутые или подготовленные в его эпоху (например, механическая теория теплоты, спектральный анализ, теория эволюции организмов), частью были ему чужды, частью прямо противоречили его мнениям…

Правда, его отношения к Клотильде де Во, особенно после её смерти, чрезвычайно трогательны и делают честь его сердечности и идеализму, в этом отношении, как и в некоторых других, он напоминает Дон Кихота…

Не нужно быть психиатром, чтобы понять специфически болезненный характер такого, например, факта: в 1855 году, в самый разгар притеснительного режима второй империи, Конт хотел читать публичный курс позитивной философии, но не получил на это разрешения от властей… Конт (в частном письме) объясняет его, вполне серьёзно, особым деликатным вниманием императорского правительства к достоинству его, Конта, как первосвященника, которому не подобает выступать перед публикой в качестве обыкновенного лектора. Несомненная ненормальность обнаруживается также в его сношениях с иезуитами. В окончательной оценке личность Конта вызывает скорее сострадание, чем благоговение. Он не был нравственным героем, как не был и великим деятелем точной науки».

Огюст Конт верил в истинность френологии Галля; исходил из неё в суждениях о психике и уме человека. Он составил позитивистский календарь: 13 месяцев (по 28 дней), посвящённых выдающимся людям: Архимеду, Гуттенбергу, Декарту, Шекспиру…

С целью воплотить свою социальную утопию в жизнь он обратился с письмом к императору Николаю I. Называя себя в третьем лице, утверждал, что «постоянно боролся против верховенства народа и равенства во имя прогресса». Не получив ответа, обратился к министру иностранных дел Османской империи Мустафе Рашид Паше с тем же предложением, предполагая вполне реальным переход от ислама к позитивизму.

…Огюст Конт демонстрирует редчайший пример подлинного «горя от ума». В обширных знаниях и проницательном уме ему не откажешь. Но, чтобы совершить выдающееся открытие в науке или философии, одного этого мало. Свои умственные силы он направил в одном направлении, казавшемся ему ведущим к истине, а оно завело его в тупик.

Выход из этого тупика стал полным опровержением его позитивной науки – прямиком в религию. Так произошло в значительной мере по той простой причине, что помимо строгого рассудка существуют бурные эмоции, сила которых управляет разумом.

В ХХ веке возникла и обрела популярность идея ноосферы (часто её некорректно называют теорией). Она предполагает управление обществом и земной природой на основе науки.

Ничего подобного в обозримом будущем не предвидится. Человечество разделено на враждующие политические, религиозные, социальные, национальные сообщества, а отношения с земной природой постоянно ухудшаются. На планете наиболее стремительно и грозно развивается техника. Биосфера, область жизни, переходит в Техносферу.