Глава X. «Королевский» вызов

Англичанин – человек, который делает что-либо, потому что так делали раньше.

Марк Твен

В то время как новейшее судно мира «Куин Мэри» на всех парах шло через Атлантику, «Нормандия» неслась в противоположном направлении, гордо неся свою «Голубую ленту». На этот раз всеобщее внимание было приковано к британскому судну.

Подобно ежегодным спортивным чемпионатам, «Нормандия» и «Куин Мэри» были чисто деловыми предприятиями, их конкурентная борьба стала одним из величайших спортивных событий 1930-х годов. Всех волновал один вопрос: сможет ли большое британское судно повторить подвиг «Нормандии», захватив «Голубую ленту» в первом же рейсе? То, о чем говорил Перси Бейтс, вскоре стало реальностью: «Мэри» будет пытаться изо всех сил.

Заканчивался первый день пути, и «Мэри» действительно достигла рекордного темпа «Нормандии» годичной давности. Она делала это так же хорошо и на второй день. А на третий день пребывания в море, 31 мая, она преодолела установленную «Нормандией» планку, покрыв 766 морских миль за 25 часов на средней скорости в 30,64 уз. Англичане предвкушали успех.

Затем опустился туман. Коммодор Бриттен, капитан нового английского лайнера, замедлил свое судно до 22 уз., надеясь быстро прорваться сквозь густую туманную пелену. Но шли часы, а видимость оставалась плохой. Лишь через 10 часов 15 минут после вхождения «Мэри» в область тумана она снова вышла на чистую воду, залитую солнцем. К этому времени ее отставание от графика составило 80 миль. За оставшееся время нагнать это отставание не было никакой возможности.

В 7:40 утра 1 июня «Куин Мэри», к ликованию собравшихся на палубе ранних пташек, считавших «Голубую ленту» завоеванной, оставила позади красный огонь маяка. К сожалению, это был маяк Фэр-Айленд, а не маяк Амброз, обозначавший западную оконечность курса, который удалось миновать только к 9:30 утра. Таким образом, «Куин Мэри» преодолела расстояние от маяка Бишоп-Рок за 4 суток, 5 часов 46 минут – на 2 часа 44 минуты медленнее, чем «Нормандия» год назад. Средняя скорость французского судна составила 29,98 уз., а «Куин Мэри» – 29,133 уз.

Разница в 0,97 мили в час – довольно тривиальная цифра, но именно из-за нее в полдень, когда «Нормандия» ошвартовалась в Гавре, ее тридцатиметровая «Голубая лента» продолжала гордо колыхаться в воздухе.

Несмотря на неудачу «Куин Мэри», ее встретили весьма радушно: «Трудно представить более восторженное приветствие, – писал об этом один репортер, – казалось, будто она побила все рекорды». И это казалось вполне оправданным, так как по размерам британское судно было почти таким же, как французское, а по скорости она едва не доказала свое превосходство. Выполненные позже расчеты, однако, показали, что форма корпуса Юркевича была более эффективной, чем британский проект. На 30 уз. «Куин Мэри» потребляла 1196 т горючего в день, а «Нормандия» сжигала лишь 950.

Какой же была «Куин Мэри»? Во многом она походила на «Нормандию». Оба судна были приблизительно равны по размерам, скорости и мощности, однако значительно различались по стилю, настроению, концепции и реализации.

Один из авторов описал это так: «“Нормандия” – более породистая, более шикарная, настоящая парижанка – изящная, юная и уверенная в том, что никто в мире не одет так же стильно, как она. Английское судно отличается прилежным консерватизмом, темпераментом скорее английской Бонд-стрит, нежели Парижских бульваров».

Вообще же «Нормандия» имела некую экспрессию движения. Ее линии были обтекаемы, округлены и приглажены. Она была такой же необычной, как когда-то «Грейт Истерн»[32] Изамбара Брюнеля. И так же, как и это железное чудо XIX века, своей новизной опережала время. Ее профиль, как мы увидим чуть позже, стал профилем судов будущего.

А «Куин Мэри» была явным продолжением линии «Мавритания»/«Лузитания». Она была солидной, угловатой и немного вычурной, скорее величественной, чем колоритной, скорее внушительной, нежели изящной. Каждое судно отражает характер создавшей его нации. Это больше сказывается на внутреннем убранстве, чем на внешнем виде. Интерьеры «Куин Мэри» выдержаны в стилях ар-деко и баухауз, однако с неким налетом «учрежденческого» стиля: у нее не было шика «Нормандии».

В своей книге (The Sway of the Grand Saloon: a Social History of the North Atlantic) Джон Малколм Бриннин так описывает интерьер «Мэри»: «Мили линолеума, блестевшего, как глаза больного, страдающего лихорадкой, акры листовых поверхностей, “затопленных” светом скрытых светильников и навощенных до блеска, словно унтер-офицерские сапоги, – создавали на судне атмосферу огромного санатория».

Журналисты называли «Мэри» «деревянным судном». Точнее было бы назвать ее «пластмассовым», так как декораторы повсюду на судне применяли этот материал – в особенности огнеупорную пластмассу (Formica): ею были отделаны буквально все предметы меблировки в каютах и общих помещениях, стены ванных комнат во всех роскошных номерах. Пластмасса, конечно, была новым материалом, интересным и легким в использовании, но при строительстве «Нормандии» проектировщики не использовали ни одного квадратного метра пластмассы.

«Нормандия» в основном ориентировалась на пассажиров первого класса, в то время как «Куин Мэри» предназначалась, прежде всего, туристскому классу. В соответсвии с этим распределялась и пассажировместимость обоих судов:

Это не просто различие в проектах, а почти философия. Французское судно ориентировалось на элиту, британское – угождало массам. «Классовое различие» отразилось и на экипажах обоих судов: «Нормандия» имела команду в количестве 1345 человек, на «Куин Мэри» – 1101. На «Нормандии» один член команды приходился на каждого 1,47 пассажира, на «Куин Мэри» – на каждого 1,94 пассажира.

На обоих судах был одинаковый штат офицеров, механиков и простых матросов, но «Нормандии» требовалось еще приблизительно 240 стюардов, горничных, швейцаров, барменов, коридорных, уборщиков посуды, официантов, парикмахеров, экономов и дежурных. В результате уровень ее обслуживания стал легендарным.

Практически же у «Нормандии» было гораздо больше отличий, так как, в отличие от судна «Френч Лайн», «Куин Мэри» была загружена пассажирами почти до предела. Традиционно число туристов и коммерсантов, курсирующих между Британией и Америкой, было куда выше, чем между Францией и Америкой.

«Нормандия» имела самый большой экипаж, по сравнению с остальными пассажирскими судами. И ее соотношение «команда – пассажиры» (1,47 к 1) было самым высоким за все времена. «Эмпресс ов Бритн» – судно компании «Канадиан – Пасифик», известное своей роскошью, было на втором месте: на одного члена его команды приходилось 1,61 пассажира. Другими главными лайнерами с соотношением менее чем два к одному были «Куин Мэри», «Куин Элизабет» и «Атлантик» (судно «Компани Навигасьен Сюд-Атлантик» из Бордо, над проектом которого работал Юркевич в 1928–1929 гг.; оно сгорело в январе 1933 г.).

С точки зрения пассажира, «Нормандия» была более просторной, чем любое другое судно. «Просторность» определить нелегко. В своей книге (Normandie: Her Life and Times), Харви Ардман предлагает разделить пассажировместимость судна на его же тоннаж, а затем умножить полученную цифру на 100, чтобы получить число кубических футов пространства, приходящееся на одного пассажира. Этот расчет не принимает во внимание различия в размерах машинного отделения и различия в пространствах, занимаемых пассажирскими помещениями.

Вычисления говорят о том, что на каждого пассажира «Нормандии» приходилось по 4300 кубических футов пространства (1290 м³), а на «Мэри» – всего по 3780 кубических футов (1134 м³). Из-за того, что «Нормандия» заполнялась гораздо хуже «Куин Мэри», фактическая разница была еще больше.

Два этих показателя – соотношение «команда – пассажиры» и пространство, приходящееся на одного пассажира – можно объединить и назвать «индексом роскоши». Этот индекс позволяет делать интересные сравнения кораблей, хотя значение имеют и многие другие факторы: качество продовольствия, учтивость команды, комфортабельность обстановки и т. п. У основных судов 1920-х и 1930-х гг. этот показатель выглядит следующим образом:

У большинства судов до Первой мировой войны соотношение «команда – пассажиры» и пространственные показатели были еще ниже. К примеру, «Титаник», который представлялся действительно сибаритским, имел «индекс роскоши» 665. Легендарная «Мавритания» имела непритязательный «индекс роскоши» 292. Частично это происходило из-за тысячной массы пассажиров низших классов.

Суда, столь же различные, как «Нормандия» и «Куин Мэри», естественно, привлекали и различные типы пассажиров, по крайней мере в первом классе. Даже в первом рейсе публика была беспристрастно-степенная. Звезда британской международной журналистики сэр Персевал Филлипс писал в «Лондон дейли мейл»: «Наше судно было удивительно тихим <…> После полуночи на ногах оставались немногие. Не было никаких поздних или шумных вечеринок».

Пассажиры «Нормандии» были сделаны из другого теста. Они собирались в веселые, шумные компании, часто балаганившие и танцевавшие до рассвета. Это были нувориши. Политически клиентура «Нормандии» была смещена от центра влево – в противоположность клиентуре «Мэри», смещенной вправо.

Дебют «Куин Мэри» увенчался оглушительным успехом, но без проблем не обошлось. Вибрация была сильнейшей, несмотря на заверения «Кьюнард – Уайт Стар», что лайнер изначально строился как «судно без вибрации». У «Мэри» были трудности и с дымовыми трубами. Во время первого сезона «Кьюнард – Уайт Стар» выплатила немалую сумму пассажирам, чья одежда была запачкана или испорчена сажей. Имелись и проблемы с качкой. Как уже говорилось, «Куин Мэри» переваливалась с борта на борт, как влажная трава. Это станет очень неприятной и долгосрочной проблемой британского судна.

В январе 1936 г. в берлинском отеле «Адлон» проходила Североатлантическая пассажирская конференция, которая регулировала взаимоотношения между пароходными компаниями разных стран и устанавливала ценовую политику. Перси Бейтсу удалось добиться снижения минимальной стоимости каюты первого класса, а также переименования первого класса в каютный (менее дорогой класс, стоявший между первым и туристским) на борту всех без исключения трансатлантических лайнеров. Это позволило повысить объемы продаж билетов в первый класс «Куин Мэри». Всё же с коммерческих позиций появление «Куин Мэри» очень мало повлияло на «Нормандию». Британское судно брало на борт больше пассажиров, но заказы на «Нормандию» не снижались.

17 июня 1936 г. «Нормандия» вышла из Нью-Йорка в третий восточный вояж того сезона. Среди 1487 пассажиров на борту были Эдвард Дж. Робинсон – звезда фильмов Билли Уайлдера и Орсона Уэллса, Фёдор Шаляпин, романистка Эдна Фербер и Вирджиния Гилдерслив, декан колледжа Бернара. В трюме везли рекордное количество автомобилей – пятьдесят два.

Шаляпин пробыл в городе лишь четыре дня и, поднимаясь на борт «Нормандии», не знал еще, что день 17 июня 1936 г. станет последним днем его пребывания в Америке. Это был единственный случай, когда, приехав в страну и проехав ее от океана до океана, артист ни разу не выступил. Объяснялось это тем, что на пути в Париж после долгих гастролей на Дальнем Востоке он заехал в Лос-Анджелес для переговоров о будущих выступлениях, а также, чтобы навестить сыновей. Его младший сын Фёдор начинал в те годы карьеру киноактера в Голливуде, а старший, Борис, становился популярным художником в Нью-Йорке.

Переговоры о будущих гастролях оказались успешными, ибо в газетах, уже после его отъезда, сообщалось, что осенью 1937 г. Шаляпин намерен возвратиться с концертами и, в ознаменование пушкинского юбилея, выступить в опере «Борис Годунов». К сожалению, из-за тяжелой неизлечимой болезни планы Шаляпина не сбылись.

Лайнер уже вышел в открытый океан, Шаляпин вернулся в свою каюту и взял со стола свежий выпуск судовой газеты L’Atlantique. Внезапно его лицо омрачилось, он упал на диван и зарыдал. Газета сообщала о смерти Максима Горького…

«Нормандия» пересекла Атлантику без происшествий и сделала первую остановку в Саутгемптоне 22 июня. 563 пассажира туристского и третьего классов уже сошли на тендер «Грейси Филдз», а пассажиры первого класса уже отбыли на борту «Лорны Дун». В полдень, незадолго до отплытия в Гавр, над судном раздался гул маленького бомбардировщика-торпедоносца ВМС Великобритании; делая круги, «Блэкбёрн Бэффин» снижался, пока наконец не оказался на одном уровне с Солнечной палубой. Этот проход вызвал бурю оваций среди пассажиров, восхищенных смелостью пилота. В это самое время один из палубных кранов «Нормандии» поднимал из трюма автомобиль. Самолёт элероном зацепил подъемный кран, тот задрожал и рухнул. Автомобиль грохнулся на судно, оказавшись наполовину на палубе, а наполовину – за бортом, едва не придавив полсотни разгружавших его человек.

А самолёт, словно бумеранг, подлетел к передней трубе. Пролетая над ней, пилот отчаянно пытался восстановить управление и вернуть самолет в горизонтальное положение, но раскаленные выхлопные газы мешали ему подняться. Его засасывало вниз, на судно. Через несколько мгновений он сорвался в штопор и разбился о передний конец карапасной палубы «Нормандии». По счастливой случайности никто не пострадал, а ведь автомобиль мог упасть на принимавший его под баком «Нормандии» тендер «Хёр Маджести», а сам самолёт – на мазутный танкер «Аттендант», ошвартованный по правому борту…

«Это падение было одним из наиболее экстраординарных событий, свидетелем которых мне пришлось стать», – комментировал искушенный и много повидавший капитан Пюнье. Разгрузочная команда ринулась спасать летчика, но еще до того, как они подбежали к самолету с бортовым номером S1562, из него вылез невредимый пилот Джордж К. Хорси. «Я ужасно сожалею о том, что случилось», – сказал он помощнику боцмана.

Пюнье встретил лейтенанта Хорси на палубе. После некоторых колебаний – для такого случая не существовало протокола – они обменялись рукопожатием.

– Сэр, – сказал Хорси, – сможем ли мы сгрузить самолет до вашего отхода?

Пюнье посмотрел на часы.

– Мы уже опаздываем. Лучше мы скинем обломки на следующей неделе на пути в Нью-Йорк.

– Хорошо, тогда могу ли я с вами пойти во Францию, а затем вернуться обратно с обломками?

Пюнье рассмеялся:

– Разве вы не считаете, что это лишь ухудшит ваше положение на штабном докладе?

Лейтенант Хорси с сожалением согласился. Он сел на тендер и вернулся обратно на базу ВВС Великобритании в Госпорте. Позже стало известно, что пилота отстранили от полётов и перевели на второстепенные должности.

Капитан «Нормандии» Рене Пюнье готовился уйти в отставку в возрасте пятидесяти пяти лет, чтобы поохотиться на уток и принять участие в большом африканском сафари. В преемники предназначался его давнишний помощник, капитан Пьер Торё.

15 июля «Нормандия» снялась из Нью-Йорка в свой последний рейс под командованием Пюнье. На борту было приблизительно 1610 пассажиров, среди которых была самая большая группа звезд за всю историю океанских вояжей.

Здесь были Рут Эттинг – певица и актриса, ставшая знаменитой в 1930-х гг. благодаря связям с гангстерами; Марлен Дитрих; актер Берт Уилер; создатель комикса «Джо Палука» Хэм Фишер; актер Эдвард Эверетт Хортон; композитор-песенник Ирвинг Берлин, которого можно назвать американским Исааком Дунаевским; бывший мэр Нью-Йорка Эл Смит с женой; бывший мэр Нью-Йорка Джеймс (Джимми) Уокер с женой и известный газетный обозреватель Леонард Лайонс. Следующие четыре дня превратились в череду вечеринок, празднований, гала-концертов и прочих торжеств, на которых по большей части присутствовали знаменитости.

Между вечеринками звезды, сами того не ведая, продолжали развлекать пассажиров «Нормандии». Например, присутствие Марлен Дитрих вызвало сенсацию, хотя киностудия несколько недель подряд рекламировала ее поездку. Оказавшись на борту и незаметно укрывшись в одном из огромных номеров на Солнечной палубе, она через какое-то время вышла на свою «личную» веранду. К своему изумлению, она оказалась лицом к лицу с пассажирами туристского класса, игравшими в палубные игры на крыше нового туристского салона. Когда мисс Дитрих заметила, что многие направляют на нее объективы камер, она убежала в свою каюту, откуда появилась уже в белых брючках, окутанная фиолетовой вуалью, свежая, но с накладными ресницами.

20 июля «Нормандия» ошвартовалась в Гавре и трижды густо проревела мощным басом, когда капитан Пюнье сошел с судна в последний раз. Он пересел на собственный шестиметровый прогулочный бот, которому дал имя «Супер-Нормандия».

В августе 1936 г. пассажиром «Нормандии» стал нарком пищевой промышленности СССР А. И. Микоян. Вот отрывок из его воспоминаний «Так было»:

«В нынешние времена обыденным средством сообщения с США стала авиация. Но тогда об этом не было и речи. Мы выехали поездом 9 августа. Ехали через Польшу, Бельгию и Германию во Францию. <…>

В Гавре сели на французский пароход “Нормандия”, на котором предстояло плыть через океан. Пятидневный путь был чудесной морской прогулкой, прекрасным отдыхом.

Большое впечатление произвело на нас умение французов обслуживать пассажиров. Я невольно сравнивал все это с тем, что имелось в нашей стране, и мечтал о том времени, когда и у нас будут так же хорошо обслуживать и, конечно, не богачей, а всех людей.

Я решил ознакомиться с хорошими французскими винами. У меня в руках была карточка с указанием всех имеющихся сортов вин и цен на них – от самых дорогих до самых дешевых. По этой карточке я, конечно, не мог разобраться в винах, их было более 40 наименований. Поэтому я попросил виночерпия (а в ресторане был специальный официант, который подходил к пассажирам и помогал в выборе вин) каждый раз давать нам разные, но хорошие сорта вин, чтобы я мог познакомиться с возможно большим количеством. Он приносил хорошие вина. Проверяя по карточке, я убедился, что все эти вина были недорогие. Как-то я спросил его, почему он не предлагает нам дорогих вин – ведь они должны быть лучше. Он улыбнулся и сказал, что, выполняя мою просьбу, предлагал мне самые лучшие французские вина. Дорогие сорта, добавил он, мы держим для тех богатых американцев, которые в настоящих винах не разбираются: они слишком долго жили в условиях “сухого закона”, лишь недавно отмененного Рузвельтом.

“Нормандия” прибыла в Нью-Йорк утром. Стояла жаркая, солнечная погода. Трояновский и несколько сотрудников посольства поднялись на борт корабля. Мы обсуждали вопрос, как поступить с собравшимися на пристани корреспондентами. Трояновский убеждал меня в необходимости дать интервью, я отказывался, поскольку это была моя первая заграничная поездка и у меня не было опыта проведения пресс-конференций с журналистами».

19 августа «Куин Мэри» успешно потеснила свою французскую конкурентку, когда на ее борту находилось 1720 пассажиров, среди которых был Джесси Оуэнс, возвращавшийся домой с золотыми олимпийскими медалями из Берлина. «Мэри» прошла дистанцию от Бишоп-Рок до Амброз всего за 4 суток и 27 минут со средней скоростью в 30,14 уз. («Нормандия» проделала этот рейс со средней скоростью 29,93 уз.)

Но КЖТ не собиралась без борьбы расставаться с «Голубой лентой». Французская пароходная компания отметила, что «Куин Мэри» действительно поставила рекорд в западном направлении, но «Нормандия» продолжает удерживать рекорд в восточном, демонстрируя самую высокую среднюю скорость, с которой лайнер когда-либо пересекал Атлантику, – 30,31 уз.

Капитан «Мэри» не спешил трубить победу. Он хотел побить и рекорд «Нормандии» в восточном направлении. 31 августа «Куин Мэри» прошла Бишоп-Рок в 8:12 вечера, стартовав у маяка Амброз 3 суток, 23 часа 57 минут назад. Впервые в истории пассажирское судно пересекло Атлантику менее чем за четыре дня! Средняя скорость «Мэри» за это путешествие составила 30,63 уз. Лучшее время «Нормандии» в этом направлении было на 3 часа 31 минуту больше, а ее скорость – на 0,32 уз. медленнее. В этот раз не было никакого смысла отрицать триумф британского судна. Но коммодор Бриттен был настроен по-доброму: «Французы будут пытаться обогнать нас, а мы их – и всё это в лучших традициях спортивного духа».

Члены комитета «Кубка Хейлза» известили теперь Перси Бейтса о том, что «Френч Лайн» должна передать символ рекорда трансатлантической скорости в течение трех месяцев. Ответ возмутил их:

«“Кьюнард” не желает получать “Кубок Хейлза” и вынужден отказаться от него. Я сожалею о том, что кубок “Голубой ленты” вообще нашел материальное воплощение, мы не состязаемся и не будем состязаться в скорости».

Зачем же, спрашивали журналисты, «Куин Мэри» выполнила два рекордных рейса из конца в конец? «Мы позволили сделать это в одном рейсе, – отвечал сэр Перси. – Но единственная наша цель состояла в получении важных данных, которые будут использованы при строительстве однотипного судна».

Это был нонсенс. За те 22 года, в течение которых «Мавритания» держала свой рекорд, факт этого постоянно муссировался во всех пассажирских списках и меню «Кьюнард». Почему сейчас «Кьюнард» вдруг стал таким скромным?

Отвергая «Голубую ленту», Бейтс игнорировал также историю соревнования по скорости на Атлантике, соревнования, благодаря которому устойчиво снижалось время пересечения океана: от 12 суток 10 часов в 1840 г. (первый рейс «Британии», первого парохода «Кьюнард») до 3 суток, 23 часов 57 минут («Куин Мэри»).

Осенью 1936 г. «Куин Мэри» испытала первый настоящий шторм. Она переваливалась с боку на бок, подобно 5000-тонному трампу. Проектировщики, очевидно, не предусмотрели такую возможность и не установили перила вдоль коридоров. В результате пассажиры, извергая проклятия, летали по судну, как кегли в боулинге.

Лайнер прибыл в Саутгемптон с опозданием на три с половиной часа, с покалеченными восемью пассажирами и четырьмя членами экипажа; одного пассажира пришлось положить в больницу. Эти неприятности вызвали переполох в британской прессе и, к сильному раздражению сэра Перси, подняли вопрос об отличительных особенностях формы корпуса Юркевича.

Но этим не ограничилось. Вскоре вопросы о перенесенных пассажирами «неудобствах» в «последнюю бурную погоду» были подняты в палате общин. В конце концов Бейтс известил секретаря парламента о том, что для «предотвращения повторных трудностей» будут приняты меры.

В следующий рейс «Куин Мэри» группа плотников установила перила вдоль всех судовых коридоров и закрепила мебель. Бейтс приказал коммодору Бриттену снижать скорость судна при входе в шторм, дабы уменьшить дискомфорт пассажиров. В результате после одного из сильных штормов «Куин Мэри» опоздала на 13 часов.

14 октября 1936 г. «Нормандия» вновь отплывала из Нью-Йорка. Интересно, что с вводом в эксплуатацию французского лайнера путь в США и обратно для большинства из путешествующих советских граждан стал пролегать через Францию и борт «Нормандии». Так и в этом рейсе американские берега покидал советский инженер-энергетик Вениамин Юсим. Вместе с ним в Европу направлялась его жена Дина и восьмилетняя дочь Света. Несмотря на юный возраст, Света собиралась пересечь Атлантику уже в четвертый раз. До этого она путешествовала на борту «Бремена»[33], «Европы» и «Олимпика». Теперь её встречала гостеприимная «Нормандия»:

«Мой отец работал в “Амторге”, где занимался вопросами изучения американского опыта в энергостроительстве и оборудовании электростанций, а также закупкой различного оборудования для оснащения электростанций в СССР.

Пришло время отъезда домой, в Москву. Домой, в неизвестность, где люди начинали бесследно исчезать… На причале коллекция наклеек на нашем багаже пополнилась ярлыками “Френч Лайн” и пять дорожных сундуков уползли на ленте конвейера в чрево парохода. Вскоре и мы оказались в прихожей туристского класса, откуда на лифте поднялись в свою каюту.

Наша внутренняя каюта была довольно скромной, но вполне комфортабельной. В нашем распоряжении была двухэтажная кровать и диван. Я спала на верхнем “этаже”, очень довольная возможностью забираться в кровать по лесенке.

Этим же рейсом из США домой плыл нарком пищевой промышленности Микоян А. И. Поскольку мы ехали вторым классом, а Микоян – первым, то мы его не видели, но знали о его присутствии на борту “Нормандии”. Помню, как мама много раз говорила мне об этом во время нашего путешествия. Впрочем, мы и не стремились его увидеть.

“Нормандия” подходила к статуе Свободы. Все пассажиры высыпали на палубы, чтобы полюбоваться этим зрелищем, а я всё допытывалась у папы: почему пароход от этого не опрокидывается? Мои родители видели статую в последний раз. Я же еще раз увидела её из Бэттери-парк в 2000 году, когда сбылась мечта моей жизни, и я вновь оказалась в Америке своего детства…

Вечером следующего дня путешествия состоялся традиционный бал, посвященный началу плавания. Помню, для подобных случаев у мамы было два вечерних платья из шёлка, которые она сшила сама. Дважды одевать одно и то же платье не полагалось. Папа был в смокинге. Хотя я и просилась на бал, меня отправили на верхнюю полку, и я заснула еще до возвращения родителей.

На балу всем выдавали ленточки с надписью “Нормандия” и эмблемой трансатлантической компании. В то время еще никто из нас не знал, что корпус парохода проектировал Владимир Юркевич, русский эмигрант.

Начинался шторм, “Нормандию” качало. Я морской болезнью не страдала, но мама все равно не пускала меня в детскую игротеку с лошадками и множеством игрушек. Она была врачом и старалась оградить меня от лишнего общения с незнакомыми детьми, считая их источником инфекции. Зато я спокойно путешествовала по пустынным коридорам “Нормандии”, приятно освещенным потайными светильниками. Но больше всего я любила кататься на лифте по всем её “этажам”!»

В декабре «Кьюнард – Уайт Стар» решила завершить сезон «Куин Мэри» на несколько рейсов раньше, чтобы устранить проблемы, связанные с вибрацией и коптящими дымовыми трубами. Одновременно с этим было сделано главное изменение в проекте № 552: в его планы был добавлен носовой якорь, как на «Нормандии». Это потребовало приподнять носовую часть, чтобы якорь смог спокойно падать в море. В результате получился гибрид изящного носа «Нормандии» и почти прямого «ножевого» среза «Куин Мэри».

Изменение, произведенное незадолго до закладки первых пластин киля, добавило 3,48 м к общей длине строящегося по проекту № 552 судна. По всем основным параметрам оно было близнецом своего предшественника. В результате этого «Элизабет» должна была получить длину в 314,40 м – точно на 40 см длиннее «Нормандии». Когда она вступит в строй («Кьюнард» рассчитывала на первый рейс в 1940 г.), она станет самым длинным и, вероятно, самым большим судном в мире.

Вскоре после того, как была заложена первая пластина киля «Куин Элизабет» и сразу же после начала переоборудования ее «сестры» «Нормандия» столкнулась с жесточайшим штормом, какого не было за всю ее карьеру.

Она вышла из Гавра 18 декабря с 928 пассажирами на борту и 5000 мешков рождественской почты. На борту «Нормандии» был начальник управления Наркомата оборонной промышленности СССР инженер-приборостроитель Л. И. Логинов[34], командированный в «Амторг» в качестве председателя комиссии по приёмке технической помощи от приборостроительных фирм «Браун инструмент» и «Сперри джайроскоп».

Тем же рейсом из Саутгемптона в Нью-Йорк следовал знаменитый полярный лётчик С. А. Леваневский, Герой Советского Союза № 2, недавно совершивший перелёт Лос-Анджелес – Сан-Франциско – Уэлен – Якутск – Свердловск – Москва на десятиместном американском гидросамолёте «Валти» V – 1As (URSS-N208). Вместе с ним на «Нормандии» путешествовали бортмеханики полярной авиации Г. Т. Побежимов и В. О. Чечин. Им было поручено осуществить приёмку трех закупленных в США лёгких бомбардировщиков-штурмовиков «Валти» V – 11, лицензию на серийное производство которых получил СССР.

Почти сразу после выхода в открытое море «Нормандия» встретилась с ветрами ураганной силы и волнами такой высоты, что они доставали до верхушки козырька ее первой трубы. Капитан Торё позже вспоминал:

«Мы шли в буре два с половиной дня. Самыми плохими были ночь субботы и воскресенье, когда ветер иногда достигал скорости 85 миль в час [35] , т. е. силы урагана. Я снизил скорость до 25 узлов, а затем снизил ее до 18 узлов еще на три часа.

Это было самым страшным штормом, через который когда-либо шло это судно, и самым сильным из тех, что мне доводилось видеть. Но лайнер вел себя лучше по сравнению с другими судами, на которых мне приходилось когда-либо бывать».

Среди заболевших морской болезнью пассажиров были и знаменитости. Например, один из крупнейших американских поэтов XX века Роберт Фрост; знатная представительница европейской аристократии графиня Фюрстенберг; Дороти Томпсон – жена Синклера Льюиса и хорошо известная писательница в одном лице; Игорь Стравинский; жена Джонни Вайсмюллера Лупе Велез; основательница и президент американской федерации актеров Софи Такер; Эдвард Дж. Робинсон с женой и трехлетним сыном. В рейсе 23 сентября 1936 г. на пути своего второго визита в Голливуд «Нормандию» почтил присутствием знаменитый «родитель» Дживса и Вустера – английский писатель-юморист Пэлем Грэнвил Вудхауз с женой Этель.

Гражданская война в Испании обрела характер кровавой бойни. Надеясь помочь республиканцам, американская коммунистическая партия начала вербовать солдат для формирования, ставшего вскоре известным как «Бригады Авраама Линкольна».

Перед Рождеством семьдесят шесть лучших рекрутов с восхищением узнали, что они вскоре поплывут в Европу на «Нормандии». Это была весьма пестрая группа как по национальному, так и по профессиональному составу.

Утром 26 декабря в кинотеатре возле штаб-квартиры коммунистической партии по случаю отплытия в Европу состоялось скромное торжество. Рекрутам объяснили, что на все вопросы о себе они должны отвечать, что они туристы, которые направляются на Парижскую выставку.

Когда в последний день старого года «Нормандия» прибыла в Гавр, таможенники подмигнули рекрутам и скопом пропустили их через кордон, даже не взглянув на содержимое их одинаковых чемоданов.